Становление и развитие института подозреваемого в уголовном процессе России

Изучение любого правового института является более результативным, позволяет сделать более обоснованные выводы при рассмотрении его в историческом плане, с выявлением момента его формирования, условий дальнейшего развития, вплоть до современного его состояния. Поэтому необходимо, в связи с этим, дать анализ правового положения подозреваемого в разные периоды российской государственности[1].

Феодальное законодательство России, регламентировавшее процедурные вопросы привлечения к уголовной ответственности, вообще не содержало норм, определяющих правовой статус подозреваемого и не использовало этот термин. Ничего не говорится о подозреваемом ни в раннефеодальной «Русской правде», ни в Судебнике 1947 года, ни в Соборном Уложении 1649г[2].

С конца 17 века в области уголовного процесса господствовали принципы розыска, свидетельством чего являлся принятый Петром 1 Указ «Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо оных распросу и розыску». Законодательным актом, регламентирующим уголовный процесс являлось Краткое изображение процессов или судебных тяжб, принятое в 1715 г. Петром 1. По Краткому изображению процессов или судебных тяжб процесс делится на три части: первая начиналась формальным оповещением о начале процесса и продолжалась до получения показаний ответчика; вторая – разбирательство длилось вплоть до вынесения приговора; третья – от вынесения приговора до его исполнения. Первая стадия заканчивалась на ответе ответчика. Такой ответ мог быть «повинным», ответчик мог «запереться» или признаться, но с указанием новых обстоятельств дела. Вторая стадия процесса начиналась с анализа доказательств. Предусматривалось четыре вида доказательств – собственное признание, свидетельские показания, письменные доказательства, присяга. Вторая стадия процесса начиналась с анализа доказательств. Предусматривалось четыре вида доказательств – собственное признание, свидетельские показания, письменные доказательства, присяга. При наличии собственного признания других доказательств не требовалось. Если ответчик давал повинный ответ на первой стадии, то он автоматически признавался виновным. Если же лицо не признавалось в совершении преступления, то находилось под подозрением, то есть когда по системе формальных доказательств оно было наполовину обвинено или наполовину очистилось от обвинения (ст.ст. 2-4). В Кратком изображении процессов или судебных тяжб впервые упоминаются термины «подозрение», «подозрительная особа», «лицо, находящееся под подозрением». Отсюда следует считать, что истоки зарождения процессуальной фигуры подозреваемого берут своё начало с этого периода[3].

Для получения от такого лица признательных показаний применялись допрос с пристрастием, то есть с угрозой пытки, допрос в помещении для пыток, допрос во время пытки другого подследственного, а также пытка. К очистительной присяге допускалось лицо в тех случаях, когда оно очистилось от обвинения хотя бы на половину. Если же обвинение являлось достаточно обоснованным, а ответчик никак не мог доказать свою невиновность, то одной присяги было недостаточно. Лицо могло быть под подозрением и при наличии ряда обстоятельств, если: оно пыталось скрыться от суда; его видели вмести с другими «злодеями» в одной компании; оно ранее совершало правонарушения; оно ранее высказывало угрозу лицу, пострадавшему от совершения преступления; оно давало противоречивые или разнящиеся по смыслу показания перед судом; если станет известно, что оно кому-то рассказало о совершенном им преступлении; если имелся очевидец преступления. Из приведенного перечня видно, что основаниям для подозрения придавалось очень широкое и часто неоправданное значение. Не определенность четких границ для подозрения. В одном случае лицо могло стать подозреваемым только потому, что ранее совершало преступные действия, а в другом нужны были показания очевидца преступления (достоверного свидетеля). При наличии указанных обстоятельств, ставящих лицо в подозрение, его невиновность определялась с помощью очистительной присяги. Принятие очистительной присяги являлось достаточным основанием для вынесения оправдательного приговора. Фактически дело оставалось нерешенным, а его обстоятельства невыясненными. Присяга переводила отношения из области уголовного процесса в нравственную и религиозную. Закон определял, что судья не мог безосновательно отказать ответчику в присяге, даже если он ему не верил. Если же у суда имелись основания для отказа в присяге, а доказательств для обвинения было недостаточно, то дополнительные доказательства изыскивались путем пытки. Основанием отказа в присяге и перехода к пытке являлась тяжесть преступления. Ответчик именовался в данном случае подозрительной особой – лицом, вызывающим подозрение[4].

Первые предпосылки разграничения правового положения обвиняемого и подозреваемого можно обнаружить в екатерининских «Учреждениях для управления губерний» 1775 года. Статья 401 этого законодательного акта, регулировавшего, в числе прочих, уголовно-процессуальные вопросы, содержит указание о том, что «… буде кто пришлет прошение в совестный суд, что он содержится в тюрьме более 3-х дней и в те дни ему не объявлено, за что содержится в тюрьме, или что он в те три дни не допрашивай, тогда совестный суд по получении такого прошения, не выходя из присутствия, долженствует послать повеление, чтоб таковый содержащийся в тюрьме, буде содержится не во оскорблении особы Императорского Величества, не по измене, не по воровству, или разбою, был прислан и представлен в совестный суд обще с прописанием причин, для которых содержится под стражею, или не допрашивай». Другой нормативный акт времен Екатерины 2 – «Устав благочиния, или полицейский» 1782 года, относит производство дознания, задержание и арест преступника к ведения полиции, также не определяя правового положения лица и не употребляя для его обозначения специального процессуального термина[5].

Важным законодательным документом этого периода является Свод законов Российской империи 1833 года, в статьях которого ещё нет фигуры с названием «подозреваемый», однако уже имеются определенные предпосылки к формированию таковой при производстве предварительного расследования. Так, в ст.ст. 976, 979 Свода законов Российской империи говорится о том, что если улики свидетельствуют об обстоятельствах, вызывающих в отношении кого-либо «сильное подозрение» в совершении преступления, то необходимо «брать» данное лицо для допроса и исследования обстоятельств дела «несмотря ни на какие его личные привилегии». Одновременно для такого «подозреваемого» законодателем были предусмотрены и определенные гарантии, которые заключались в обязанности следственных органов рассматривать эти улики «со всевозможной осмотрительностью, под опасением взыскания в пользу обиженного бесчестия и причинных ему убытков, если он взят буде беззаконно и недельно». Помимо этого, в случаях, когда лицо представляло к расплате фальшивые деньги, что считалось чрезвычайно опасным преступлением, то оно сразу же задерживалось и в обязательном порядке заключалось под стражу[6].

Началом нового и очень важного периода в развитии института подозреваемого и, собственно, началом существования в уголовном процессе смой фигуры с названием «подозреваемый» является издание императором Александром 2 Указа от 8 июня 1860 года об «Утверждении судебных следователей», а также Наказа судебным следователям и Наказа полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок. В этих документах были законодательно определены четыре основания для признания лица подозреваемым. Так, согласно ст.15 Наказа полиции, подозреваемым признавалось лицо задержанное или арестованное по следующим основаниям:

1. преступник «захвачен» на месте и во время совершения преступления;

2. преступление учинено ясно и гласно;

3. очевидцы преступления прямо укажут на лицо, как на совершившее преступление;

4. на подозреваемом, или в его жилище будут найдены очевидные следы преступления или его вещественные доказательства;

5. «оподозренный» сделал покушение на побег, или был пойман после побега.

При этом полиция имела право подвергать лицо аресту или задержанию только в том случае, если оно подозревалось в совершении преступления предполагающего наказание в виде лишения всех прав состояния или потери всех личных привилегий[7].

В соответствии со ст.ст.13,14 Наказа судебным следователем лицо также признавалось подозреваемым при определении ему одной из мер пресечения:

- отобрание вида на жительство или обязательство о явке к следователю;

- отдача под особый надзор полиции;

- отдача на поруки;

- взятие залога;

- содержание в тюрьме или полиции.

При этом согласно ст.ст. 21, 86 Наказа судебным следователям и ст.14 Учреждения судебных следователей, в случае принятия решения об избрании меры пресечения и признании лица подозреваемым, судебные следователи были обязаны составить соответствующее постановление с объяснением причин и оснований его вынесения. Данное постановление в течении суток предъявлялось под роспись лицу, в отношении которого оно было вынесено.

Период, который можно условно назвать периодом качественных изменений, начался с момента действия УПК РСФСР, где подозреваемый был наделен некоторыми процессуальными правами.

Спектр прав подозреваемого, которым последний обладал в первое время после принятия УПК РСФСР, подвергался критике. Особенно пристального внимания процессуалистов были удостоены такие факты, как отсутствие у подозреваемого ключевого права «знать, в чем он подозревается», а также право иметь защитника[8].

В частности, Н.Н. Короткий говорил о том, что не только обвиняемый, но и подозреваемый крайне нуждается в помощи защитника. В этой связи ему представлялось целесообразным изложить ст.13 Основ (ст.19 УПК) в следующей редакции: «Подозреваемый и обвиняемый имеют право на защиту. Лицо, производящее дознание, следователь, прокурор и суд обязаны обеспечить подозреваемому и обвиняемому возможность защищаться установленными законом средствами и способами от грозящего или предъявленного обвинения и обеспечить их личные и имущественные права.

Законодателем воспринимались подобные предложения, в связи с чем в УПК РСФСР, наряду с огромным количеством изменений, постепенно были внесены и поправки, касающиеся прав подозреваемого[9].

Так, Законом РФ от 23 мая 1992 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-исполнительный кодексы РСФСР» впервые было продекларировано право подозреваемого на защиту, значительным образом расширен и детализирован порядок осуществления этого права.

Защитник был допущен к участию в уголовном деле с беспрецедентно ранних для советского и российского уголовного процесса вообще этапов расследования – с момента предъявления обвинения; в случае задержания подозреваемого или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу – с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения (ч.1 ст.47 УПК). Права самого защитника при этом также были значительно расширены.

В одной из последних редакций УПК РСФСР (от 19 июня 2001 года) защитник подозреваемого допускался в дело с момента «фактического его задержания или объявления ему постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы», а также «в случае, если к лицу, подозреваемому в совершении преступления, применены иные меры процессуального принуждения или его права и свободы затронуты действиями, связанными с его уголовным преследованием»[10].

Появилось у подозреваемого право, в соответствии со ст.220.1 и 220.2 обжаловать лично или через защитника в суд законность и обоснованность применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу или продления срока содержания под стражей, а также знакомится с материалами направляемыми в суд в обоснование данной меры пресечения и участвовать при рассмотрении судьей этой жалобы.

В соответствии с ФЗ «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации», в связи с принятием ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 15.06.1996г. №73-ФЗ подозреваемый получил также право иметь свидание с защитником, родственниками и иными лицами с момента задержания.

Очевидно, что вышеуказанные усовершенствования уголовно-процессуального законодательства внесли значительный вклад в обеспечение прав и свобод подозреваемого, развитие его правового положения в уголовном процессе. Однако совершенно справедливыми являются высказывания, сделанные С.Е. Вициным, Э.Ф. Куцовой, А.М. Лариным и др. в «Концепции уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации», где говорится о необходимости генеральной реконструкции всего уголовно-процессуального законодательства.

Следствием такой необходимости явилось принятие нового закона регламентирующего уголовное судопроизводство в нашей стране в настоящее время – Уголовно-процессуального кодекса РФ, в котором институт подозреваемого получил своё дальнейшее развитие.

Хотя само определение подозреваемого осталось неизменным (лицо признается подозреваемым, как и прежде, в случае либо возбуждения в отношении него уголовного дела, либо в случае задержания по подозрению в совершении преступления, либо в случае избрания меры пресечения до предъявления обвинения), в новом УПК более объемно прописаны механизмы применения мер уголовно-процессуального принуждения по отношению к подозреваемому и реализации последним предоставленных ему прав, объем которых также расширился. Появилась целая глава, посвященная реабилитации лиц, уголовное преследование которых было прекращено по реабилитирующим основаниям[11].

Нельзя не отметить того, что некоторые из приведенных в параграфе критических и, на наш взгляд, не лишенных оснований, позиций по отношению к институту подозреваемого в УПК РСФСР не утратили своего значения и актуальности и по отношению к современному институту подозреваемого являющемуся слегка модернизированной моделью своего предшественника.

Действительно, при внимательном изучении и сопоставлении норм составляющих институт подозреваемого в УПК РСФСР и УПК РФ нетрудно сделать вывод, что генеральной реконструкции на основе новой концепции здесь не произошло. Поэтому, не только было бы преждевременно говорить о рассматриваемом институте как об окончательно сформировавшемся, а напротив, имеет смысл считать его нуждающимся в дальнейшей разработке[12].

Завершая исторический экскурс о том, как зарождался, развивался и формировался институт подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве, хотелось бы обозначить определенные «пунктиры» в линии его становления и сделать некоторые выводы.

Исторический анализ российского законодательства и данных правоприменительной практики позволяет выделить следующие этапы развития института подозреваемого:

1. предпосылочный период, начавшийся ещё в 1775 году когда в упомянутых выше екатерининских «Учреждениях для управления губерний» впервые обозначается проблема лица, содержащегося по стражей три дня без выдвижения против него какого либо официального обвинения, то есть фактически находящегося под подозрением. Важным законодательным документом этого периода является Свод законов 1833 года, в статьях которого ещё нет фигуры с названием «подозреваемый», однако уже имеются определенные предпосылки к выявлению таковой при производстве предварительного расследования;

2. окончанием предыдущего, и, соответственно, началом следующего формального периода является первое появление термина «подозреваемый» в уголовно-процессуальном законодательстве. Это произошло при издании императором Александром 2 Указа от 8 июня 1860 года об «Учреждении судебных следователей», «Наказа судебным следователям» и «Наказа полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключать в себе преступление или проступок». Данный период длится вплоть до вступления в силу 1 января 1961 года Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и характеризовался тем, что наряду с четко определенными законодателем основаниями для признания лица подозреваемым, последний практически не имел собственных процессуальных прав, то есть существовал формально и, по сути, не был самостоятельным участником уголовного процесса;

3. период, который условно можно назвать периодом качественных изменений, начался, как отмечено в предыдущем абзаце, с начала действия УПК РСФСР, в котором подозреваемый был наделен некоторыми процессуальными правами, то есть стал самостоятельным участником уголовного судопроизводства. В течение этого периода количественные изменения объема прав подозреваемого, гарантий использования им этих прав, а также оснований для его появления в уголовном процессе постепенно приводят к соответствующим качественным изменениям всего рассматриваемого института. Этот период длится и в настоящее время.