Взгляды З.Фрейда на возникновение религии

в работе “Тотем и табу”

По З.Фрейду, религия - невроз навязчивости человечества. Как он приходит к такому убеждению? Чтобы ответить на этот вопрос обратимся к работам Фрейда и проследим эволюцию его логики.

В работе “Тотем и табу” З.Фрейд определяет линию развития человеческого миросозерцания: “Соглашаясь с упомянутой выше историей человеческих миросозерцаний, в которой анимистическая фаза сменяется религиозной, а последняя научной, нам не трудно будет проследить судьбу “всемогущества мыслей во всех этих фазах” [8, с. 109]. Таким образом, Фрейд структурирует развитие мировосприятия по трем фазам, каждой из которых свойственно свое отношение к миру, а именно персональное могущество.

“В анимистической стадии человек сам себе приписывает это могущество, в религиозной он уступил его богам, но не окончательно отказался от него, потому, что сохранил за собой возможность управлять богами по своему желанию разнообразными способами воздействия. В научном миросозерцании нет больше места для могущества человека, он сознался в своей слабости и в самоотречении подчинился смерти, как и всем другим естественным необходимостям” [8, с. 109].

Первой большой работой Фрейда, посвященной проблеме возникновения религии была “Тотем и табу”, написанная в 1912 году. В ней З.Фрейд рассматривает истоки возникновения тотемизма, анимизма и табу, праосновы религии. Попробуем обозначить основные этапы этой работы.

Вначале Фрейд используя этнографические зарисовки, объясняет происхождение инцеста. Попутно дается определение тотемизма. “...Что же такое тотем? Чаще - животное идущее в пищу, безвредное или опасное, внушающее страх, реже растение или сила природы (дождь, вода), находящиеся в определенном отношении ко всей семье. Тотем считается праотцем всей семьи” [8, с. 21]. Далее указывается, что лица одного тотема связаны священными отношениями, тотем передается по наследству, члены одного и того же тотема не должны вступать друг с другом в брак. За нарушение законов тотема ждет наказание, часто смерть. Нарушивший предписание сам испытывает сильное чувство вины и страх наказания. В комментарии Фрейд высказывает мысль, что “...запреты тотема прежде всего направлены против инцестуозных вожделений сына” [8, с. 25].

Таким образом, одна из функций тотемизма, контроль за половым влечением к родственникам и З.Фрейд очень подробно рассказывает об этом. Сам запрет выражается многозначным словом “табу”. С одной стороны табу это священный (или нечистый) признак лиц или вещей: и род ограничения вытекающий из этого признака, а с другой стороны это святость (или нечисть), происходящая вследствие нарушения этого запрещения. Источник табу - сверхъестественная сила (Mana), наделяющая вещи разнообразными качествами. Цели табу - это защита и охрана людей от разнообразных опасностей. В основе запрещения лежит теория, что при контакте сила Mana переходит на объект и в зависимости от своего качества делает человека святым или нечистым. З.Фрейд отмечает, что табу животных состоящее главным образом в запрещении убивать и употреблять их в пищу составляет ядро тотемизма.

З.Фрейд пишет далее: “Самое близкое и бросающееся в глаза сходство навязчивых запретов (у нервнобольных) с табу состоит в том, что эти запрещения не мотивированы и происхождение их загадочно... Самое большее, о чем могут сказать больные, страдающие навязчивостью, - это о неопределенном чувстве, что из-за нарушения запрета пострадает какое-нибудь лицо из окружающих” [8, с. 47]. Главным запрещением невроза, как и табу, является прикосновение. Сходство невроза и табу выражается в следующих пунктах:

1) в немотивированности запретов;

2) в их утверждении благодаря внутреннему принуждению;

3) в их способности к сдвигу и в опасности заразы, исходящей из запрещенного;

4) в том, что они становятся причиной церемониальных действий и заповедей вытекающих из их запретов.

Механизм образования невроза и табу выглядит общим: в начале появляется сильное чувство наслаждения от прикосновения, этому наслаждению извне противопоставляется запрещение. Следствием запрещения явилось то, что влечение - наслаждение от прикосновения, подвергается вытеснению в бессознательное. Имеет место незаконченное положение, создается психическая фиксация и из постоянного конфликта между запрещением и влечением возникает все остальное. Первоначально оба; и наслаждение, и запрещение относятся к собственным гениталиям. Формируется двойственное отношение индивида к объекту или определенному действию. “Закон невротического заболевания требует, чтобы эти навязчивые действия все больше шли навстречу влечению и приближались к первоначально запрещенному действию [8, с. 52].

Сам факт того, что табу существует, говорит о том, что первоначальное наслаждение от совершения этого запрещенного также существует. И самые старые и важные запреты табу не убивать животного тотема и избегать полового общения с товарищем по тотему другого пола, вероятно, представляют самые древние и самые сильные соблазны людей. Человек, нарушивший табу сам становится табу, поскольку его пример “заразителен”, вводит других в искушение последовать его примеру, возбуждает зависть, вызывает желание подражать. Поэтому его необходимо изолировать от соблюдающих табу. “Способность табу к перенесению отражает доказанную при неврозах склонность бессознательного влечения переходить ассоциативным путем на все новые объекты” [8, с. 55]. Обобщая можно сказать, что табу подобно навязчивому запрету невротика, наложено авторитетом извне и направлено против сильных желаний людей. В основе соблюдения табу лежит воздержание.

Далее в своей работе З.Фрейд разбирает различные ситуации связанные с частыми случаями табуирования, табу врагов, властителей, мертвецов. И во всех случаях проявляется изначальная амбивалентность желания и запрета. Уменьшение этой неопределенности приводит к исчезновению табу. “...Понимание табу проливает свет на природу и возникновение совести. Не расширяя понятия, можно говорить о совести табу и о сознании вины за нарушение табу. Совесть табу представляет собой, вероятно, самую древнюю форму, в которой мы встречаемся с феноменом табу” [8, с.89]. И там же: “Совесть представляет собой внутреннее восприятие недопустимости известных имеющихся у нас желаний; но ударение ставится на том, что эта недопустимость не нуждается ни в каких доказательствах, что она сама по себе несомненна” [8, с.90]. Отметим, что в характере невротиков также проявляется излишняя совестливость, как реакция на бессознательное желание и через это развивается сильное чувство вины. Чувству вины присуще многое от природы страха. Состояние, которое описывается, как “совестливый страх”, “страх божий”. Если желания подвергаются вытеснению, их либидо превращается в страх. Мотивы осуждения также остаются скрытыми.

Самое древнее желание, желание убивать скрывается в навязчивых предписаниях невротиков и табу древних народов. “В основе запрещения всегда лежит злобное душевное движение - желание смерти - по отношению к любимому человеку. Это желание вытесняется благодаря запрещению” [8, с. 94]. Таким образом, в основе невроза лежит преобладание сексуальных влечений над социальными и они имеют решающее значение.

Название “всемогущество мыслей” позаимствованное Фрейдом в ходе психоанализа с одним пациентом: он переносит на обозначение способа мышления магического (анимистического) и религиозного. Навязчивые мысли невротиков по своей природе носят магический характер. Уменьшение влияния этого всемогущества и уменьшение невроза приводит к зрелости и реальному отношению к миру.

З.Фрейд проводит параллель между ступенями развития человеческого миросозерцания и стадиями либидикозного развития отдельного индивида.

“Анимистическая фаза соответствует в таком случае нарциссизму, религиозная фаза - ступени любви к объекту, характеризуемой привязанностью к родителям, а научная фаза составляет полную параллель тому состоянию зрелости индивида, когда он отказался от принципа наслаждения и ищет свой объект во внешнем мире, приспосабливаясь к реальности” [8, с.111].

Значение этого абзаца невозможно оценить. По сути З.Фрейд устанавливает связь между онтогенетическим развитием человека и его филогенезом. Получается, что в своем индивидуальном развитии человек как бы проходит предыдущие формы мышления и останавливается на той, которая соответствует его культурному окружению. Таким образом, разнообразные магические и религиозные феномены могут быть нами поняты через отождествление с конкретными психическими механизмами человека на той или иной стадии его развития.

Рассмотрим эти стадии поподробней.

Первые миросозерцания по Фрейду были анимистические. Анимизмом называется учение о представлении о душе, широком смысле - о духовных существах вообще. Разновидность анимизма - аниматизм, учение об одушевленности всей природы. В каждом предмете скрыта своя душа. Эти души являются носителями душевной деятельности и не зависят от тел. Мир населен огромным количество духов, благосклонных или недружественных нам. Большинство авторов отмечают, что духи соответствуют только душам ставшим самостоятельными, а души животных, растений и предметов аналогичны человеческим. Полагают, что такой дуализм выработался под влиянием феноменов сновидений и очень похожей на них смерти, в попытках объяснить эти феномены.

“Для примитивного человека продолжение жизни - бессмертие - является чем-то само собой разумеющимся. Представление о смерти возникает позже и очень постепенно. Оно и для нас является чем-то бессодержательным и невоплотимым” [8, с.98].

Анимизм, как философская система, объясняет мир как единую общность. В этом содержатся предпосылки к религиозному мышлению.

Наряду с анимизмом, как мы упоминали ранее, существует явление тотемизма. Животное - тотем считается предком соответствующей группы. Тотемизм, непременная фаза культуры всех народов и понимание его происхождения очень важно для нас. З.Фрейд, говоря о необходимости комплексного подхода к этим проблемам, рассматривает разнообразные номиналистические, социалистические и психологические теории, объясняющие происхождение тотемизма.

Его психоаналитическая интерпретация тотемизма с одной стороны как институт предупреждения экзогамии, и с другой стороны, это амбивалентные чувства к отцу переносимые на суррогат отца.

Здесь З.Фрейд опирается на наблюдения Ч.Дарвина за гориллами. “В группе горилл можно встретить только одного взрослого самца. Когда молодой самец подрастает, то происходит борьба за власть и более сильный становится главой общества, убив или прогнав остальных. Младшие самцы, изгнанные таким образом, скитаются одни, и, когда наконец им удается найти самку, они таким же образом не допускают слишком близкого кровосмесительства среди членов одной и той же семьи” [8, с.148].

З.Фрейд переносит это наблюдение на первобытное человеческое общество. “Повеление: “Да не коснутся самцы самок в моем владении” сопровождается изгнанием молодых сыновей. В дальнейшем это правило стало привычным и приняло “формулировку”: “Не бери в жены никого из местной группы” [8, с.148].

Любопытно, что происхождение фамилии тоже является следствием тотемизма, когда местные группы получали прозвище по именам животных.

“Отношение ребенка к животному имеет много сходного с отношением примитивного человека к животному. Ребенок не проявляет еще и следа того высокомерия, которое побуждает впоследствии взрослого культурного человека отделить резкой чертой свою собственную природу от всякого другого животного” [8, с.149].

На примере маленького Ганса Фрейд обозначает мысль о том, что отождествление с животным помогает человеку справиться со страхом перед отцом, силами природы и т.д. Амбивалентность отношения к отцу заставляет человека с одной стороны ставить его на место тотема, а с другой стороны самому становиться тотемом. Возможно тотем является своеобразным транзиторным объектом, выполняющим функции адаптации.

Одну из центральных ролей в процессах формирования религиозного мировоззрения играет жертва и корни ее в тотемизме.

“Священная мистерия смерти жертвы оправдывается благодаря тому, что только этим путем можно установить священную связь, соединяющую участников между собой и с их богом. Этой связью является не что другое, как жизнь жертвенного животного, скрытая в его мясе и в его крови и при жертвенной трапезе передающаяся всем участникам” [8, с.160].

Жертвоприношение понималось как дар божий, как принесение того, что принадлежит человеку, в собственность богу.

Центральным моментом было убийство жертвы. Затем оплакивание жертвы и таким образом, снятие с себя вины за преступление и затем наступает праздник где дается воля всем влечениям.

“Праздник - это разрешенный, более того - обязательный эксцесс, торжественное нарушение запрещения” [8, с.162].

“Психоанализ открыл нам, что животное - тотем действительно является заменой отца, и этому соответствует противоречие, что обычно запрещается его убивать и что умерщвление его становится праздником, что животное убивают и все же оплакивают его. Амбивалентная направленность чувств, которой и теперь отличается отцовский комплекс у наших детей и часто сохраняется на всю жизнь у взрослых, переносится на замену отца в виде животного - тотема [8, с.163].

Эта мысль вытекает из логического продолжения мысли Ч.Дарвина, согласно которой тиранический отец изгоняет сыновей от самок. З.Фрейд продолжает - сыновья объединяются и убивают отца. То есть братья заключают союз и договариваются об использовании самок. Так возникает мужской союз. Но этот поступок (убийство) не приносит удовлетворение ни одному из совершивших его. Никто из сыновей не смог осуществить первоначальное желание - занять место отца. Здесь возникает сознание вины, совпадающее с раскаянием за напрасную смерть. Мертвый отец стал теперь сильнее чем при жизни. Сыновья “... отменили поступок, объявив недопустимым убийство заместителя отца, тотема и отказались от его плодов, отказавшись от освободившихся женщин. Таким образом из сознания вины сына они создали два основных табу тотемизма, которые должны были совпасть с обоими вытесненными желаниями эдипова комплекса (т.е. убийство и инцест)” [8, с.165].

Отсюда начинаются источники нравственности. Так как впоследствии каждый мог разделить участь отца, то возникает запрещение убивать брата. Место патриархальной орды занял братский клан. Через много времени запрет будет распространяться не только на соплеменников, но на окружающих и будет звучать как “не убий”. Что важно отметить, что человек создает бога по образу своего отца, и личное отношение к богу зависит от отношения к телесному отцу и вместе с ним претерпевает колебания и превращения. Бог, в сущности, является по мнению З.Фрейда превознесенным отцом.

В ходе дальнейшей эволюции религиозного сознания божество возвышается и постепенно очеловечивается отделяясь от своей животной части - тотема. Бог уже сам устанавливает обычай жертвоприношения и убивает руками жреца принесенное ему животное, тем самым облегчая чувство вины оставшихся сыновей. Механизм отрицания преступления проецирует собственные мотивы на бога-отца кладет начало религии, культуре и обществу.

С этими явлениями мы встречаемся в Христианстве уже в модернизированном и усложненном виде. Христос искупая “первородный грех” убийство отца приносит себя в жертву. Обращенные апостолы, пьют и едят его плоть и кровь. Символ тотемической трапезы.

Тотемизм и анимизм два самых древних явления прарелигиозного мировосприятия существуют и поныне в виде шаманизма, неошаманизма, друидизма и традиционных верований северных народов: якутов, эвенков, индейцев и др. Во многом идеи и принципы тотемизма и анимизма проникли во все традиционные мировые религии и в так называемое движение “НЬЮ-ЭЙДЖ”. Новая эра - синкретическое учение ставящее задачей духовное развитие человека. Общим фактором для НЬЮ-ЭЙДЖ философии и традиционного шаманизма является отсутствие единого персонифицированного Бога. Бог воспринимается как могущественный дух, но не единственный. Концепция единого Бога появляется лишь на следующей стадии - религиозной.

1.2 Происхождение религии в работе “Моисей и монотеизм”

Подробное исследование становления собственно религиозного сознания З.Фрейд осуществляет на закате своей жизни в последней большой работе под названием “Моисей и монотеизм”. В этой работе З.Фрейд блестяще применяет метод психоанализа к сложнейшей исторической проблеме - кто и кем был Моисей? - духовный вождь еврейского народа. З.Фрейд начинает работу, состоящую из 3-х очерков с гипотезы, что Моисей был египтянином и только вследствие этого факта он смог осуществить операцию по выводу народа томящегося в рабстве Египта в “землю обетованную”. Кроме того Моисей по мнению З.Фрейда был посвященным в доктрину Аменхотепа (IV) или Эхнатона, который поклонялся Единому Богу Вселенной, телом которого было солнце. Эта революционная по тем временам доктрина отрицала царивший политеизм вместе с его магическими составляющими. После развала египетской династии Моисей становится носителем этого знания и посвящает в него избранный им народ. Его завет с богом Яхве есть результат более позднего напластования, в результате которого племенной бог Яхве становится Единым Богом. А потомки выведенные из египетского плена освобождаются от чувства вины за убийство Моисея, которое по логике З.Фрейда имело место. Таково краткое изложение сюжета этой работы. В работе очень много исторических фактов, ссылок, цитат, но в данном исследовании необходимо указать те места, где З.Фрейд говорит о механизме возникновения религиозного мировосприятия. Необходимо отметить, что работа “Моисей и монотеизм” была окончательно написана в 1939 году, то есть после того, как З.Фрейд изложил свою структурную модель психики. Следовательно аппарат анализа строился уже не только на теории драйвов, вытеснений, бессознательного, но и на взаимодействии трех основных структур психики - Эго, Супер-Эго и Ид. В отличие от магического мышления в собственно религиозном мышлении появляется новая фигура - это герой. В 1909 году Отто Ранк выпускает книгу под названием “Миф о рождении героя”. В ней говорится, что все известные высокоразвитые народы еще на ранней стадии развития начали прославлять своих героев, правителей и царей. Истории их жизни, рождения и смерти окутаны фантастическими элементами. Герой является ребенком весьма знатных родителей; обычно сыном царя. Его рождению предшествует пророчества, знамения, стихийные явления. Затем герой, представляющий угрозу отцу-царю изгоняется из царства, где подбирается простолюдинами или зверями, вскармливается ими, обучается проявляя недюженные способности. Вырастая, он возвращается, находит своих знатных родителей весьма разнообразными способами; с одной стороны, он мстит своему отцу, а с другой получает признание у других, и в конце добивается высокого положения и почета. С разнообразными вариациями этот сюжет проигрывается во всех героических эпосах и мифологиях.

З.Фрейд поддерживает эту мысль: “Герой - это некто, у кого хватило храбрости восстать против своего отца и в конце победно побороть его”

[5, с.142]. Таким образом, из обезличенного тотемного клана выделяется один человек, который способен совершить подвиг и которому достается награда за это - власть, богатство, жена (жены).

З. Фрейд указывает на то, что источником этого поэтического вымысла может служить “семейный роман ребенка, в котором он реагирует на изменение своего эмоционального отношения к родителям. В ранние годы в фантазиях ребенка мать и отец присутствуют, как король и королева. “Позднее под влиянием соперничества и разочарования в реальной жизни ребенок начинает отделять себя от родителей и занимать критическую позицию по отношению к отцу. Таким образом, две семьи в мифе - аристократическая и простая - обе являются отражением собственной семьи ребенка, какой она ему представлялась в последовательные периоды жизни” [5, с.143].

Одна из распространенных фантазий ребенка в латентном периоде состоит в том, что родители, с которыми он живет - ненастоящие, а настоящих необходимо найти. Поэтому в этот период ребенка захватывают рассказы о путешествиях и странствиях, где ребенок обретает других значимых взрослых, пытаясь справиться с чувствами возникающими на изменение взаимодействия с родителями. Таким образом получается, что образ путешествий героя соответствует латентной стадии развития человека и отражает процесс физического взросления и социализации.

Мы так же знаем из психоаналитической теории, что в латентном периоде происходит вытеснение из памяти событий связанных с ситуацией эдипова периода и до нее; ранние травмы “я” (нарциссические обиды). Следствием травмы с одной стороны является попытка вернуть травму - то есть вспомнить забытые переживания или еще лучше пережить травму заново. Это явление “фиксации” травмы или принудительного повторения. С другой стороны реакции могут преследовать противоположную цель: чтобы ничего из забытых травм не вспоминалось и ничего не повторялось. Мы можем суммировать их как защитные реакции. Их основным проявлением является то, что называется “избеганием”, и что может спровоцировать “угнетенное состояние” и “фобии”.

Травма в детстве может выразиться в невротическом срыве, детском неврозе, сопровождаясь множеством усилий направленных на защиту, и формированием соответствующих симптомов. Возвращение травмы происходит после периода латентности, в генитальной фазе, когда эдипальные конфликты проигрываются на новом уровне.

Таким образом схема возникновения невротического заболевания выглядит следующим образом: ранняя травма - защита - латентность - возникновение невротического заболевания - частичный возврат подавленного.

Эту схему Фрейд применяет для объяснения возникновения монотеизма на примере иудаизма. Действительно, в ходе борьбы Моисея, ставшего отцом народа убивают и тут же защищаются от чувства вины за убийство. Затем следует двухсотлетний период летентности, когда лишь пророки и левиты взывают вернуться к “истинному богу” и возвещают приход мессии.

Затем возникает потребность восстановить истинную религию, как механизм проигрывания травматического содержания - возникает устойчивое невротическое образование на уровне масс религия. Тоже самое мы наблюдаем на примере возникновения христианства. Распятие Христа привело к тому, что “...чувство вины охватило еврейский народ” [5, с.226]. И один из политико-религиозных функционеров Савл отделяет старую религию иудаизм от новой - христианства и становится Павлом.

“Павел, римский еврей из Тарсуса ухватился за это чувство вины и точно проследил его обратно к первоначальному источнику. Он назвал его “первородным грехом”; это было преступление против бога, которое можно было искупить только смертью. С первородным грехом в мир пришла смерть. Фактически, этим преступлением заслуживающим смерти, было убийство первоначального отца, который впоследствии был обожествлен, но убийство не запомнилось; его место заняла фантазия искупления, и поэтому эта фантазия могла быть провозглашена как откровение об искуплении (благая весть). Сын Господа согласился безвинно быть казненным, и таким образом принял на себя вину всех людей. Это должен был быть сын, так как убит был отец” [5, с.227].

Мы помним, что в религиозной форме сознания появляется четко очерченная фигура героя, который всегда восстает против своего отца и так или иначе убивает его.

“Едва ли стоит сомневаться, что герой и хор греческой драмы представляют того же мятежного героя и компанию братьев; и нельзя оставлять без внимания, что театр в средние века заново начался именно со сценического представления Страстей Господних” [5, с. 227].

“Однако конечным итогом религиозного нововведения стала четко выраженная амбивалентность, преобладавшая в отношении к отцу. Якобы направленное на умиротворение бога-отца, оно завершается его свержением с престола и освобождением от него. Иудаизм был религией отца. Христианство стало религией сына. Старый бог отец отступил за спину Христа; Христос, сын, занял его место, именно так, как желал этого любой сын в первобытные времена” [5, с.228].

Новая религия не была больше строго монотеистической. В нее вошли многочисленные символические обряды у окружающих народов, восстановила образ великой матери-богини в виде Богородицы и нашла место для того, чтобы ввести множество фигур политеизма, завуалировав их под святых. Всего этого не было в религии Моисея и Эхнатона. Триумф Христианства, это победа компромисса между старыми и новыми тенденциями. З.Фрейд, однако, считает, что это привело к задержке интеллектуального развития человечества в течение следующих двух тысячелетий, хотя в отношении подавленного Христианство было движением вперед.

В том, что монотеистическая религия оставила такой глубокий след на еврейском народе, что он мог ее сохранить, З.Фрейд видит факт убийства отца, который повторился в отношении личности Моисея. “Это был случай проигрывания вместо воспоминания, как часто бывает у невротиков во время сеанса психоанализа” [5, с.229].

З.Фрейд замечает, что в восприятии Христа, тоже была часть исторической правды, поскольку он был воскресшим Моисеем. Здесь осуществляется другой взгляд на достаточно распространенный сценарий умирающих и воскресающих богов, таких как Осириз, Таммуз, Адонис и др. тогда как традиционное религиоведение усматривает в этом сценарии отражение годовых циклов природы.

История возникновения магометанской религии видится З.Фрейду в следующем: Пророк намеревается полностью принять иудаизм для себя и своего народа. Возвращение единого первоначального отца приносит арабам исключительное возвеличивание их самоуверенности, которая принесла большие политические и военные успехи. В их отказе от традиционной формы иудаизма, а также от христианства и в создании свой собственной монотеистической концепции можно проследить все тот же конфликт отца и сына. Но при этом многие положения старых религий переносятся в новую. Так, например, “Аллах” - имя бога является производным от имени “Элохим”, именем которым называется бог в первых пяти книгах бытия. Само это имя указывает на множественное число и неопределенный род и ближайший по значению перевод - боги. Но внутреннее развитие мусульманской религии по мнению З.Фрейда остановилось, поскольку не хватило глубины, которая в случае евреев возникла в связи с основателем их религии.

С другой стороны глубина компенсировалась изощренной системой ритуалов и кодексов поведения, а также отношением “к неверным”, в которой узнаются отголоски “тотемных войн”.

Обобщая короткое описание трех родственных монотеистических религий возникших из одного источника можно сказать, что их общей функцией является возвращение человеку его внутреннего первоначального отца.

Из теории психоанализа известно, что в ходе эдиповой стадии формируется Супер - Эго, отвечающее за внутреннюю регуляцию поведения человека. Это голос родителей ограничивающий экспансию импульсов Ид. В ходе разрешения эдипальной стадии ребенок переносит свое внимание на поиск значимого другого. И здесь ему становится доступной религиозная модель идеального отца, которая служит надежной защитой против фрустрации и сепараций, возникающих в реальных отношениях. Образ идеального родителя, который никогда не покидает человека ни в жизни ни в смерти, постоянно заботится о нем, но и наказывает, тем самым выражая свою любовь является одной из распространенных детских фантазий эдипова периода. В этом возрасте дети обещают родителям никогда их не покидать и жениться на маме или выйти замуж за папу по достижению зрелого возраста. Это является проекцией желания ребенка о том, чтобы родители не покидали его.

Потребность в авторитете основана на тоске по отцу, которую ощущает каждый с детства и далее, которого побеждает герой легенды, то есть сам человек, создавая тем самым свой персональный миф.

З.Фрейд также описывает механизм отречения от инстинкта в рамках своей структурной модели. По его мнению Эго воздерживается от удовлетворения инстинкта ввиду внешних препятствий, а именно - если оно решит, что данное действие вызовет серьезную опасность для Эго. Таким образом действует принцип реальности, вызывая удержание от удовлетворения.

“Если не возможно уменьшить силу самого инстинкта посредством перераспределения энергии, отказ от удовлетворения инстинкта приводит к длительному напряжению, обусловленному неудовольствием “...в ходе развития индивида часть сдерживающих сил внешнего мира закрепляется внутри, и в Эго образуется структура, которая противостоит остальной его части через наблюдение, критику и запреты. Мы называем эту структуру Супер-Эго” [5, с.260].

Отказ от удовольствия приносит Эго также и удовлетворение, оно гордится своим отказом от инстинкта.

Когда Эго приносит в жертву Супер-Эго отказ от инстинкта, то оно надеется, что будет вознаграждено большой любовью с его стороны. Осознание заслуженности любви ощущается, как гордость.

Герою в групповой психологии выпадает роль Супер-Эго по отношению к Эго и Ид толпы и тут возникают те же самые отношения, которые строятся между частями психики внутри человека.

Отказ от удовольствия в пользу бога занимающего роль Супер-Эго порождает важный элемент религиозной культуры аскезу. Подвиги “умертвшления плоти” известны в разных традициях. И чем сильней аскеза, тем выше статус подвижника тем ближе он к идеалу Супер-Эго данной конфессии. Состояние компенсации, которое переживает Эго человека за отказ от удовольствия называют благодатью, святостью, а самого человека святым. Так возникает культ святых, людей, отказавшихся от удовольствия во имя своего бога и культ мучеников, пострадавших или погибших за веру, то есть отдавших богу свою жизнь. Подобное является отголоском человеческих жертвоприношений, которые существовали во всех древних культурах на более ранней стадии развития религиозного сознания. В человеческих жертвоприношениях проигрывался основной сюжет убийства отца, но его функцию выполняли либо посвященные жрецы либо захваченные в плен иноплеменники.

Возникает также понятие греха, как компонента запретного желания Ид. Тем самым в религиозное сознание начинает путем проекций выводить на внешний уровень внутренние процессы. Сознание поляризуется; вместе с ним поляризуется и внешний мир. Бог символизирует силы добра и удовольствие от отказа от удовольствия. Дьявол, символ Ид отражает силы зла и удовольствия от нарушения запретов и само удовольствие первоначальных импульсов. Появляются и отрицательные герои - герои служащие силам зла и заботящиеся об удовлетворении своих желаний, игнорирующие интересы окружающих, вызывающие у них зависть и ревность. Возникает невротический конфликт: столкновение желаний и долга. Проигрывание этого невротического конфликта побуждает человека возвращаться к этому неоднократно. Это приводит к возникновению мистерий - невротических сценариев, привязанных к годовым, месячным и суточным циклам, то есть к календарю. Ритуал - являясь повторением невротических сценариев (сравните с ритуалами навязчивости) тем самым защищает человека от тревоги возникающей в результате актуализации прошлой травмы [10, с.176].

“В результате пережитого возникает инстинктивное побуждение, требующее удовлетворения. Эго отказывает в этом удовлетворении, потому что оно парализовано величиной требования или потому, что признает его опасным. Первое основание более просто: оно сводится к избеганию опасной ситуации. Эго отклоняет опасность при помощи подавления. Инстинктивный импульс каким-то образом тормозится, вызывающая его причина со всеми сопутствующими ей чувствами и идеями забывается. Инстинкт сохраняет свои силы и новая пробуждающая причина пробуждает свои требования. Вслед за этим он возобновляет свои требования, и так как путь к нормальному удовлетворению все еще закрывает то, что можно назвать рубцом подавления, то где-нибудь в слабом месте он находит новый путь к тому, что называется заменяющим удовлетворением, которое проявляется как симптом, без ведома, но и без осознания Эго. Все процессы формирования симптомов можно справедливо назвать “возвратом подавленного” [5, с.272]. Возвращение подавленного происходит в сложных религиозных ритуалах, соблюдение которых как бы приобщает человека к богу и является основой религиозной жизни.

В восточных религиях, которые не рассматривал З.Фрейд в своих работах, тоже можно найти очень много элементов невротических проявлений. В силу исторической ситуации восточные религии развивались в более благоприятной политической ситуации и в них нет ярко выраженного конфликта свойственного европейским монотеистическим религиям.

В наиболее распространенной восточной религии, индуизме, сохраняются все слои религиозного сознания; это и анимизм с верой во всеобщую душу всего и разнообразных духов природы, это магические ритуалы тантрического толка, устанавливающие симпатические и парасимпатические связи между звуком, формой, стихиями и человеком, это также и тотемизм - проявляющийся в животных манифестациях божеств. Индуизм сочетает в себе и политеизм и одновременное поклонение одной Высшей реальности обезличенному абсолюту. В некоторых течениях индуизма Высшая реальность предстает как Личность, например, Кришна. Хотя он и Личность, и обладает всеми чертами человеческой личности, но в тоже время он транцендентален, то есть находится вне наших либо связан с материей. В индуизме присутствует также разнообразное количество героев, мудрецов, подвижников, воинов, обычных и необычных людей, йогов, героев представляющих каждую касту. В индуизме присутствуют учения возникшие в ходе откровения богов людям и есть авторитет Вед., священных писаний, бывших в начале устной традицией. Верховный жрец Брахман - тот, кто знает Веды, являлся в древние времена руководителем общины. Лишь потом эти функции сместились к воинам-князьям.

Верховная реальность в индуизме может предстать перед нами или только как мужское начало в виде бога-отца, или только как женское начало в форме Богини-матери, а может предстать как союз мужского и женского начал.

Индуизм является самой древней из сохранившихся на земле религий. Изучая его мы можем видеть временные срезы общественного сознания разных эпох. Индуизм самая демократичная форма религиозного сознания разрешающая своим последователям поклоняться любым богам или одному богу, поскольку Высшая реальность одна и человеческое сознание не может ее вместить целиком, оно выбирает ограниченные объекты для своего поклонения. И все же не смотря на свой эклектизм индуизм все таки обладает единым стержнем - брахманической традицией проповедующей авторитет Вед. Веды почитаются живым знанием и отклонение от священного писания есть отпадение от традиции. Не удивительно, что ортодоксальный индуизм встал в резкую оппозицию к Будде, который отверг авторитет Вед вместе с субстанциональностью реальности. Буддизм был своего рода протестом против жесткого Супер-Эго Брахманизма, а Будда был героем ниспровергающим его. Примерно через тысячелетие после этого, индуисткий святой Шанкара, родоначальник ордена саньясинов, вступил в полемику с буддистами и в свою очередь выиграл у них теологический спор, ниспровергнув тем самым авторитет буддизма. Таким образом функция героя в религиозном аспекте может проявляться как низложение прошлой веры и создание новой. Мессия соединяет в себе качества отца и в то же время является сыном - реформатором. Через какое-то время сын становится отцом для следующего поколения и все повторяется. Сын становясь отцом инициирует адептов в свой круг.

Во всех религия