Нравственность деятельности международных организаций 21 столетия

Миф о потере национальными правительствами своей власти и тезис о разрушительной роли глобализации привели к предложению создания глобального правительства или системы глобального управления. Главной частью этой концепции является более активное вовлечение международного бизнеса и НГО, выражающих общественные интересы, в процесс управления глобальным миром. В мире бизнеса сторонником такого подхода является World Economic Forum^[22].

Идея глобального партнерства начала развиваться после запуска ООН Global Compact в 1999 г. В рамках этой инициативы бизнес и ассоциации бизнеса обязались работать, соблюдая девять принципов, которые касаются 1) соблюдения прав человека, 2) соблюдения определенных стандартов на рынке труда, 3) защиты окружающей среды. Бизнес организации должны работать вместе с агентствами ООН, избранными НГО и профсоюзами для определения этих принципов. Цель этой деятельности - «выработка совместных решений для вызовов глобализации». Трудно найти данные в пользу того, что данная инициатива привела к сокращению бедных в мире или же повышению уровня и качества жизни в бедных странах.

В Монтеррейском документе ООН 2002 г. говорится: «Мы призываем бизнес принимать во внимание не только экономические и финансовые аспекты, но также аспекты развития, социальные, гендерные, социальные, экологические аспекты своей деятельности»^[23].

Такая деятельность, определенно, основана на ошибочном положении, что власть переместилась от правительства к бизнесу. Экономическая история последних 50 лет показывает, что добиться быстрого экономического прогресса можно без наличия таких международных образований. Самые успешные из переходных стран, которые, по сути дела, в течение одного поколения добились статуса развитой, работали без помощи со стороны глобальных партнерств. Почему будущее развивающихся стран вдруг должно стать критически зависимым от формирования таких партнерств? Совсем неясно при помощи каких инструментов и действий эти партнерства будут улучшать жизнь бедных стран. Если эти страны до сих пор не поняли важности экономической свободы, частной собственности, конкуренции и открытой торговли, то едва ли эти партнерства будут создавать их на национальном уровне. Все другие действия типа выделения грантов и помощи, как показала история, не приводят к устойчивому экономического росту. Нет оснований верить, что наступила некая новая эра, в которой будущее бедных стран в некий особый способ зависит от сознательных обязательств ТНК и некого «международного гражданского общества», которое должно прийти бизнесменам на помощь. Граждане богатых стран далеко еще не исчерпали свой потенциал помощи бедным через существующие каналы.

Как отмечает журналист Financial Times Мартин Вулф: «У динамичной международной экономики уже есть человеческое лицо. Его гуманность заключатся в том, что он расширяет возможности простых людей».

Международные организации, союзы, блоки и ассоциации являются важными политическими, экономическими и идеологическими иститутами 21 века. Организация Объединенных Наций, Международный валютный фонд, Всемирный банк, НАТО, Европейский союз, Совет Европы, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), OECD, ВТО, NAFTA, Мировой Экономический Форум (Давос) и много других региональных и глобальных неправительственных организаций создавались как платформы диалога, облегчающие обмен мнениями между политическими деятелями, экспертами, экономистами и идеологами.

Они стали центрами принятия решений по глобальным экономическим вопросам, разрабатывающими макроэкономическую политику и сосредотачивающие усилия на структурных проблемах. На современном этапе МВФ - общественный институт, учрежденный на деньги налогоплательщиков всего мира, отошел от содержания своего первоначального мандата, заключавшегося в обеспечении глобальной стабильности в экономике, предотвращении новых глобальных депрессий путем организации международного давления на страны, не вносящие должного вклада в поддержание глобального совокупного спроса, в предоставлении фондов для восстановления национальных экономик и стимулирования экономического роста. МВФ и ВБ, отмечает Стиглиц^[24], ведомы коллективной волей «большой семерки», и отчитываются не перед налогоплательщиками, а перед министрами финансов и главами центральных банков этих стран. Решения в МВФ принимаются, руководствуясь «идеологией свободного рынка - основы политики глобализации», а также «плохой экономической наукой» и политическими соображениями, соответствующими узкоэгоистическим монопольным интересам отдельных групп внутри развитых стран.

Как любой бюрократический институт, эти организации превратились в учреждения, которые преследовали собственные интересы. Их отцы-основатели (политические деятели, бизнесмены и интеллигенция) имели благородные идеи создать лучший мир для общества. Они требовали улучшений условий жизни, повышения безопасности, увеличения эффективности развития экономических систем и системы благосостояния, пытались сделать жизнь на нашей планете более справедливой, свободной и нравственной. Лидеры, управляющие этими организациями, непосредственно не избираются людьми. Их назначение зависит от политических деятелей и представленных рекомендаций. Наличие широких, неопределенных целей и раздутых повесток дня, позволяет легко расширять возможности получения денежных средств для представленных программ и проектов. Международные организации (ООН, Международный валютный фонд, Всемирный банк, ВТО, ЕС) стали сильными покровителями определенного типа идеологии, определенных принципов, которые сформировали направление интеллектуальных, философских, экономических и политических дебатов. Они обеспечили прибыльными рабочими местами не только отставных политических деятелей, но и экономистов, политических ученых, социологов и экспертов различных сфер деятельности. Они стали престижными местами, дающими солидную зарплату, щедрые пакеты социального обеспечения и весьма неопределенные обязанности.

Вне моральных оценок, подчеркивает Стиглиц, Вашингтонский консенсус - «плохая экономическая политика», которую не следует рассматривать как «единственно истинный путь к росту и развитию»^[25]. Политические мероприятия МВФ, по мнению Стиглица, усилили глобальную нестабильность, чреватую «огромными издержками»: высокими уровнями застойной безработицы, обострением экологических проблем, коррупцией политического процесса, распадом социальных структур, ущемлением интересов потребителей, ростом насилия и обострением этнических конфликтов.

Очень немногие вспоминают первоначальную цель создания и смысл этих организаций. Термины “безопасность”, “порядок” и “стабильность” были заменены. Опасения и риски были пересмотрены, позволив по-новому определять понятия правосудия, свободы, хорошего и плохого. Появление и развитие государства всеобщего благоденствия и различных форм тоталитарного состояния (фашизм, коммунизм, религиозный фундаментализм) привело к господству философии коллективизма.

Повестки дня и цели международных организаций стали еще более неопределенными. Поэтому, было проще приспособить их к потребности расширения деятельности и требовать большего количества финансирования от государств - членов. Организация объединенных наций, ОБСЕ и Совет Европы потребовали больше внимания и утверждали, что обеспечивают больший порядок в области безопасности, демократии, борьбы с бедностью, международного управления развития. ВТО декларировала свою роль в либерализации международной торговли и гарантировала свободное движение товаров, услуг и финансов. ЕС утверждало, что оно гарантирует четыре свободы: движение товаров, услуг, денег и рабочей силы. Международный валютный фонд и Всемирный банк настаивают, что без их вмешательства финансовой системе мира и мирового экономического развития грозят нерегулируемые хаотические импульсы рынка. НАТО продолжает повторять, что мир станет менее безопасным и более уязвимым без существования этой политической и военной организации.

Простое существование всех этих институтов предполагает, что люди имеют ограниченную интеллектуальную способность, стирают моральные стандарты и владеют ограниченными знаниями того, что является лучшим для них, как использовать существующие факторы производства, как защитить их дома и собственность, как уравновесить их существование в течение жизни и как отделить хорошее от плохого. Международные посредники утверждают, что национальные неправительственные организации, деловые ассоциации и обычные граждане не будут в состоянии нейтрализовать риски и угрозы. Кроме того, они полагают, что двусторонние соглашения и добровольный обмен людьми вряд ли используют весь потенциал современного мира, то есть не препятствуя интересам будущих поколений (как правило такие аргументы сделаны без ясного определения этих интересов и указания на то, как именно это отразится).

М. Ротбард заявляет, что “нравственность зависит от стандартов законности и незаконности, принципов этики, обязанностей и обязательств”^[26]. Эйн Рэнд определяет этику как “кодекс ценностей, определяющих человеческий выбор и действия – выборы и действия, которые определяют цель и направление жизни”^[27]. Ответ на вопрос, почему человек нуждается в ценностях в контексте глобализации и беспрецедентного исторического информационного обмена, еще более важен сегодня, чем раньше. “Общество всеобщего благоденствия” как стандарт добра и как ратификация добродетельного поведения пробовалось много раз в ходе истории. Недавно интересы планеты, ее жизнеспособного развития и глобального правосудия стали новыми стандартами этики для государств и международных органиазций. Понятие “полезности для планеты” так же как “благосостояние общества” определяются политиками, экспертами и другими, кто получает финансирование от государств непосредственно или через надгосударственные организации. Следовательно, существует ответственность для тех, кто определяет данные понятия, для организации, которые люди рассматривают как хранителей этики и стандартов ценностей. Это схоже ситуации с религией. Христианство или Ислам нуждаются в священниках, чтобы интерпретировать Библию и Коран. Аналогично, современные молитвы (законы, концепции, программы) многих государств и международных организаций также требуют «переводчиков». Хотя мы не называем их священниками, и мы не определяем их законодательное право во многих случаях, человек должен только верить мнениям политических деятелей, судей или экспертов в любой другой области.

В довольно многих случаях, переводчики идеологий и норм сумели установить монополию на право установливать стандарты ценностей и их практического выполнения (фашизм, коммунизм). История показала опасность такого развития. Как только субъективное мнение человека, его прихоти, инстинкта, чувств или вкуса становится стандартом нравственности, поведенческой нормы или экономического образца, мы оказываемся перед опасностью дискриминации тех, кто не разделяет эти чувства, интерпретацию или мнение. Риски растут пропорционально увеличению полномочий тех, кто распространяет данные стандарты ценностей на все большие сферы жизни. «Справедливая» цена, «оптимальное» распределение, максимизация выгод и минимизации затрат, социальное единство, социальное правосудие, гражданские обязанности и развития – это клише, которыми пользуются для оправдания вмешательства в добровольный обмен между людьми (производство, торговля, потребление, инвестиции, защита, выбор образа жизни и стиля поведения).

A. Рэнд определяет ценность как то, что каждый действует так, чтобы извлечь пользу. «Ценность предполагает ответ на вопрос: ценность для кого и зачем? Это предполагает, что человек действует для достижения цели посредством выбора между различных альтернатив»^[28]. Человек действует так, чтобы достичь своих целей. Выбор его действий основан на доверии, на инстинкте или чувствах. Размышление не является автоматическим. Это - способность выбора. Если человеку говорят, что некий институт (церковь, международная организация) заботится о его потребностях и гарантирует его надежную жизнь, он отказывается задумываться самостоятельно о природе своих проблем. Он полагает, что ценности, идеи, чувства и стандарты политических деятелей, бюрократов и экспертов (он знает и никогда не встречал большинство из них), поставят ему лучшие результаты по более низким затратам.

На общество выливают потоки информации относительно сущности новых угроз и рисков: глобальное потепление на планете, птичий грипп, коровье бешенство, СПИД, радиация, пестициды, истощение озонового слоя, исчезновение леса. Если кто - то все еще не готов передать свои полномочия и деньги к международным организациям, его пугают опасностями терроризма, использования химикатов и биологических средств экстремистскими государствами или фундаменталистами.

Коллективистская этика заявляет, что человек должен жить для чего-то, что выходит за пределы его собственной жизни. Этика индивидуализма утверждает, что человек должен искать счастье в себе, а не за счет средств и благосостояния других. Именно поэтому человек должен жить ради самого себя, “никогда не принося себя в жертву другим, ни заставляя приностить в жертву других себе”^[29]. Это означает, что достижение своего собственного счастья - самая высокая моральная цель человека. Объявление счастья моральной целью противоречит современным господствующим философам и идеологам. Счастье - радость без штрафов или вины, радость, не имеющая ничего общего с ценностями, которые приводят человека к его собственному разрушению. Коллективисты хотят счастья не конкретному человеку, а агрегированным «планета» или «общество».

Международные учреждения и организации не внесли своего вклада в продвижение ценностей морального государства. Вместо этого они сами превратились в больших налоговых потребителей. Международный валютный фонд и Всемирный банк должны были принести стабильность мировым финансовым системам и гарантировать быстрое развитие и рост бедных стран. В действительности, методы достижения этих целей (обширная иностранная помощь, копирование западных методов перераспределения богатства, производства и торгового регулирования развивающимися странами, активное применение денежно-кредитного и финансового регулирования, обширные государственные инвестиционные программы и т.д.) не предотвращали кризисы, депрессии и вели к серьезным дисбалансам рынка.

Теория перераспределения, основанного на двух этических суждениях – несправедливое распределение доходов и несправедливо высокий уровень потребления – была проверена на практике. Нет никакого эмпирического свидетельства для того, чтобы доказать, что данная система произвела больше богатства, больше равенства или больше счастья. В то же самое время есть много фактов, доказывающих противоположное, например как “Economic Freedom of the World Report 2006”^[30] и “The Happy Planet Index”^[31]. Последний предоставляет убедительные доказательства, что система, основанная на личном выборе, добровольном обмене, свободе входа и конкуренции на рынках и защиты людей и собственности от агрессии других не только экономически эффективнее, но и это дает намного лучшие социальные результаты: большее количество рабочих мест, высокая продолжительность жизни, снижение детской смертности, более высокий уровень дохода населения в экономически свободных странах по сравнению с экономически несвободными государствами, лучшие условия для человеческого развития, лучшая защита политических и гражданских прав и свобод, меньший уровень коррупции и высокое качество государственного управления^[32]. Кроме этого, данная система способствует сохранению и защите окружающей среды^[33]. В этой связи попробуем ответить на важнейший вопрос: «Могут ли в обществе существовать свобода и нравственность одновременно?» Ответ – конечно, да! И не только могут, но и должны – иначе рано или поздно мы лишимся и того, ни другого.

В большинстве постсоциалистических стран была проведена приватизация, которая дискредитировала понятие самой частной собственности. Вместо того, чтобы обеспечить прозрачный, справедливый процесс продажи государственной собственности на принципах рынка (активы проданы лицу, предлагающему самую высокую цену) правительства использовали схемы, которые позволили чиновникам превращать в деньги их связи и информацию. В результате в отношении к большинству богатых людей у общества формируются ассоциации с воровством и с очень безнравственным поведением. Слепое клонирование европейских ценностей в постсоветских странах принесло не ожидаемое процветание и безопасность. Фактически, это привело к бедности, безработице, коррупции, вспышкам насилия в СМИ, кризису института семьи и высокомерию новых политических и деловых элит.

На данный момент экономисты доказали, что современные программы помощи по борьбе с бедностью не способны изменить ситуацию^[34]. Схему, когда налоги от богатых стран отдаются и разворовываются правительственными чиновниками в бедных странах, нельзя назвать моралью. Однако ООН заставляет граждан в бедных странах полагать, чтоу них есть право получить хорошую работу, образование и здравоохранение, обвиняя таким образом косвенно богатые страны в нищете стран третьего мира. Это один из худших обманов о природе обмена, что торговля является игрой с нулевой суммой, что богатые становятся более богатыми за счет бедных, все еще доминируют в идеологиях большинства развивающихся стран. Следовательно, ООН внес свой вклад в растущее отчуждение между развитыми и развивающимися странами.

ООН, Международный валютный фонд и Всемирный банк оказались не в состоянии убедить развитые страны (особенно ЕС) гарантировать свободный доступ товаров и услуг развивающихся стран на европейских рынках. По мнению Стиглица, «именно политика МВФ подорвала рыночную экономику, равно как долговременную стабильность экономики и общества»^[35]. Хотя ВТО объединяет 149 стран^[36], бедные и богатые государства все еще применяют множество различных инструментов тарифного и нетарифного регулирования, предвзято относясь к импорту. Неспособность главных международных экономических организаций гарантировать провозглашенные цели ставит под сомнение необходимость существования таких структур.

В тоже время, любые международные институты или организации, которые продвигают хорошие методы капитализма, свободную торговлю, защиту прав собственности, являются этическими и моральными.

Страны, которые гарантируют политическую и экономическую свободу, соблюдение правовых норм, участие граждан в формировании политического курса государства, обеспечиваю наиболее эффективное использование денежных средств налогоплательщиков. Поэтому систему, которая действует таким образом, можно назвать моральной и нравственной, поскольку ее функционирование подразумевает добровольный обмен и отсутствие принуждения, или скорее ограниченные возможности применения авторитарных методов управления в политически и экономически свободных странах для защиты собственных граждан и обеспечения исполнения законов.