Субъективные признаки убийства при превышении пределов необходимой обороны

Для правильного решения вопроса об установлении наличия явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства следует исследовать весь комплекс субъективных критериев, представляющих важность для юридической оценки совершенного преступления. В частности, должны быть подвергнуты всестороннему анализу такие важные в данном аспекте и взаимообусловленные критерии, как форма вины, мотив, цель, эмоциональное состояние, а также индивидуальные психологические особенности личности обороняющегося.

С субъективной стороны убийство при эксцессе обороны представляет собой противоправный акт лишения жизни нападающего, предпринятый обороняющимся с косвенным или прямым умыслом по отношению к превышению пределов допустимой защиты и наступившему общественно опасному последствию – смерти нападающего.

Изучение конкретных уголовных дел данной категории свидетельствует, что для данного вида убийства наиболее характерен косвенный умысел. [28] При этом в качестве обязательного признака субъективной стороны данного убийства выступает цель защиты личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства (ч.1 ст.37 УК РФ).

Осуществляя защиту от преступного посягательства, обороняющийся осознает, что превышает ее пределы, предвидит реальную возможность наступления последствий в виде смерти или тяжкого вреда здоровью, этого результата он не желает, так как стремиться к достижению общественно полезной цели, но, избрав любые из находящихся в его распоряжении средства для ее достижения, сознательно допускает возможность одного из названных последствий.

Преступление, явившееся результатом превышения пределов необходимой обороны, в большинстве случаев совершается с внезапно возникшим, неопределенным (не конкретизированным) умыслом. Виновный при этом сознает, что своими действиями превышает границы допустимой защиты, предвидит их общественно опасные последствия в виде причинения тяжкого вреда личности нападающего. Но в отличие от определенного умысла, когда виновный желает причинить потерпевшему конкретный вред, при неопределенном умысле виновный желает (или сознательно допускает) причинение потерпевшему любого вреда, не представляя себе точно его размер и тяжесть. Поэтому при квалификации превышения пределов необходимой обороны, совершенного при неопределенном умысле, наряду с направленностью умысла должны также учитываться фактически наступившие общественно опасные последствия.

В качестве примера можно сослаться на материалы уголовного дела по обвинению Т. в убийстве.

Потерпевший Ч. и осужденный Т. после распития спиртных напитков по настоянию первого стали бороться. Во время борьбы Ч. не смог одержать победу над Т., это его разозлило, и он стал наносить удары кулаком в разные области тела Т., свалил его с ног и, находясь с верху, начал душить.Т., теряя сознание, подобрал нож, лежавший на полу (упавший со стола во время борьбы), и нанес ему два удара Ч. В область грудной клетки со стороны спины. От полученного телесного повреждения Ч. скончался. [29]

В данной ситуации Т. в силу алкогольного опьянения и стрессового состояния, в какой-то мерее даже безысходного положения (лежит на полу, сверху Ч. держит и производит удушение за шею) не мог точно взвесить характер опасности и избрать иные средства для предотвращения посягательства. Чтобы освободится от удушающего захвата, Т. подбирает нож и наносит им удар, желая потерпевшему причинить любой вред, то и охватывалось сознанием виновного. После первого удара ножом захват ослабился. Ч. уже не представлял опасности для Т., но в пылу борьбы, страхе за свою жизнь Т. наносит еще удар ножом в спину сидящему на енм Ч. Суд первой инстанции квалифицировал данные действия по ст.103 УК РСФСР, обратив основное внимание на наступившие последствия, при этом не учел и не дал должной оценки обстоятельств происходящего. Судебная коллегия Верховного Суда РФ, рассмотрев материалы дела, переквалифицировала содеянное на ст.105 УК РСФСР. Согласно новой редакции ст.37 УК РФ подобные действия не должны считаться и превышением пределов необходимой обороны, здесь наличествуют признаки правомерной обороны.

Эта разновидность (неконкретизированный прямой умысел) умышленной вины, как показывает изучение материалов судебной практики, является типичной при совершении рассматриваемого преступления.

Вместе с тем может иметь место совершение данного преступления и с прямым, конкретизированным умыслом, где наступивший результат строго соответствует заранее поставленной цели. Виновный в такой ситуации сознает, что при отражении нападения он может использовать меры, позволяющие защитить подвергшееся посягательству благо путем причинения меньшего вреда нападающему, понимает, что избранные средства заведомо могут повлечь причинение смерти, при этом предвидит реальную возможность или неизбежность причинения такого вреда и желает его наступления. Осознавая явность несоответствия защиты характеру и опасности посягательства, обороняющийся, тем не менее, преднамеренно лишает жизни посягающего.

Как характерный пример можно привести уголовное дело рассмотренное Президиумом Верховного Суда РФ в отношении К., осужденного по ст.103 УК РСФСР. [30]

11 февраля 1990 г. Между К. и С. произошла ссора по поводу нарушения очередности заказа и исполнения музыки в ресторане. Разрешение спора было перенесено в более безлюдное место на вечер 12 февраля 1990г. с участием посредников. В ходе разбирательства между К. и С. произошла словесная перепалка с обоюдными оскорблениями. С. был более агрессивно настроен, неоднократно угрожал расправой, демонстрируя туристический топорик, который в конечном счете применил и нанес им К. легкие телесные повреждения. На что К. ответил следующими действиями: сбегал к автомашине, достал из салона ружье, специально захваченное, зарядил его, вернулся на площадку и направил ружье в сторону С. Последний, увидев вооруженного ружьем К., бросил в его сторону туристический топорик, но не попал, затем снял с себя кожаную куртку и стал ею прикрываться от направленного на него заряженного ружья. После этого К. с целью умышленного убийства на расстоянии 5-7 метров произвел выстрел из ружья в С., причинив ему ранения, несовместимые с жизнью.

Суд первой инстанции действия К. квалифицировал по ст.103 УК РСФСР. Однако Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия К. на ст.105 УК РСФСР, указав при этом, что: "в процессе разбирательства С. постоянно проявлял свое агрессивное настроение и поведение, неоднократно угрожал применением и применил в отношении К. топорик. При этом убийство С. совершенно в процессе продолжавшегося общественно опасного посягательства с его стороны, однако связано с неотразимостью средств защиты и нападения в конце конфликта".

Однако с подобными выводами Президиума Верховного Суда РФ трудно согласиться. Как известно, превысить пределы необходимой обороны возможно лишь тогда, когда защищающийся находится в состоянии необходимой обороны. В данном случае видно, что агрессивно настроенный С. угрожает К. расправой и даже наносит ему легкие телесные повреждения. К. в такой ситуации находиться в ситуации необходимой обороны и мог ответить С. соответствующими действиями с целью пресечения посягательство, даже с причинением вреда жизни и здоровья С. Но чтобы ответить на оскорбление, нанесенные С., К. покидает площадку, бежит за ружьем к своему автомобилю и, взяв ружье, возвращается к месту разборки.

В этой ситуации роли меняются, уже К. выступает в роли посягающего, а С. – защищающегося, т.е. находиться в состоянии необходимой обороны. Поскольку после того, как К. покинул площадку, он вышел из состояния необходимой обороны, все последующие действия К. носят умышленный характер и направлены на самочинную расправу с С.

Как мне кажется, квалификацию действий К. по ст.103 УК РСФСР, произведенную судом первой инстанции, следует считать более верной.

Однако, если в подобной ситуации результат (смерть потерпевшего) по тем или иным обстоятельствам, не зависящим от воли виновного, не наступил, налицо покушение на убийство; если бы было состояние необходимой обороны – то покушение на убийство при превышении пределов необходимой обороны.

Прямой умысел характерен, например, для ситуаций, когда потерпевший в течение продолжительного периода времени нагнетает психотравмирующую обстановку.

В связи с тем, что анализируемое преступление может быть совершено с прямым умыслом, заслуживает рассмотрения вопрос о стадиях совершения данного деяния как этапах реализации умышленного преступления. Поскольку преступление, ответственность за которое предусмотрена ч.1 ст.108 УК РФ, совершается под воздействием посягательства или его непосредственной угрозы со стороны потерпевшего, умысел при его совершении чаще всего является внезапно возникшим. Внезапно возникший умысел также может иметь место, когда обороняющийся совершает определенные действия по подготовке к акту необходимой обороны. Следует подчеркнуть, что в данном случае имеется в виду приготовление к правомерной защите, а не к превышению ее пределов. Обороняющийся до начала отражения посягательства не намерен причинять нападающему чрезмерный вред, он готовится лишь к отражению нападения. Если же виновный решает использовать нападение как повод для причинения вреда человеку, с которым находится в неприязненных отношениях, и заранее готовится к осуществлению преступного намерения, то в основе его действий лежат низменные мотивы и цели, не свойственные для необходимой обороны.

В этом отношении показательно уголовное дело по обвинению М., рассмотренное Кировским районным судом г. Красноярска. Обстоятельства, изложенные в деле таковы: М., С. и Х., работая на электровагоноремонтном заводе, долгое время враждовали, учиняли между собой драки. Однажды между С. и Х. завязалась ссора, которая перешла в обоюдную драку. На шум из ремонтного цеха выбежал М. Увидев происходящее, он якобы с целью защиты Х. ударил С. металлическим ломом по голове. От полученного удара потерпевший вскоре скончался.

М. по поводу обстоятельств убийства на предварительном следствии показал, что у него по отношению к С. уже длительное время существовала обида и глубокая личная неприязнь. Кировский районный суд г. Красноярска справедливо осудил М. по ст.103 УК РСФСР (ч.1 ст.105 УК РФ), ввиду того что виновный, совершая убийство под предлогом необходимой обороны, на самом деле руководствовался личными неприязненными побуждениями. [31]

В теории уголовного права и судебной практике считается общепризнанным, что стадия приготовления как этап неоконченного преступления применительно к убийству при превышении пределов необходимой обороны исключена. В соответствии с ч.2 ст.30 УК РФ, уголовная ответственность наступает лишь за приготовление к тяжким и особо тяжким преступлениям. Преступления, совершенные при эксцессе обороны, исходя из санкции статей к таковым не относятся, а, следовательно, ни в теоретическом, ни в практическом аспекте уголовная ответственность за приготовление к преступлениям, совершенным при эксцессе обороны, невозможна.

Относительно возможности покушения на убийство при превышении пределов необходимой обороны среди ученых и практических работников высказываются противоречивые мнения. Н.Д. Дурманов, И.С. Тишкевич и М.И. Ковалев считают, что покушение на преступление, предусмотренное ч.1 ст.108 УК РФ, невозможно. [32] Другие же авторы допускают такую возможность. В.Ф. Кириченко, в частности, определяет покушение на превышение пределов необходимой обороны как "действие, непосредственно направленное на причинение такого результата, достижение которого следует рассматривать как совершение преступления с превышением пределов необходимой обороны". [33] Н.И. Загородников и С.В. Бородин исходят из общего положения о возможности покушения на любое преступление, совершение которого возможно с прямым умыслом, к числу которых относится и рассматриваемое деяние. [34] Между тем судебной практике известны неединичные случаи квалификации покушения на убийство при эксцессе обороны. В частности, Верховным Судом РФ был опротестован приговор в отношении Поварова, призванного виновным в убийстве и покушении на убийство при превышении пределов необходимой обороны. [35]

Установление уголовной ответственности за покушение на превышение пределов необходимой обороны, по моему мнению, невозможно, так как лишь при наступлении общественно опасных последствий, предусмотренных законом, содеянное при эксцессе обороны может быть признано преступлением.

Л.А. Андреева по этому поводу обоснованно отмечает, что "если реальный вред не причинен, то сам факт совершения оборонительных действий, выходящих за пределы допустимости, не представляет той общественной опасности, которая обязательна для признания деяния преступлением"[36]. Если обороняющийся, намереваясь убить посягающего, не достиг поставленной цели и реально причинил тяжкий вред его здоровью, то при установлении всей совокупности необходимых обстоятельств, по моему мнению, может быть поставлен вопрос о квалификации содеянного по ч.1 ст.114 УК РФ, предусматривающей ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны.

Обороняющийся в известной мере подлежит уголовной ответственности в силу того, что только от него зависит – превысить или не превысить меры дозволенной обороны.

Можно сделать вывод, что вина в превышении пределов необходимой обороны – это психическое отношение обороняющегося к процессу осуществления избранного им такого способа обороны, посредством которого последнему причиняется явно чрезмерный вред, наступления которого он желает или сознательно допускает.

В диспозиции ч.1 ст.108 УК РФ мотив и цель не указаны в качестве обязательных признаков субъективной стороны. Тем не менее материалы судебной практики позволяют сделать вывод, что и в рамках данного состава преступления мотив и цель являются одними из определяющих признаков для квалификации преступления, для ограничения от смежных составов.

Хотя мотив и цель не указаны в диспозиции ч.1 ст.108 УК РФ, но специальная цель указана в ст.37 УК РФ. Она состоит в защите правоохраняемых интересов. Отсутствие этой цели при совершении действий, вызванных общественно опасным поведением потерпевшего, исключает возможность квалифицировать данное деяние по ч.1 ст.108 УК РФ. Цель, таким образом, фактически является обязательным признаком состава убийства при превышении пределов необходимой обороны.

Цель – это идеальная модель того результата, к которому стремится преступник, свидетельствует о желании наступления тех последствий общественно опасного деяния, достижение которых причинно обусловливает осуществление этой цели. Мотивом же преступления является осознанное внутреннее побуждение к достижению определенной цели посредством совершения преступления.

Целью действий, составляющих превышение пределов необходимой обороны, является защита правоохраняемых интересов от посягательства и пресечение его при наличии сознания того, что способ ее достижения общественно опасен.

Мотив непосредственно связан с целью, данные понятия являются соотносительными.

Мотив, как побуждение к действию, не возникает сам по себе. Он всегда детерминирован какими-то обстоятельствами. В преступлении, предусмотренном ч.1 ст.108 УК РФ, мотив связан с посягательством и вытекает из него. Таким образом, мотивом действий, совершенных при совершении при превышении пределов необходимой обороны, является трансформированная в побуждение потребность в устранении возникшей в результате посягательства угрозы правоохраняемых интересам, общественным отношениям, благам при наличии сознания о вредоносном способе ее удовлетворения. [37]

При превышении пределов необходимой обороны возможно сочетание различных мотивов, в числе которых могут быть и низменные побуждения (месть, ревность, озлобленность, ненависть и т.д.). Если же обороняющийся руководствовался мотивами, явно не соответствующими общественно полезной цели, его действия, связанные с причинением вреда нападающему, должны рассматриваться как совершенные в состоянии физиологического аффекта либо на общих основаниях.

По этому поводу можно сослаться на уголовное дело в отношении К., осужденного судом первой инстанции по ст.103 УК РСФСР. Кассационная инстанция оставила приговор без изменения, но Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия К. со ст.103 УК РСФСР на ч.1 ст.107 УК РСФСР. [38]

10 июля 1995 г. Поздно вечером между отчимом У. и пасынком У., находившимися в состоянии алкогольного опьянения, в доме, где они совместно проживали, произошла ссора, перешедшая в драку. В ходе драки У., молодой и физически превосходящий К., выволок последнего во двор, вытащил из кармана перочинный ножи, угрожая убийством, раскрыл его, стал двигаться в направлении к К. Но К., увернулся от удара У., смог сбить его с ног, отнял нож и нанес У. несколько ударов по жизненно важным областям тела. У., несмотря на полученные телесные повреждения, продолжал инстинктивно оказывать сопротивление, но никакой опасности для К. не представлял. К. с целью доведения своего умысла до конца со словами "не выживет" нанес потерпевшему еще два удара в шею, которые и привели к смерти У.

Исходя из обстоятельств дела, К. в начале действий У. находился в состоянии необходимой обороны, но в тот момент, когда У. были нанесены телесные повреждения и последний уже не представлял общественной опасности, тем более он был еще и в сольной степени опьянения, состояние необходимой обороны прекратилось. Нанося два удара в шею У., К. совершил эти действия из мести за прошлые неправомерные действия У. в отношении К. и своей матери. Так, У., около 10 лет проживая совместно с матерью и отчимом К., нигде не работал, пьянствовал, обирал зарплату, постоянно истязал и избивал их. За два дня до происшествия У., находясь в состоянии алкогольного опьянения, совершил со своей матерью насильственный половой акт. Все эти неправомерные действия У. аккумулировались в сознании К., и последний разрядил свой гнев в процессе очередного пьяного издевательства со стороны У. Поэтому Президиум Верховного Суда РФ при разрешении этого вопроса совершенно справедливо отметил, что "К. совершил преступление под влиянием сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями У., который сам начал противозаконные действия против К., в пьяном виде затеял драку, вынул нож. Он был отрицательной личностью, часто издевался над К., общественной работой не занимался, пьянствовал, у него был плохой нрав в состоянии опьянения".

При превышении пределов необходимой обороны лицо руководствуется побуждениями защитить свои интересы, интересы третьих лиц, государства, общества от общественно опасного посягательства. Поэтому, если обороняющийся, отразив посягательство, совершит убийство из мести за причиненное зло, его действия необходимо квалифицировать не по ч.1 ст.108 УК РФ, а как за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств.

Наиболее типичными мотивами обороняющегося при превышении пределов необходимой обороны, находящегося в неблагоприятной обстановке, являются побуждения, связанные с устранением или избежанием нависшей опасности со стороны лица или группы лиц, имеющим над ним явное превосходство. Иными представляются мотивы превышения пределов достаточного вреда, когда обороняющийся, имея явное преимущество над посягающим, сознавая свое превосходство и понимая, что для успешного предотвращения или пресечения посягательства достаточно применить менее значительный вред, тем не менее умышленно убивает посягающего. Именно в основе таких действий лежат смешанные мотивы, где преобладающими побуждениями являются озлобленность, ненависть, гнев, месть и т.д. наряду, конечно, с основным мотивом – стремление устранить опасность, нависшую над правоохраняемыми интересами.

Подобная мотивация согласно данным судебной практики применения нормы о превышении пределов необходимой обороны, в большей степени характерна для ситуаций, когда принимаются оборонительные меры при защите интересов личности и реже – при защите интересов общества и государства. Так же следует заметить, что в действительности обороняющийся не всегда способен действовать по схеме "удар – ответный удар". Подвергшись нападению преступника, защищающийся в праве применить и несколько чрезмерные средства, меры для защиты своих интересов, интересов третьих лиц, подчас вкладывая в ответные действия и свое справедливое возмущение и реализуя стремление проучить нападавшего, "преподав урок правильного поведения". Однако месть в таком случае, разумеется, лишена низменного характера и сама по себе не сможет обосновать квалификацию действий обороняющегося по ч.1 ст.105 УК РФ. Правильно квалифицировать подобное деяние можно только установив конкретное содержание основного мотива убийства. И в случае, если преобладающим генеральным мотивом явилось стремление отразить посягательство во имя защиты определенных интересов, убийство посягающего должно квалифицироваться по ч.1 ст.108 УК РФ.

Еще одним обстоятельством, относящимся к субъективной стороне, является наличие или отсутствие сильного душевного волнения, характеризующее эмоциональное состояние субъекта. Бесспорен факт, что ситуации необходимой обороны, превышения пределов необходимой обороны почти всегда сопровождаются состоянием сильного душевного волнения, которое возникает как ответная реакция на неожиданное и скоротечное общественно опасное посягательство. Хотя защищающийся и остается вменяемым, волнение, страх, растерянность в значительной степени затрудняют самоконтроль, осмысливание обстановки, правильность выбора начального момента, средств, способов интенсивности защиты.

Это обстоятельство учтено в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.84 г. где говорится, что "судам следует иметь в виду, что в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты". [39]

Наличие душевного волнения, будучи, также как и мотив с целью, привилегирующим обстоятельством, влечет менее строгую ответственность. Кроме того, (сильное) душевное волнение, а конкретно - его степень и характер вкупе с другими обстоятельствами, позволяют отграничить убийство при превышении пределов необходимой обороны от убийства, совершенного в состоянии аффекта.

Для этого необходимо ответить на вопрос: достигло ли сильное душевное волнение степени физиологического эффекта и какое чувство лежит в его основе (страх, гнев).

Субъект рассматриваемого преступления – вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Касаемо субъекта рассматриваемого нами преступления, нужно отметить, что обзор правовой литературы показал, что этот вопрос должного освещения не получил. В основном авторы ограничиваются указанием на возраст и вменяемость. Исключение составляет работа В.Н. Козака,[40] в которой рассмотрению некоторых вопросов субъекта преступлений, совершенных с превышением пределов необходимой обороны посвящен отдельный параграф.

В.Н. Кудрявцев к признакам субъекта преступления относит следующие: возраст, вменяемость, специальный субъект, повторность совершения преступления. [41] Рассмотрим все эти признаки применительно к убийству, совершенному при превышении пределов необходимой обороны.

Определяя возраст, по достижению которого может наступить ответственность по рассматриваемому составу хотелось бы обратить внимание на то, что ст.10 УК РСФСР 1960г. устанавливала его в 14 лет. Это положение критиковалось. Даже взрослому человеку трудно здраво оценить обстановку и применить при обороне, соразмерения средства, соблюсти ряд других условий; кроме того физические возможности и средства обороны подростков 14-15 лет настолько ограничены, что вряд ли они способны совершить, обороняясь, убийство более старшего по возрасту или даже взрослого лица. Практика по уголовным делам показывает, что даже 17-летние подростки привлекаются к ответственности по ст.105 УК РСФСР (ч.1 ст.108 УК РФ) и осуждаются к лишению свободы в редчайших случаях.14 – 16-летние подростки в качестве субъекта данного преступления вообще не встречаются. [42]

Еще один аргумент это то, что при существовавшем положении образовывалась совокупность двух смягчающих обстоятельств - факта несовершеннолетия и выступающего в качестве элемента состава совершения преступления при превышении пределов необходимой обороны.

В настоящее время данная проблема не существует, т.к УК РФ 1996г. разрешил ее, установив возраст, по достижению которого может наступить ответственность по ч.1 ст.108, с 16 лет.

Признак вменяемости означает, что лицо должно обладать достаточным психическим здоровьем, чтобы быть способным понимать характер своих действий и их последствий и руководить своим поведением.

Повторность совершения преступления, как признак, характеризующий субъекта, свидетельствует о его склонности нарушать закон, и, как следствие, - повышенной общественной опасности. Это, как правило, влечет назначение более строгого наказания. Ранее действовавший УК даже предусматривал понятие "особо опасного рецидивиста", совершение преступления которым в некоторых случаях рассматривалось как квалифицирующий признак.

Во время действия старого УК, до определенного момента, в науке велись споры по поводу квалификации действий особо опасного рецидивиста, либо лица, ранее совершившего убийство, при совершении ими убийства при превышении пределов необходимой обороны. Предлагалось квалифицировать такие действия по ст.102 УК РСФСР (ст.105 ч.2 УК РФ), либо сконструировать специальную норму, предусматривающую ответственность за квалифицированное убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. [43]

Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 4.12.69 г. и от 16.08.84 г. установили, что обстоятельства, предусмотренные п. п. "и", "л" ст.102 УК РСФСР (п. "н" ч.2 ст.105 УК РФ), в том случае, если они сопутствуют превышению пределов необходимой обороны, не влекут квалификации его, как совершенного при отягчающих обстоятельствах.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что повторность совершения преступления касаемо субъекта убийства, совершенного при превышении пределов необходимой обороны значения не имеет. Представляется, что, если совершение этого преступления будет отягчено какой-либо из форм множественности преступлений, то будет применяться соответствующие правила статей 17,18,63,68,69 УК РФ.

В связи с распространением в последнее время организаций на профессиональной основе занимающихся защитой поднимался вопрос о возможном специальном регулировании и оценке действий так называемых телохранителей. Однако, по смыслу закона (ст.4, ч.2 ст.37 УК РФ) представляется, что такой необходимости нет и применяться должны общие правила. Правовое регулирование в этой области вполне универсально.

В практике имеют место случаи причинения вреда военнослужащими или представителями власти при защите общественных отношений, которые не вызывался необходимостью. В таких случаях встает вопрос о квалификации их действий. Некоторые ученые считают, что ответственность в подобных ситуациях должна наступать за совершение должностного преступления. [44] Аргументируют они это тем, что в силу особого служебного положения указанных субъектов, защита порядка является их обязанностью, а действия по этой защите регламентируются определенными ведомственными нормами.

Отсюда, по их мнению, следует вывод о том, что причинение вреда лицу, посягнувшему на правоохраняемые интересы, военнослужащим или представителем власти, охраняющим общественный порядок и безопасность граждан является не актом необходимой обороны, а исполнением служебного долга. Соответственно, превышение пределов необходимости в таких случаях будет превышением должностных полномочий, квалифицируемым по ст.286 УК ч.3 п. "в" (с причинением тяжких последствий, каким и будет смерть в интересующих нас ситуациях), п. "б" (с применением оружия или специальных средств) предусматривающим наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 10 лет. То есть, максимальная санкция выше, чем предусмотренная ст.108 УК, в пять раз.

Подобные высказывания ученых не основаны на законе. Часть 2 ст.37 УК РФ устанавливает, что право на необходимую оборону имеют в равной степени все лица независимо от профессиональной или иной подготовки и служебного положения. Статья 24 Закона РФ "О милиции" говорит о том, что правила о необходимой обороне, крайней необходимости распространяются на сотрудников милиции. Очевидно, эти положения касаются и военнослужащих. Иное решение данного вопроса в значительной степени ограничило бы права указанных категорий лиц.

Помимо выше рассмотренных вопросов субъекта убийства, совершенного при превышении пределов необходимой обороны хотелось бы остановиться на некоторых отмечаемых всеми авторами особенностях. Речь идет о социальных качествах личности виновного. [45] Как правило, лицо, совершившее преступление при превышении пределов необходимой обороны, характеризуется положительно, не представляет общественной опасности. Это объясняется тем, что деликт провоцируется противоправным посягательством со стороны потерпевшего, виновный - это, как правило, лицо, которое в отсутствие такой провокации никогда бы не нарушило закон.

В этой связи определенный интерес представляет небольшое криминологическое исследование, проведенное В.Н. Козаком. [46] Оно выявило, что по многим параметрам обвиняемые в совершении преступлений, связанных с превышением пределов необходимой обороны характеризуются положительнее, чем потерпевшие по таким делам. Это касается и уровня образования, и занятости, наличия судимостей, участия в общественной жизни и т.п.

Все рассмотренные обстоятельства, относящиеся к субъекту убийства, совершенного при превышении пределов необходимой обороны, свидетельствуют о том, что указанный субъект имеет ряд особенностей, требующих очень внимательного подхода при оценке конкретных ситуаций, связанных с эксцессом обороны.