Глава VII.  Краткий обзор социальной жизни в эпоху античности

ВТОРАЯ ЧАСТЬ. Причина демографического кризиса в античности и в современную эпоху

Глава VII.  Краткий обзор социальной жизни в эпоху античности

В предыдущих главах был описан демографический кризис, произошедший главным образом в античную эпоху – так как в раннем средневековье мы видим уже лишь финал этого кризиса и его последствия. Теперь необходимо остановиться на причинах, вызвавших этот кризис в античную эпоху. Поскольку очевидно, что демографический кризис был связан с массовым нежеланием сначала греков, а затем римлян и романизированных народов Римской империи иметь и воспитывать детей, или, в лучшем случае, с желанием ограничиться малым их количеством (см. главы II и VI), то речь идет о социальном явлении, существовавшем в течение многих столетий. И для того, чтобы приблизиться к его пониманию, следует рассмотреть, что из себя представляло античное общество и какими были его характерные черты в сравнении, например, с более поздними обществами, о которых мы имеем большее представление. При этом, совершенно очевидно, что начинать этот обзор социальной жизни нужно не с поздней античности (III-IV вв.), когда жизнь античного общества круто изменилась уже под влиянием последствий  демографического кризиса, а с эпохи расцвета античного общества, когда этот кризис только начался. Как писал американский историк Ф.Вальбэнк, указывая на полное исчезновение латинских писателей после 250 года н.э., «упадок Империи не был вызван какими-то обстоятельствами, которые появились незадолго до 250 года, некоторые из этих факторов активно действовали в течение столетий до этого» ([209] p.100).

Макет центральной части Древнего Рима в эпоху его расцвета. Источник: http://3darchaeology.3dn.ru

На переднем плане (справа): ипподром («цирк Максима») и дворцовый комплекс на Палатинском холме, где располагались дворец императора и дворцы виднейших представителей римской знати. На заднем плане: справа – Колизей, слева - Римский форум.

Римский форум в эпоху расцвета империи (реконструкция). Источники: www.vokrugsveta.ru , www.int-nt.ru

Начну с общего описания того, что из себя представляло античное общество в период своего расцвета[1]. Пожалуй, если бы это можно было сделать одной фразой, то лучше всего привести высказывание английских историков В.Тарна и Д.Гриффита, которые писали, что сходство античного мира с миром сегодняшним «почти пугающее» ([201] p.3). Действительно, внешний облик античных городов и сельской местности походил на то, что мы имеем сегодня в Европе: вся территория была густо населена и покрыта обрабатываемыми полями, садами и виноградниками, необрабатываемых участков, покрытых лесами или лугами, было очень мало.

Многоэтажный дом в городе Остия в Италии во II в. н.э. ( Casa dei dipinti ): внешний вид, воссозданный архитектором И.Джисмонди. Источник: [48] с. 129.

Попробуйте найти хоть одно внешнее отличие от современных многоэтажных домов. Стекла в окнах использовались уже в то время; что касается лифтов, то и сегодня далеко не все 4-5 этажные дома ими оборудованы. Согласно античным источникам, только в Риме таких многоэтажных домов было более 46 000 и в них могло проживать, по оценкам, около 1 миллиона человек (Каркопино Ж. Повседневная жизнь Древнего Рима. Апогей империи. Москва, 2008, с. 36-39)

В городах было много многоэтажных домов, в которых, как и в современной Европе, жили в основном представители средних и низших классов. Четырех- и пятиэтажные жилые здания были обычным явлением, но в Карфагене, до его разрушения римлянами в 146 г. до н.э., по описанию римского историка Аппиана, было много 6-этажных зданий ([3] Кн. VIII, 1, XIX, 128), а в Риме были и 7-этажные. В античном мире были даже небоскребы: так, знаменитый Фаросский маяк в Александрии представлял собой не что иное, как здание высотой в 40 этажей, на вершине которого находился маяк. Именно распространением многоэтажного строительства можно объяснить, каким образом сравнительно небольшие по территории города могли вместить большое население. Так, число жителей Рима, по оценкам историков, доходило до 1 миллиона, Карфагена – возможно, до 700 тысяч, Александрии и Антиохии – 500 тысяч, Лиона – 200 тысяч ([184] p.10; [55] XVII, III, 15; [126] p.419; [188] p.498; [110] p. 530). Соответственно, плотность населения этих городов приближалась к тому, что мы имеем сегодня в крупных европейских городах.

Александрийский маяк и остров Фарос в бухте Александрии с панорамой города (реконструкция). Источники: http://ctoday.ru , www.historyweb.ru

По своим размерам Александрийский маяк сопоставим с небоскребами Нью-Йорка; по существу он и представлял собой 40-этажный небоскреб, на вершине которого находился маяк. Человечество вновь научилось строить такие здания лишь к XX веку.

 Как и в наши дни, население крупных античных городов, как правило, представляло собой разношерстную многонациональную толпу. Это было следствием массовых миграций населения. Уже в Греции, начиная с V-IV вв. до н.э. отмечено все большее число иммигрантов, как с востока и севера, так, например, и с запада, из Италии. В Афинах во второй половине V в. до н.э. из населения в 400 тысяч человек, по оценкам, около 2/3 составляли иностранцы, включая свободных иностранцев (метэков) и рабов ([125] II, p.228). В Риме к началу II в.н.э. из миллионного населения, по оценкам, около 90% составляли иммигранты или их потомки ([76] p.750). Число самих римлян, эмигрировавших из Италии в период II в. до н.э. – I в. н.э., преимущественно в западное Средиземноморье, исчислялось миллионами человек ([74] p.154). И эта римская эмиграция породила такую же разношерстную толпу в городах Северной Африки, Испании, Галлии, какая была в самом Риме, к которой в дальнейшем в больших количествах прибавились иммигранты с Востока (греки, сирийцы, евреи) и с Севера (германцы, славяне). По данным французского историка М.Леклэ, в крупнейшем городе Галлии – Лионе – во II в. н.э. у 22% его жителей были греческие имена, большой процент населения составляли также итальянцы, сирийцы, карфагеняне и другие иммигранты ([136] p.110). В плане смешения различных народов и национальностей крупные города античности были похожи на древний Вавилон или, например, на современный Лондон.

Помимо многоэтажного строительства и большого количества иммигрантов, были и другие явления жизни городов, похожие на наше время. Характерным явлением, например, стали массовые праздники и другие массовые развлечения. Многие авторы любят акцентировать внимание на гладиаторских боях. Но их организация стоила огромных денег, и их проведение могли время от времени себе позволить лишь крупные города, имевшие специальную арену, да и то, как правило, при наличии богатого спонсора. Кроме того, некоторые императоры старались их ограничить: при Августе (43 г. до н.э. – 14 г. н.э.) был введен запрет на проведение гладиаторских игр более 2 раз (впоследствии – 3 раз) в году и на участие в них более 60 пар гладиаторов[2]. По-видимому, намного более частым явлением были разнообразные религиозные шествия, часто называвшиеся «мистериями», или другие праздники. Они постоянно проводились то в честь одного бога, то в честь другого, которых было несколько десятков (Дионис, Зевс, Гермес, Кибела, и т.д.), причем не только в крупных, но и в небольших городах, и с хождением из одного города в другой. В них принимала участие, как правило, вся городская толпа, которую развлекали танцоры и артисты, передвигающиеся вместе с процессией, и, как отмечает немецкий историк Р.Меркельбах, эти религиозные шествия очень походили на современные карнавалы ([158] pp.73, 122), находящие сегодня все большее распространение в различных городах мира. Разница, по-видимому, была лишь во внешних атрибутах праздника, но и здесь мы видим одинаковые тенденции. Например, праздники и мистерии в честь бога Диониса (Вакха) в античности имели сексуальную атрибутику: участники мистерий наряжались в вакханок и фавнов и несли корзины с фруктами, в одной из которых находился завернутый в полотенце фаллос ([158] p.83-97, 113). А, например, на современном берлинском или бразильском карнавалах мы видим еще более ярко выраженную сексуальную атрибутику.

Другим типом религиозных мистерий были представления, устраивавшиеся, как правило, бесплатно, в античных амфитеатрах, которые имелись практически в каждом городе и которые вмещали десятки или сотни тысяч зрителей. Религиозные мистерии и праздники в античности, по мнению американского историка Р.Макмуллена, «играли центральную роль в экономической жизни» ([155] p.50), поскольку на них стекались толпы народа из сельской местности и других городов. Соответственно, доходы города от продажи населению товаров и услуг в дни праздников резко возрастали, и скорее всего, они превышали те организационные затраты, который нес при этом город (оплата труда артистов, предоставление помещений и т.п.), поэтому города старались устраивать их как можно чаще, часто даже придумывая все новые и новые праздники ([201] p.87). Так, в период поздней Римской республики было около 160 праздничных дней в году, то есть практически каждый второй день был каким-нибудь праздником; в последующие столетия это число еще более возросло ([46] с.70). Кроме толп населения, на праздники стекались и разнообразные торговцы, ремесленники, гадалки и т.д., предлагавшие свои товары или услуги, известно даже о гастролирующих труппах проституток, перемещавшихся от одного праздника к другому в расчете найти там большое количество клиентов ([155] p.52).

Обязательным элементом религиозных праздников ([155] p.46-47), и, по-видимому, в целом, городских развлечений, были танцы под громкую музыку, а развлечения и народные гуляния могли происходить каждый день и каждую ночь. Поэтому неудивительно, что римский писатель Ювенал писал о том, что в античных городах «больной умирает от того, что ему не удается заснуть» и «для того, чтобы уснуть в городе, нужно потратить целое состояние» ([76] p.751). Ночная жизнь крупных городов античности вряд ли была менее оживленной и насыщенной, чем ночная жизнь современного Лондона или Нью-Йорка, но, по-видимому, более шумной. Наряду с праздниками и карнавалами, очень распространенным в античности было участие в различных клубах по интересам: например, в клубах, посвященных тому или иному языческому богу, в философских, поэтических, артистических клубах и т.д. Обычно даже в небольших городах были десятки таких клубов ([201] pp.94-95). Членство в них, по-видимому, преследовало те же цели, что и участие в массовых праздниках и развлечениях: дать возможность даже оторванным от своих корней иммигрантам не чувствовать себя одиноко, а развлечься и погрузиться в некий коллектив, будь то толпа на карнавале или тусовка в клубе.

Хотя религиозные мистерии и клубы, посвященные различным богам, были очень распространены, большинство их участников, по мнению историков, не питало никакого интереса к религии ([155] pp.52-53; [158] p.122). В этом также можно констатировать сходство людей античности и современных людей. В результате одни и те же толпы принимали участие в праздниках, посвященных как греческим и римским, так и восточным богам, и лишь для того чтобы развлечься и удовлетворить любопытство. Культ персидского бога Митры стал очень популярным в римской армии, как полагает Р.Макмуллен, по той простой причине, что он способствовал хорошему времяпрепровождению ([155] p.196). После принесения жертвы (барана или птицы) все участники этой церемонии получали по куску ее мяса, после чего могли его жарить на свежем воздухе с сослуживцами, запивая вином. Участие в такой церемонии, помимо всего прочего, повышало статус такого времяпрепровождения в глазах военного начальства – как-никак, это был не просто отдых с шашлыками, а отправление религиозного обряда. Как писал Страбон, богу Митре был важен лишь факт принесения жертвы, поэтому все мясо жертвенного животного жарилось и разбиралось участниками церемонии, Митре же оставалась лишь его душа ([55] XV, III, 13). Надо полагать, такие исключительные удобства, связанные с отправлением культа Митры и отсутствие каких-либо затрат и неудобств и объясняют столь широкое распространение, которое этот культ приобрел в Римской империи в эпоху ее расцвета.  

Античным жителям не была свойственна не только религиозность, но и наивность людей, живших в средние века. Как было показано выше, миллионы людей в античности перемещались из одной страны или провинции в другую, либо в качестве мигрантов, либо в качестве путешественников и коммерсантов, и это было совершенно обычным явлением, не вызывавшим каких-то эксцессов. Например, путешествие морем из Греции в Египет или на побережье Черного моря для семьи с детьми и багажом в IV в. до н.э. стоило всего 2 драхмы (около 15 долларов в переводе на современные деньги, или средний дневной заработок рабочего в Греции) и было обычным делом, учитывая размеры миграций, происходивших в ту эпоху ([126] pp.352, 338). В отличие от античности, первое же массовое перемещение людей в средние века – крестовые походы - как известно, сопровождалось массовыми эксцессами и гибелью людей. Большинство западноевропейцев, принявших участие в первом крестовом походе 1099 г., а это были сотни тысяч человек, были столь наивны, что не имели ни денег для осуществления столь дальнего похода, ни даже приличного вооружения. Поэтому они занимались воровством и грабежом по дороге, чтобы добыть себе провиант, и массами гибли в стычках с местным населением. Те, что уцелели при переходе через Европу, были уничтожены турками в Малой Азии или погибли там от нестерпимой жары и голода. До Сирии и Палестины дошла лишь малая часть из тех, что отправились в поход: в основном графы и бароны со своими вассалами-рыцарями и их вооруженными людьми, а вся крестьянская масса была уничтожена. Еще бóльшим примером наивности является так называемый детский крестовый поход 1212 г., когда подростки, девушки и даже взрослые женщины, также под влиянием религиозных проповедей, массами покинули свои деревни во Франции и Германии и отправились в Палестину. Как пишет Ж.Дюби, многие из них, доверившиеся хитрым судовладельцам в итальянских портах, были увезены за море и там проданы в рабство арабам, лишь часть из ушедших подростков и женщин вернулась в свои деревни, не раз в пути подвергшись изнасилованию и лишившись всяких иллюзий ([23] с.68-69).

В отличие от средневековых жителей, наивность которых отчасти объясняется тем, что они никогда не покидали своей деревни, античные жители, как и современный человек, были частью глобальной цивилизации. Эта цивилизация имела универсальный характер: как сегодня путешествующий по Европе может даже не замечать, что он переехал из одной страны в другую, примерно то же самое, по-видимому, было и в античности, например, при переезде из одного портового города в другой. Как и в сегодняшней Европе, городская жизнь в эллинистическом мире и в Римской империи была универсальной, везде действовали одни и те же законы, а вместе с эмигрантами повсеместно распространялись одни и те же городские обычаи и привычки, предлагаемые развлечения и услуги. Человек, куда бы он ни приехал, мог чувствовать себя как дома. Собственно говоря, и массовые миграции в античную эпоху, в отличие от крестовых походов средневековья, характеризовались тем, что сами мигранты преследовали вполне конкретные экономические цели по улучшению своего материального положения – такие же цели преследуют сегодняшние иммигранты, наводнившие Западную Европу. Таким образом, античных жителей, как и современных, но в отличие, как видим, от средневековых, характеризовали вполне рациональные действия и отсутствие наивности или религиозных иллюзий. 

Но указанное выше сходство между античным и современным обществом не дает нам причину демографического кризиса в античности, несмотря на то, что он является характерной чертой и современной Европы, и современной России, и многих других стран в современном мире. Например, никто не может с уверенностью утверждать, что миграции населения сами по себе должны вызывать падение рождаемости. Массовое стремление к развлечениям, как в античности, так и в наши дни, вряд ли само по себе может объяснить нежелание заводить детей, хотя, возможно, между этими явлениями и есть определенная связь. Большое городское население (в сравнении со средними веками), чем античность также походит на современную эпоху, а также рационализм в принятии решений, конечно, можно ассоциировать с малым количеством детей в семьях[3], но в истории есть примеры, когда и то, и другое сочеталось с многодетностью (например, в Англии в течение XVIII в. и первой половины XIX в.).

Не могут серьезно помочь в поисках причин демографического кризиса и особые черты, приписываемые античному обществу, как, например, наличие рабов. Как выше уже говорилось, число рабов в Римской империи вряд ли, даже после великих завоеваний Рима, превышало несколько процентов от всего населения. После восстания Спартака (73-71 гг. до н.э.) не было ни одного крупного восстания рабов. Зато было несколько разрушительных гражданских войн (в течение I в. до н.э. – I в.н.э.), в которых рабы не принимали участия. Да и в самой армии Спартака, кроме рабов, было много свободных пролетариев, недовольных своим положением, которые примкнули к его восстанию ([186] p.226). Собственно говоря, и до этого большую роль в других восстаниях рабов в Риме, как правило, играли пролетарии, о чем писали, например, Аппиан и Саллюст([186] p.206). Как выше уже отмечалось, кроме Италии, рабы в Римской империи в сколько-нибудь заметных количествах были еще лишь в Испании, в других же провинциях о них вообще почти нет никаких упоминаний (см. главу I). Поэтому нет никаких оснований говорить о рабстве как о социальном явлении, которое бы могло вызвать перманентный демографический кризис в Римской империи.

Некоторые историки видят причины демографического и экономического упадка Римской империи в падении нравов римского общества и в слишком далеко зашедшей коррупции (см. главу II). Но с этим слишком много неясного. Ибо, прежде всего, непонятно, откуда могли взяться падение нравов и коррупция – их причины надо сначала объяснить. Во-вторых, непонятно, почему они должны были приводить к падению рождаемости – это также надо доказать, чего пока никто не сделал. В-третьих, нет фактов, доказывающих, что в античности или в Римской империи падение нравов и коррупция были распространены намного больше, чем в другие эпохи. В действительности в эпоху античности мы не видим ничего такого в этой области, чего бы не было, например, в современную эпоху. Если взять, к примеру, Римскую республику, то там были очень строгие нравы. Известно, что Катон (II в. до н.э.) заставил прогнать из римского сената уважаемого человека только за то, что тот позволил себе поцеловать свою жену в присутствии своей дочери ([46] с.173). Гомосексуализм между римскими гражданами в ту эпоху был запрещен, застигнутые за этим занятием подлежали наказанию; известно даже о нескольких случаях смертной казни виновных в гомосексуализме ([46] с.184).

В период Римской империи нравы стали намного более свободными, но вряд ли более свободными, чем мы видим в современном обществе на Западе или в России в начале XXI века. Целый ряд небылиц, сочиненных про античность, не подтверждаются фактами. Например, не подтверждаются имеющейся информацией утверждения о распространенности в Риме массовых сексуальных оргий с участием десятков тысяч людей. Известно о двух случаях распущенного сексуального публичного поведения за несколько столетий, вызвавших большой скандал ([158] p.122), остальные носили закрытый и камерный характер. Римский историк Тацит описывал праздник, устроенный Тигеллином, одним из высших чиновников при Нероне (I в.н.э.), который можно трактовать как своего рода оргию ([56] XV, 37). Но участие в нем ограничивалось представителями высшей римской знати. Вполне вероятно, что нечто подобное происходило и в клубах Диониса (Вакха), существовавших, как правило, под патронажем очень богатых людей, откуда, по-видимому, происходит слово «вакханалия». Но клубы Диониса обычно включали очень небольшое число членов, и все они давали клятву о неразглашении того, что происходило на закрытых сессиях, откуда даже появилась греческая пословица «Молчалива, как вакханка» ([158] pp.101-102). Впрочем, аналоги таких закрытых клубов, без сомнения, имеются и в наши дни, и, возможно, существовали в любые эпохи. Соответственно, если и происходили сексуальные оргии в таких клубах с участием самое большее нескольких десятков человек, то, как утверждает Р.Меркельбах, ничего подобного не было во время мистерий и праздников Диониса, в которых принимали участие десятки или даже сотни тысяч людей и которые представляли собой вполне невинные по современным меркам народные гуляния ([158] p.122). Подтверждением того, что массовые оргии в Риме – не более чем выдумка более поздних авторов, является и тот факт, что ранним христианским общинам в Риме молва приписывала тайные сексуальные оргии. Спрашивается, какой смысл было приписывать христианам совершение чего-либо тайно, если бы в Риме все это происходило открыто, с участием множества людей?

Действительно свидетельствовать о массовом падении нравов в Римской империи могут широко распространившиеся, особенно с конца I в.н.э., гладиаторские бои и массовые убийства людей на арене, совершавшиеся на потеху публике, а также широкое распространение проституции, в том числе храмовой (в храмах Афродиты и Венеры). Но все равно, по размаху проституции Рим вряд ли превзошел современное общество. А зрелища насилия и убийств сегодня так широко культивируются современным кинематографом и телевидением, что по степени воздействия на публику они, пожалуй, уже превосходят то, что было в античности. Конечно, массовые детоубийства (избавления от новорожденных) среди греков и римлян в античности (см. главу VI) также являются несомненным признаком всеобщего падения морали и нравов. Но и сегодня, например, в России мы видим множество брошенных детей. К тому же, по мнению демографов, в древние времена это заменяло те способы контрацепции, которые были придуманы современной цивилизацией.

Что касается коррупции, то и здесь Рим вряд ли превзошел то, что мы видим в наши дни. Есть также много других исторических примеров не меньшей коррупции, о чем выше уже говорилось. Не является чем-то из ряда вон выходящим и нищета античных пролетариев – подобные примеры массовой бедности встречались и в другие эпохи, в том числе встречаются они во множестве и в современном мире.

В целом мы не видим в социальной жизни античного общества ничего такого, чего бы не было в другие эпохи, включая современную. А те социальные явления, которые могут в какой-то мере объяснить перманентный демографический кризис (например, всеобщее падение нравов и массовые убийства новорожденных), невозможно объяснить лишь на основе внешнего наблюдения социальной жизни. Они требуют более глубокого изучения основы существования античного общества – прежде всего, его экономической основы. Итак, поскольку внешние проявления социальной жизни в эпоху античности не дают никакого ключа к объяснению демографического кризиса, то, возможно, этот ключ будет найден при рассмотрении экономики и экономической жизни античного общества, к которому мы переходим в следующей главе.