II РАЗДЕЛ. НОВАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ

ПОЛИТИКА 30-х ГОДОВ

В 30-ые годы И.В. Сталин и его соратники отказались от курса на мировую революцию. В связи с общим изменением взглядов руководства СССР изменилась и национально-языковая политика, переставшая удовлетворять советское правительство, которое приступило к реализации плана ускоренного сближения и слияния народов в «единую советскую нацию». С 1932 – 1933 годов кампания по латинизации пошла на убыль, а в 1935-м начался процесс перевода языков народов СССР на кириллицу. Пожалуй, первым документом второй буквенной реформы стало постановление Президиума ЦИК СССР от 1 июня 1935 г. о переводе на кириллицу народов Севера[44]. В газетах появились многочисленные письма-обращения рабочих и колхозников, заявляющих, что латиница им не подходит и выражающих желание перейти на кириллицу. Именно к середине 30-х годов у руководства страны созрел план перевода всех языков народов СССР на письменность на основе кириллического алфавита. Суть этой политики ясно выразил один из разработчиков этой реформы: «С ростом культурного уровня народов СССР латинизированный алфавит перестал удовлетворять потребности развития языков. Он не обеспечивал всех условий к сближению с культурой великого русского народа»[45].

По нашему мнению, абсолютно справедлив вывод о том, что такая двухэтапная смена алфавита была одним из методов антиисламской борьбы. Первый этап этой акции был осуществлён с середины 20-х годов по начало 30-х. В это время латинский алфавит вытеснял арабский. На втором этапе, который длился до конца 30-х годов, полностью завершилась русификация алфавитов народов нашей страны, традиционно исповедующих ислам[46].

В массовом порядке закрывались национальные газеты, русифицировалось начальное образование. В декабре 1937 года Политбюро постановило: «Признать вредным существование особых национальных школ (финские, эстонские, латышские, немецкие, греческие и др.) на территории соответствующих республик. Предложить наркомпросам национальных республик реорганизовать указанные школы в советские школы обычного типа»[47]. Одновременно с этим «по просьбам трудящихся» младописьменные языки стали в массовом порядке переводиться с латинской основы на кириллическую. Политбюро рассматривало одну просьбу за другой, принимая каждый раз одно и то же решение. Выглядело это, например, так: «О переводе коми-пермяцкой письменности с латинского алфавита на русский»:

1. Удовлетворить ходатайство Свердловского обкома и Коми-Пермяцкого окружкома о переводе коми-пермяцкой письменности с латинского алфавита на русскую основу.

2. Обязать Свердловский обком в трехмесячный срок разработать с участием научных работников Академии наук СССР и Центрального института языка и письменности народов СССР орфографию и грамматику коми-пермяцкого языка и внести на утверждение Наркомпроса РСФСР.

3. Поручить СНК РСФСР рассмотреть заявку коми-пермяцких организаций на полиграфическое оборудование в связи с переходом с латинского на русский алфавит.

4. Учебник «История народов СССР» под редакцией проф. Шестакова издать на коми-пермяцком языке на основе нового алфавита.

Орфографические реформы были частью большой политики, и денег на них не жалели, несмотря на то, что финансовое бремя перемен было очень весомым. Можно представить, сколько стоило, создав алфавит, напечатать на нем учебную и прочую литературу, а затем это повторить, заменив латиницу на кириллицу. Зато такое переписывание книг было блестящей стратегией в плане идеологической борьбы. Освоившие кириллицу школьники с большим трудом читали латинизированные издания прежних лет. А арабская графика была для них совершенно недоступна. Таким образом, старые и, соответственно, идеологически чуждые книги становились невостребованными, их не умели читать.

Такая чехарда с алфавитом вела к утрате национальных письменных традиций: легче было научиться читать по-русски, чем без конца переходить с одного алфавита на другой.

13 марта 1938 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) издают постановление «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей». Сколько важности придавалось этому мероприятию, можно судить хотя бы по тому, что даже количество часов русского языка в национальных школах определялось специальным, дополнительным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 19 июля 1938 года за личной подписью И. Сталина и В. Молотова[48]. Сочетаясь с господствовавшей теорией «неизбежного слияния национальных языков», усиление внимания к русскому языку означало выделение его особой роли.

В условиях разгула террора 30-х годов и уничтожения не только политической, но и научной элиты народов СССР, никаких дискуссий по этому поводу уже не разворачивалось. Не было и достаточной научной проработки вопроса, а вся кампания ограничилась рядом выступлений в печати с одобрением этой идеи. После решения ЦК ВКП(б) и СНК СССР проблема перехода на новый алфавит была поставлена чисто технически. Начавшийся в 1939 г. переход на кириллицу в некоторых местностях осуществили с гигантской скоростью – за три месяца!

Так, например, новый татарский алфавит на основе кириллицы состоял из 39 знаков (33 знака кириллицы и 6 новых для обозначения звуков татарской речи) и как система письма не был свободен от многих недостатков. При создании кириллического алфавита не были учтены все особенности фонетики татарского языка (42 фонемы), что создало сложности для их передачи на письме, осложняющих правила орфографии, и породило множество разночтений (начиная от написания имен до отдельных слов), разрушающих единство литературного языка. При использовании кириллицы возникла проблема интерференции, т.е. испорченное произношение, возникающее тогда, когда знающий русскую фонетику читает татарские слова, которые звучат по-иному, чем написаны, и наоборот татары, привыкая к «татарскому» чтению кириллицы и русские тексты читают «по-татарски». Это нововведение затронуло и мою семью, так мой дедушка назван был при рождении именем, которое на татарском языке начинается с горлового звука звучащего между «Г» и «Х», но не имеющего аналога в русском языке, в результате мой дед стал именоваться не совсем верно: «Абдул», а не «Г/Хабдул».

И ещё о недостатках такого экстренного перехода: создавая кириллические алфавиты, составители допустили ошибки, и в результате одни и те же графемы в разных тюркских языках стали обозначать разные звуки. Специальная комиссия АН СССР в течение 40 лет так и не смогла привести их в соответствие.

Партия декларировала, что считает родной язык «неприкосновенной святыней для каждого народа, ибо язык есть единственное средство, через которое может проникнуть революционная проповедь коммунизма в самую гущу трудящихся масс данного народа»[49]. В то же время лидеры страны при переводе страны с латиницы на кириллицу руководствовались прежде всего политической, экономической и культурной целесообразностью. Повсеместное распространение русского языка и массовое заимствование терминов из него языками народов СССР (за годы советской власти доля интернациональных слов в большинстве национальных языков выросла почти в десять раз, причём 70 – 80 % научно-технических, общественно-политических, учебно-педагогических и других терминов составляют заимствования из русского языка и через него из других языков[50]. Это, по мнению К.Х. Ханазарова[51], облегчало изучение русского и других языков, постоянная помощь русских специалистов национальным регионам привели к сознанию того, что в новых условиях целесообразно иметь для большинства языков народов СССР единый алфавит.

В условиях развивающегося двуязычия и многоязычия, когда значительная часть нерусского населения страны в той или иной степени владела русским языком, который всё больше становился вторым родным языком, создание алфавита на кириллической графической основе становилось объективной необходимостью, ибо знающий один алфавит получал возможность читать на обоих языках без траты сил и времени на дополнительное обучение. Необходимость перехода на русскую графику диктовалась для нерусских языков еще и тем, что в силу многоязычая многие национальные школы повышенного типа, начиная с 1937 года, переходили на русский язык обучения.

Тем не мене надо отметить, что проблема перевода на кириллицу, даже после начала осуществления некоторое время оставалась дискуссионной. Сотрудники ВЦКНА считали быстрый переход опасным, делающим значительную часть населения страны неграмотным. Но партийно-политический аппарат страны уже принял своё твёрдое решение. Как результат – в 1937 году ВЦКНА был распущен, его руководители – П. Мусабеков, С. Диманштейн, Г. Коркмасов были репрессированы. Больше в СССР никогда не было органа, специально занимавшегося языковой политикой. Комитет Севера, осуществлявший эту политику в Сибири и Дальнем Востоке, ликвидировали еще в 1935 г.[52]

Пострадали и очень многие другие специалисты по языковому строительству. Особенно значительными были репрессии среди национальных кадров. Были расстреляны Б.В Чобан-Заде, А. Байтурсунов и многие другие. Поредели кадры подготовленных уже в советское время специалистов. А тем временем шла ускоренная смена алфавитов. Реально она коснулась лишь латинских письменностей. Грузинский, армянский языки и идиш остались при своих письменностях; более того, сфера употребления грузинского алфавита расширилась, так как на него с 1938 года перевели абхазский и осетинский языки в Южной Осетии. Но при этом в Северной Осетии перешли с латиницы на русскую графику. Переход на кириллицу проходил даже более высокими темпами, чем на латиницу. Но при этом не было той синхронности, которая наблюдалась при первой советской смене алфавитов: для одних этот прыжок прошёл в 1937 – 1938 гг., для других чуть позже. Но сроки на этот раз отводились очень жёсткие – один-два года и не более. К тому же единого государственного органа, специально занимающегося только этой проблемой, уже не было. Новые алфавиты создавались непосредственно на местах. В их создании продолжали участвовать те латинисты, которым удалось избежать молоха репрессий. Из Москвы в качестве консультантов приглашали известных филологов: Н.Ф. Яковлева, Л.И. Жиркова, Н.Н. Попе, Н.А. Баскакова, большую помощь при создании новых кириллизированных алфавитов оказал К.К. Юдахин. Но решающее слово оставалось за местными властями, часто принимавшими непродуманные решения. Ради справедливости надо отметить, что русифицированные алфавиты создавались не с нуля: опыт латинизации учитывался, зачастую шли по пути транслитерации латинских алфавитов. Качество алфавитов по сравнению с латинскими ухудшилось, усилился разнобой, т.к. унификацией уже никто не занимался. Об этом разнобое писали даже сами участники новой буквенной революции[53]. Не обошли эту проблему и зарубежные учёные[54]. Но в то же время некоторые зарубежные специалисты отмечают, что чувашский алфавит очень хорошего качества[55].

Об успешном завершении кириллизации было объявлено в июне 1941 года. Но на самом деле латинизация продержалась до 50-х годов: у курдов до 1946 года, у уйгуров до 1947 года, у дунган до 1953 года[56].

Многие алфавиты приходилось ещё долгое время «доводить» и «отлаживать». Особенно много было проблем с заимствованиями. Русские заимствования старались писать как можно ближе к их написанию в русском языке, что было, как отмечает Крисп, рационально с педагогической точки зрения[57].

Сегодня многие исследователи перевод на кириллицу воспринимают только отрицательно, как чистой воды русификацию и ничего более. Но при этом упускается из виду следующее обстоятельство – сама ситуация в стране требовала полного охвата населения русским языком, а кириллица этому объективно способствовала. Да, введение нового, основанного на русской графике алфавита, было политическим мероприятием, хотя в его пользу приводились и лингвистические аргументы[58]. Безусловною, две смены письма за неполные 20 лет были труднейшим испытанием и нанесли немалый вред, но и польза была громадная. Интересно, что даже некоторые выдающиеся деятели культуры не овладели новой, кириллической графикой. Величайший литератор татарского народа Муса Джалиль написал свою бессмертную «Моабитскую тетрадь» двумя шрифтами: арабицей и латиницей[59]. Несмотря на недолгое существование, латиница сыграла свою положительную роль, уровень грамотности возрос многократно.

Подводя итоги сказанному, необходимо отметить следующее: сторонники перехода с латинской графики на русскую письменность указывали на следующие причины, по которым следовало провести реформу письменности: 1) латинский алфавит стал преградой сближения языков народов СССР; 2) культурные, экономические и политические связи народов СССР, сотрудничество и бескорыстная помощь великого русского народа другим народам великой нашей Родины, функционирование русского языка в качестве средства многонационального общения требовали замены латинской графики на русскую письменность; 3) переход на русскую графику также имеет важное педагогическое значение, так как в национальных школах одновременно изучают две письменности, и, естественно, это большая нагрузка для учащихся; 4) русскую графику намного легче изучать и на ней легче печатать различную литературу, газеты и журналы.

Конечно, причины, которые были упомянуты выше, выражают господствующую языковую политику Советского Союза в 20-30-е годы. Объективный и глубокий анализ причин перехода на русскую графику дает нам возможность выявить истинные цели перехода с латинской на русскую графику: во-первых, развитие, процветание и подъем экономических, политических и культурных связей между русским и другими народами СССР, сотрудничество и бескорыстная помощь русских другим народам, в том числе таджикам, не могут стать причиной перехода с латинской письменности на русскую графику, так как одно государство может иметь тесные и всесторонние связи с другими государствами, но это не должно стать причиной замены графики в пользу одного из контактирующих государств; во-вторых, бескорыстная помощь на уровне государства понятие растяжимое, такая помощь допустима в отношении отдельных лиц и между людьми, а в отношении государства очень сомнительна, потому что каждое государство в своих отношениях ставит свои цели и задачи, т.е. бескорыстной помощи не бывает; в-четвертых, желание изучать русский язык не должно приводить к переходу из одной графики на другую.

Как видим, доводы, и выводы сторонников перехода с латинской графики на русскую письменность не могут считаться всесторонне обоснованными и объективными.

Надо отметить, что процесс перехода с латинской графики на русскую письменность прошел более гладко и легко, чем первая буквенная революция.

Анализ процесса перехода латинизированной письменности на русскую графику дает возможность прийти к нижеследующим выводам:

1) переход на русскую графику был инициативой верхних эшелонов власти, а выводы авторов о том, что народ предложил замену и с восхищением встретил этот шаг, не соответствует действительности;

2) конечная цель языковой политики того времени была направлена на то, чтобы укрепить позиции русской графики, как и русского языка. Унификация алфавитов народов СССР имела аналогичную цель;

3) вывод о том, что русская графика вполне может передать фонетические особенности других языков, является преувеличением;

4) утверждение большинства авторов о том, что латинский алфавит приводит к подъему культуры (народов СССР) соответствует истине, но при этом надо говорить и о том, что за многократные попытки игнорирования занятий по ликвидации неграмотности государство вводило жёсткие санкции;

5) аргумент о том, что русская графика является наиболее легкой и имеет больше возможностей отразить фонетические особенности языков так же не соответствует истине. В мире существует сложная письменность, такая, как японские и китайские иероглифы, но степень развитости этих народов стоит намного выше, чем у других народов. Поэтому легкость или сложность письменности не может быть показателем степени грамотности;

6) реформа письменности (сначала латинизированной, а потом русской графики), которая проходила подряд, привела к нежелательным результатам, и обладателям многих языков вследствие этих реформ стали недоступны историко-литературные памятники, которые были написаны на арабской графике.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблемы несовершенства кириллического письма были со всей остротой поставлены в конце 1980-х годов в период подъема национального движения, когда была сделана попытка модернизировать татарский алфавит с помочью введения еще трех новых букв. Одновременно среди интеллигенции началась кампания за возврат к латинскому алфавиту. С 1990 г. было предложено несколько вариантов латинского письма, но вскоре дискуссия сосредоточилась на двух вариантах: возврат к Яналифу (с некоторыми дополнениями) и переход на унифицированный тюркский алфавит (с добавлением нескольких графем).

В 1994 году рекомендации по переходу на новую письменность были включены в «Государственную программу Республики Татарстан по сохранению, изучению и развитию языков народов Татарстана», которая 20 июля 1994 г. была принята Верховным Советом Республики Татарстан.

За прошедшие после этого события годы учёными и политиками было сломано много копий по поводу возрождения арабской или латинской графики в языках народов нашей страны, традиционно исповедующих ислам. К сожалению, принятое в Татарстане решение, по мнению автора работы, имеет больше минусов, чем плюсов. Тем не менее, среди политической элиты Татарстана превалирует мнение о полезности перехода на латинскую графику. Решение Государственной Думы России по наведению единообразия в этом вопросе вызвало бурю резких откликов из Казани, заговорили даже об обращении в Конституционный суд РФ, который к сегодняшнему дню уже высказался против латинизации. При этом сторонники латинизации часто ссылаются на современный опыт Узбекистана и Азербайджана. Эти страны перешли на латинский алфавит после развала СССР. Однако недавняя поездка в Узбекистан автора этой работы показала, что узбекистанцы весьма скептически относятся к нововведению, вызывающему множество трудностей. Да и сам переход был продиктован амбициями руководства этих стран, стремлением в очередной раз показать, что они способны на великие дела без бывшего «старшего брата». Но до сегодняшнего дня большинство граждан Узбекистана так и не прониклись знанием латиницы и предпочитают кириллицу. Всплеска развития литературы и искусства на латинице до сих пор не произошло.

Аргумент о возрождении татарского языка за счёт латиницы слаб, т.к. возрождение подразумевает привлечение мощного пласта культурного наследия. А разве десять лет латиницы могут сравниться с теми богатыми татарскими литературными сокровищами, которые были созданы за многие века использования арабской графики? Поэтому был бы более логичен возврат к арабскому шрифту, которым татары пользовались почти тысячу лет. Но, думается, у Татарстана сегодня имеются более важные проблемы.

Переход на латинские буквы будет означать создание, причём искусственное, целого слоя безграмотных людей. Освоение татарами латинского шрифта в Татарстане оторвёт их от родных и близких, проживающих в других регионах РФ и в странах СНГ, которые не будут вовлечены в процесс обучения новому алфавиту. Кроме того, подобный переход спровоцирует обострение вечного «конфликта отцов и детей», так как сотни публичных и тысячи домашних библиотек станут ненужными для молодого поколения, которое, освоив новую графику, не будет заинтересовано в изучении кириллицы, а значит, о тихих семейных чтениях бабушек с внуками, несущих в себе громадный воспитательный эффект, можно будет забыть. И, ещё один аргумент – это разрыв буквенного поля страны, несущий в себе самые непредсказуемые и глубокие последствия. Это то, что касается издержек морального плана. Но существуют ещё и проблемы сугубо материальные. Переход на новый шрифт несёт в себе и громадные финансовые затраты: обучение всего населения, создание новых учебников, переделка документации, создание новых табличек с названиями улиц и т.д. Весьма слаб и аргумент о том, что это поможет компьютеризации и освоению иностранных языков. Клавиатуры российских пользователей имеют, как правило, и кириллицу, и латиницу, что не вызывает проблем. И последнее, о лёгкости изучения иностранных языков в связи с переходом на латинский шрифт. Следуя такой логике, приходишь к выводу, что тогда будет явно затруднено и значительно ухудшится изучение главного языка граждан великой России – русского. Но при этом, возникает вопрос, знание какого языка важнее для граждан страны, для будущих поколений, которые хотят жить в России? Ответ зависит от того, с чем мы сами связываем свои личные перспективы. И он ясен как патриотам, так и эмигрантам, нынешним и будущим. Думается, что в столь непростое время такие большие средства было бы лучше потратить на поднятие жизненного уровня социально незащищённых слоёв населения и возрождение исторических памятников.

Хотя, по нашему убеждению, те, кто рассчитывает получить государственные заказы на тиражирование книг с новым алфавитом, будут и впредь лоббировать Яналиф – буквы, которые могут подтолкнуть нашу страну к распаду. Тем более, что печальный опыт похожих процессов уже получен всеми нами. Мы имеем в виду опыт СССР по вопросу придания национальным языкам государственного статуса. Такой мгновенный качественный скачок спровоцировал рост национализма и, как следствие, стремительный распад некогда великой державы.