Философское сравнение цвета в поэзии А. Фета и С. Есенина

 

Критик Валерий Лысенко, поднявший вопрос о цветовых «звучаниях» произведений классиков приводит следующее сравнение:[19]

«…здесь видна дистанция между автором, наблюдателем (лирическим субъектом) и объектом описания (лирическим объектом). Когда уши слышат то, что по ситуации им слышать не следует, глаза открыты, когда им положено быть закрытыми, а мозг переводит слышимое и зримое в слова, ритмы и рифмы, - естественно, ни слияния с природой, ни даже с возлюбленной не происходит, автор и лирический субъект раздельны и между собой, и с природой, и с лирическим «объектом» - той, кто пришла на свидание... Автор выступает как субъект по отношению к своему лирическому двойнику, лирический герой находится в позиции субъекта по отношению к природе и возлюбленной. То есть отношения … субъект-объектные».

То же и с другим фетовским стихотворением, разобранным Лысенко.

 

Печальная береза

У моего окна,

И прихотью мороза

Разубрана она.

Как гроздья винограда,

Ветвей концы висят, –

И радостен для взгляда

Весь траурный наряд.

Люблю игру денницы

Я наблюдать на ней,

И жаль мне, если птицы

Стряхнут красу ветвей.

1842 г.

Он разбирает его в сравнении с есенинским:

 

Белая береза

Под моим окном

Принакрылась снегом

Точно серебром.

На пушистых ветках

Снежною каймой

Распустились кисти

Белой бахромой.

И стоит береза

В сонной тишине

И горят снежинки

В золотом огне.

А заря, лениво

Обходя кругом,

Обсыпает ветки

Новым серебром.

1913 г.

Различие обнаруживается с самых первых определений. У Фета береза «печальная», у Есенина - «белая». Можно ли сказать, что слово «белая» имеет смысловую соотнесенность со словом «печальная»?

К печали больше «подходит» черный (темный, во всяком случае) цвет. Белый цвет ассоциируется, как правило, с жизнелюбием, уверенностью, спокойствием. Но есть и еще разница. «Белая береза» - устойчивое словосочетание, традиционное для России, имеющее положительный подтекст, но в то же время не субъективно-оценочное.

«Печальная береза» - выражение явно субъективное, связанное с определенным умонастроением наблюдателя. Фет именно так видит зимнюю березу, и именно Фет так видит…

У Фета береза - просто красивое дерево. У Есенина - живое самостоятельное существо в живой природной семье. Береза Фета - объект не только по отношению к лирическому субъекту, но и среди других природных явлений. Она разубрана прихотью мороза, а есенинская береза сама принакрылась снегом. У фетовской березы ветвей концы висят, как гроздья винограда (сравнение довольно любопытное, заставляющее думать, что лирическому субъекту вспоминается лето), а у есенинской - на пушистых ветках снежною каймой распустились кисти белой бахромой (сравнение из деревенского быта: береза как будто платком принакрылась, как будто девушка задумалась перед свиданием). Субъективность в стихотворении Фета очевидна: [20]

 

И радостен для взгляда

Весь траурный наряд (“траурный” – белое на черном);

 

«И жаль мне...»; «красу ветвей». Но эта субъективность - свидетельство субъект-объектного видения мира (лирический субъект передает в терминах поэтической речи свое восприятие природного объекта). У Есенина - нечто совершенно иное. Прежде всего, в его стихотворении виден антропоморфизм - одушевление природы, приписывание ей человеческих свойств с помощью белого цвета. Береза Есенина - самостоятельный субъект наряду с другими субъектами («заря, лениво обходя кругом...»). И мы вправе сделать вывод о том, что отношение лирического «я» к природе в стихотворении Есенина - субъект-субъектное.

Здесь два принципиально разных мировидения. Одно можно определить так: мир - вне меня; я и мир существуем раздельно, но не мир смотрит на меня, а я - на мир; и это моя привилегия - видеть мир таким, каким только я могу его видеть. Другое - я внутри мира, и поэтому мир и я нераздельны и неслиянны; я вижу мир, и мир видит меня; и это привилегия мира - рассматривать меня в качестве объекта. Отсюда - разные эстетические подходы к изображению мира. В одном случае художник волен использовать любые ассоциации, которые возникают в его сознании по поводу изображаемого, выражать свое эмоциональное отношение к тому, что он описывает; в другом же случае происходит своеобразный диалог между художником и субъектным миром. Таковы мировоззренческие позиции и эстетические программы двух больших (и очень разных) русских поэтов.

Стихотворение написано через год после отъезда Есенина из родного села. И то слияние с описываемым, что выявил в стихотворении Лысенко, есть выражение тоски по дому человека, лишенного уравновешенности (как о нем свидетельствуют биографии).

Какое-то отношение к неуравновешенности имеет и то, какую обыкновенность – всего-навсего заснеженную березу - в ранг какой ценности автор возносит: дважды он одаряет ее «серебром», видит ее «в серебряном огне» (драгоценные все металлы), дважды она «белая», а это цвет чистоты и невинности, каким украшается к свадьбе беспорочная невеста. Нужно чувствовать себя лишенным нравственных ценностей, чтоб так ценить их.

У устойчивого словосочетания «Белая береза», недискретность пространства, как в словосочетании «под рукой», в словах «Под моим окном». Тогда как вдохновлено это неположительным переживанием разлуки со своей малой родиной. Образ автора, слитого с природой, отделен от живого автора, с нею не слитого, что и образует противочувствия, а, следовательно, и - нецитируемый катарсис, возникающий от взаимного уничтожения противочувствий.

 

Заключение

 

 

Глубоко прав писатель Леонид Леонов, который в январе 1926 года писал: «Могучей творческой зарядкой был отмечен звонкий есенинский талант. Глубоко верю, что многое еще мог бы сделать Сергей Есенин. Еще не иссякли творческие его соки, еще немного оставалось ждать, и снова брызнули б они из есенинских тайников, как по весне проступает светлый и сладкий сок на березовом надрезе». [21]

И кто знает, окажись в трагические для поэта дни рядом с ним настоящие, верные друзья, не почувствовал ли бы он опять, после метели на сердце, весну в груди. "Не будем винить только его, - писал после смерти Есенина А. В. Луначарский. – «Все мы - его современники - виноваты более или менее. Это был драгоценный человек. Надо было крепче биться за него. Надо было более по-братски помочь ему».

Сколько радости приносил поэт людям, открывая перед ними светлые дали, новые горизонты прекрасного в жизни! Сколько людей согревало свои сердца у чудесного костра поэзии Есенина, сколько наслаждалось задушевными звуками его лиры. И как часто они были, к сожалению, невнимательны к Есенину - Человеку, как часто он был одинок и беззащитен. «Я видела, как ему трудно, плохо, как он одинок, - вспоминает актриса Камерного театра Августа Миклашевская. - Понимала, что виноваты и я и многие ценившие и любившие его. Никто из нас не помог ему по-настоящему. Он тянулся, шел к нам. С ним было трудно, и мы отходили в сторону, оставляя его одного».

«Не удержался. Видать, разбился о камень черствых людских сердец»,[22] - сказал Сергей Миронович Киров, узнав о смерти поэта.

 

Список литературы

 

1. Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991.

2. Марченко А.М. Поэтический мир Есенина. М., 1989.

3. Белый А. Символизм как миропонимание. / Сост., автор вступ. ст. и прим. Л.А. Сугай. М., 1994.

4. Есенин С.А. Собр. Сочин.: В 5 т. Т. 5.

5. Мусатов В.В. Поэтический мир Сергея Есенина // Литература в школе, 1995. № 6.

6. Есенин С.А. Отчее слово. М., 1962.

7. Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской литературе первой половины ХХ века. Блок. Есенин. Маяковский. М., 1962.

 

 

[1] Марченко А.М. Поэтический мир Есенина. М., 1989. С. 193

 

[2] Белый А. Символизм как миропонимание. / Сост., автор вступ. ст. и прим. Л.А. Сугай. М., 1994 С. 382

[3] Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской литературе первой половины ХХ века. Блок. Есенин. Маяковский. М., 1962. С. 82

 

 

[4] Марченко А.М. Поэтический мир Есенина. М., 1989.

 

[5] Есенин С.А. Собр. Сочин.: В 5 т. Т. 5. С. 438

 

[6] Марченко А. Поэтический мир Сергея Есенина // Литература в школе, 1995. № 6. С. 34

 

[7] Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской литературе первой половины ХХ века. Блок. Есенин. Маяковский. М., 1962. С. 144

 

[8] Есенин С.А. Отчее слово. М., 1962. С. 382

 

[9] Есенин С.А. Отчее слово. М., 1962. С. 193

 

[10] Марченко А. Поэтический мир Сергея Есенина // Литература в школе, 1995. № 6. С. 40

 

[11] Есенин С.А. Собр. Сочин.: В 5 т. Т. 5.  С. 284

 

[12] Есенин С.А. Собр. Сочин.: В 5 т. Т. 5. С. 325

 

[13] Есенин С.А. Собр. Сочин.: В 5 т. Т. 5. С. 583

 

[14] Есенин С.А. Собр. Сочин.: В 5 т. Т. 5. С. 488

 

[15] Есенин С.А. Отчее слово. М., 1962. С. 201

 

[16] Есенин С.А. Отчее слово. М., 1962. С. 223

 

[17] Есенин С.А. Отчее слово. М., 1962. С. 381

 

[18] Белый А. Символизм как миропонимание. / Сост., автор вступ. ст. и прим. Л.А. Сугай. М., 1994 С. 273

[19] Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской литературе первой половины ХХ века. Блок. Есенин. Маяковский. М., 1962. С. 180

 

[20] Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской литературе первой половины ХХ века. Блок. Есенин. Маяковский. М., 1962. С. 382

 

[21] Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991. С. 182

 

[22] Мусатов В.В. Поэтический мир Сергея Есенина // Литература в школе, 1995. № 6.