КУХНЯ КУЗНЕЦОВЫХ – ДЕНЬ – 35 ЛЕТ НАЗАД

Глава 5 – Анна и Брайа

Человек – животное, замечающее, что убивает.

Элиас Канетти

КУХНЯ КУЗНЕЦОВЫХ – УТРО – 35 ЛЕТ НАЗАД

       Сестра притащила щенка утром. Месячный, пушистый, наполовину породистый, наполовину нет. Целиком белый, только кончики хвоста и ушей в рыжих подпалинах.

Она назвала его Илюша, но из-за нарушений речи говорила через «А». Алюша.

       - Алюша, - повторяла Валя, оглаживая щенка по голове. – Алюша. Алюша.

       В маленькой кухне было грязно, плохо пахло и почти полностью отсутствовала еда. Это из плохого. Их хорошего – они с сестрой были одни. Мать с отцом еще не вернулись.

       - Отец не разрешит оставить, - увещевала Аня. – Зачем ты его принесла?

       Сестра не слушала. Она никогда не слушала. Она была младше Ани на два года, но в развитии отставала на все пять. И все же Аня могла найти с ней общий язык. Единственная в семье, кто мог. Просто нужно было иметь терпение.

       Валя мяла в руке хлебный мякиш.

       - Какой красивый он, а? Красивый Алюша!

       - Вышвырнет на улицу, - продолжала Аня. – И тебе еще всыплет. И что за имя такое? Илюша…

       - Самое красивое мальчиковое имя, - отвечала Валя. – Алюша – моя любовя.

       Валя уже запихивала в пасть Илюши хлебный шарик. Щенок жевал.

       - Покушай вот. Вкуснота? Вкуснота же!

       - Не прикармливай его, потом не отвяжется.

       - Он голодовал, Алюша… Он мое! Я его нашла.

       - Где ты его нашла?

       - Он мое!

       - Твое-твое. Где ты его нашла, Валька?

       Сестра махнула облепленным хлебом пальцем в неопределенном направлении:

       - Тама…

       Она уже и не помнила. Шла и увидела. Или он сам ее заметил, прибежал.

Сестра частенько тащила в дом всякую живность, но обычно до квартиры прикормыши не доходили – мать или сестра отваживали их на подходе. Хотя, правильнее было бы сказать – не доходили до отца. Иначе все могло закончиться очень плохо.

Аня надеялась, что в этот раз тоже обойдется. Но Илюша был уже в квартире, и сестра ни за что не отдаст его просто так.

- Давай отнесем его обратно, - попыталась Аня еще раз.

- Нет! – Валя сгребла щенка в охапку и прижала к тощей груди. – Мое!

- А ты подумала, может, его там мама ждет? Плачет. И он тоже за ней плачет, горько-горько.

Влажный рот Вали, и без того всегда приоткрытый, вытянулся в удивленное «О».

Аня поняла, что попала в точку.

- А если… если… - Валя мучительно пыталась облечь мысль в слова. – А если я буду его новой мамой, он перестанет плакать? Не плакай, Алюша…

Она снова гладила щенка по голове. Влажная ладошка стягивала шерстку назад, и черные глазки смешно выпучивались, оголяя белую окантовку склер.

- Ты будешь жить со мной. Я буду за тобой захаживать. Буду любить тебя маминой любовю.

Илюша был не против. Он облизывал руки своей новой мамы, перепачканные хлебным мякишем.

 

КУХНЯ КУЗНЕЦОВЫХ – ДЕНЬ – 35 ЛЕТ НАЗАД

- Блохастый?

Отец вернулся в обед. Аня очень надеялась, что мать придет первой, с ней было бы проще. Но…

- Жрать принеси, – бросил он в сторону Ани, усаживаясь за стол.

Грузный, мятый, вечно небритый и уже пьяный.

- Блохастый, спрашиваю?

Валя сидела на стуле в углу кухни, Илюша лежал на ее коленях. Сытый и довольный жизнью.

Аня открыла холодильник.

Вонь, коричневые липкие стенки и почти никакой еды.

- Есть макароны. Вчерашние. Будешь?

- Давай что есть. И водку неси.

Пока Аня собирала на стол, отец закурил и снова посмотрел на Валю с Илюшей.

- Если он тут обгадится, будешь убирать.

- Он не гадкий… - тихо пробормотала Валя.

Отец проигнорировал это. Валю он никогда не слушал, вообще не воспринимал, словно она была пустым местом. Аня знала, что все свои вопросы он адресовал ей, даже когда смотрел на младшую дочь.

Отец проглотил рюмку и принялся за макароны.

Почуяв запах еды, Илюша оживился, вытянул шею.

- Унюхал, - усмехнулся отец. – Голодный, небось.

Отец прикончил макароны, по ходу опрокинув еще три рюмки. Сыто откинулся на спинку дивана. Звучно рыгнул – обычный ритуал после еды. Закурил.

- Ну, давай его сюда, - пощелкал он жирными пальцами.

Валя испуганно смотрела на отца. Маленькие ручки сильнее прижимали щенка к коленям.

- Давай-давай, - отец вытянул руку. – Посмотрим, что за зверь. Да не съем я его.

Валя встала со стула и засеменила к столу. Отец защепил щенка за шкирку двумя пальцами и поднял в воздух. Поджав лапки, Илюша висел над столом белым пушистым комком.

- Больно! - в ужасе прошептала Валя.

- Не больно, - буркнул отец, с прищуром разглядывая щенка. – Их матери так носят, за загривок. Ну, и как его зовут?

- Алюша…

- Как?

- Алюша.

- Илюша, - сказала Аня.

Отец расхохотался.

- Ну и кличка! Какой он Илюша? Белый Бим! Или… как его… Белый Клык! Во! Нормальная кличка.

- Он Алюша… - шептала Валя.

- Беспородный, - заключил отец, разглядывая щенка. – Это вообще кобель? Может, сука…

Валя непонимающе хлопала глазами.

- Если сука, можно Матильдой назвать. Всегда мне нравилось. Матильда.

- Он Алюша.

Аня не могла поверить своим ушам. Неужели отец собирался оставить пса?

- И чем кормить будем?

- Всяким… - отвечала Валя с сомнением. – И кашей. И хлебом. И конфетами. И цветами.

- Цветами! – хохотнул отец. – А спать где будет?

Глаза Вали зажглись, точно пара крохотных фонариков:

- Со мной! В моей кровати!

- Угу-ум… - промычал отец. – С тобой? Водки еще налей, - бросил он Ане.

Та наполнила рюмку. Отец проглотил ее, продолжая держать щенка над столом.

- А срать куда будет?

Вопрос поставил Валю в тупик. Резкие грубые слова всегда производили на нее такой эффект.

- Не знаю…

- Зато я знаю, - отец вставил в зубы очередную сигарету. – Прямо тебе в кровать. Или ко мне. Или на пол.

И, прежде чем Валя успела что-то ответить, он швырнул щенка через стол. Тот упал на пол, взвизгнув от боли, и хотел было ринуться наутек, но Валя успела поймать его. Обхватила руками, прижала к себе.

- Чтобы его в доме не было, - отец закурил сигарету.

- Нет! – заверещала Валя. – Не дам! Мое! Мое!

       Но отец говорил уже не с ней. Он смотрел на Аню, которая была его переводчиком с «отсталого» на человеческий.

       - Ты поняла?

       Валя ревела. Горячие слезы неестественно быстро и обильно текли по ее щекам.

       «Мое! Алюша! Мое! Мое!»

       - Поняла, - ответила Аня.

       «Пожалуйста, папочка! Я хочу его! Пожалуйста!»

       - Угомони ее, башка болит.