Исторические корни возникновения судебно-психологической экспертизы

Лекция 8. Особенности судебно-психологической экспертизы

(Часть 1)

План:

1. Исторические корни возникновения судебно-психологической экспертизы

2. Предмет, цели, задачи судебно-психологической экспертизы

3. Виды судебно-психологической экспертизы

4. Основания назначения судебно-психологической экспертизы

5. Методы проведения судебно-психологической экспертизы

6. Правовая база судебно-психологической экспертизы

Литература:

1. Мамайчук И.И. Экспертиза личности в судебно-следственной практике. Учебное пособие. – СПб.: Речь, 2002. – 255 с.

2. Семаго М.М. Экспертная деятельность психолога образовательного учреждения: метод. Пособие / М. М. Семаго, Н. Я. Семаго, Н .А. Ратинова. О. Д. Ситковская; под общей ред. М. М. Семаго. – 2-е изд. – М.: Айрис-пресс, 2005. – 128 с. – (Библиотека психологического образования) (Раздел 5, стр. 95)

3. Словарь практического психолога / Сост. С. Ю. Головин. – Минск: Харвест, М.: ООО «Издательство АСТ», 2001. – 800 с.

4. Практикум по общей, экспериментальной и прикладной психологии / В. Д. Балин, В. К. Гайда, В. К. Гербачевский и др. Под общей редакцией А. А. Крылова, С. А. Маничева. – 2-е изд., доп. и прерраб. – СПб.: Питер, 2007. – 560 с.: ил. – (Серия «Практикум по психологии»).

Исторические корни возникновения судебно-психологической экспертизы

Судебно-психологическая экспертиза прошла сложный путь своего становления как самостоятельная научная дисциплина. Ее формирование тесно связано с развитием как юриспруденции, так и психологии. Чтобы глубже понять историю развития судебно-психологической экспертизы, обратимся к истории развития права и закона. С возникновения права, закона стала развиваться совокупность взглядов, идей, выражающих отношение людей к праву, законности, правосудию, формировались общечеловеческие представления о справедливости и правомерности.

Основы теоретического осмысливания сущности права и правосознания были заложены выдающимися древнегреческими философами. Эффективность закона связывалась с естественными (психологическими) законами поведения людей.

У самых истоков своего развития научное правоведение смыкалось с человековедением. В эпоху раннего средневековья идеи Платона, Аристотеля и других мыслителей подверглись критике. Государст­венная регламентация охватила всю гражданскую жизнедеятельность членов общества. Правом стала именоваться система государственно-нормативных ог­раничений человеческого поведения. В управлении обществом возобладал принцип: «Все, что не разреше­но, — запрещено». Правовые нормы стали пониматься как нормы запретительные, а задачи правосудия стали трактоваться с обвинительным уклоном. В эпоху Просвещения прогрессивные мыслители и общественные деятели (Кант, Руссо, Вольтер, Дидро, Монтескье и др.) формируют современную концеп­цию либерализма и правового государства. В эту эпоху возрождается направленность правового миро­воззрения на личность. Выдающийся юрист и мысли­тель Шарль Луи Монтескье (1689-1755) считал, что положительным человеческим законом является спра­ведливость, законы данного общества объективно пред­определяются характерами и свойствами людей этого общества, а законы одного народа могут оказаться не пригодными для другого народа. В 1764 году вышла небольшая брошюра итальян­ского юриста Чезаре Беккариа (1738-1794) «О пре­ступлениях и наказаниях» (которая затем выдержала свыше 60 изданий на многих языках мира, в том числе и на русском). Идеи Беккариа произвели переворот в практике уголовной юстиции. Он подверг убедитель­ной критике запутанные и чрезмерно сложные уго­ловные законы, тайное уголовное судопроизводство и неоправданную жестокость наказаний (в некоторых странах еще сжигали ведьм и повсюду применялись жестокие пытки). Беккариа впервые провозгласил важнейшие принципы: эффективность наказания за­висит не от его жестокости, а от неотвратимости и быс­троты исполнения; человек должен признаваться не виновным, пока суд не вынесет ему обвинительный приговор. Идеи Беккариа получили широкое распро­странение. Началась широкая волна реорганизации судопроизводства и тюремной политики на основе гу­манистических позиций. В ряде стран стали вводить раздельное содержание заключенных по признакам пола и возраста, заключенным стали предоставляться некоторые условия для труда.

В 1789 году после победы Великой французской революции была принята Декларация прав человека и гражданина. В первой статье этого исторического документа было провозглашено: люди рождаются и остаются свободными и равными в правах.

Многие юристы начали осознавать необходимость психологических знаний в судопроизводстве и во всей системе правовой регуляции.

В тот период психология еще не сформировалась как самостоятельная научная дисциплина, однако развитие психологических знаний и стремление ши­роко использовать их на практике привели к первым попыткам поиска взаимосвязей между психологией и юриспруденцией.

В начале XIX века широко внедряется в практику уче­ние о физиогномике К. Лаватера, созданное в конце XVIII века. В своих работах он предпринял попытку оп­ределить психическое состояние и психологический тип человека по особенностям строения его лица. В тот же период австрийский врач и анатом Ф. Галль разрабаты­вает основы френологии и пытается доказать, что разви­тие отдельных участков коры головного мозга человека влияет на форму его черепа и что изучение строения че­репа человека позволяет диагностировать способности его личности. Несмотря на явную научную несостоятель­ность, теория Галля широко использовалась на практике. Родоначальник биологического направления в кримино­логии итальянский психиатр Ч. Ломброзо (1835-1909) создал теорию типа прирожденного преступника, кото­рая в настоящее время считается лженаучной. Однако именно Ломброзо впервые поставил вопрос о необходи­мости исследования личности преступника.

Уже вскоре после судебной реформы 1861 года юри­стами России был поставлен вопрос о психологических исследованиях в уголовном суде, в 1864 году в Рязани публикуется первая монография по судебной психо­логии — «Очерки судебной психологии». Ее автор — психиатр А. А. Фрезе — считал, что предмет судебной психологии — «применение к юридическим вопросам наших сведений о нормальном и ненормальном прояв­лении душевной жизни». В 1877 году юрист Л. Е. Вла­димиров выступил со статьей «Психологические осо­бенности преступников по новейшим исследованиям», в которой отмечал, что социальные причины преступ­ности находят почву в индивидуальных характерах, изучение которых обязательно для юристов. «Чужая душа не всегда потемки. Научная психология дает свет... Людьми всегда судится целый человек, а не трак­туется отдельное, вырванное из его жизни деяние», — писал Л. Е. Владимиров, имевший большой опыт рабо­ты в суде присяжных. Он подчеркивал, что целям уго­ловного правосудия удовлетворяет лишь медико-пси­хологическое исследование, проводить которое должен специалист, подготовленный по медицине и психоло­гии. Владимиров подчеркивал, что медико-психологи­ческое исследование должно включать в себя изучение содержания психологической жизни — сферы чувств, умственной жизни, мотивов, внушаемости личности.

В конце XIX в. в связи с развитием эксперимен­тальной психологии судебная психология в России постепенно оформляется в самостоятельную науку. Виднейший ее представитель Д. А. Дриль, анализи­руя общие механизмы преступного поведения, при­ходит к выводу, что один из этих механизмов — ос­лабление у преступников способности «властно руководствоваться предвидением будущего». В 80-х годах XIX века начинается деятельность выдающегося русского юриста А. Ф. Кони, который уделял большое внимание связи уголовного права с психологией и на­писал ряд содержательных работ по судебной психо­логии. Так, в работе «Память и внимание» А. Ф. Кони писал: «Судебные деятели по предварительному ис­следованию преступлений и рассмотрению уголовных дел на суде должны иметь твердую почву сознательно­го отношения к доказательствам, среди которых глав­нейшее, а в большинстве случаев и исключительное, место занимают показания свидетелей, для чего в круг преподавания на юридическом факультете должны быть введены психология и психопатология».

В конце XIX в. в связи с формированием кримина­листики и криминологии интенсивно формируется и судебная психология.

Основоположник криминалистики Ганс Гросс в книге «Криминальная психология» впервые ввел термин «судебная психология», рассматривая ее как прикладную отрасль общей психологии. Гросс разделя­ет судебную психологию на две большие группы:

1) субъективную — под которой понимается психическая деятельность судьи;

2) объективную — психическая деятельность участников процесса, которые дают судье материал для окончательных выводов и суждений, т. е. для вынесения приговора. В эту же группу Гросс вводит и психологию свидетелей, и пси­хологию обвиняемого. Итак, с середины XIX века на основе новой правовой идеологии начинает создаваться новая отрасль психо­лого-юридических знаний — судебная психология.

В рамках судебной психологии стали исследовать­ся проблемы, связанные с психологией преступного поведения и психологией личности преступника.

В конце XIX — начале XX века психология обособ­ляется в самостоятельную отрасль научного знания. Этому способствовало активное внедрение экспери­ментальных исследований в психологию. Именно в этот период в западноевропейских странах появля­ются первые судебно-психологические экспертизы по уголовным делам. Их авторами были такие знамени­тые психологи, как А. Бине, В. Штерн, К. Марбе, которые проводили психологические исследования по различным уголовным делам. Каждое экспертное ис­следование носило не только практический, но и науч­но-практический характер.

Например, В. Штерн ввел проблему свидетель­ских показаний в план проблем эмпирической науч­ной психологии. Однако на пути поисков не удалось избежать и ошибок. Так, В. Штерн считал, что функ­ция следователя должна ограничиваться только со­биранием доказательств, оценка же их должна быть передана психологу и основываться исключительно на данных лабораторных исследований и знании ме­ханизмов закономерностей психических функций (Штерн, 1902,1905).

Достижения экспериментальной психологии на­чинают использоваться и в России. В 1907 году по инициативе В. М. Бехтерева и Д. А. Дриля был со­здан Психоневрологический институт, в программу которого входила и разработка курса «Судебная пси­хология». А в 1909 году в рамках Психоневрологи­ческого института был создан Криминологический институт. Итоги его работы были обобщены в труде В. М. Бехтерева «Объективно-психологический ме­тод в применении к изучению преступности» [СПб, 1912], где рассматриваются проблемы психологичес­кой диагностики обвиняемых и свидетелей. В это же время к вопросам криминальной психологии обраща­ются и профессиональные психологи — Н. Я. Грот, А. В. Завадский, А. Ф. Лазурский.

В первые годы после революции началось широкое изучение психологии различных групп преступников, психологических предпосылок преступности, психо­логии отдельных участников судопроизводства, про­блем судебно-психологической экспертизы, психологии перевоспитания правонарушителей. В судебной психо­логии наметился круг основных проблем: изучение пси­хики обвиняемых, свидетелей и других участников уго­ловного процесса, диагностика лжи и др. В работах этого периода активно исследуется личность преступника, и судебная психология становится общепризнанной, ав­торитетной отраслью знаний.

Работы того периода не потеряли актуальности и се­годня, они позволяют правильно квалифицировать пре­ступление, учитывать его объективные и субъективные моменты. Однако были допущены и крупные методоло­гические ошибки. Например, С. В. Познышев в работе «Криминальная психология. Преступные типы» подраз­делял преступников на два типа — экзогенных и эндо­генных (внешне обусловленных и внутренне обусловленных), что подвергалось резкой критике со стороны психологов (Позднеев, 1929).

Российскими исследователями активно используется широкий зарубежный опыт проведения судебно-психологических экспертиз. Уже в 1907 году в Казани выходит книга А. Н. Елистратова и А. В. Завадского «К вопросу о достоверности свидетельских показаний (опыты А. Ви­не и В. Штерна)», в которой анализируются экспертизы одного из родоначальников теории внедрения психоло­гических экспертиз в судебно-следственную практику — психолога В. Штерна. Заслугой Штерна является то, что он впервые применил экспериментально-психологические исследования для анализа свидетельских показаний. Штерн провел множество судебно-психологических экспертиз свидетельских показаний не только взрослых подэкспертных, но также малолетних и несовершеннолетних.

Первым значительным отечественным исследовани­ем в области судебно-психологической экспертизы была монография А. Е. Брусиловского «Судебно-психологическая экспертиза. Ее предмет, методика и пределы», вы­шедшая в свет в 1929 году в Харькове. В ней описаны опыты проведения судебно-психологических экспертиз в уголовном судопроизводстве, особое внимание уделя­ется судебно-психологической экспертизе показаний свидетелей и обвиняемых.

В этот период в России открываются специальные лаборатории и кабинеты судебно-психологических экспертиз, разрабатываются новые методики эксперт­ного исследования, направленные на анализ достовер­ности показаний участников уголовного процесса. А. Р. Лурия в 1928 году разрабатывает сопряженную моторную методику для диагностики аффективных следов. Эта методика является прообразом детектора лжи, широко применяемого в зарубежной юридичес­кой практике (Лурия, 1928).

Однако в практике зарубежной и отечественной судебно-психологической экспертизы того периода стали наблюдаться негативные тенденции. Нередко эксперт-психолог, претендуя на установление достоверности по­казаний, брал на себя задачу определить, насколько правдивы или лживы показания подэкспертного. На ос­нове свободного рассказа подэкспертного и его ответов на вопросы эксперты-психологи делали выводы о нали­чии или отсутствии так называемых симптомов лжи, объективно обусловленных тем или иным типом лично­сти. Предполагали, что субъекты, характеризующиеся холодностью, угрюмостью, циничностью, готовы на за­ранее обдуманную ложь, искажение фактов. Поэтому ценность показаний таких лиц считалась сомнительной. Недостоверными считались и показания субъектов, страдающих комплексом неполноценности. Давая ответ на вопрос о достоверности показаний подэкспертного, эксперт-психолог переступал границы своих специаль­ных знаний и процессуальных полномочий и тем самым вторгался в пределы компетенции следствия и суда.

Резкая критика этих ошибок в начале 1930-х годов, а также последующий правовой волюнтаризм привели к неоправданному прекращению судебно-психологи­ческих исследований. Многочисленные лаборатории и бюро судебно-психологических экспертиз прекраща­ют свое существование, и многие видные юристы того времени объявляют судебную психологию лженаукой и подчеркивают недопустимость использования судебно-психологической экспертизы в следствии и су­допроизводстве.

Запрещение судебно-психологических экспертиз бы­ло обусловлено не только указанными выше причинами, но и политической обстановкой в стране, царящей в тот период. Нарушение элементарных прав личности, за­конности стало нормой для правоохранительных орга­нов государственного аппарата. В советском правоведе­нии утвердилось понимание сущности права как воли господствующего класса, как орудия регламентации, контроля и наказания отклоняющегося поведения.

Обобщая все вышеизложенное, можно выделить следующие основные причины неоправданного за­прета судебно-психологической экспертизы:

чрезмерное расширение границ ее применения;

отсутствие методологических основ всесторон­него психологического исследования личности;

увлечение бытующим в тот период вульгарно-материалистическим или вульгарно-социологизаторским подходом к изучению психики человека;

неблагоприятная идеологическая и политичес­кая обстановка в стране, которая привела к отрицанию роли личностного фактора в судебно-следственном процессе и к нарастанию репрессивного произвола.

До середины 1960-х годов судебно-психологическая экспертиза была предана забвению, однако многие судебно-психологические вопросы решались в рамках судебно-психиатрической экспертизы, которая активно развивалась в 1940-е годы в нашей стране

В 1960-х годах судебно-психологическая экспертиза переживает свое второе рождение. Одним из первых среди тех юристов, кто признал необходимость исполь­зования судебно-психологической экспертизы в судебно-следственной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних, был Г. М. Миньковский. Вскоре судебно-психологическая экспертиза получает и офи­циальное признание. Так, в постановлении пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. «О судебной практике по делам несовершеннолетних» указывалось на целесообразность проведения судебно-психологиче­ской экспертизы при выяснении способности несовер­шеннолетних полностью осознавать значение своих действий и определении, в какой мере они могли руко­водить ими. С этого постановления начинается актив­ное использование психологических знаний в судебно-следственной практике. В 1977 году Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер преду­преждения преступности издает первое методическое пособие по судебно-психологической экспертизе для служебного пользования. Автором пособия был М. М. Коченов. Впоследствии им был написано учебное пособие по судебно-психологической экспертизе для студентов-психологов и экспертов, где четко излагают­ся задачи и направления экспертных исследований, рас­сматриваются методологические аспекты судебно-пси­хологической экспертизы (Коченов, 1980).

В зарубежной практике судебно-психологическая экспертиза широко применяется не только в уголовных, но и в гражданских процессах. Кроме того, в не­которых странах общая психологическая характерис­тика личности подэкспертных (преступника, жертвы, свидетеля) является необходимым компонентом лю­бого судебно-следственного дела. Согласно немецко­му законодательству, например, при рассмотрении каждого случая противоправных действий несовер­шеннолетних должно быть установлено, может ли не­совершеннолетний нести уголовную ответственность за свои деяния. Общая психологическая экспертиза устанавливает психологический портрет личности подозреваемого. Такой подход является не случай­ным: он связан с особенностями развития судебной психологии в Германии, когда большинство исследовании было направлено на изучение личности пре­ступника, среды его обитания.

Вопросы компетенции судебно-психологической экс­пертизы, ее соотношение с психиатрической экспертизой по частным предметам и применяемым методам исследования в различных зарубежных странах решаются по-разному. Развитие судебно-психологической экспертизы во многих западных странах формировалось под влиянием психоаналитической теории Зигмунда Фрей­да. Психологи при анализе личности преступника стали предпринимать попытки проникновения в подсознательную сферу с целью раскрытия глубинных личност­ных образований. Например, исследование личности преступников с помощью психоаналитических методов показало, что у большинства преступников не развита психическая сфера личности, именуемая 3. Фрейдом как Суперэго (Сверх-Я), разорвана внутренняя структу­ра социального самоконтроля, наблюдается дисбаланс во взаимодействии тормозных и возбудительных про­цессов. Преступная наклонность рассматривалась как дестабилизация эго (Я) вследствие ранней психической травматизации). В англоязычных странах в судебной практике широко используется психоанали­тическая экспертиза. В некоторых других странах, на­пример в Италии, в Японии, США, судебная психоло­гия и судебно-психологическая экспертиза традиционно ориентированы на клиническое направление, особенно при анализе аффективных деликтов, где стресс рассмат­ривается как источник девиантного поведения. Преступ­ники характеризуются как аномальные личности, требу­ющие лечения, включающего в себя индивидуальную и групповую психотерапию (Фокс, 1980).