Служение в местах лишения свободы для женщин с целью наставления заключенных в основах вероучения».

«Вы род избранный, царственное священство, народ святой, люди взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда не помилованные, а ныне помилованные» (1Пет. 2.9-10).

Евхаристическая община — это есть собрание народа Божиего. Ап. Петр называет его «царственным священством», «взятыми в удел». В Новом Завете священство принадлежит всей Церкви. Христиане призываются к служению в ней каждый в отдельности, ибо никто не может приступить к крещению, не будучи призван Самим Богом. Каждый член Церкви призван Богом, Им поставлен, как член Церкви, через сообщение дара Духа. Следовательно, каждый член Церкви призван к жизни, к действованию, к деланию, к служению в Церкви, так как Дух есть принцип жизни и активности в Церкви.Выражение «царственное священство», которое ап. Петр применяет к христианам, указывает на высоту христианского служения, но главное, это напоминание каждому христианину о том, что он имеет помазание Духа Святого и реальную возможность богообщения, участия в литургии не в качестве «профанного» (непосвященного) наблюдателя, но как непосредственный молитвенный «верный» соработник «общего дела».Прп. Максим Исповедник говорит, что человек был создан для того, чтобы всю тварь привести к Богу, что он создан как участник двух миров: вещественного и духовного, он в себе совмещает эти два полюса. И в этом смысле всякий верующий в Церкви является священником, то есть человеком, который освящает тварь, который делает ее святой, что значит — Богу посвященной и пронизанной Божественной благодатью. Это призвание каждого христианина, а не только священника. И мирянин — это не только человек, который живет «в миру», это человек, который Христом послан в мир для того, чтобы все, к чему он прикоснется, сделать святыней: он священник в этом отношении.Мирянин вступает на этот путь в момент, когда его готовят к принятию крещения, потому что через крещение человек соединяется со Христом и в этом Таинстве погружения в воды «смерти и жизни», выходя из них новым существом, делается уже как бы носителем Христа. Когда совершается миропомазание, Святой Дух сходит на человека, и он уже — в малой мере, конечно, не в той мере, в какой Христос действовал — является присутствием Божественной благодати, ему поручено это тайносовершение. Это своего рода рукоположение; человек делается частью тела Христова.Вопрос о деятельности мирян в Церкви — это вопрос, который, по существу говоря, решается не только в согласии со здравым смыслом, но имеет свое основание в Священном Писании. В слове Божием встречается так много упоминаний о деятельности в первичных христианских общинах лиц непосвященных, лиц-мирян, что даже лица посвященные, имеющие духовный сан, такие, как ученик ап. Павла Тимофей и т. д., выглядят не столько как руководители каких-то общин, сколько как «выдвиженцы», то есть люди, которые выдвинулись из общей среды верующих людей, из общехристианской среды благодаря или своему благочестию, что, прежде всего, являлось несомненным условием такого выдвижения, или благодаря тому, что они были просто очень активны, или проявляли заботу не только о своем личном спасении, но и о спасении окружающих их людей. Это невольно делало их учениками апостолов, это невольно делало их людьми, которые приносили пользу, и окружающие стремились создать такие условия, чтобы эта польза была максимальной, и потому выдвигали их на «передний план».Латинский перевод еврейских текстов Ветхого Завета употребляет слово laikos, «лаик» (мирянин), по отношению к вещам, а не к людям. Например, «земля» (1Цар. 21.4), «хлеб» («άρτοι βέβηλοι» в Септуагинте, «panes laicos» в Вульгате, «хлебы простые» в Синодальном) суть вещи «профанные» (несвященные), то есть не пригодные к употреблению в храмовом богослужении (1Цар. 21.5–6, Иез. 48.15).Первый христианский текст, употребляющий слово «лаик», — это так называемое Послание к Коринфянам свт. Климента Римского (около 95 г.). В нем говорится о поведении народа согласно «правилам лаиков» (мирян). Начиная еще с III в., с Тертуллиана и свт. Киприана Карфагенского, в северной Африке термин «лаик» входит в употребление наряду со словом «клирик». Здесь видна уже в зачатке та правовая интерпретация, которая противопоставляет «лаика» «клирику». Наконец, у блж. Иеронима (начало V в.) находится не определение, но констатация факта, причем явно с пренебрежительным оттенком: отделенные, в противоположность клиру, от святынь, лаики суть те, кто занят делами мира сего, кто женится, торгует, возделывает землю, воюет и ведет тяжбы в суде.Хотя само слово «лаик» в Библии редко и неясно, в ней, тем не менее, содержится самое полное и ясное понятие о «народе Божием». Наряду с функциональным священством, священнической кастой левитов, Писание утверждает всеобщее Священство «народа Божия» в целом. Со времени дарования Закона Моисею Господь говорит: «Вы будете у Меня царством священников (евр. mamleket kohanim) и народом святым» (Исх. 19.6). В греч. тексте это переведено как «βασίλεοιν ιεράτευμα», «царское священство», то есть «народ священников», служащих Царю Небесному.В Новом Завете ап. Петр вновь употребляет это выражение: «Вы народ избранный, царское священство… некогда не народ, а ныне народ Божий (греч. λαός Θεού)» (1Пет. 2.9-10). Отделенный и собранный некогда в Иерусалимском Храме, теперь народ Божий, собранный в Церковь, перестает жить ветхозаветными пророчествами, и входит в саму реальность полученных им Откровений. Отныне он собран во Христе, Который «соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле» (Откр. 5.10).Сами миряне принижали присущее им достоинство «царственного священства» и потому епископы неизбежно все больше и больше становились средоточием священного, священнического, «посвященного». Дистанция увеличивалась и продолжает увеличиваться прогрессирующим охлаждением, оскудением «лаиката», его страшным отказом от даров Духа Святого. Это настоящее «отпадение лаиков», предательство ими своей священнической природы. Два полюса «лаоса», народа Божия — христианский царь, который защищал Церковь и именовался «епископом внешним» и «вселенским диаконом» (титул византийских императоров), и монах, жизнь которого целиком посвящена духовному деланию, — еще сохраняли харизматическое достоинство «лаиков», но то, что находится между этими двумя полюсами, падает в пустоту действительно профанную; большинство, хотя и крещеное, отождествляется с вещами мира сего, возвращается к ветхозаветному смыслу слова «laic», который прилагался к вещам, и таким образом само становится одной из профанных вещей мира сего.В состоянии такого стремительного упадка и появляются пренебрежительные названия: «βιωτικοί» (греч. житейские) и «ανίεροι» (греч. неосвященные), то есть живущие в миру, чуждые вещам священным и святым. Отсюда и негативное определение «лаичества»: лаик (мирянин) — это тот, кто способен только лишь на пассивное восприятие (рецепцию), ему нечего делать в Церкви (кроме денежного пожертвования), поскольку у него нет экклезиологической функции, нет служения, нет харизмы.Однако в Послании к Диогнету (начало III в.) говорится: «Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; для них всякое отечество есть чужбина, и всякая чужбина — отечество. Находятся на земле, но суть граждане неба». Этот текст лишь развивает учение ап. Павла: верные, «лаики» — сограждане святым и свои Богу, они не имеют отечества на земле. Ап. Петр также обращает свое Послание к «пришельцам, рассеянным…, избранным… к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа» (1Пет. 1.1,2). Очевидно головокружительное падение этого достоинства «святых» (освященных в крещении, посвященных Богу и потому призванных к святости) до «профанного» состояния тех, кто занят лишь делами мира сего. Это крайняя профанация святыни.Но даже в этих условиях упадка истинное Предание остается неизменным; оно сохраняется в догматах, в сакраментальном и литургическом сознании, в богатом и ясно выраженном учении отцов Церкви.Всеобщее священство никак не противопоставляется священству клира. Однако это священство не является и производным от «лаиката», представительством конгрегационалистского типа. Церковь, в соответствии с божественным замыслом, начиная с установления коллегии Двенадцати, получила иерархическое устройство. Народ дифференцирован Богом по «священническому принципу» посредством харизматических служений. Епископат избран из народа, взят от его священнической плоти и крови, но он не составляет особой структуры над ним, поскольку он есть органическая часть Тела, онтологического единства всех членов. Но его установление — божественное, он существует через преемство от апостолов. Всякий кандидат поставлен Богом: «Я избрал и утвердил вас» (Ин. 15.16). Священное право совершать таинства и, прежде всего, быть апостолическим свидетелем Евхаристии, право утверждать вероучительные определения — принадлежит епископату в силу апостоличности Церкви; также и пастырская харизма вести Тело, Царство Священников, к Пару-сии во славе. У живого образа Христа, епископа, единственно истинная власть — любовь, единственно истинная сила убеждения — мученичество.В дореволюционной России (и особенно на бывшей территории Галицкой Руси, захваченной Речью Посполитой) был значительный положительный опыт существования «братств» и «сестричеств», которые организовывали миссионерское и диаконическое служение мирян. В первые годы советской власти, вплоть до своего уничтожения, многие братства служили опорой для верующих в новых страшных условиях гонений. После «перестройки» снова появилась возможность опереться на всевозможные организации мирян и свободно регистрировать их в качестве юридических лиц. И хотя в ряде случаев этим воспользовались люди со специфическими идеологическими или коммерческими целями, это не делает порочной саму идею братств. Успех деятельности братства во многом определяется тем, насколько тесно оно связано с жизнью прихода. Если в его основе — часть приходской общины, то не только духовное руководство священника, но и вся богослужебная жизнь укрепляет дух братства. При этом возможность существования братства, состоящего из прихожан различных приходов, никоим образом не исключается.Именно братства или просто приходские кружки мирян могли бы организовывать совместные проекты, объединяющие два или несколько приходов. Речь идет о внутрицерковном сотрудничестве приходов, но также известны случаи межконфессионального партнерства приходов. О роли мирян в деле управления Церковью говорят не только исторические свидетельства древней Церкви, но и материалы Поместного Собора 1917–1918 гг., на котором каждую из 65 епархий представляли, наряду с архиереем и двумя священнослужителями, по три мирянина, избранные на епархиальных съездах. Были миряне и среди представителей духовных школ, Думы и Государственного совета. Всего мирян было 299 из 564 делегатов Собора (при 80 архиереях, 149 пресвитерах и 15 псаломщиках)[14].О единстве мирян и духовенства следует говорить, прежде всего, в рамках экклезиологии, в частности, опираясь на работы проф. прот. Николая Афанасьева. Более полувека назад он обращал внимание православных на то, что школьное богословие его времени уделяло вопросу единства мирян и духовенства недостаточное внимание и даже искажало Православное Предание, относясь с подозрением к учению о царственном священстве народа Божиего. «Вопреки школе церковная жизнь в догмате, в традиции и в своем литургическом сознании хранит истинное учение о Церкви и о народе Божием. В Евхаристическом собрании под предстоятельством епископа Церковь исповедует царственное священство своих членов и различие дела служения — многообразие благодатных даров, которые Сам Бог разделяет каждому, как Ему угодно. Отказ от царственного священства есть отвержение даров Духа… Церковь учит, что все в ней обладают полнотой благодати на пользу всех, а не учит о том, что каждый из нас получил дары Духа, чтобы их хранить бездеятельными, как талант, закопанный в землю. В Церкви мы приняли «благодать на благодать» для жизни, действования и служения». Роль мирян в деле религиозного воспитания, катехизации, социального служения осознается сегодня многими. Православная экклезиология (так, как она излагается прот. Николаем Афанасьевым) позволяет обратить внимание на служение мирян в области священнодействия, церковного управления и церковного учительства.Нет необходимости подчеркивать важность активных мирян в деле миссии. По слову миссионера-подвижника, прп. Макария (Глухарева): «Если не можешь быть ловцом человеков, то лови рыбу для питания ловцов человеков». Важно указать также и на его понимание «апостольства» Церкви: «Созерцая подобный небесам образ первой Церкви Христовой, начертанный в Книге Деяний Апостольских, мы видим, что она вся была Апостольской, что дружина действователей не ограничивалась ни числом двенадцати, ни числом семидесяти апостолов, но возрастала с удивительной быстротою; что все верные или действовали непосредственно, как апостолы, или содействовали и помогали апостолам; что между тем, как святой Петр, скованный двумя цепями, находился в темнице, из которой потом изведен чудотворною десницею Ангела, Церковь прилежно молилась о нем Богу; что все принимали живейшее участие в деле Иисуса Христа, которое было своим для каждого, и между тем, как одни приобретали Ему новых учеников, другие принимали на себя обязанность пещись о бедных между новыми братиями; что не только все вещественное было у верных общим, но и сердце одно, единого ищущее и единого любящее, и душа одна, исполненная одних чувствований и помышлений, одних склонностей и отвращений, одних радостей и печалей, происходивших от живого сознания во всех и каждом общего всем назначения. Как чада света, по самому свойству света, который неминуемо сообщает себя всему тому, в чем противления не находит или в чем побеждает противление, они светили Христовым светом своей окружности, находились ли среди братии и в церкви, назидая и утешая друг друга и меняясь друг с другом разными благотворениями, или действовали на внешних, или действователям служили. Но как Господь Иисус Христос во веки Един и Тот же и обещался не различаться со Своими до скончания века, то первая Церковь Его есть образец, которому Христианская Церковь должна подражать во всяком деле. И хотя внешние выражения, в которых открывается дух Евангелия, могут принимать изменения, но самый дух истинной Церкви Христовой всегда один и тот же — любовь к Богу и к человекам во Христе Иисусе. Чем изобильнее и явственнее сей дух чистой любви Божией в Христианской Церкви, тем более жизни и света Христова в сей Церкви. А чем более жизни и света Христова в Церкви, тем в ней более ревности, усердия и способности к распространению благодатного Царствия Божия на земле, тем в ней имя Церкви Апостольской плодоноснее».В последние годы в России можно заметить появление новой формы псевдо-активности мирян — критику иерархии. Примечательно, что осуществляется она не по вопросам нравственности или политических симпатий, не в плане оценки тех или иных архипастырей как пастырей или организаторов, но представляет собой критику по догматическим вопросам, с обвинениями в неправославии, ереси и т. д. Особенно остро обсуждается тема «экуменизм».Выглядит все это очень странно: и нецерковно, и ненаучно. Люди, не имеющие богословского образования, в большинстве своем неофиты, критикуют вероучительную позицию архиереев или профессоров богословия, которые не только сами получили специальное образование, но и отвечают за уровень и качество образования нынешних студентов-богословов. Оправдание для себя авторы критических материалов находят в одной из фраз Окружного послания Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам (1848 г.), приводя ее зачастую неточно, неверно. Ссылаясь на Послание, они утверждают: «Народ — хранитель чистоты вероучения», понимая под народом себя и только себе приписывая право выносить суждение о догматической истине. Однако текст Послания следующий: «У нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия нас есть самое тело Церкви, то есть самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцев его…». Во-первых, буквально употреблено здесь слово, означающее «благочестие, обряд, почитание», а, во-вторых, речь идет о том, что все тело Церковное является критерием Истины, хранителем Истины (в данном случае благочестия) — все тело, но не тот или иной редактор газеты или ее автор.Единство мирян и духовенства предполагает определенное смирение мирян, а также отсутствие осуждения — качества, глубоко почитаемые в Православии. Смирение — это духовная ценность, которую следовало бы не только провозглашать, но и культивировать. Конечно, данные качества предполагаются также у духовенства и священноначалия, при этом ответственность за те или иные богословские суждения, как и послушание «учительства», лежит, прежде всего, на них, а не на мирянах. По благословению священноначалия миряне могут и должны проповедовать, активно участвовать в деле миссии, однако только «по благословению».Поэтому сейчас особое внимание обращено на служение мирян и восстановление должностей диаконов и диаконис (от греч. διακονία — общественное служение, благотворительность). Следовало бы уточнить, что эти должности могут быть работой, за которую исполняющий ее будет получать некоторое вознаграждение, поскольку рассчитывать только на пенсионеров и на энтузиазм людей, совмещающих такую работу с основной, было бы неправильным. Такая деятельность нередко требует отдачи всего времени и всех сил.Как общественное служение, диакония не является только лишь прерогативой одних диаконов, так же точно и литургия есть дело всего «народа Божиего», а не обязанностью «клерикальной касты», как это было и в античных культах, и в иудейской древности. В Новом Завете понятие «священство» употребляется в двух смыслах. Во-первых, Христос предстает как единственный Первосвященник, — это главная тема Послания к Евреям. Именно Христос ходатайствует за людей перед престолом Отца, вознося Жертву единожды за всех. Этим актом священство Ветхого Завета завершено или, вернее, в совершенстве исполнено в лице Христа, пребывающего Первосвященником вовеки. Во-вторых, Новый Завет распространяет понятие священства на всех христиан: «Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел» (1Пет. 2.9). Это есть распространение священства Самого Христа, поскольку Церковь есть не что иное, как Тело Христово, которому вверено исполнение в мире священнического служения Самого Христа. При крещении человек «облекается во Христа» (Гал. 3.27), становится членом Тела Христова, а, следовательно, и участником Христова священства. Знаменательно, что термин «священник» (греч. ιερέος) в Новом Завете никогда не применяется ни по отношению к епископу (греч. επίσκοπος — надзиратель, блюститель), ни к пресвитеру (греч. πρεσβύτερος — старец, старейшина).Таким образом, в совершении литургии функция священника осуществляется всей общиной, в силу крещения ее членов. Функция же рукоположенного клира — председательствовать в общине священников, объединять их священническую молитву. Вот почему в литургических молитвах первое лицо всегда стоит во множественном числе. В то время, как в языческой или иудейской практике только священник приносит жертву, христианская «литургия» (греч. λειτουργία — общее дело), совершается всем собранием, всем священническим народом.Тем не менее, современная практика совершения литургии часто затемняет этот факт, и мало кто из мирян даже знает, что анафора — это их молитва. Действительно, уже в течение многих веков миряне не могут даже слышать слова евхаристической молитвы, которая произносится «тайно» священником, стоящим за закрытыми вратами алтаря. И, в еще более недавнее время, даже ответные реплики народа были отобраны у него хорами, которые часто стоят не вместе с общиной, а в удалении от нее, на «хорах». Таким образом, миряне становятся зрителями, наблюдающими за представлением, «разыгрываемым» клириками и хором. Как часто можно услышать, что «это епископ/священник служит литургию», — но понимают ли говорящие, что в действительности означают эти слова?Понимание литургии как зрелища еще более вдохновляется многочисленными символическими толкованиями литургии, как бы подчеркивающими, что литургия — это наглядное представление жизни Христа. Все эти изменения привели к тому, что роль мирян в богослужении свелась к минимуму, они превратились в пассивных зрителей. И поскольку миряне не вовлечены в богослужение, оно оказывает очень слабое преображающее действие на их жизнь.Поэтому первое, что необходимо сделать — это предпринять сознательные усилия к тому, чтобы вернуть мирянам свойственную им роль. Некоторые шаги уже были сделаны, по крайней мере, в некоторых общинах. Наиболее распространено частое причастие, постепенно получает поддержку чтение евхаристической молитвы вслух. Но многое еще остается сделать.Со дня Пятидесятницы Бог вводит в этот мир Свой Дух через человека-христианина, когда тот встречается с Ним в молитве. Чтобы евангельское свидетельство было свидетельством не об идеологии, а о живом присутствии Христа, христиане должны все время учиться молитве и углублять в себе опыт таинств. Только молящийся человек может стать настоящим богословом, христианином-делателем, апостолом Христовым.Таким образом, «апостолат мирян» не означает простую передачу накопленной информации. Это жизнь, наполненная благодатной и нравственной силой. «Дрессированные» люди, не познавшие великого тяготения Божией любви, не способны передать свою веру дальше — только набор правил, которые со временем теряют изначальный смысл и становятся предрассудками. Напротив, молитва делает православную веру настоящей, и это проявляется в милосердии, справедливости и ответственности.Некоторые члены Церкви оправдывают свою пассивность ссылками на авторитет, который есть у священника, и которого нет у мирянина. Представление о необходимости авторитета надо преодолеть. Авторитарно говорить о Христе не только не нужно, но и вредно, а навязывать свою веру тем более не следует. Нужно учиться разговаривать с людьми так, чтобы не «насиловать» человеческую свободу и не скрываться за саном.Сами апостолы не пользовались своим авторитетом и привилегиями. После того, как ученики пережили смерть и Воскресение Христа, они не хотели влиять на людей, совершать чудеса, мистифицировать, не стремились к собственному возвеличиванию; они только хотели служить Слову. Писание не указывает у апостолов ни тени мистификации. Апостолы могли бы использовать те почести, которые им воздавали, чтобы как-то усилить свою власть в Церкви, свое положение в обществе, но они никогда этого не делали. «Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие апостолы, и братья Господни, и Кифа? Или один я и Варнава не имеем власти не работать?… Однако мы не пользовались сею властью, но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову» (1Кор. 9.4–6,12), «мы не бесчинствовали у вас, ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас, — не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам» (2Фес. 3.7–9).«Осмысление понятия народа Божия и его актуализация — всегдашняя забота Церкви от апостольских времен до наших дней. Эта тема необычайно тонка и требует к себе внимания как ученых богословов, так и тех, кто начинает свой путь в Церкви; как епископов, священников, так и мирян». О поставлении и служении мирян подробно, опираясь на Апостольские правила, труды Святых Отцов и практику древней Церкви, также говорит прот. Николай Афанасьев, экклезиологически точно используя термин «лаик» вместо «мирянин». Расслоение церковной общины на мирян и духовенство — явление, лишь постепенно пришедшее в Церковь: «в ранней Церкви этого разделения не было в том смысле, что было одно живое Тело, в котором разные члены имели различные функции. Но функция — это одно, а сан и возвышенность — совершенно другое… Миряне — это не стадо, и духовенство — это не вожди и не начальники, а слуги».Церковь — не просто совокупность тех, кто призван быть с Иисусом, но, и это более важно, те, кто призван участвовать в том, что делает Иисус. Это возможность, установленная в Воскресении: Христос призвал учеников быть с Ним в Его служении и поручил им определенные дела во имя Его; после Воскресения этот призыв был обновлен и укреплен. Этот призыв не могли заглушить ни смерть, ни отречение самих учеников. И в жизни по Воскресении этот призыв не является уже призывом главным образом извне, но импульсом изнутри, возникновение и возможность действовать которому дает Святой Дух (Рим. 8.15; Гал. 4.6).Таким образом, принадлежать к христианскому «народу» — означает быть вовлеченным в Божественное действование, которое прежде всего является делом жертвоприношения. Принадлежность к священническому народу означает принятие в свою жизнь примера жизни Христа, что предполагает открытость человеческого сердца в отношении Бога и решимость следовать путем Христовым, иметь «те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил. 2.5), — это и является священнической задачей народа, его жертвой хваления.

25 Миссионерский приход

«Образ жизнедеятельности и сам облик современного церковного прихода должен быть максимально приспособлен к миссионерским потребностям, исходя из интересов миссии Церкви.

Приход, подтвердивший свою способность (по уровню подготовленности и практическим результатам) заниматься миссионерской деятельностью постоянно и плодотворно, приобретает статус миссионерского прихода.

Существуют следующие отличительные особенности миссионерского прихода: