Творческий процесс - это всегда проявление потенциальных смыслов Мироздания.

ГИПОТЕЗА О ТВОРЧЕСКИХ СИСТЕМАХ

Эта записка не презентация материала, уже готового к сведению, а предложение провести время интересно, и даже, может быть, с пользой, потому что прояснить понимание сути творчества – задача, на мой взгляд, жизненно важная.

Вниманию читателя несколько, пока что, условных формулировок и приблизительный ход рассуждений, благодаря которым они сложились. Всё это нужно проверить на непротиворечивость и соответствие поставленной цели: стать основой адекватного, а значит, дееспособного миропонимания человека-творца, даже такого, которому не случилось обзавестись внушительным гуманитарным багажом.

Здесь будут полезны любые суждения по существу, за них я заранее всем признателен.

Арсений Александров

Творческий процесс

Что такое творчество?

Прежде всего, надо сказать, что явление, которое это слово обозначает, исключительно важно для нас, уже хотя бы потому, что все духовные и материальные ценности появились в нашем распоряжении как результат именно творчества.

Но если вдуматься в привычные определения, станет ясно, что в умолчаниях там остаётся столько важного, словно речь идёт не о явлении фундаментальном, а о неком сомнительном фантоме.

В общепринятых определениях творчество непременно связано с созданием чего-то «принципиально нового». Причем тиражирование этого продукта уже как бы и не творчество, несмотря на то что музыканты, артисты балета, каллиграфы сколько возможно своих способностей, сил и опыта вкладывают именно в тиражирование «принципиально новых» произведений. А с другой стороны: как быть с созданием принципиально новых типов оружия, например химического? Или, например, с сериалом «Интерны». Ведь, в самом деле, такой гнусности, когда так агрессивно и систематически, в первую очередь детям, навязывают садизм, в русской культуре, кажется, прежде не было. Стало быть, «Интерны» - творчество? Конкретно на этот вопрос наш среднестатистический гуманитарий ответит примерно в таком духе: да, это творчество, право заниматься которым неотчуждаемо в свободном обществе, а вообще творчество – благо, если им занимаются добрые люди с благими целями, и наоборот.

Но если это и так, есть, наверное, смысл построже уяснить суть явления творчества, хотя бы для того, чтобы разработать общедоступную «технику безопасности» при общении с его продуктами.

Правда и то, что определения самых важных в жизни вещей в сознании человека играют роль камней фундамента, на которых он строит своё миропонимание, а следовательно, и поведение. Непросто построить прочное здание на зыбком фундаменте, например:

- Что такое творчество?

- Это когда человек что-то творит, создаёт что-то новое, например, художник пишет картину или Менделеев открывает свою таблицу…

А что если картину пишет осьминог?

А если в семье воспитывают развитых во всех отношениях детей, готовых стать творцами своей жизни, - это мы вправе творчеством назвать?

А ещё блоки фундамента миропонимания могут быть достаточно прочными, но порочными по своей форме. Например, некоторые из них скошены верхней поверхностью внутрь. И если человек бездумно доверится такому основанию, то на нём он рискует выстроить стены, которые завалятся внутрь.

Поглядим, нет ли опасного изъяна в определениях творчества, сводящих его к новаторству, к созданию нового. И, возможно, в ходе рассуждений родится новое, более совершенное определение. Для этого рассмотрим три частных «творческих случая»; при выборе их руки у нас развязаны тем больше, чем неопределённее говорят о творчестве общепринятые формулировки. При этом каждый «творческий случай» является общим для такого подмножества ситуаций, что, взятые вместе, они дают достаточно полное представление о человеческом творчестве:

1. Художник пишет картину.
2. Учёный открывает физический закон.
3. Наставник обучает ученика ремеслу (тем, кто считает, что педагогика вне творчества, тем более стоит минимум один раз прочитать эту работу до конца).

Написать картину: казалось бы, несомненно творческий акт. Хотя говорят же иногда: эта мазня к творчеству не имеет ни малейшего отношения. И это, кстати, может быть даже в тех случаях, когда автор использовал уникальную технику и при этом изобразил нечто доселе невиданное. Но посмотрим на дело с другой стороны: разве написать картину это всегда значит создать нечто «принципиально новое»? А если жулик-копиист подделывает чей-то шедевр? А если это Энди Уорхолл, который копирует свои лубки, покуда не надоест? Или наоборот: студент-живописец, который, мазок за мазком, скрупулёзно повторяет творения старого мастера, переосмысливая его творчески, и, благодаря этому, прозревает новые горизонты искусства?

Вот сколько противоречий!

Пойдём дальше. Открыв новый закон, учёный предлагает людям новую глубину видения мира и новые возможности ведения хозяйства. Но если откроется, что на двести лет раньше безвестный монах своей братии предложил то же самое, правда, никому это не было интересно, то наш учёный – не новатор, следовательно, не творец? А между тем оба товарища не создали новых правил, по которым развивается материя, а лишь подметили их. Коль и есть что принципиально новое на их совести, так это создание небывалых комбинаций устойчивыйх нейронных связей, в первом случае - в своём мозгу, во втором – в мозгах широких масс людей.

Об этом и третий наш случай, об ученике, ставшем, благодаря своему наставнику, великим актёром, например. Что же этот последний сделал принципиально нового как творец? Пожалуй, правильный ответ будет такой: он помог подопечному сформировать уникальные особенности своей психики. Да только слово «уникальность» пока ещё ничего не объясняет: мы все уникальны. Тогда, может быть, стоит говорить о некой достаточной степени уникальности? Или о её особом качестве? Уникальная уникальность? Звучит глупо, но если это и впрямь чепуха, то, подайся наш герой не в актёры, а в шулера, его наставника по карточной игре тоже следует считать творцом…

Пока достаточно вопросов. Попытаем выявить то общее, что несомненно присуще каждой из названных ситуаций.

Прежде всего: творчество всегда связано с изменениями свойств явлений, поэтому оно – процесс, и впредь, чтобы избежать недоразумений, в данной работе в значении термина «творчество» будет употребляться словосочетание «творческий процесс». Далее, в изменениях, происходящих с предметами и явлениями в ходе творческого процесса, наиболее важная составляющая – информационная, поэтому творческий процесс мы смело можем назвать процессом информационным. Но информация – неотъемлемое свойство всякой материи, поэтому необходимо уточнить характер информационных преобразований при творческом процессе.

Для этого вернёмся к примеру с художником и картиной и вспомним определение, которое дал картине художник Сальвадор Дали: «Картина – это доска или кусок ткани, на которые, при помощи волосков шерсти, закреплённых на кончике палочки, тонким слоем нанесена смесь земли и масла». Все произведения, созданные в технике масляной живописи, подпадают под это определение. Картина - это всегда то, что перечислил Дали, плюс – всё, что выразил в ней автор, плюс – всё то, что увидел каждый зритель. Количество разнообразных смыслов, заключённых в чистом холсте и баночке с красками, не слишком отличается от бесконечности. То же можно сказать о глыбе мрамора, от которой ваятель «отсекает всё лишнее». Скульптор и живописец проявляют несколько потенциальных смыслов, а затем в процесс проявления включаются зрители. Что скажет нам пример с открытием физического закона? Все знали, что подброшенный предмет стремится упасть на землю. Но после открытия закона всемирного тяготения оказалось, что и Земля стремится навстречу подброшенной монете, и все небесные тела притягивают друг друга соразмерно их массам, и, вообще, взаимно притягиваются любые тела во Вселенной. Вот сколько смысла проявилось в результате научного творческого процесса! То же, по сути, происходит и в процессе творческого общения наставника и ученика, не будем здесь расписывать этот пример подробно, чтобы не отвлекаться. Каждый сам способен на любых примерах проверить правильность вывода:

Творческий процесс - это всегда проявление потенциальных смыслов Мироздания.

 «Смыслы» в данном определении не просто любая информация в любом количестве и состоянии, а информационный массив (или «пакет»), который воспринимается как целостность. Смысл целостен и органичен, информационные потоки в его составе упорядочены, и он органически вписан в целостную вселенную смыслов, то есть в нём открыты информационные каналы, связующие его, прямо и опосредованно, со всеми другими смыслами. Это – залог его развития: углубления, расширения за счёт интеграции с другими смыслами либо, наоборот, сужения, заострения. Смыслы подобны линзам, которые могут рассеивать или фокусировать свет, а творческий процесс – как труд стеклодува.

Является ли такое видение проблемы творчества более объективным, чем общепринятое? Едва ли. Прежде всего, потому, что назвать его исчерпывающим нельзя. Но и в таком виде оно будет, во-первых, способствовать разрушению порочного представления о том, что бывают «сугубо творческие» и «не-творческие» виды деятельности, - ведь проводить творческий процесс, проявлять потенциальные смыслы Мироздания можно, занимаясь любым делом!

Во-вторых, при таком видении высвечивается значительная область процессов, которые, вопреки бытующим мнениям, творческими не являются. Это нужно пояснить.

Если раздробить статую на куски и ссыпать в ящик, то информационные преобразования при этом процессе будут иметь место, как и при любом другом. Но при такой дезинтеграции, надёжно устремлённой к хаосу, не происходит проявления смыслов в означенном выше значении этого слова. Хаос несовместим с органической целостностью. Это не разрушение зерна, приводящее к появлению ростка, это – выпадение из всеобщей структуры Мироздания. Это – гибель. Пример с дроблением статуи можно дополнить примером уже упоминавшейся «лебединой песни» Ивана Охлобыстина, где всё потенциальное смысловое богатство человеческих и профессиональных отношений в медицинском коллективе стирается до уровня выяснения отношений самцами-орангутангами, когда самый сильный демонстрирует остальным свои гениталии. Продление во вселенную подлинных смыслов закрыто для сериала «Интерны» и ему подобных.

Но и определение «Творческий процесс - это проявление потенциальных смыслов Мироздания» нельзя считать исчерпывающим, поскольку в нём не отражается внерассудочная сторона восприятия творческого процесса. Ведь деятельность, которую принято считать творческой, всегда связана с целым спектром эмоций: от религиозного экстаза и чувства глубокого морального удовлетворения до ярости и злорадства. А можно ли выделить эмоции, не просто сопутствующие подлинному творческому процессу, но без которых он просто невозможен, то есть, они – его обязательная составляющая? Для того чтобы ответить на этот вопрос положительно и однозначно, необходимо понять, где у творческого процесса исток и где конечная цель. Сделать это, находясь на позициях атеистических, пусть даже атеистических по умолчанию, не представляется возможным, что каждый волен проверить в ходе собственных рассуждений.

Поэтому, будучи включёнными в творческий процесс, субъекты тварного Мироздания, в масштабах определённых фрагментов Мироздания, обличаются полномочиями Бога - Творца всей полноты смыслов Мироздания. Другими словами, проявляя потенциальные смыслы, человек повторяет пути, проторенные для него Богом. А начальным импульсом, проводником и конечной целью для него является единственное чувство, из которого и посредством которого Создатель сотворил всё необъятное множество смысловых алгоритмов. Это, конечно, Любовь.

И здесь стоит напомнить, что цель данной работы – не соблюсти принятые в науке «приличия», а начать вырабатывать работоспособные, годные к применению на практике основы миропонимания относительно творчества. Введение же в определение такой категории, как Любовь, не только не вредит полноценному отображению и восприятию, но и восполняет рассудочное восприятие до адекватного объективной реальности*.

Дополненное с учётом сказанного определение будет выглядеть так: