Нормативно-правовая основа перестрахования

Единого мнения по поводу того, с какого момента должно начинаться течение срока исковой давности по договорам страхования и перестрахования, нет ни в России, ни за рубежом. В ряде стран, как, например, в Англии, в случае достаточно длительного срока исковой давности (6 лет) споры по этому поводу возникают нечасто. В российском же законодательстве для договоров страхования и перестрахования установлен сокращенный срок исковой давности – 2 года, поэтому при неправильном исчислении даты начала его течения страхователь и перестрахователь могут потерять право на защиту своих имущественных интересов в суде.

В настоящее время среди участников российского страхового рынка бытует мнение, что исковая давность по договорам перестрахования (а значит, и ретроцессии) начинает течь с момента страхового события по оригинальному договору страхования, которое впоследствии может быть признано или не признано страховым случаем.

Между тем при страховании имущества урегулирование крупных авиационных, морских, космических и других сложных с технической точки зрения убытков, как показывает практика, нередко занимает более двух лет.

При этом срок урегулирования подобных убытков зачастую не зависит ни от страхователя, ни от страховщика, так как до завершения работы компетентных государственных органов и межведомственных комиссий невозможно определить причину наступления страхового события, а, следовательно, и принять решение, является ли это событие страховым случаем по договору страхования или нет.

Перестрахователь же, в соответствии с критикуемой позицией, по истечении двух лет после страхового события по договору страхования теряет право обращения в суд для принуждения перестраховщика произвести страховую выплату.

Хотелось бы также отметить, что для исчисления срока исковой давности по договору перестрахования не имеет никакого значения, были ли судебные разбирательства по страховому случаю между страхователем и страховщиком или нет.

Более того, не имеет никакого значения, что написано в тексте договора страхования или перестрахования, а также – что согласовано сторонами, так как ГК имеет преимущественную силу над всеми такими договоренностями сторон (ст. 198 ГК РФ).

Есть только два способа прервать течение исковой давности (ст. 203 ГК РФ):

• перестраховщику – признать долг (что до определения суммы и причин убытка, а также до составления необходимых документов обычно невозможно);

• перестрахователю – подать на перестраховщика иск в суд в установленном порядке (что до совершения действий, указанных выше, и до выставления перестраховщику необходимых документов тоже невозможно).

В соответствии с п. 2 ст. 967 ГК РФ, к договорам перестрахования применяются правила, подлежащие применению в отношении страхования предпринимательского риска. Страхование предпринимательского риска, в свою очередь, считается (в соответствии с ч. 3 п. 2 ст. 929 ГК РФ) разновидностью договора имущественного страхования. Следовательно, для договоров перестрахования установлен (в соответствии со ст. 966 ГК РФ) сокращенный срок исковой давности – 2 года.

Для договоров личного страхования и страхования ответственности известно, что вред жизни и здоровью застрахованного лица может проявиться через 20-39 лет после его причинения (то есть после даты страхового случая, например аварии на ядерной электростанции). Такие убытки будут оплачены страховщиком даже через 20-30 лет после страхового случая, так как в соответствии с п. 1 ст. 200 ГК РФ начало течения срока исковой давности исчисляется с даты, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Если допустить, что течение исковой давности по договору перестрахования начинается с момента наступления страхового случая по основному договору страхования, то страховщик после выплаты страхового возмещения по договору страхования окажется не вправе требовать от перестраховщиков страхового возмещения по договору перестрахования.

На основании всего вышесказанного, применяя принцип непротиворечивости действующего законодательства, можно сделать единственно верный вывод о неправомерности исчисления начала течения срока исковой давности по договору перестрахования с даты наступления страхового события по оригинальному (основному) договору страхования.

Однако вышеуказанный принцип означает, что по договорам перестрахования (а значит, и по договорам страхования) страховая компания-перестраховщик (или страховщик) должна быть готова оплатить убыток, произошедший и 10, и 50, и 100 лет назад, при условии, что перестрахователь (страхователь) представит ей все необходимые документы.

Это тоже достаточно неприятный момент, так как страховая компания должна будет хранить документацию по таким убыткам неограниченное число лет, и, более того, с точки зрения налоговых органов это тоже нецелесообразно, так как страховая компания обязана иметь не облагаемые налогом страховые резервы по таким страховым случаям.

Вместе с тем подобный принцип защищает интересы страхователей и перестрахователей, и, с моей точки зрения, это очень важно.

В отношении же сложностей с формулировкой и толкованием условий договоров перестрахования есть только один выход — максимально подробно описывать схему и условия договора перестрахования при заключении договора; тогда и в случае возникновения каких-либо споров будет ясно, о чем же все-таки стороны пришли к соглашению при подписании договора и как они должны действовать в такой ситуации.

Судебных споров по договорам перестрахования не очень много, их буквально можно пересчитать по пальцам. Это, безусловно, свидетельствует о том, что операторы перестраховочного рынка умеют находить пути решения возникающих между ними разногласий и конфликтов, не прибегая к судебным искам. В то же время это означает, что суды слабо разбираются в специфике правового регулирования перестрахования. Хотя существующие судебные акты по такого рода делам и охватывают почти все ключевые элементы института перестрахования, разброс позиций судов по одним и тем же вопросам таков, что говорить о какой-то последовательной, тем более выверенной линии не приходится.

Совершенно неожиданно принципиальное значение для участников рынка перестраховочных услуг приобрел взгляд судов на определение договора перестрахования, содержащееся в п. 1 ст. 967 ГК: «Риск выплаты страхового возмещения или страховой суммы, принятый на себя страховщиком по договору страхования, может быть им застрахован полностью или частично у другого страховщика (страховщиков) по заключенному с последним договору перестрахования». Вот конкретные примеры судебных актов, демонстрирующие два диаметрально противоположных подхода к этой проблеме.

Так, в решении Арбитражного суда Челябинской области и постановлениях вышестоящих судебных инстанций по иску ТОО «Промтовары-78» к СК «Копи-Аско» и ее материнской компании СК «Южурал-Аско» о признании недействительным договора облигаторного перестрахования всего страхового портфеля СК «Копи-Аско» говорится следующее: «Содержание договора перестрахования установлено в законе (п. 8 ст. 967 ГК РФ). Между тем условия спорного договора не соответствуют содержанию такого договора, предусмотренному законом. В договоре не определен его предмет, так как нет упоминания о страховании перестрахователем риска выплаты страхового возмещения или страховой суммы по заключенным им договорам страхования (п. 1 ст. 967 ГК РФ). Все положения ст. 967 ГК РФ являются императивными и обязательными для сторон перестраховочного договора».

Иная позиция выражена в постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа по делу № КГ- А40/460-99 по иску перестраховщика к перестрахователю о взыскании выплаченного ему страхового возмещения как неосновательного обогащения, поскольку договор перестрахования, по мнению истца, не соответствует закону и, в частности, не содержит упоминания о страховании риска исполнения страховщиком своих обязательств (ст. 13 Закона РФ «О страховании»). Нужно отметить, что текст ст. 13 этого закона статья не действует с I марта 1996 г.) и п. 1 ст. 967 ГК идентичны. Так вот кассационная инстанция заставила в силе состоявшиеся судебные постановления, которыми было отказано в удовлетворении иска, поскольку из ст. 13 «не вытекает, что примененное законодателем определение перестрахования должно быть обязательно указано в качестве предмета договора перестрахования при его заключении».

Анализ судебных решений дает основание говорить о том, что суды подчас рассматривают перестрахование как страхование предпринимательского риска со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так, в уже упоминавшемся решении Арбитражного суда Челябинской области и постановлениях вышестоящих судебных инстанции по иску ТОО «Промтовары-78» к СК «Копи-Аско» и СК «Южурал-Аско» сделан и такой вывод: «По договору перестрахования с учетом ст. 933 ГК РФ может быть застрахован предпринимательский риск самого перестрахователя и только в его пользу, в связи с чем выплата перестраховщиком страхового возмещения непосредственно страхователю по оригинальному договору страхования является прямым нарушением требований закона и означает исключение ответственности перестрахователя». Последствия такого вывода – признание договора недействительным по признаку ничтожности. В обоснование своих решений о недействительности подобных договоров перестрахования суды также ссылаются на норму п. 3 ст. 967 ГК, в соответствии с которой при перестраховании ответственным перед страхователем по основному договору страхования за выплату страхового возмещения остается страховщик.

Как видно из приведенных примеров, суды по одним и тем же вопросам высказывают диаметрально противоположные мнения, а это в свою очередь ведет к принятию при наличии практически одинаковых обстоятельств различных по своей сути решений. Такое положение вещей дестабилизирует перестраховочные отношения, создает почву для невыполнения недобросовестными перестраховщиками своих обязательств по договорам. Одним словом, мешает развитию рынка.