Группа заранее договорившихся лиц

Преступные групповые объединения с предварительным согла­шением подразделяются на группу заранее договорившихся лиц, организованную группу и преступное сообщество.

Первая из них традиционно существует в уголовном праве под названием группы лиц с предварительным сговором. При этом глав­ным вопросом оставалось, какое соучастие следует относить к ана­лизируемой форме. По УК 1960 г. вопрос решался вроде бы просто потому, что терминологически выделенная в Особенной части фор­ма группового объединения совпадала с формой, установленной в теории уголовного права учением о соучастии (и здесь, и там имеет­ся групповое преступление с предварительным соглашением). Это, с одной стороны, значительно упрощало изучение данной преступной группы. С другой стороны, ее анализ был усложнен, поскольку она охватывала собой три дифференцированных учением о соучастии формы групповых объединений с предварительным сговором (без высокой степени организованности, организованные группы и ус­тойчивые организованные группы).

Объединение в одном признаке трех форм соучастия приводило к тому, что не было большой необходимости в четком и ясном раз­делении этих форм соучастия, поскольку имели место квалификация по одной части статьи и наказание на основе одной санкции. В но­вом Уголовном кодексе ситуация резко изменилась: три указанные формы соучастия обособлены, и потому группа лиц с предваритель­ным сговором должна быть отделена от двух других.

Не меньшей проблемой является и рассмотрение группы лиц с предварительным сговором с позиций видов соучастия. Простейшим решением его является предложение о признании такой группой лиц только соисполнительства, выдвинутое многими специалистами.

Однако среди них нет единства, поскольку возникает сопутствую­щая проблема двойственного (широкого и узкого) понимания соис­полнительства, о чем выше уже было сказано. Отсюда и мнения ученых разделились. Некоторые из них признавали анализируемой группой только участие в ней соисполнителей в узком смысле сло­ва[20]. Так же определена была группа лиц с предварительным сгово­ром и в опубликованном Проекте УК: «Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали исполнители, заранее договорившиеся о совместном его совершении» (ч. 1 ст. 36 Проекта). Формулировка не изменилась и ко второму чтению в Государственной Думе. Однако в ч. 2 ст. 35 принятого и вступившего в силу УК термин «исполнители» исклю­чен, и речь уже идет только об участвовавших лицах, т. е. победила в итоге здравая позиция, заключавшаяся в том, что данная форма группового объединения создается не только действиями соиспол­нителей, но и других соучастников, соисполнителями не являющих­ся: «При этом может иметь место как соисполнительство, так и со­участие с распределением ролей»[21]. Но здесь нельзя исключать того, что включение соучастия с распределением ролей в анализи­руемую группу связано было именно с включением в нее и органи­зованной группы, и преступного сообщества, в которых распределе­ние ролей столь очевидно, что споров не вызывает. На это прямо указывает В. А. Владимиров. Однако в новом УК группа лиц с предварительным сговором отделена и от организованной группы, и от преступного сообщества, тем не менее, дискуссии по поводу сущ­ности анализируемой группы лиц не прекращаются[22].

Изложенные точки зрения, с одной стороны, соответствуют за­кону, а с другой — ему противоречат. Если мы будем исходить из фикции, заложенной законодателем в определение исполнителя (ч. 2 ст. 33 УК) и в регламентацию квалификации соучастия (ч. 3 ст. 34 УК), то соисполнительство будет естественно отождествлено с дан­ной группой лиц. Если же мы проследим в динамике подготовку но­вого УК, увидим сохранение в определении анализируемой формы соучастия, вплоть до второго чтения в Государственной Думе, соисполнительства и все же, в конце концов, освобождение закона от не­го, то вынуждены будем признать, что соисполнительство как при­знак группы лиц с предварительным сговором не прошло и не является обязательным. Вот это противоречие, заложенное в законе, отражается и на теории уголовного права, и на судебной практике.

На взгляд Козлова, необходимо уйти от существующих фикций и признать, что группа лиц с предварительным сговором (заранее до­говорившихся) осуществляется и путем соисполнительства, и путем распределения ролей[23]. Подобный подход ничуть не усложняет по­нимания данной группы, поскольку мы не видим разницы между признанием отдельных функций соучастников соисполнительством с разделением ролей или соучастием с распределением ролей, про­сто в первом варианте возникает фикция, которая не помогает ре­шить проблемы сущности анализируемой группы лиц; ведь можно согласиться с тем, что соисполнительство создает групповое пре­ступление, но так и остается неясным, почему при распределении ролей действия соучастников создают группу лиц, заранее догово­рившихся о совершении преступления.

Преступная группа заранее договорившихся лиц (группа лиц с предварительным сговором) представляет собой такую форму со­участия, в которой уже имеется предварительное соглашение соуча­стников о совместном совершении преступления, однако степень согласованности поведения, сорганизованности действий еще очень низка — участники обсуждают возможность совершения преступле­ния, но место и время его совершения не всегда оговаривают, глубо­ко не планируют детали преступления и не конкретизируют роли каждого участника либо конкретизируют на весьма примитивном уровне. Указанные условия (место и время совершения преступле­ния, роли соучастников, характер совершаемого преступления и т. д.) могут быть без особых осложнений изменены при столкнове­нии с какими-либо препятствиями, поскольку они избираются чисто случайно. Подобные группы довольно широко распространены на практике, они стихийно создаются на основе сиюминутных требова­ний и столь же стихийно распадаются по миновании надобности в них. Таким образом, под группой заранее договорившихся лиц сле­дует признавать преступную группу с предварительным соглашени­ем, лиц, стихийно образованную, без глубокого планирования дета­лей преступления и конкретизации ролей соучастников.[24]

Такая группа — всегда одноразового существования, поскольку умысел и сговор участников возникают на совершение лишь одного конкретного преступления, исходящего из существующей ситуации, и реализуются в одном желаемом преступлении. Однако подобное вовсе не исключает множественности действий указанной группы, в том числе — и группы одного состава участников, хотя бы потому, что в результате таких действий группы лиц может возникнуть и другое побочное уже последствие, требующее параллельного при­менения иной нормы права. Однако основная проблема заключается в ситуации, когда группа лиц с предварительным сговором одного состава участников совершает разновременно несколько преступле­ний. Сохраняет ли здесь указанная форма соучастия свой статус группы лиц с предварительным сговором или же мы уже сталкива­емся с организованной группой. Если при соверше­нии каждого из преступлений умысел и сговор лиц возникали само­стоятельно, применительно именно к данному преступлению, то вне зависимости от количества совершаемых группой преступлений она остается группой лиц с предварительным сговором, поскольку сте­пень сорганизованности изменяется в силу известной готовности лиц, входящих в группу, к совершению нового преступления, незна­чительно, поскольку сама по себе такая готовность, базирующаяся на ранее совершенном преступлении, вовсе не гарантирует участия того или иного лица в будущем преступлении, например, по причи­не превращения его в законопослушного гражданина или после­дующего добровольного отказа, которые гораздо реже встречаются в организованных группах и почти отсутствуют в преступных сооб­ществах.

О единстве места и времени действий соучаст­ников как неотъемлемом признаке группы лиц с предварительным сговором писали ранее, пишут и сейчас: «Под группой как квалифи­цирующим признаком следует, по нашему мнению, понимать объ­единение двух или более лиц, совместно (т. е. в одном месте и в од­но время) выполняющих действия, образующие состав того или иного преступления»[25]. И обосновывается это тем, что «во-первых, в этих случаях возможно совершение таких преступлений, которые не под силу одному лицу. Во-вторых, противодействие либо даже полное устранение мер по защите объекта от преступного посяга­тельства носит реальный объединенный характер и, следовательно, снижает степень его защищенности. В-третьих, значительно облег­чает совершение преступления (достигается максимальный эффект, быстрее наступает преступный результат, тяжесть причиняемого вреда увеличивается)».

Сразу же возникает вопрос, как понимать место совершения преступления, ограничивается оно, например, жилищем или храни­лищем, где совершается хищение, либо выходит за их пределы? Ду­мается, место совершения преступления нужно понимать шире: это пространство, на котором поведение соучастников обеспечивает ин­тенсивность, эффективность и безопасность исполнения преступле­ния. В преступной группе без высокой степени сорганизованности местом совершения преступления, например, кражи, может высту­пать и лестничная площадка, и двор, и улица, т. е. места, располагающиеся за пределами квартиры, из которой совершается хищение. Главное при этом — временная и пространственная связь действий всех соучастников, действие всех соучастников в одно и то же время и причинная или обусловливающе-опосредованная связь их с обще­ственно опасным результатом. При высокой степени сорганизован­ное место совершения преступления не ограничено, именно по­этому оно не является обязательным признаком соответствующих форм соучастия.

Основаниями выделения группы заранее договорившихся лиц выступает: 1) наличие предварительного сговора, 2) стихийность, ситуационность соглашения на совершение преступления; 3) сти­хийность распада преступной группы; 4) единство места и времени действий соучастников; 5) отсутствие жесткого планирования места и времени совершения преступления; 6) отсутствие жесткого плани­рования функций соучастников на момент совершения преступле­ния; 7) умысел участников направлен на совершение единичного преступления. Все изложенное свидетельствует о низкой степени сорганизованности.

При этом возникает необходимость в разграничении группы лиц с предварительным сговором от смежных форм соучастия. Прежде всего — от группы лиц без предварительного сговора. На первый взгляд, отличия очевидны: здесь есть предварительный сговор, там его нет. Подобное не устраивает Пленум Верховного Суда, который в пределах предварительного сговора выделяет нечто, относящееся к соучастию без предварительного со­глашения, необоснованно усложняя тем самым разграничение ана­лизируемых форм соучастия. Еще хуже то, что указанное поддержа­но некоторыми представителями теории уголовного права, в частности, В. Быковым, который в результате приходит к абсурдно­му выводу о конструировании квалифицирующих признаков в Осо­бенной части УК, предлагая в одной части парно указывать либо группу лиц с группой лиц по предварительному сговору, либо груп­пу лиц по предварительному сговору и организованную группу, так как наличие двух близких по своим характеристикам видов преступных групп искусственно не создает «дополнительных трудно­стей для правоприменителей, связанных с установлением и доказы­ванием конкретных видов преступных групп»[26].

В. Быков даже не хочет видеть второго выхода из создавшегося положения: жестко конкретизировать специфические признаки каж­дой формы соучастия и на их основе столь же жестко разделять формы соучастия. По крайней мере, именно данный подход полно­стью отвечает правилам и сущности классификации. На взгляд Козлова, из указанных выше семи ос­нований выделения группы заранее договорившихся лиц по первому (наличию предварительного сговора) анализируемая группа отлича­ется от преступной группы с соглашением на стадии исполнения преступления, в которой предварительный сговор отсутствует, но имеется внешне выраженное соглашение, возникшее уже в процессе исполнения преступления.[27]

От элементарного соучастия группа заранее договорившихся лиц отличается по четвертому основанию: в анализируемой группе обязательно должно быть единство места и времени действия всех соучастников; в элементарном соучастии нет единства места и вре­мени действия соучастников. Если имеются те и другие соучастники (одни объединены местом и временем исполнения преступления, другие действуют в иных условиях места и времени), то мы должны признать наличие и группы заранее договорившихся лиц примени­тельно к первым соучастникам, и элементарного соучастия приме­нительно ко вторым.

 

 

Организованная группа

Организованные группы довольно давно анализируются в теории уголовного права, особенно в связи с организованной преступностью— бичом современного общества. Указанная связь уголовного права и криминологии, обогащая в из­вестной мере исследования, тем не менее в определенной степени мешает точно и однозначно понять собственно организованную груп­пу как уголовно-правовое явление, а отсюда и сущность организован­ной преступности. По крайней мере, очевидно, что к организованной преступности нужно идти через точное определение организованной группы, а не наоборот. Однако при этом нельзя забывать еще об од­ной форме соучастия — преступном сообществе, — которая также создает организованную преступность. Так на чем же базируется ор­ганизованная преступность: только на организованных группах, толь­ко на преступных сообществах или на тех и других? Этот и другие вопросы криминологии останутся без внимания, потому что на дан­ном этапе гораздо важнее разобраться в уголовно-правовом аспекте организованной группы и преступного сообщества.

Н. С. Таганцев понимал под организованной группой шайку как в максимальной степени сорганизованную преступную группу; от­сюда и ее определение: «Со стороны субъективной, шайка предпо­лагает соглашение на несколько преступных деяний, на целый их ряд, и при этом соглашение не периодически повторяющееся, а об­щее на постоянную преступную деятельность»[28]. В УК РСФСР 1960 г. организованная группа вводится как высшая форма преступ­ной организации в качестве отягчающего обстоятельства (ст. 39 УК). На этом фоне вполне понятны определения организованной группы, предложенные теорией уголовного права. «Организованная груп­па — это устойчивая, состоящая из двух или более лиц преступная организация, созданная для совершения преступлений, предпола­гающая тесные связи между ее участниками, обеспечивающие согласованность совместной преступной деятельности»[29]. Таким образом, устойчивость характеризует шайку— организованную группу. На этой точке зрения базировался и Верховный Суд РСФСР: «Под организованной группой, предусмотренной в качестве квали­фицирующего признака вымогательства (ч. 3 ст. 95 и ч. 3 ст. 148 УК РСФСР), следует понимать устойчивую группу из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений»[30].

Здесь необходимо обратить внимание на то, что ни закон, ни су­дебная практика в связи с соответствующим законом не разделяли организованную группу и преступное сообщество, а точнее — оформляли их как нечто единое. Из приведенного становится оче­видным, что отсутствие в законе дифференциации на организован­ную группу и преступное сообщество приводило к внедрению в ор­ганизованную группу признака устойчивости.

Но как только авторы задумывались о возможности такой диф­ференциации, они с трудом находили признаки организованной группы или не находили их вовсе. Так, в своей работе П. Ф. Тельнов пытается разделить преступную группу  на соучастие неорганизованное и организованное и при этом выделить еще преступную организа­цию[31]. В результате он полагает, что «организованная группа харак­теризуется, кроме тогоорганизационными функциями, наличием руково­дства, осуществляемого одним либо большим числом ее участников, а также объединением в целях совершения нескольких преступле­ний либо одного, но рассчитанного на организованную деятельность не менее двух лиц». Таким образом, автор наделяет организован­ную группу а) организационными функциями, б) наличием единого руководства (единоначального или коллективного), в) объеди­нением, г) устойчивостью. Примерно такими же признаками наде­ляют организованную группу С. В. Афиногенов[32] и другие авторы. При этом остается неясным, чем отличаются организационные функции от объединения и как отграничить организационные функ­ции от единого руководства. Скорее всего, это одно и то же. Именно поэтому приведенные признаки можно сократить до двух: организа­ционные функции, куда включаются и единое руководство, и объ­единение, и устойчивое поведение нескольких лиц. Однако в таком случае организованная группа ничем не будет отличаться от пре­ступной организации, признаками которой являются: «а) наличие не менее двух лиц, б) организованность, в) устойчивость, г) специаль­ная цель объединения (имеется в виду антисоветская направлен­ность деятельности». Думается, вполне понятно, почему автор вводит признак г), якобы разграничивающий организованную группу и преступную организацию. По всем остальным признакам они схожи. Хотя сам автор убежден: «Организованность и устойчи­вость — важные качественные признаки, отличающие преступную организацию от других форм соучастия».

Таким образом, устойчивость плавно перетекла из прежней ор­ганизованной группы, включающей в себя и преступное сообщест­во, в новую организованную группу — самостоятельную форму со­участия, существующую помимо преступного сообщества, в результате различие между ними утрачено.

В ч. 3 ст. 35 УК сказано: «Преступление признается совершенным органи­зованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений». Данное определение организованной группы не уст­раивает прежде всего судебную практику, которая вынуждена ис­кать наиболее приемлемое толкование организованной группы и найти его не может.

Так, несколько иначе определена организованная группа в По­становлении Пленума Верховного Суда РФ № 5 от 25 апреля 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности»: «Под ор­ганизованной группой следует понимать устойчивую группу из двух или более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких преступлений. Такая группа характеризуется, как прави­ло, высоким уровнем организованности, планированием и тщатель­ной подготовкой преступления, распределением ролей между соуча­стниками и т. п.». Здесь мы столкнулись с более широким пониманием анализируемой формы соучастия.

Пленум Верховного Суда РФ обращает внимание на организован­ную группу и в Постановлении от 27 января 1999 г. «О судебной прак­тике по делам об убийстве (ст. 105 УК)»: «Организованная группа — это группа из двух или более лиц, объединенных умыслом на совер­шение одного или нескольких убийств. Как правило, такая группа тщательно планирует преступление, заранее подготавливает орудия убийства, распределяет роли между участниками группы». Сущест­венными отличиями данного понимания анализируемой формы соуча­стия от приведенных выше является то, что Пленум по-прежнему вы­водит устойчивость за рамки организованной группы и не использует фразы «высокой степени организованности». Подобное можно было бы поставить в заслугу Верховному Суду, если бы это было его дейст­вительной стабильной позицией. К сожалению, это не так.

На фоне отсутствия ясности в понимании организованной груп­пы, на основе предшествующих научных и практических определе­ний ее не следовало ничего иного ожидать от новейших учебников, которые в целом поддержали законодательное определение[33]. Хотя надо отметить и наличие в литературе критического отношения к нему. Так, В. Быков считает, что указание в законе на признаки устойчивости и объединенности «явно недостаточно, чтобы отграни­чить ее, например, от группы лиц по предварительному сговору, таккак обе они обладают определенной устойчивостью и обе объединились для совершения преступлений»[34].

Приведенное законодательное определение устанавливает не­сколько признаков: 1) наличие группы лиц; 2) устойчивость; 3) предварительную объединенность  лиц; 4) цель — совершение од­ного или нескольких преступлений.

В теории предложен более широкий объем признаков организо­ванной группы. Так, В. Быков относит к ним:

 «— устойчивость состава группы;

— постоянное совершение преступлений — цель объединения группы;

— подготовка группы к совершению преступлений;

— предварительное распределение ролей при совершении пре­ступлений;

— возможность использования группой сложных способов со­вершения и сокрытия преступлений;

— выработка группой единой ценностно-нормативной ориента­ции;

— поддержание в группе строгой дисциплины;

— замена в группе личных отношений на деловые, основанные на совместном совершении преступлений;

— распределение преступных доходов в соответствии с поло­жением каждого члена в иерархии группы, в ее структуре;

— создание в группе специального денежного фонда»[35].

Здесь допущено несколько просчетов. Во-первых, автор смеши­вает родовые признаки соучастия либо преступной группы и видо­вые признаки организованной группы: вне всякого сомнения, фор­мирование психологической структуры группы, наличие в ней организатора, подготовка группы к совершению преступлений, предварительное распределение ролей при совершении преступле­ний, замена в группе личных отношений на деловые, основанные на совершении преступлений, характеризуют в целом соучастие или преступную группу вообще и не являются специфичными для орга­низованной группы. Во-вторых, смешиваются признаки организо­ванной группы и преступного сообщества: устойчивость состава группы, постоянное совершение преступлений (хотя автор согласен с тем, что организованная группа может быть направлена и на со­вершение одного преступления), выработка группой единой ценностно-нормативной ориентации, создание в группе специального де­нежного фонда, что недопустимо, поскольку что-то нужно оставить и выделенному в законе в качестве самостоятельной формы соуча­стия преступному сообществу. В-третьих, остальные из указанных В. Быковым признаков являются общими и для организованной группы, и для преступного сообщества.

При характеристике организованной группы нужно исключить из ее структуры устойчивость как таковую, на­правленность на совершение нескольких преступлений и признать, что организованная группа стремится только к совершению одного, требующего серьезной подготовки и соответствующей высокой сте­пени сорганизованности, преступления. Именно в этом направлении нужно искать ее признаки. В противном случае будет постоянное смешение ее со смежными формами соучастия.

В организованной группе уже очень высока степень сорганизо­ванности участников. Для нее, как правило, характерно глубокое планирование, включающее в себя четкое определение объекта, раз­мера и качества предмета посягательства, характера преступного деяния, средств и способов совершения преступления, выбор опти­мально необходимого количества лиц для совершения преступления (к совершению преступления привлекаются не каждый желающий, а лишь лица, участие которых необходимо для обеспечения его ин­тенсивности, эффективности и безопасности), отсюда жесткая дета­лизация ролей соучастников, строгое ограничение их функций, мес­та и времени их действия и т. д. Здесь роли соучастников могут быть распределены таким образом, что некоторые из них будут действо­вать не на месте исполнения преступления, до и даже после испол­нения преступления, т. е. для организованной группы характерно отсутствие единства места и времени совершения преступления. Например, при совершении хищения одно лицо создает излишки на складе, другое умышленно вывозит со склада, а третье — реализует похищенное. При совершении преступления организованной груп­пой практически невозможны какие-либо отклонения от оговорен­ных условий совершения преступления, поскольку таковые (откло­нения) почти всегда влекут за собой крах организованной преступной группы. В организованной группе обязательны инструктирование или совместная разработка деталей деятельности соучастников.[36]

Под организованной группой понимается преступная группа за­ранее объединившихся лиц, характеризующаяся глубоким планиро­ванием всей деятельности соучастников, жестким распределением ролей, отсутствием единства места и времени совершения пре­ступления соучастниками, выбором необходимо оптимального ко­личества соучастников, которые определяют высокую степень сорганизованности соучастников.

Таким образом, можно вычленить основания выделения органи­зованной группы: 1)не стихийное, запланированное создание пре­ступной группы; 2) строго ограниченный круг лиц в преступной группе в пределах, необходимых для совершения преступления; 3) жесткое планирование совершения преступления, включающее в себя четкое установление места и времени совершения преступле­ния, четкое определение объекта и предмета посягательства, точное установление путей отхода, мест сокрытия и т.д.; 4) предвари­тельное жесткое распределение функций соучастников до, во время и после совершения преступления, каждый из соучастников по сво­ей инициативе не имеет права выходить за пределы установленных соглашением функций; 5) жесткая дисциплина; 6) отсутствие един­ства места и времени действия соучастников; 7) умысел и сговор соучастников направлен на совершение единичного преступления.

Последний признак свидетельствует о том, что мы здесь сталки­ваемся с той же случайной преступностью, но не стихийной, а глу­боко организованной. Именно поэтому в организованной группе нет еще устойчивости (отсутствует стойкость субъективных связей, хотя может объективно присутствовать множественность), как и во всех предыдущих разновидностях преступных групп.

Сложность в распознавании организованной группы заключает­ся в том, что она по многим параметрам совпадает и с группой зара­нее договорившихся лиц и с элементарным соучастием. Особенно глубоки совпадения с последним. Действительно, организованной группой преступление совершается однократно, соучастники дейст­вуют в различное время и в различных местах, каждый соучастник выполняет свойственные ему функции. Все это значительно услож­няет отграничение организованной группы от элементарного соуча­стия. И опереться при размежевании организованной группы и смежных форм соучастия мы можем лишь на указанные специфиче­ские признаки организованной группы. Организованная группа от­личается от элементарного соучастия основаниями, отраженными в выше указанных п. 1-5; а основаниями, предусмотренными п. 1-6 — от преступной группы заранее договорившихся лиц. Высокая сте­пень организации определяется в частности тем, что в момент соз­дания организованной группы имеется готовая модель будущего преступления — модель не общего характера, а детализированная достаточно полно. Разумеется, не всегда и не все участники органи­зованной группы во всей полноте представляют модель преступле­ния, однако она всегда существует в сознании инициативной группы соучастников или одного организатора.

Если участник организованной группы и не представляет моде­ли преступления во всех деталях, тем не менее, исходя из детализа­ции его конкретного преступного поведения, он осознает свою при­надлежность к организованной группе.

 

 

Преступное сообщество

Преступное сообщество — групповое образование, в котором максимально выражены асоциальные групповые устремления неко­торых лиц. Именно его, прежде всего, мы имеем в виду, когда гово­рим о борьбе с организованной преступностью; именно оно чаще всего становится недосягаемым в условиях демократического обще­ства. В таком объединении лиц «вырабатываются определенные стойкие организационные формы связи преступников, складывается сплоченное преступное сообщество, целью которого является заня­тие преступной деятельностью»[37].

Из вышеизложенного видно, что теория уголовного права давно знает данную форму соучастия, но авторы либо скрывали ее в не­драх организованной группы, либо все, же выделяли в качестве са­мостоятельной формы соучастия. Законодатель долгое время отра­жал преступное сообщество в Особенной части в качестве самостоятельных видов преступлений (бандитизма, заговора и т. п.).

В новом УК РФ преступное сообщество нашло отражение как наиболее опасная форма соучастия в ч. 4 ст. 35 — «Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или осо­бо тяжких преступлений, либо объединением организованных групп, созданным в тех же целях».

Самостоятельность преступного сообщества с необходимостью требует вычленения специфических признаков его. Поэтому для на­чала рассмотрим признаки преступного сообщества, выделяемые в законе: 1) признаки организованной группы (устойчивость, объединенность, совершение одного или нескольких преступлений), 2) сплоченность и 3) направленность на совершение тяжких или особо тяжких преступлений.

Указанные признаки организованной группы, по существу, не яв­ляются специфическими для преступного сообщества, они скорее объединяют, нежели разъединяют эти формы соучастия. На этом фоне остается пока неясным соотношение устойчивости как признака организованной группы со сплоченностью — признаком преступного сообщества. На тесную связь между данными явлениями уже обращено внимание в теории уголовного права. Однако некоторые ав­торы считают устойчивость и сплоченность самостоятельными при­знаками преступного сообществ[38]. Устойчивость как признак организованной группы, с одной стороны, свидетельствует об умысле и сговоре на совершение ряда преступле­ний, на занятие преступной деятельностью, которые возникли до со­вершения первого из запланированных или предполагаемых преступ­лений. Именно указанные умысел и сговор, как факторы, отражающие степень стойкости субъективных связей, свидетельст­вуют о появлении устойчивого, а не случайного, преступного образо­вания. А с другой, — устойчивость в определенной части дублирует основной признак сообщества — сплоченность, поскольку последняя не может существовать без кооперативного поведения как объектив­ной взаимозависимости деятельности участников и особой формы мотивации, обусловленных целями группы и сходством ценностных ориентации[39], которые в преступном сообществе проявляются и че­рез устойчивость.

А. Г. Корчагин выделяет признаки сплоченности: «наличие взаимодействия членов преступного сообщества (преступной организации); распределение обязанностей не только между члена­ми преступного сообщества (организации), но и между группами, входящими в него; подчинение групповой дисциплине, обязательное выполнение указаний руководителя или организатора»[40]. Думается, автору не удалось обособить сплоченность. Прежде всего, распределение ролей (обязанностей)— общий признак соучастия. При этом А. Г. Корчагин прав в одном: в преступном сообществе существует распределение обязанностей групп, входящих в струк­туру данной формы соучастия, но даже и в таком случае указанный признак, в конце концов, характеризует высокую степень сорганизо­ванности, которую сам автор относит к устойчивости, т. е. он просто обязан вывести его за пределы сплоченности, поскольку собрался разделить устойчивость и сплоченность.

Хуже обстоит дело с распространением преступного сообщества лишь на тяжкие и особо тяжкие преступления. Во-первых, указанное ограничение в применении необоснованно потому, что формы со­участия распространяются в равной мере на все преступления вне зависимости от их тяжести. Изменение этого правила с необходимо­стью представляет собой очередную фикцию, которая вводится во­преки реальному положению вещей. Именно поэтому преступное сообщество столь же возможно в преступлениях небольшой или средней тяжести, как и в тяжких или особо тяжких преступлениях. Во-вторых, подобное тем более очевидно, что организованная пре­ступность базируется на преступных сообществах, как правило, не связанных с тяжкими или особо тяжкими преступлениями. В основе своей преступные сообщества возникают на некриминальной, предкриминальной или низко криминальной базе (проституция, бутлегерство, игорный бизнес, наркотики и т. д.) и крайне редко — для совершения тяжких или особо тяжких преступлений (единичны в обществе киллерские организации), в целом совершение тяжких преступлений — это побочная деятельность преступных сообществ, осуществляемая в целях их экономической или физической безопас­ности.

Выводы: 1) преступное сообщество— наиболее опасная форма групповых объединений; 2) по странной прихоти законодателя нака­зуемость наиболее опасной формы соучастияоговаривается допол­нительными условиями (при совершении тяжких и особо тяжких преступлений), тогда как наименее опасные формынаказываются без каких-либо условий; поскольку существующая законодательная регламентация не позволяет учесть повышенную общественную опасность преступного сообщества, следует исключить ограничение в применении нормы тяжкими и особо тяжкими преступлениями (ч. 4 ст. 35, ст. 210 УК); 3) стилистически законодательное опреде­ление преступного сообщества максимально несовершенно; 4) в действующем УК преступное сообщество не обладает практиче­ски собственными специфическими признаками, кроме сплоченно­сти, которую еще нужно наполнить материальным содержанием, без чего на нее трудно будет опираться на практике.

Следует согласиться с теми авторами, которые к специфическим признакам преступного сообщества относили сплоченность и устой­чивость — «признак сплоченности и устойчивости является специ­фическим признаком, отличающим преступное сообщество от ор­ганизованной группы»[41]. Но при этом возникает проблема соотношения сплоченности и устойчивости.

В новейшей литературе «под устойчивостью следует понимать постоянную или временную преступную деятельность, рассчитан­ную на неоднократность совершения преступных действий, относи­тельную непрерывность в совершении преступных деяний», опи­рающиеся на строгую иерархическую структуру, строгую дисциплину и т. п.[42]. Некоторые авторы считают, что устойчивость характеризуют: а) высокий уровень организации (четкая, жесткая дисциплина, согласованность действий всех участников группы в выполнении воли организатора, беспрекословное подчинение всех членов группы ее лидеру); б) стабильность (неизменный в течение длительного времени ее функционирования состав участников, общность их взглядов на жизненные ценности, наличие межлично­стной совместимости, единой социальной ориентации членов груп­пы; не только многократное совершение преступлений, но и совершение одного преступления)[43]. Е. Гришко базирует устойчивость на следующих признаках: «Наличие двух и более человек; единый умысел на совершение тяжких и особо тяжких преступлений; отно­сительное постоянство форм и методов преступной деятельности; длительность существования; наличие определенного уровня орга­низации...; постоянство состава группы; наличие организатора группы, включая руководителя[44]».   

По мнению В. С. Комиссарова, показателями устойчивости яв­ляются: «а) высокая степень сорганизован