Осколки домонгольского искусства

Начиная с классики

Как известно, Русь крестилась в 988 году. Но эта дата весьма условна, хотя от нее отсчитывают наступление христианской культуры. Эта условная дата говорит только о государственном принятии христианства. Культура уже до Владимира потихоньку входила на эту территорию. Мы помним крещение бабки Владимира княгини Ольги – уже при ней появлялись христианские храмы, причем интересно, что христианские храмы как с латинским богослужением, так и с православным. 988 год вполне умещается еще в неразделенную церковь, в историю неразделенной церкви. Но факт крещения и государственного принятия дал возможность именно построения культуры в государственном плане. И мы уже видим, что первое поколение христиан создает высокую культуру.

Как правило, все культуры начинают с некоторого разбега, как, скажем, греческая культура: архаика, классика, упадок. Древнерусская культура начинается, как ни странно, с классики. И вот уже сын князя Владимира, крестителя Руси, Ярослав, строит великолепный храм святой Софии в Киеве, подражая, безусловно, храму святой Софии в Константинополе. И Нестор-летописец в своей «Повести временных лет» осмысливает приход на Русь христианства как приход красоты. Он пишет, описывая историю принятия князем Владимиром христианства на Руси, когда послы, пришедшие из Царьграда, из Константинополя, рассказали ему о невероятной красоте Софии царьградской, и как они говорили, что «не знали, были ли они на небе или на земле, но Бог там пребывает с человеком».

София Киевская

И князь Ярослав строит тоже храм святой Софии в честь Христа, Софии – премудрости Божией, и наполняет этот храм красотой. Он его строит по образу и подобию царьградского храма, но образ и подобие понимались очень свободно. Сейчас, конечно, храм святой Софии в Киеве выглядит не так, как при Ярославе, он выглядит как храм в стиле такого украинского барокко, потому что он был перестроен в XVII в. при митрополите Петре Могиле.

Но если мы посмотрим реконструкцию этого храма, то мы увидим, что это пятинефная купольная базилика, в общем, уже становящаяся крестово-купольным храмом. Многокупольная. Если вы помните, царьградский храм однокупольный, там, собственно, торжество купола и создает всю пространственную икону. Здесь же храм о 13 куполах, т.е. это уже новая концепция храма, потому что на галереях, на хорах второго этажа эти купола должны были освещать место, где пребывал князь со своими придворными.

Но все-таки концепция храма византийская, потому что храм как образ космоса, храм как образ неба на земле, где с купола на нас смотрит величественный Пантократор, окруженный ангелами, архангелами лоратными, как они называются, т.е. они в таких особых одеждах, диаконских и придворных, с рипидами, на которых написано «Агиос, агиос, агиос» – «Свят, свят Господь Саваоф»…

И если учесть, что это середина XI в., то это то, что в Византии называлось «македонским Ренессансом», постиконоборческая эпоха, которая утверждала через образы торжество православия. Здесь мы видим такого мужественного, грозного, брутального, я бы сказала, Пантократора, который в себе соединяет и образ Христа, и образ Бога-Отца творящего, и образ Духа Святого, который с силой приходит на Землю. Т.е. это такая концепция образов, в которых соединена вся сила видимого и невидимого, конечно, образа Троицы. Потом такие образы исчезнут и из византийского искусства (похожий образ, очень близкий, мы видели в Византии, например, в монастыре Дафни, это то же самое время), и, конечно, из русского искусства. Но вот так утверждалось христианское искусство на Руси. Повторяю, это первое поколение христиан на Руси. Т.е. уже мы видим грандиозные сооружения и грандиозные образы.

Когда вы входите в храм Святой Софии, вы видите прежде всего даже не Пантократора в куполе, а огромный образ Богоматери Оранты с поднятыми в молитве руками. Она стоит, как бы защищая церковь. Она собой и олицетворяет Церковь молящуюся. Не случайно она получила в народе название Нерушимой Стены.

Как мы знаем, в домонгольских храмах, как, собственно, и в храмах византийских, греческих, алтарная преграда была низкая по отношению к высокой апсиде, и все алтарные образы были видны входящему в храм, молящемуся. И программа особенно алтарной части очень показательная для этого раннего периода. Богоматерь Оранта, Нерушимая Стена, олицетворяющая Церковь, под ней ряд евхаристий в изводе «Причащение апостолов», причем Христос здесь дан в двух образах: справа и слева от престола. С одной стороны он причащает апостолов кровью, он подает им чашу, с другой стороны он подает им хлеб, причащает своей плотью. Вот это тоже не случайно, потому что вновь крестившийся народ должен был усвоить именно греческую, православную позицию по отношению к причастию как к причастию под двумя видами. На Западе уже появлялась практика причащения под одним видом, и потом, как мы знаем, именно она на Западе, в католической культуре, в католической церкви на долгие века утвердится.

Вот этот образ Богоматери на сияющем золотом фоне (а все это мозаика, и купол, и алтарная часть по византийской традиции украшались мозаиками) – это, скорее всего, делали греки. Но поскольку это огромный храм, то, конечно, бригаду помощников они набирали из местных мастеров. И вот это совместное творчество будет очень значимо для Руси домонгольского периода. Мы знаем из Киево-Печерского патерика легенду о строительстве Успенского храма этого монастыря: что сама Богородица прислала каменщиков, архитекторов и иконописцев, чтобы украшать этот храм. Это предание передает вот это чудо возникновения таких вот величественных храмов, которых до этого Русь не знала, потому что языческая Русь, конечно, не знала ни храмов, ни икон, ни какого-то развитого искусства. Был, наверное, какой-то языческий фольклор и т.д.

А вот книжность, архитектура, иконопись, монументальные искусства – фреска, мозаика – конечно, все это пришло из Византии. И торжество православия вот в этом было выражено: все, что накопила Византия, она как бы передала Руси. В этом смысле Руси очень сильно повезло, потому что как бы все она получила сформированным – и литургию, и богословие, и книжность, и искусство, все это пришло уже сформированным. Поэтому все начинается с очень высокой планки. Вот потом, когда уже придет на Русь татаро-монгольское нашествие, все обрушится, все уйдет в какое-то такое выживание, искусство потерпит некоторый даже кризис, а потом начнет постепенно выходить, и уже к рублевскому времени как бы вторая вершина будет, второе такое возрождение.

Но начинается, конечно, все с великолепного такого искусства, и Святая София в Киеве, конечно, свидетельство этому. Под рядом апостолов, причащением апостолов, мы видим ряд святых отцов, фланкируемый двумя фигурами дьяконов. Это «Великий вход», отцы выходят на служение литургии. Это часть, которая потом будет самостоятельным сюжетом «Литургия святых отцов». А здесь это просто предстояние Христу, который служит литургию вот этих великих богословов. Это такой как бы богословский фундамент церкви. Если образ Богоматери – сама Церковь, если Евхаристия – это образ созидания Церкви через причащение апостолов Телу и Крови Христовых, то заканчивается эту алтарная композиция вот этим богословским фундаментом Церкви. Здесь мы видим и Иоанна Златоуста, и Василия Великого, и Григория Богослова, и т.д., т.е. всех таких великих отцов.

Эта пространственная икона, складывающаяся из этих разных композиций, должна была, конечно, внушить новокрещеному народу грандиозность христианской веры. И конечно, наверняка, это было. На алтарных столбах, опять же по византийской традиции, изображается Благовещение. Как бы тоже продолжение этой темы – Церкви, строительства Церкви, спасения… И потом эта композиция перейдет на царские врата, когда уже будет выстраиваться иконостас. А пока она на алтарных столбах. Т.е. между архангелом и Богородицей разверзается пространство вечности, которое начинается с Церкви. Церковь как вхождение в вечность.

Как я уже сказала, это сделано мозаикой, и, как подсчитали реставраторы, здесь двадцать оттенков синего, восемнадцать оттенков зеленого, очень разнообразное золото, которое положено, под разным углом эти плиточки смальты кладутся. И это все сияет, это все сверкает. Это, конечно, не могло не производить великого эффекта. Самое ужасное, что после разорения татарами Киева мозаика уже никогда не восстановится. Собственно, она и была у нас только в Киеве, потому что это дорогостоящее и, конечно, требующее великого мастерства искусство. И, конечно, в основном оно греческого происхождения.

Но София Киевская богата и фресками, и фрески здесь не менее прекрасны. Как-то больше говорят о мозаиках, но здесь и фрески замечательные. Они меньшей сохранности, но тем не менее они замечательны, потому что это выразительные образы. Это образы предстояния с огромными глазами, с выразительными ликами, которые, кажется, вглядываются в вечность, с очень типичными такими чертами лица. Потом, особенно в конце, русская икона будет очень унифицировать эти лики, а здесь этого нет, здесь такое впечатление, что передается личная характеристика каждого святого. Посмотрите, какой апостол Павел, например.

Интересно, что здесь есть и портрет светский. Как мы помним, во многих храмах Византии присутствовали портреты императоров, несущих дары Христу или поклоняющихся трону Богородицы. Здесь это мы тоже видим. Здесь на стенах изображены Ярослав, выходящий на литургию со своими сыновьями, и царица Ирина, выходящая со своими дочерями. Вот Ярослав и Ирина, ктиторы, строители этого храма, здесь тоже представлены. Можно сказать, это редкий случай (бывали еще такие случаи изображения князей) – такой ктиторский портрет в церковном искусстве Древней Руси.

Осколки домонгольского искусства

Как я сказала, только в Киеве были мозаики, и они сохранились, конечно, в таком большом объеме в Софии. Но и был еще украшен мозаиками Михайловский златоверхий монастырь. К сожалению, в 1930-е годы большевики его взорвали. Но реставраторы, которые как раз несколько лет до этого усиленно занимались реставрацией этого храма, сохранили некоторые фрагменты. В частности, сохранили фрагмент причащения апостолов. Была повторена такая же композиция, видимо, через 50-60 лет, уже в начале XII в. этот храм был украшен, и мастера подражали, конечно, храму святой Софии. Мы не знаем, как выглядела все алтарная композиция, но, во всяком случае, мы видим здесь ту же самую композицию, где Христос причащает апостолов под двумя видами. Стилистически это уже немножко другое искусство, может быть, даже в нем есть немножко чего-то такого романского, такие более грубые пропорции. Может быть, здесь работали ученики тех греков, которые делали Софию. Во всяком случае, это тоже великолепные мозаики. Образ святого Дмитрия Солунского из этого же храма сегодня хранится в Третьяковской галерее.

Свидетельство высокой культуры, которая была в домонгольской Руси, – это, конечно, книжность. Вот «Остромирово Евангелие», например. Большой фолиант, украшенный прекрасными миниатюрами. Книжность тоже приходит на Русь с христианством, и сразу опять же мы видим великолепные миниатюры. Мы видим прекрасные заставки, буквицы. Т.е. книга как в Византии, так и Русь от нее восприняла, воспринималась не просто как сегодня – как источник информации, а это тоже был своего рода храм слова. Поэтому его украшали. И эти украшения, конечно, просто шедевр книжного искусства. И это свидетельствует опять же о той высокой планке, с которой начинается древнерусская культура.

Если говорить об иконах, от раннего киевского периода ничего не сохранилось. Долгое время икона Печерской Божией Матери, где Богородица сидит на троне с Христом на руках и ей предстоят печерские святые Антоний и Феодосий, считалась произведением Олимпия Печерского, первого иконописца… Ну, может быть, не первого вообще, но первого, которого мы знаем по имени благодаря Киево-Печерскому патерику, и он такой покровитель русских иконописцев. Вот она долгое время считалась его произведением. Но сейчас она считается произведением более поздним, XIII в., Свенско-Печерская она называется, потому что она потом хранилась в Свенском монастыре . Тем не менее, пусть это даже конец домонгольского периода, но мы можем по этой иконе увидеть, что и иконопись этого времени, по крайней мере в Киеве или в Киевских пределах, в Южной Руси, была на высоком уровне. Русские оказались хорошими учениками. Они восприняли эту византийскую систему, уже сформированную, уже выверенную, прошедшую через горнило иконоборчества. Но они внесли в нее очень много и своего.

Это видно, кстати, и по архитектуре, потому что каждое княжество, восприняв общий крестово-купольный тип храма, строило абсолютно свои храмы, непохожие друг на друга. Архитектурная школа так же уникальна в каждом княжестве. Это потом тоже будут стремиться к унификации и архитектуры, но это будет позже, а домонгольская Русь дает потрясающие примеры. Например, София в Новгороде абсолютно не похожа на Софию в Киеве, как киевская София абсолютно не похожа на константинопольскую, которая, собственно говоря, послужила ее прообразом. Новгородские храмы – как воины в шлемах, такие высокие, очень крепкие, вырастающие из земли, стремящиеся к небу.

София Новгородская

К сожалению, в Софии новгородской сохранилось очень мало росписей, но они тоже свидетельствуют о том, что здесь если и не работали греки (хотя мы не знаем, может быть, и работали), то работали мастера, которые хорошо знали греческое искусство. Это вполне вписывается в тот византийский ареал, который, собственно говоря, был в это время достаточно широк. Византия посылала своих художников и через привозимые иконы влияла практически на всю христианскую ойкумену.

Особенно интересна композиция святых Константина и Елены, которые держат крест. Это параллель утверждению христианства: Владимир и Ольга на Руси, а Константин и Елена в Византии.

Сохранилась удивительная икона XI в. святых Петра и Павла. Она сейчас, конечно, уже не там, находится в Русском музее, но она свидетельствует об этом раннем новгородском этапе, конечно, очень византийском. Опять же можно спорить, писал ли ее русский мастер, который очень хорошо учился у греков, или писал ее грек для русского храма, но тем не менее мы видим, что в домонгольский период, действительно, очень тесная связь, такая прямо родовая, пуповина, что называется, она держит русскую иконопись привязанной к Византии. Потом, после кризиса, после татаро-монгольского ига, русская иконопись будет все больше и больше приобретать национальные черты, а здесь она, скажем так, вариант византийского стиля.

Но интересно, что Русь была связана не только с Византией. Искусство было связано и с Западом тоже. Об этом говорят, например, Магдебургские врата Святой Софии в Новгороде. Они, конечно, произведение западноевропейского искусства, привезенные сюда. Но не только эти врата были как бы эмиссаром западной традиции. Русь была открытым государством в домонгольский период. Династические браки… Мы помним, что три дочери Ярослава Мудрого стали королевой Франции, королевой Венгрии и королевой Швеции. Да и сама, собственно говоря, Ирина, похороненная здесь, в Новгороде, в Святой Софии уже под монашеским именем Анна, ее первоначальное-то имя – Ингигерда, она происходила из шведского царского рода, ее отцом был Олаф Святой, крестивший шведов и норвежцев. Т.е. вот эта связь с Европой тоже много дала Древней Руси. Вот эти замечательные Магдебургские врата, конечно, не могли не повлиять, скажем, на новгородскую культуру. Потом ничего подобного не будет. Будут другие образчики, но вот это, конечно, уникально.

Новгородская иконопись, конечно, прежде всего связана с чудотворной иконой Знамения Божией Матери, которая прославилась как защитница Новгорода. Потом даже появляется целый сюжет чуда иконы Знамения – спасение Новгорода от суздальских войск и междуусобной брани, когда суздальский князь атаковал Новгород, ее еще называют «битва новгородцев с суздальцами». Эта икона сохранилась, она сейчас стоит в храме святой Софии, двухсторонняя, выносная, и хотя она реально имеет знаки, что ее обстреливали стрелами, когда ее носили по стенам города – мы помним, что она заплакала, по летописному писанию, когда ее обстреляли суздальцы, она отвернулась от них, на суздальцев напала тьма, и они смешались, и новгородские войска смогли отогнать осаждавших от города.

Икона реально двухсторонняя, на обратной стороне двое святых. Надписи не сохранились, поэтому спорят, кто это – Иоаким и Анна, родители Богородицы, что может быть вполне допустимо, или есть мнение, не знаю, насколько обоснованное, что это святые Адриан и Наталья. Вообще эти раннехристианские святые были очень популярны в Древней Руси. Мы их видели и на фресках Софии Киевской, и вот здесь они присутствуют. Но как бы то ни было, интересно, что в ранний период очень многие иконы были выносные. Потому что опять же движение икон во время крестных ходов, во время процессий было очень значимо. Т.е. вот это движение иконы из храма на улицу тоже должно было как бы созидать вот этот новохристианский космос. Вообще ранние литургии, по мнению исследователей, были более подвижные: Евангелие несли через весь храм, кадили храм не только на вечерней службе и т.д. Сейчас как-то наша литургия более неподвижна, человек как встал на одном месте, так и все. А вот эти процессии с иконами были очень и очень частыми. И действительно мы видим, что очень многие ранние, домонгольские иконы – выносные, т.е. двухсторонние, чтобы когда икону несут, ее могли видеть с двух сторон.