Глава I . Особенности формирования образа чужого и восприятия чужой страны

Введение

Отношения между народами могут быть столь же сложны и запутаны, как и отношения между людьми. Образ одного народа в сознании другого бывает столь же многослоен и противоречив, как и образ одного человека в сознании другого.

Самая восточная по своему местоположению страна Япония с каждым годом привлекает все больше людей со всего мира. Самобытность, богатый внутренний мир японцев, их образ жизни и обычаи - все это является объектом интереса со стороны чужеземцев.

Если говорить обобщенно, то направление формирования образа Японии в России осуществлялось под воздействием как внешних, так и внутренних факторов по двум основным сценариям: «живописная Япония» и «желтая опасность». (При этом, естественно, нельзя не учитывать, что эти образы дополнялись другими.)

Образ «живописной Японии» был смоделирован несколько раньше, чем начал формироваться образ «желтой опасности», - в 60-70-х годах XIX в. Первым крупным мероприятием за пределами Японского архипелага, в ходе которого начал формироваться образ Японии, можно считать Лондонскую художественную выставку 1862 г., после которой «живописная Япония» надолго поселилась в умах европейских писателей и художников того времени.

До конца XIX века внимание России к Японии было рассеянным. В результате умелых пропагандистских действий японского правительства, устроившего в Европе ряд показательных мероприятий, представляющих Японию исключительно с живописной, художественной стороны, она стала мниться государством, лишенным жесткого стержня, но высоко одухотворенным, что с восторгом было воспринято передовой интеллигенцией и людьми искусства «цивилизованного» мира. Россия, несмотря на свое непосредственное соседство с этой державой и возможность иметь о ней гораздо более объективное, непредвзятое мнение, все же не стала исключением из этой общеевропейской моды на «жапонизм»[1].

В Россию калька с европейской «живописной Японии» поначалу была перенесена вполне успешно но непосредственная близость к дальневосточному соседу и политические притязания не позволили этой модели царствовать безраздельно. Творческое изучение внешней политики Японии эпохи Мэйдзи очень быстро привело некоторых известных художественных аналитиков конца XIX - начала XX в., прежде всего В. Соловьева, к осознанию того, что существует не пропагандируемая, но оттого не менее реальная - милитаризирующаяся Япония. Это, в свою очередь, привело к рождению совсем другого образа Японии - вполне осязаемого образа «желтой опасности».

Целью данной работы является выявление особенностей образа Японии в российском общественном сознании в начале XX века.

В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:

1. изучить общие механизмы формирования стереотипов восприятия чужого;

2. выявить особенности формирования образа «чужого» в сознании русского человека в начале XX века;

3. выявить особенности формирования «образа врага»;

4. оценить роль политических факторов, повлиявших на формирование образа Японии в России в начале XX столетия;

5. выявить особенности образа Японии в российском общественном сознании до и во время русско-японской войны 1904-1905 гг.;

6. изучить и проанализировать источники различного характера, влияние которых сказалось на формировании образа Японии в России.

В теоретической части работы, посвященной особенностям формирования «образа чужого» в целом и «образа врага» в частности, использовано большое количество работ российских исследователей. Проблемы формирования этноса, его самоопределения и становления этнической картины мира, а также формирование образа других этносов с точки зрения традиционного сознания и национальных стереотипов рассматривались такими исследователями, как Ю.В. Бромлей[2] и С.В. Лурье[3]. Также проблему этнических предубеждений, установок, стереотипов в контексте их становления, развития и последствий для человека изучал И.С. Кон[4]. В его исследовании даются ответы на вопросы относительно природы этнических предубеждений, способов их передачи их поколения в поколение и путей и условий их преодоления. Проблему стереотипов в общественном сознании рассматривали в своих исследованиях также Т.Е. Васильева[5], И.Б. Гасанов[6].

Также в работе использованы работы В.А. Колосова[7] относительно формирования образов зарубежных стран в российском общественном сознании и совместная работа А.В. Ефименко и В.В. Шевцова[8] по проблеме формирования образа чужого в европейском обществе.

Непосредственно проблема образа Японии и японцев рассматривается в исследованиях таких ученых, как С.Б. Маркарьян[9], А.Е. Жуков[10], А.И. Штейнгауз[11], Л.В. Жукова[12]. В этих работах показан образ Японии и японца в восприятии русских и европейцев в разные периоды их исторического взаимодействия. В статье Л.В. Жуковой рассматривается процесс формирования образа врага в лице Японии и японца в период русско-японской войны, а так же различные приемы моделирования образа врага, которыми пользовались авторы статей газет и журналов. Восприятие Японии в годы войны разделено на параллели «фронт» и «тыл».

Интересное исследование по проблеме формирования образа Японии в России в годы русско-японской войны посредством периодической печати провел И.О. Ермаченко[13], показав различные приемы авторов статей для поддержания в обществе того или иного образа Японии на протяжении русско-японской войны, а также трансформацию этого образа в сознании читателя.

Говоря о литературе исследовательского характера, использованной в данной работе, хотелось бы особо отметить таких востоковедов как В.Э. Молодяков и А.Е. Куланов.

В.Э. Молодяков – российский историк и политолог. Наиболее значимой для данной работы является его монография на тему «Образ Японии в Европе и России второй половины XIX - начала XX века», где подробно рассматривается образ Японии, начиная с так называемой реставрации Мэйдзи и заканчивая первой третью XX века. Также в данной работе использовались материалы других публикаций В.Э. Молодякова, касающиеся проблемы восприятия Японии в России[14], в которых показана трансформация образа Японии в связи с различными политическими событиями и ее восприятие в среде русской интеллигенции.

А.Е. Куланов - российский журналист, специалист в области политической имиджелогии[15] и межкультурных коммуникаций, член правления Ассоциации японоведов, руководитель Центра восточных исследований Академии имиджелогии. В данной работе были использованы статьи Куланова, посвященные формированию образа Японии в России в связи с русско-японской войной 1904-1905 гг.[16], а также написанные им в соавторстве с Ю.Б. Стоногиной[17] статьи по имиджелогии, раскрывающие психологические и социологические особенности формирования образа чужого и стереотипизации сознания человека[18]. Кроме того, Куланов - основатель и главный редактор интернет-издания «Японский журнал» - Japon.ru, материалы которого использовались в данной работе. В своих работах А.Е. Куланов дает ответ на вопрос, почему, проиграв Русско-японскую войну, в России всерьез и надолго увлеклись Японией, а Япония, проигравшая Вторую мировую войну, чувствует себя победителем по отношению к России.

Источники по данной теме можно условно разделить на несколько категорий. Во-первых, это периодическая печать времен русско-японской войны. Как известно, в годы войны в России издавались специальные газеты и журналы, посвященные военным действиям на Дальнем Востоке. В данной работе рассматриваются, в основном, материалы «Летописи войны с Японией»[19], издававшейся на протяжении всей войны. Кроме того, в работе использованы некоторые материалы сайта «Газетные старости»[20], где собраны статьи газет, издававшихся в России в период с 1901 по 1909 г.

Во-вторых, источниками по теме данной работы являются также русские сатирические плакаты времен русско-японской войны, доступные для свободного просмотра на сайте Самарского областного историко-краеведческого музея им. П.В. Алабина[21]. Русский сатирический плакат периода русско-японской войны (1904 - 1905 годы) - это лубочный плакат с разнообразным сюжетом: от характеристики высшего военного командования России до показа хода военных действий. Этот раздел музейной коллекции очень мал, в нем лишь 11 единиц хранения, ценность их огромна. В данную работу включены несколько наиболее интересных, с точки зрения автора, работ, помогающих раскрыть образ Японии и японца. (Приложение 1)

В-третьих, источниковую базу исследования составляют литературные произведения писателей и философов начала XX столетия. В эту категорию можно включить повесть А. Куприна «Штабс-капитан Рыбников»[22], написанную в 1904 г. Сочинения Владимира Соловьева представляют для данной работы особый интерес, в особенности его «Три разговора о войне…»[23], где поднимается вопрос об историческом значении Востока и Запада для судьбы России.

Четвертую категорию источников составляют мемуары участников военных событий 1904-1905 гг. Николай Владимирович Воронович[24] - участник русско-японской и первой мировой войн, его рукописи были изданы в виде книги воспоминаний в Нью-Йоркском издательстве в 1952 г. Также в работе использовался дневник полкового священника Митрофана Сребрянского[25] - участника военных событий на Дальнем Востоке.

Глава I . Особенности формирования образа чужого и восприятия чужой страны

В последнее время тема «образа другого» привлекает всё большее внимание исследователей разных областей наук. Это вызвано рядом причин, направленных на решение таких проблем как цивилизационные противоречия, терроризм, насилие, ксенофобия. Для этого крайне важно выяснить, как происходит формирование и эволюция образов другой страны, людей, её населяющих. Ложные стереотипы и искажённые представления нередко определяют принятие решений, поведение правящих элит, воздействуют на умонастроения масс.

Для начала следует обратиться к проблемам этноса, самоидентификации, формированию этнического самосознания и этнической картины мира как к истокам формирования «образа другого» в сознании человека, поскольку мы воспринимаем и оцениваем поведение и образ жизни чужого народа сквозь призму культурных традиций и ценностей собственной этнической группы.[26]

Этнос адаптируется к реальному миру тем, что всему в мире дает как бы свое название, определяет его место в мироздании. Так формируется образ мира или то, что лучше было бы назвать этнической картиной мира, поскольку образ мира является основополагающей компонентой культуры этноса и, следовательно, индивидуален для каждой культуры.[27] Этническая картина мира – это представления человека о мире – отчасти осознаваемые, отчасти бессознательные, причем они не являются постоянными, а могут быть различными в разные периоды жизни этноса.

Этническая картина мира формируется на основании этнических констант, то есть неких бессознательных комплексов, которые складываются в процессе адаптации этноса к окружающей природно-социальной среде. Этнические константы представляют собой систему, в рамках которой строго определено их соотношение между собой. Все бессознательные образы, включенные в систему этнических констант тем или иным образом, определяют характер действия человека в мире. Система этнических констант и является той призмой, сквозь которую человек смотрит на мир.

На этнической картине мира основывается система мировоззрений этноса, так называемое традиционное сознание, или менталитет. Традиционное сознание включает в себя представления о приоритетах, нормах и моделях поведения в конкретных обстоятельствах. Через описания этих представлений, в свою очередь, может быть описана культурная традиция, присущая этносу или какой-либо его части в данный период времени.[28]

Необходимым условием существования каждого народа как этнической целостности является выделение себя в ряду подобных человеческих коллективов. В процессе самоидентификации этноса происходит разделение на «мы» / «не мы», проводится различие между своим и чужим. В основе данного специфического разделения лежит комплекс признаков – расовых, языковых, культурных, присущих каждому народу и определяющих его этничность. В большинстве случаев эти признаки играют роль субъективных факторов, когда путем их сравнения со своим этносом выявляются отличия или сходства во внешнем облике, языке, поведении и т.д.[29]

В современных условиях, когда самые различные народы ощущают потребность заявить о своей этнической уникальности, проблема взаимного восприятия приобретает все большую значимость. Большинство исследователей отводят ведущую роль во взаимном восприятии народов устоявшимся стереотипам.

Социальный стереотип, с точки зрения психологии, – это упрощенное, схематизированное, зачастую искаженное, характерное для сферы обыденного сознания представление о каком-либо социальном объекте (группе, человеке, принадлежащем к той или иной социальной общности и т.п.). Стереотип фиксирует в себе некоторые, порой несущественные черты объекта, обладающие, однако, относительной устойчивостью. От других видов знания стереотип отличается тем, что информация, на которой он основывается, соотносится не с соответствующим объектом, а с другими знаниями, которые, в свою очередь, могут оказаться ложными.[30]

Стереотипы – неотъемлемый элемент обыденного сознания. Ни один человек не в состоянии самостоятельно, творчески реагировать на все встречающиеся ему в жизни ситуации. Стереотип, аккумулирующий некий стандартизованный коллективный опыт и внушенный индивиду в процессе обучения и общения с другими, помогает ему ориентироваться в жизни и определенным образом направляет его поведение. Стереотип может быть истинным и ложным. Он может вызывать и положительные эмоции, и отрицательные. Его суть в том, что он выражает отношение, установку данной социальной группы к определенному явлению.[31]

Образ, с точки зрения психологии, - это субъективная картина мира или его фрагментов, включающая самого субъекта, других людей, пространственное окружение и временную последовательность событий.[32] Образ чужого исследователи определяют как субъективное стереотипное представление одного народа о другом, основанное на эмоциональном восприятии.[33] В связи с этим стоит сказать несколько слов о становлении и развитии так называемых национальных стереотипов, то есть обобщенно-типичных представлениях одного народа о другом.

Национальные стереотипы могут не только выступать в качестве серьезных психологических барьеров в процессе межнационального общения, но также играют существенную роль в межнациональных конфликтах. Наиболее важными в национальных стереотипах являются их аффективные характеристики, иными словами, это определенная мера этноцентризма, которая проявляется в межэтническом общении как постоянное выделение «своего» в противовес «чужому».[34] Кроме того, национальный стереотип как разновидность социального стереотипа по своей структуре и функциям близок к социальной установке.

Социальная установка представляет собой психологическую основу стереотипа, готовность воспринимать явление или предмет определенным образом, вписывает его в определенный контекст предшествующего опыта. Соответственно этнические установки – это готовность личности воспринимать те или иные явления национальной жизни и межнациональных отношений и в соответствии с этим восприятием действовать определенным образом в конкретной ситуации.[35] Этнические установки фокусируют в себе убеждения, взгляды, мнения людей относительно истории и современной жизни их этнической общности и взаимосвязей с другими народами, людьми иных национальностей. В современных условиях усилия ученых направлены на выявление механизмов, способных гармонизировать межнациональные отношения, оптимизировать этнические установки.

Неслучайно, что феномен «национального стереотипа» обсуждался и обсуждается в научных дискуссиях в течение многих десятков лет, особенно в последние годы этот феномен привлекает внимание широкого круга исследователей.

Традиционно закрепившийся в общественных науках термин «национальный или этнический стереотип» означает устойчивое, схематичное и эмоционально окрашенное мнение одной нации о другой или о самой себе. Оба варианта термина часто употребляются как синонимы. Национальные стереотипы (в узком смысле понятия) – это естественные составные элементы национального сознания, своего рода «коллективное представление», помогающее людям осознать свою национальную принадлежность, свое отличие от других национальных общностей.[36] Национальный стереотип позволяет личности без лишних размышлений соотнести собственную оценку любого явления с политической ценностной шкалой своей группы. Желая соответствовать ожиданиям группы (иначе легко попасть в категорию изгоев), человек невольно определяет свои политические симпатии в рамках, диктуемых этой шкалой.

В современной отечественной и зарубежной литературе понятие стереотип употребляется довольно часто применительно к самому широкому и разнообразному по своей жанровой специфике кругу постановочных проблем и тематических дискуссий — от теоретических, философско-научных и художественно-эстетических разработок до социально-практических и политических программ.

Исследовательский интерес к стереотипам общественного сознания диктуется реальной ситуацией, вытекающей из все более инверсированного (искаженного) формирования образов восприятия человеком окружающей действительности. В результате неупорядоченного накопления подобных образов возникают (осознанно либо неосознанно) повторяющиеся психолингвистические или социально-организованные структуры, а также психически-аффективные состояния организма, своеобразно идентифицирующие индивидуальное, коллективное и общественное сознание (психологи иногда называют этот процесс механизмом образования «здравого смысла»). Важность задачи изучения психологической работы механизма стереотипного мышления и восприятия действительности, отчасти ставившейся и решавшейся историками, психологами, философами и ранее, прежде всего диктуется ныне кардинально изменившимися условиями функционирования средств массовой коммуникации, усиливших всевозможные попытки манипулирования сознанием.[37]

Важное значение имеют стереотипы и на политическом уровне. Определенный образ, сформировавшийся на протяжении десятилетий, постоянно присутствует во взаимоотношениях государств. Существование в обществе стереотипов восприятия во многом определяет тот образ чужой страны, который господствует в массовом сознании. Обычно существует некий основной, стержневой образ, который разветвляется, на него нанизываются вторичные, дополнительные образы.[38]

Содержание стереотипов отчетливо отражает соотношение национальных и заимствованных элементов в сфере психологии, идеологии, социологии и политики, в массовом сознании. Это то, что является «образами», которые создаются людьми в процессе их жизни и общения друг с другом и помогают их социальной ориентированности. Человек заранее создает те или иные образы явлений, событий и с их помощью адаптируется в обществе. В отдельные периоды стереотипы выступают катализаторами взаимопонимания, в другие, напротив, служат барьерами на его пути.[39]

В итоге образ государства – это достаточно устойчивое преставление, которое создается на основании множества различных факторов: это и особенности географического положения страны и ее климата, и уровень экономического развития страны, и особенности ее политического устройства. Также на формирование образа государства оказывает влияние ее историческое наследие и возможные прогнозы на будущее. Образ страны включает набор символов и социальных представлений о месте страны в мире, её внешнеполитической ориентации.

Таким образом, основное влияние на сознание человека в процессе формирования образа чужой страны с ее обычаями оказывает восприятие на эмоциональном уровне, поэтому образ практически всегда является субъективным. Та картина мира, которая складывается в массовых представлениях, часто значительно отличается от реальной, в какой-то степени представления о мире заменяют сам мир. Кроме того, немаловажными в сознании человека оказываются господствующие в обществе стереотипы, модели и штампы относительно образа чужого. В восприятии чужой страны основное внимание следует уделять разделению, основанному на этнических стереотипах, по принципу «мы – не мы» и «свое – чужое».

Несколько слов следует сказать о роли негативных стереотипов и «образа врага» в сознании народа. На протяжении всей истории человечества дефицит сотрудничества, взаимное непонимание, негативные стереотипы, основанные на плохом знании друг друга, являлись причиной недоверия между народами. Предубежденность и подозрительность, напряженность и враждебность были, за редкими исключениями, постоянными спутниками отношений между государствами и народами.

Большинство войн и конфликтов в истории человечества, естественно, было порождено не ложными представлениями и отнюдь не негативными национальными стереотипами, а реальными экономическими, политическими, социальными причинами, различными интересами и противоречиями, и сводить конфликты и войны лишь к неправильному восприятию окружающего мира или какой-либо страны, отдельного народа было бы неправомерным. Вместе с тем, сама ситуация напряженности, особенно ведущая к вооруженным конфликтам, порождала и одновременно подкреплялась «образом врага», который, формировался в массовом сознании и лежал в основе особой психологии враждебности и ненависти по отношению к другим странам и народам.[40]

В различных обществах и культурах, у различных народов «образ врага» приобретает некоторые общие черты. При всех различиях в причинах и обстоятельствах конфликтов и войн, на протяжении истории существует повторяющийся набор изображения противника – некий «архетип» врага, который создается, как мозаика, по частям. Враг изображается: чужаком, агрессором, безликой опасностью, богоненавистником, варваром, ненасытным захватчиком, преступником, садистом, насильником, воплощением зла и уродства, смертью.[41] При этом главное в «образе врага» – это его полная дегуманизация, отсутствие в нем человеческих черт, человеческого лица. Поэтому «абсолютный враг» практически безличен, хотя может и персонализироваться. Восприятие чужака в качестве врага уходит корнями в родоплеменное общество человечества. Именно тогда закладывались социально-психологические механизмы «образа врага», как правило, вне своей микросреды. Появились антитезы «мы – они», «свои – чужие», «племя – враг племени». Эта паранойя враждебности проявлялась и проявляется на протяжении всей истории человечества. Для обеих сторон характерны самооправдание и обвинение другой стороны по образцу: мы невиновны – они виноваты; мы говорим правду – они лгут; мы лишь обороняемся – они нападают.

Таким образом, о таком важном элементе межнациональных конфликтов как «образ врага» можно сказать, что подобные образы, как и негативные национальные стереотипы, существовали на протяжении всей истории человечества, и если бы они являлись непосредственной причиной конфликтов, то человечества бы уже не существовало. Иначе говоря, конфликты рождаются не на почве сформировавшегося «образа врага» и «негативных национальных стереотипов», а напротив - ситуация конфликта, напряженности, взвинченности являет собой почву для возникновения, становления и развития «образа врага». В свою очередь причинами конфликтов всегда выступали экономические, политические, социальные интересы и противоречия. Кроме того, особенностью «образа врага», как и других национальных стереотипов, является некая живучесть: негативный образ, сформировавшийся в сознании однажды, остается в нем надолго.