О товарно-денежных отношениях и рынке

Одной из важнейших в 1917–1930-е годы была проблема товарно-денежных отношений и рынка. Подходы к ее решению оказались прямо противоположными – от полного отрицания товарно-денежных отношений до признания их в качестве специфической формы производственных отношений социализма.

Исходный пункт в оценке товарно-денежных отношений составили взгляды Маркса и Энгельса о нетоварном характере социалистической экономики. Политика "военного коммунизма" была попыткой прямой реализации марксистского учения, создания нетоварного социалистического хозяйства. Отрицание товарно-денежных отношений в это время носило абсолютный характер. Экономисты занялись даже поисками новой системы учета, распределения и оценки хозяйственной деятельности, призванной заменить рыночный механизм. Они предлагали системы натуральных показателей и норм не только для оценки производства, но и для характеристики потребления (А.В. Чаянов, А.Л. Вайнштейн, Л.Н. Крицман), систему трудового учета непосредственно в часах рабочего времени (С.Г. Струмилин, В.Е. Мотылев). Попытки введения новой системы учета затрат и результатов труда оказались тщетными и провалились. Как справедливо предвидел Б. Бруцкус, эти попытки вылились в создание громоздкой системы авторитарного распределения ресурсов и продуктов, бюрократизации хозяйственной жизни.

С переходом к нэпу началось восстановление товарно-денежных отношений. Это побудило экономистов рассмотреть вопросы о причинах, природе и границах использования товарно-денежных отношений в процессе становления советской экономики. В ходе исследований сложились три позиции. Одна из них, названная формальной, предполагала, что стоимостные отношения сохраняются в связи с существованием частного производства. Сторонники этого направления считали, что наряду с использованием рыночных отношений государство должно создавать условия для их подрыва и ускоренного перехода к социалистическому распределению. Такое упрощенное понимание товарно-денежных отношений было характерно для Е.А. Преображенского, А.Ф. Кона, Л.Н. Лигошенко, Л.М. Гатовского и других.

Вторая позиция, разделившаяся большинством ученых, исходила из того, что стоимостные отношения имеют корни и в государственном секторе экономики. Предполагалось, что товарно-денежные отношения еще долго будут использоваться в советской экономике. Вместе с тем представители этого направления (А. Айхенвальд, Л.А. Мендельсон, В.Е. Мотылев, К.В. Островитянов, Н.А. Вознесенский) считали, что стоимостные отношения под воздействием государственного регулирования теряют стихийную форму проявления, и все больше подчиняются закономерностям планового хозяйства.

Наряду с этими основными позициями о товарно-денежных отношениях в середине 20-х годов сложилась и третья оценка их роли. По мнению ее сторонников, советская экономика представляла собой специфическую систему товарного производства, где государство – основной субъект экономики – регулирует хозяйственную жизнь на основе требований закона стоимости. Наиболее значительными фигурами среди приверженцев этой позиции были В.В. Новожилов и Л.Н. Юровский. В. Новожилов, в частности, характеризовал строй, созданный в СССР, как государственный капитализм и подчеркивал необходимость преимущественно рыночного регулирования, а основной задачей государства считал соблюдение рыночного равновесия. Такие взгляды разделяли Л.Н. Юровский, Н.Д. Кондратьев, В.А. Базаров и другие. По сути дела, сторонники этого направления разрабатывали концепцию смешанной экономики.

В 1934 г. Сталин выдвинул тезис о необходимости длительного сохранения в социалистической экономике торговли и денег – вплоть до перехода к коммунизму. Это придало дискуссиям о товарно-денежных отношениях новый характер. Теперь ученые занялись поисками причин существования товарно-денежных отношений в условиях социализма. Одни видели такую причину в необходимости учета и измерения труда (учетная концепция), другие – в особенностях распределения труда (распределительная концепция), третьи в качестве причины объявляли существование двух форм собственности государственной и кооперативной. Однако все участники дискуссий были едины в том, что стоимостные отношения действуют в социалистической экономике в преобразованном виде и подчиняются плановому регулированию государства.

Ключевой проблемой, разрабатывавшейся на первом этапе развития экономической мысли, было народнохозяйственное планирование. Ее значение определялось тем, что социалистическая экономика в отличие от капиталистической мыслилась как плановая.

Поэтому сразу после прихода к власти большевики попытались построить плановое хозяйство. Нижний уровень планового регулирования должны были представлять органы рабочего контроля на предприятиях, а высший – единый экономический центр в лице государства. Вся эта система должна была функционировать ради выполнения единого хозяйственного плана страны, содержание которого стало основной темой дискуссий в годы "военного коммунизма". Одни (Л. Крицман, Ю. Ларин) считали, что в едином плане государству необходимо детально расписать, что, сколько и за счет каких ресурсов производить, как распределять и кому поставлять готовую продукцию. Другие (Л. Троцкий, С. Гусев) утверждали, что такая детализация не нужна и предлагали сосредоточить внимание экономического центра на выделении ведущих звеньев каждого планового периода, оставив конкретизацию задач местным органам власти. В условиях военного коммунизма плановая работа свелась к централизованному распределению ресурсов и результатов производства и привела к созданию бюрократической системы директивного планирования и управления экономикой.

В годы нэпа в связи с появлением самостоятельно хозяйствующих субъектов и использованием товарно-денежных отношений исследования в области планирования приобрели новое качество. Этот период оказался наиболее плодотворным в развитии теории и практики планирования. Ученые сделали вывод о необходимости сочетания перспективного и текущего планирования (Г.М. Кржижановский); разработали основы балансового метода (под руководством П.И. Попова в ЦСУ СССР был подготовлен межотраслевой баланс за 1923/24 гг. на основе метода "затраты – выпуск", впоследствии получившего широкое распространение в западной экономической мысли); сформировалась советская экономико-математическая школа, исследования которойв моделировании микро- и макроэкономических процессов во многом опередили аналогичные западные разработки, были подготовлены несколько вариантов проекта первого пятилетнего плана.

5. О содержании и задачах планирования

В 20-е годы в экономической мысли сложились два основных подхода к пониманию содержания и задач планирования. В значительной степени они были связаны с определением места рыночных механизмов в плановом регулировании государства. Первый из этих подходов (генетический) базировался на учете текущих тенденций в экономическом развитии и экстраполяции их на будущее. Второй (телеологический) исходил из целевой установки плана на будущее и намечал способы его реализаций. Генетический подход предлагался экономистами, придерживавшимися принципа приоритета рыночных механизмов в регулировании экономики. Телеологический подход был характерен для экономистов-марксистов, которые абсолютизировали роль государственного планового руководства в достижении поставленных целей. Между тем условия нэпа требовали сочетания обоих методов в зависимости от характера переживаемого момента и объективных задач предстоящего периода.

Одним из первых на необходимость сочетания этих методов планирования обратил внимание, известный русский экономист и философ В.А. Базаров. Он считал, что оба подхода дополняют друг друга, причем поле телеологического конструирования расширяется за счет генетического прогноза. В. Базаров считал, что для национализированных отраслей экономики должен разрабатываться телеологический план, а для сельского хозяйства – генетический. Крупнейший русский экономист Н.Д. Кондратьев тоже выступал за разумное сочетание обоих методов. В отличие от Базарова он считал, что оба метода должны использоваться как для государственного, так и для частного сектора экономики с учетом возможностей косвенного (рыночного) и прямого (планового) воздействия на них государства. Н. Кондратьев был против излишней детализации планов, большое значение придавал экономическим прогнозам, целью планирования считал развитие производительных сил. В целом он создал стройную концепцию научного планирования для условий нэпа, где государственное вмешательство в экономику базировалось на рыночном механизме, обеспечивало рыночное равновесие между развитием промышленности и сельского хозяйства.

Кроме того, Н.Д. Кондратьев является всемирно признанным автором Концепции длинных волн и циклов в экономическом развитии. Он установил существование длинных (40–60-летних) экономических циклов, которые связывал с коренным изменением пассивной части основного капитала. Внутри длинных волн он выделил средние промышленные циклы (7–11 лет), которые объяснял сменой активной части основного капитала – станков, машин, орудий. Наконец, он указал на существование коротких волн (3–3,5 года), вызванных колебаниями рынка. Со второй половины 20-х годов преобладающих в планировании стал телеологический подход. Ученые, в той или иной степени, поддерживающие генетический подход или его разумное сочетание с телеологическим, стали именоваться пособниками капитализма, а их научные разработки были отвергнуты. Такой перелом нашел отражение в содержании и целевых установках планов. Последние стали изобиловать цифровым материалом, а их главными целями объявлялось, прежде всего, достижение социально-политических задач, например, увеличение доли государственного и кооперативного секторов экономики по сравнению с частным. Такая участь постигла и первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР (1928/29–1932/33 гг.).

В 30-е годы в исследованиях, посвященных планированию, происходит своеобразное разделение труда. Конкретные вопросы, связанные с использованием балансового метода, техникой и организацией планового процесса, обособляются в отдельную отрасль науки. В общеэкономических же работах рассматриваются лишь социально-экономические аспекты планирования. Основной мотив этих работ состоит в выяснении преимуществ социалистического планирования, в попытках теоретического осмысления планового процесса как объективного явления. Для публикаций 30-х годов характерной становится фетишизация плановой деятельности, преобладание идеологических оценок над серьезным критическим анализом проблем плановой экономики.