Причины создания и употребления окказионализмов В. Хлебникова с художественной точки зрения

Феномен В.Хлебникова привлекал внимание многих его современников и представителей филологической науки следующих поколений. Отношение к нему самое различное, часто полярное. Но суть проблемы состоит все же не в том, как оценивали талант данного автора, а в том, каким видели назначение его произведений и как понимался способ самовыражения автора. Надо сказать, способ этот очень необычен и потому именно он был избран объектом исследования в данной курсовой работе.

Чтобы объяснить художественное своеобразие произведений В. Хлебникова, мы обратились к работе Григорьева В. П.

«Грамматика идиостиля: В. Хлебников».

В этом параграфе представлены выдержки из данной работы, наиболее точно раскрывающие художественные особенности окказионализмов в текстах В.Хлебникова.

- Несомненно, что «звездный язык» поэта, описанный пока лишь в фрагментах и без необходимой детализации и учета эволюции хлебниковских взглядов, далек от классической научно-филологической обоснованности как общепризнанного достижения младограмматической традиции в исследованиях языка. Однако при этом должны быть приняты во внимание, по крайней мере, следующие соображения.

Юношеская эпатажная установка на «разрушение языков» обернулась поисками «единого смертных разговора», т.е. приобрела конструктивный смысл. Как характеристика хлебниковского идиостиля «звездный язык» представляет собой существенное средство поэтического выявления и подкрепления семантических ассоциаций. В своих лучших произведениях Хлебников дал впечатляющие образцы эстетического отношения к языку; озарил своеобразным светом индивидуально-неповторимую поэтическую историю языка, как она рисовалась Будетлянину; создал значительное в художественном отношении многообразие фактов истории поэтического языка, которые невозможно игнорировать, как показывают исследования, и в истории литературы, но которые особенно интересны для истории русского поэтического языка XX в.

Кризис младограмматизма в XX в. особенно наглядно обнаружился в области интерлингвистики - науки о языках как средствах международного общения. Бодуэн мог возмущаться эпатирующими «будетлянами», но он же негодовал - и столь же справедливо - по поводу методологической недостаточности младограмматической аргументации против искусственных языков. Между тем «звездный язык» Хлебникова - это прежде всего факт интерлингвистики и должен рассматриваться в контексте соответствующей теории и истории. Опыт Хлебникова здесь представляется уникальным: если не ошибаюсь, неизвестен какой-либо иной проект подобного языка, интенсивно разрабатывавшийся поэтом в процессе художественного творчества (а не в качестве хобби) и, что особенно существенно, как поэтический язык, в котором лишь постепенно вычленялось ядро - язык общенормативный, «для быта и жизненных польз»[ 4,с. 15].

-В связи со сказанным необходимо остановиться на теме «Хлебников-интерлингвист». Как оказалось, интерлингвистические интересы Хлебникова были весьма разнообразны. Фактически интерлингвистикой пропитан почти любой его текст, множество высказываний из этой области находится среди его черновых заметок, а о его «интерлингвистической ревности» свидетельствует такая запись дневникового характера, относящаяся к самым последним годам жизни поэта: «Алексей Круч‹еных› подлаявший недавно мировой язык делаю ‹...› дичь будет ‹...›».В заметках для себя Хлебников делал и такие сопоставления: «Что лучше - всемирный язык или всемирная бойня?» Из этого, впрочем, не следует, что в создании «мирового языка» он видел единственную возможность избежать мировой войны, как полагает С. Мирский [4,с.24 ].

-Нельзя сказать, что творчество Хлебникова совсем не изучалось с интерлингвистической точки зрения - в той или иной мере этот аспект присутствовал почти в любом обращении к деятельности поэта, поскольку «единый смертных разговор» [2 , с.186] составляет едва ли не основной ее пафос. Однако ни Бодуэн, ни Марр, ни Дрезен, ни Бокарев - вообще никто в отечественной интерлингвистической традиции не проявлял особого интереса к Хлебникову. Не исключено, конечно, что будут найдены новые материалы, например, в архиве Л.П. Якубинского, лингвиста, занимавшегося словотворчеством Хлебникова5 , с одной стороны, и автора статьи «Ф. де Соссюр о невозможности языковой политики» (1931), принципиально важной в истории интерлингвистики, - с другой. Но пока в собственно интерлингвистическом плане мы не располагаем обобщающей работой о Хлебникове[4,с.26 ].

- Современная структурная лингвистика, даже без прямых внушений «космоглоттики» (подходящий здесь термин Н. В. Юшманова и др.), приходит к необходимости анализа «лингвистической теории» Хлебникова. А.Г. Костецкий (1975) дал такой анализ, обобщив материалы девяти статей поэта, в которых тот разрабатывал так называемую «заумь», или «азбуку ума», или «азбуку понятий», или «звездный язык», т.е. идею мирового языка как «собирателя человеческого рода». В итоге мы располагаем сводным «словарем» хлебниковской «азбуки ума». Остается, правда, сложная задача корректировки и дополнения этой реконструкции путем анализа таких произведений поэта, как «Слово о Эль», «Ледяною ночи, ледяною грусти...», «Царапина по небу», «Зангези» и т.п., а также других статей Хлебникова и материалов его архива.

В недавней работе западногерманского слависта, посвященной теме Востока в творчестве Хлебникова, есть небольшой раздел. «Всемирный язык и поэтическая утопия», в котором предпринята интересная попытка показать иерархическую структуру того, что нерасчлененно обозначается как «заумный язык», эволюцию этого понятия и его функциональное расширение от «всеславянского языка»8 до языка, общего для человека и природы. Проведенный С. Мирским анализ лишний раз показывает, что как ни важен для Хлебникова язык, роль его велика, но производна как у средства, необходимого для того, чтобы прочесть «единую книгу» мироздания. [4,с. 30]

-Выше отмечалось, что Хлебников стремится избегать неславянских апеллятивов (исключений не так уж мало, но по отношению к западноевропейским заимствованиям это именно исключения, а апеллятивы широко понимаемого Востока разрешены). Однако имена собственные именно как «интерлингвистический слой языка» обычно входят в тексты поэта в своей общенормативной форме.

На «путь к мировому заумному языку» Хлебников становится уже в 1912-1913 гг. «Самовитого слова вне быта и жизненных польз», с которым связано любимое поэтом «мыло словотворчества» самого по себе уже недостаточно. «Второе отношение к слову» Хлебников формулирует не как «свободную плавку», а как целенаправленные поиски «единства вообще мировых языков, построенного из единиц азбуки».Но для этого надо определить единицы. Вот образчик рассуждения Хлебникова: «Ч значит оболочка ‹...› Человек есть не только звук, Человек есть имя, неделимое тело языка. Если окажется, что Ч во всех языках имеет одно и то же значение, то решен вопрос о мировом языке: все виды обуви будут называться че ноги, все виды чашек - че воды - ясно и просто». Здесь же даны предпосылки, или допущения, из которых исходит заумный (т.е. «звездный») язык: «1. Первая согласная простого слова управляет всем словом - приказывает остальным. 2. Слова, начатые одной и той же согласной, объединяются одним и тем же понятием ‹...›». Допущения - чрезвычайно сильные, сравнительному языкознанию, действительно, есть от чего «прийти в ярость» , опровергнуть их ничего не стоит, семантика гласных «фонем-морфем» у Хлебникова едва намечена, синтаксис, как увидим ниже, совершенно не разработан, конкретная лексика - тоже, главное же - сама идея воспроизведения в плане выражения сущности вещей, стремление преодолеть «проклятие» произвольности языкового знака обрекали «звездный язык» как проект искусственного международного языка на неудачу [4,с. 33 ].

- «Звездный язык» Хлебникова обладает одной особенностью, интересной в словообразовательном отношении. Он динамичен в том смысле, что все время впитывает в себя аналитический и синтетический опыт хлебниковского словотворчества. Поскольку «азбука ума» выявлена, поэт может ввести новое допущение о том, что каждая из согласных корня, а не только начальная, является единицей этой азбуки и что таким образом слова, начатые одной и той же согласной, не просто объединяются одним и тем же понятием, но и оказываются ареной борьбы противоположностей, столь социально значимой, что поэт даже называет ее «Паны и холопы в азбуке» Отсюда такие поэтические высказывания, как Хлап или холоп - опора для холи, Холоп - двигающая сила/Холи пана, а «Пан это ‹...›/Парами праздный паровоз/Уход Пэ: его нет» (поскольку Эн имеет значение небытия) и когда в слово пан «пришло Эль любви, лебедя, лелеки,/Леля, лани, Лаотзы, Лассаля, Ленина/Луначарского, Либкнехта», то Пан - пал! Иначе говоря, каждый неодноконсонантный корень может рассматриваться поэтом как сложный, а «основосложение» - как главный способ словообразования в рамках мирового заумного языка.

Может, но не непременно должен. Известно, что перечень «языков», которыми пользовался Хлебников как подъязыками русского языка, и пользовался в одно и то же время, - достаточно внушителен. При этом «стиль мышления», характерный для его творчества, удивительным образом сочетал строгость и последовательность рассуждений в естественнонаучном и точном знании со свободой и гибкостью поэтического взгляда на мир, в том числе и на задачу «прорыва в языки». Возможно и «соединение звездного языка и обыденного», как в первой части «Царапины по небу», и их раздельное использование, а между художеством и экспериментом, повторим, нет непроходимых граней.

«Звездный язык» прорастает в словах русского языка, словотворчество тоже опирается на реальные языковые структуры, преобразовывая и переформировывая их по потребностям поэта. «Звездный язык» и словотворчество готовы были слиться в аналитических и синтетических процедурах, но лишь один случай соположения окказионализма виель ‘крыло бабочки’ с единицами «звездного языка» Эль и Вэ как будто позволяет видеть здесь не обычное для поэта производное от свирель типа хотель, зовель и т.п., а своеобразный композит из «простых имен языка»: В + Л. Соотнесение трех основных семантических полей, из которых берутся слова для определений «фонем-морфем» в «азбуке ума» - «пространства», «движения» и «математических понятий», с последними опытами Хлебникова в области так называемых «релятивных окказионализмов» ,т.е. окказионализмов с корнями из местоимений, союзов, предлогов и частиц, говорит о том, что «звездный язык» уже был готов включить в свой «севооборот» и собственное словотворчество Хлебникова [4,с.39].

-Слово севооборот употреблено не для оживления стиля. Это слово из студенческой публикации поэта «Опыт построения одного естественнонаучного понятия», также выявленной А. Е. Парнисом. Севооборот - одна из иллюстраций отношений «метабиоза», противопоставляемого по признакам пространства и времени «симбиозу», понятия, которое объединяет, по Хлебникову, «поколения кораллов внутри какого-нибудь атолла и поколения людей внутри народа». «Точно так же в ‘верую’ воинствующего пангерманизма входят отношения метабиоза между славянским и германским миром» - еще один пример из указанной статьи [4,с.42].

-Не располагая никакими прямыми доказательствами, невозможно утверждать, что понятие метабиоза Хлебников распространял и на отношения между отдельными единицами в рамках собственного языкового строительства. Тем не менее безусловное для поэта единство человека и природы, установка на «конские свободы и равноправие коров» [2 , с.189] сравнение современного многообразия языков, которые «разъединяют», с «когтем на крыле птиц» и выдвижение идеи «звездного языка» как языка общего «для всех» и т.д. - все это позволяет думать, что «единый смертных разговор» будет связан отношениями метабиоза с существующими языками. В историософии Хлебникова представляется несомненным метабиотическое основание его устойчивого интереса к скифам, с одной стороны, и к запорожцам - с другой (ср. Чертомлыцкий курган и Чертомлыцкую сечь). Эсперанто же и язык птиц симбиотичны [4,с.44 ].

-Проект «звездного языка» уникален и может заставить нас внести уточнения в наши интерлингвистические типологии. Это язык, предназначенный для всех живых существ, призванный заменить существующие ныне языки, т.е. невспомогательный, язык одновременно и научно-фантастический, т.е. искусственный, и поэтически-естественный, язык апостериорный в этом последнем смысле, но априорный в глазах критиков-интерлингвистов, язык с полным набором функций, но представляющий интерес прежде всего как поэтическое творчество, а не как прагматическая значимость.

Бегло рассмотренный опыт Хлебникова - первого поэта-фантаста-интерлингвиста, как и весь образ и жизненный путь этого удивительного человека, учит нас Филологии и Экологии - вниманию к взаимосвязям и любви к пониманию чужого [4,с.52].

Заключение

Серебряный век подарил нам совершенно разнообразное творчество интереснейших авторов. Таких как Игорь Северянинов, Велимир Хлебников. Нами было подробно рассмотрено творчество В. Хлебникова с целью нахождения новых словообразований.

Подводя итоги исследования, могу сказать, что окказиональное словообразование обладает неоспоримой пальмой первенства в творчестве данного автора.

Потенциальных словообразований в текстах встречается тоже очень много, но все же меньше, чем окказионализмов.

Адекватной оценке произведений В. Хлебникова помогла теоретическая база знаний о словообразовании, основанная на работах Земской Е.З. С помощью них мы дали определение термину «окказионализм», научились разграничивать окказиональное словообразование и потенциальное, узнали, какие бывают модели и способы словообразования. Все это в практической части работы помогло понять, какие способы словообразования предпочитает использовать автор. Определить, почему были избранны именно эти способы, очень трудно. Это связанно с личным восприятием мира В. Хлебниковым.

Его тексты изобилуют словообразовательными, фонетическими новообразованиями. Зачастую невозможно определить значение какого-либо из новообразований, не обратившись к исследовательским работам, изучающим творчество Хлебникова. Это говорит о сложной их семантике.

Но вернемся к основной теме работы. Нами выяснено, что наиболее частым по употреблению является способ словообразования аффиксация (в основном суффиксальная), на втором мест по частоте использования - сложение основ (почти всегда с использованием суффиксов). Этот способ используется при образовании, как окказиональных слов, так и потенциальных, практически с одинаковой частотой. Далее – аббревиация. На мой взгляд, этот способ помог автору создать самые яркие и интересные с точки зрения языка окказионализмы. Последнее место делят безаффиксный способ словообразования и обратное словообразование.

Про место подобных словообразований в творчестве В.Хлебникова могу сказать то, что именно они и были его сутью, зерном, тем самым, что содержит смысловую нагрузку произведений. Во-первых, потому, что тексты автора ими изобилуют, а во-вторых, потому что Хлебников был человеком своего времени (имеется ввиду «серебряный век»), а потому экспериментатором, и обойтись без подобного явления не мог.

В результате проведённого анализа было найдено 117 индивидуально-авторских словообразований.

В числе них выделено 92 окказионализма и 25 потенциальных слов.

В окказиональном словообразовании нами отмечены следующие способы словообразования:

1. слова, образованные при помощи аффиксации

2. слова, образованные при помощи сложения

3. слова, образованные при помощи безаффиксного способа словообразования

4. слова, образованные при помощи аббревиации

5. слова, образованные при помощи обратного словообразования

К окказиональным словообразованиям, образованным путем аффиксации можно отнести слова

Закричальность, дымность, сыноветь, гробеть, упавн, лукать, ниагариться, пушкинота, достоевскимо, кюхельбеккерно и многие другие(всего 66 слов).

При помощи сложения основ(часто с добавлением суффиксов) образованы в основном потенциальные слова, например, вечерогривый, печальноокий, свирепоокий, тысячеоконный, среброструнный, уторвласый, дровоядный, смелокикий, желтозарный и т.д. (всего 36 слов), но окказионализмы все же составляют небольшую часть этой группы слов. Например, синезначимый, жарбог, предземшарвеликая, числобог, небоход, облакоход, мореречь и др .( всего 11 из 36слов).

Слов, образованных при помощи обратного словообразования, очень мало - всего 2: свиреть, годовать

Окказиональные слова, образованные путем аббревиации, начитывают в своих рядах 12 слов:

Виденнега, хорошеуки умнязь, Снестр, Перунепр, Мнестр, Гнестр и др.

И всего одно слово образовано при помощи безаффиксного способа словообразования. Это слово «немь».

Таким образом, наиболее продуктивным способом словообразования является аффиксация, наименее - безаффиксный способ словообразования.