Сопоставительный анализ стихотворений Чжэн Минь и Беллы Ахмадулиной

 

В мировой литературе и поэзии тема творчества не занимает, наверное, столь же значительное место по объёму написанного как, например, тема любви. Но это не делает её менее значительной по важности, ведь понимание процесса создания прекрасных произведений, которые мы так любим, помогает нам понять и сами произведения. Именно поэтому для сопоставительного анализа я выбрала стихотворения на эту тему.

 

Уже с первого взгляда на представленные здесь стихотворения можно почувствовать разницу в идеях, которые они передают. Названия «Зов» и «Опять сентябрь…» отличаются друг от друга как волна отличается от луны: первая манящая, вызывает желание последовать за ней, другая – молчаливая, величественная и прекрасная, и в то же время немного печальная.

Сразу бросается в глаза разница в структуре стихотворений: пятистишья Чжэн Минь прерываются одиночными строками, как будто выражая основную мысль или вывод; и, наоборот, без выделяющихся по длине строк однородное стихотворение Беллы Ахмадулиной. То же и с ритмом – спокойный во втором, во время умиротворённой прогулки под лунным небом и мыслей о вечном. В стихотворении же китайской поэтессы строчки накатывают друг на друга, как те самые морские волны, о которых в них говорится. Впечатление усиливает аллитерация букв «з» и «ш» во втором пятистишье, а также «м». Первые два пятистишья начинаются с одинаковых строчек, третье также повторяет первую из них, а заканчивается всё коротким «Остынуть…». Эта структура позволяет читателю почувствовать этот процесс творческого вдохновения, заставляющего дыхание учащаться во время написания или прочтения текста. Но, в конце концов, и это чувство остывает, оставляя после себя вечность в виде некоторого произведения – руды.

У Ахмадулиной же наоборот, вдохновение – это и есть вечность, передающая нам отзвуки биения великих сердец, в первую очередь, Пушкина. Здесь это вдохновение спокойного созерцания, вдохновение таинственной осенней ночи. Сад – это дверь в другой мир, где Белла оставляет для нас маленькую щёлку, чтобы мы тоже смогли заглянуть в этот чудесный мир поэзии и творчества вечности. И, возможно, фразой «Тьму времён назад» автор подсказывает нам его окончание – в прямом смысле, возвращая нас к времени жизни Александра Сергеевича и оживляя таким образом его образ. В этом стихотворении нет того множества противопоставлений, которое мы видим в первом стихотворении («белым днём иль тёмной ночью», «на закате, на рассвете», «вулкан души терпение отринет»). И нет этого чувства томления, буйства и немного беспокойства; хотя размер у них один и тот же – ямб.

Интересно сопоставление пунктуации в стихотворениях: в первом всё заканчивается многоточием, а во втором с него всё только начинается. Авторы обоих стихотворений задают риторические вопросы, и иногда отвечают на них восклицательно. В первом больше тире – для передачи противопоставления, о котором мы говорили выше.

Интересен также и лексический анализ произведений: например, какова причина постановки в конце устаревшего слова «остынуть» вместо привычного «остыть», хотя стихотворение написано в 2005 году? В целом можно сказать, что оба стихотворения содержат красочную лексику, свойственную поэтам золотого века: «в низину», «от неги», «дум» (Чжэн Минь даже пишет пером) – в первом стихотворении, и «тьме времён», «мужает» и др. – во втором.

Таким образом, первое стихотворение показывает творчество как накатывающую бурную волну вдохновения-магмы, а второе – как таинственный, но добрый мир с открытой лунной дверью, из-за которой снисходят на нас взгляды великих.

Такой совершенно разный взгляд на природу творчества показали нам две поэтессы, отличающиеся друг от друга происхождением, но схожие в творческом таланте.

 

Чжэн Минь

 

Ахмадуллина Белла

Опять сентябрь…

 

 Опять сентябрь, как тьму времен назад,

 

 и к вечеру мужает юный холод.

 

 Я в таинствах подозреваю сад:

 

 все кажется - там кто-то есть и ходит.

 

 Мне не страшней, а только веселей,

 

 что призраком населена округа.

 

 Я в доброте моих осенних дней

 

 ничьи шаги приму за поступь друга.

 

 Мне некого спросить: а не пора ль

 

 списать в тетрадь - с последнею росою

 

 траву и воздух, в зримую спираль

 

 закрученный неистовой осою.

 

 И вот еще: вниманье чьих очей,

 

 воспринятое некогда луною,

 

 проделало обратный путь лучей

 

 и на земле увиделось со мною?

 

 Любой, чье зренье вобрала луна,

 

 свободен с обожаньем иль укором

 

 иных людей, иные времена

 

 оглядывать своим посмертным взором.

 

 Не потому ль в сиянье и красе

 

 так мучат нас ее пустые камни?

 

 О, знаю я, кто пристальней, чем все,

 

 ее посеребрил двумя зрачками!

 

 Так я сижу, подслушиваю сад,

 

 для вечности в окне оставив щелку.

 

 И Пушкина неотвратимый взгляд

 

 ночь напролет мне припекает щеку.