Проблемы регулирования рынка труда в России

Выбор конкретной конфигурации правил, составляющих «ядро» трудового законодательства, всегда представляет собой политико-экономический компромисс между крайними полюсами — абсолютной гибкостью рынка труда и абсолютной защищенностью наемных работников. Чем сильнее защищены последние, тем жестче законодательство по отношению к работодателям, тем выше издержки, которые вынуждены нести фирмы при адаптации к колебаниям на рынке. Наоборот, чем более свободны работодатели в использовании рабочей силы и чем слабее защищены работники, тем менее предсказуемы трудовые отношения и тем меньше инвестиции в специфический человеческий капитал.

Анализ действующего российского трудового законодательства и произошедших в нем изменений свидетельствует о том, что российский рынок труда остается чрезвычайно зарегулированным. Этот вывод подтверждают интегральные оценки жесткости/гибкости трудового законодательства, которые публикуются международными организациями (такими, как Всемирный банк, ОЭСР, МОТ и др.). Они строятся на основе различных методик, используют неодинаковые шкалы, охватывают разные страны и т.д. Но все они указывают на то, что с формально-правовой точки зрения рынок труда, сформировавшийся в России, относится к наиболее зарегулированным и ригидным среди стран с рыночной экономикой, а возможно, и среди всех стран мира вообще.

Так, по интегральной шкале жесткости законодательства о защите занятости, предложенной Всемирным банком, Россия имеет 61 балл по сравнению с 45 баллами в среднем для стран ОЭСР (чем выше оценка, тем более «зарегулирован» рынок труда). В области регулирования увольнений разрыв оказывается еще больше: соответственно 71 балл против 28. По шкале ОЭСР Россия набирает 3,2 балла по сравнению с 2,0 баллами в среднем для стран ОЭСР, 2,4 — для стран ЕС и 2,5 балла — для стран с переходной экономикой. Эти оценки относятся к 1999 г. и не учитывают изменений в трудовом законодательстве, которые позднее произошли в России, Польше и Словении. Однако если в двух последних странах законодательная защита занятости была существенно смягчена, то в России при новом ТК она, похоже, изменилась мало.

Проблеме влияния законодательства о защите занятости на функционирование рынка труда посвящена обширная теоретическая и эмпирическая литература. В общем случае можно утверждать, что чем выше уровень избыточной защиты занятости, тем ниже спрос на рабочую силу, больше продолжительность и масштабы безработицы, глубже сегментация рынка труда и хуже положение наиболее социально уязвимых групп населения, больше неформальный сектор и ниже темпы создания новых рабочих мест. Кроме того, защита занятых всегда избирательна и создает преимущества одним группам за счет дискриминации других. От жесткой законодательной защиты занятости прежде всего страдают молодежь, женщины и работники низкой квалификации.

В какой-то мере все эти эффекты наблюдались и на российском рынке труда. Однако их значение было меньшим, чем можно было ожидать исходя из того объема обязательств, которые российское законодательство возлагало на работодателей. Нестандартное поведение российского рынка труда невозможно объяснить без учета той специфической институциональной модели, которая во многом спонтанно сформировалась за время реформ. Английский экономист Р. Лэйард еще в первой половине 1990-х годов назвал ее «российским путем адаптации рынка труда». С тех пор многое изменилось, но российский рынок труда с этого «пути» так и не сошел.

Институциональная суть российской модели заключается в тесном переплетении крайне жестких правил, зафиксированных в трудовом законодательстве, и массовой практики неформальных договоренностей, позволяющих смягчать эти правила или вовсе их обходить. Подобное устройство рынка демпфирует внешние шоки посредством снижения продолжительности рабочего времени, а также экономии издержек на рабочую силу (включая заработную плату), но при этом сглаживает колебания в уровнях занятости и безработицы. Оно обеспечивает необходимую гибкость, но не при помощи законов и правил, а благодаря возможностям их несоблюдения.

Таким образом, реальное функционирование рынка труда зависит не только от жесткости законодательства, задающего формальные "правила игры", но и от степени их инфорсмента и охвата ими агентов рынка. При бурном развитии нестандартных трудовых отношений и обширном неформальном секторе значительная гибкость может достигаться даже при наличии сверхжестких ограничений, закрепленных в трудовом праве.

Слабость механизмов инфорсмента частично нейтрализовала жесткость действующего трудового законодательства, смягчая эффекты, связанные с избыточной защитой стандартной занятости (хотя, конечно, не отменяла их полностью). Без такой компенсации ситуация на российском рынке труда скорее всего оказалась бы намного критичнее. Буквальное следование всем установленным правилам и нормам могло бы полностью парализовать его работу и привести к драматическому сокращению занятости и резкому рocтy безработицы.

Одновременно подобное институциональное устройство порождало множество иных, не менее серьезных проблем. Оборотной стороной неформальной «пластичности» российского рынка труда стали замедленная реструктуризация занятости, недоинвестирование в специфический человеческий капитал и низкий уровень производительности труда. В условиях глубокого экономического кризиса гибкость, достигавшаяся за счет слабости механизмов инфорсмента, была важным ресурсом адаптации, помогая гасить шоки без ущерба для устойчивости всей системы. Но при этом она не создавала достаточных предпосылок для долгосрочного реструктурирования занятости. В результате сложившаяся в России модель трудовых отношений оказалась неадекватной задачам обеспечения устойчивого экономического роста и в долгосрочной перспективе чревата возникновением своеобразной институциональной «ловушки».

Когда формальная гибкость сочетается с реальной (наиболее яркий пример — США), масштабы нестандартной занятости оказываются сравнительно умеренными. В этих условиях фирмам незачем избегать найма работников на постоянной основе, поскольку при необходимости трудовые отношения с ними легко расторгнуть. Хотя ограничения на использование труда «нестандартных» работников минимальны или полностью отсутствуют, по понятным причинам предпочтение отдается стандартным трудовым контрактам. Только в периоды резкого ухудшения экономической конъюнктуры уровень нестандартной занятости (прежде всего неполной) заметно повышается. В то же время эффективный инфорсмент подрывает стимулы к использованию таких отступлений от «стандарта», которые выходят за рамки закона. В результате спрос на всевозможные «атипичные» формы занятости определяется фундаментальными факторами (структурными, технологическими, социальными и т.д.), действующими независимо от институциональных.

При сочетании жесткого трудового законодательства с эффективным контролем за его исполнением (пример — индустриально развитые страны континентальной Европы) ситуация оказывается иной. Для хотя бы частичной компенсации высоких издержек, возникающих при использовании стандартных трудовых контрактов, работодатели начинают переключаться на наем «нестандартных» работников в пределах, допускаемых законом. Работники, которым не удается найти постоянную работу, проявляют встречную заинтересованность в трудоустройстве на нестандартных условиях. В результате такая нестандартная занятость может достигать значительных масштабов. Подчеркнем, что речь идет о разрешенных формах нестандартных трудовых отношений, тогда как различные отклонения от "стандарта", идущие вразрез с предписаниями закона, эффективно пресекаются и потому не получают широкого распространения.

Российский рынок труда представляет особый случай. Его институциональное устройство основано на принципе «жесткие правила — слабый инфорсмент». В рамках подобной модели, скорее всего:

üобщий уровень нестандартной занятости будет сравнительно невысоким;

üстепень использования нестандартных трудовых контрактов, разрешенных законом, окажется ограниченной;

üразвитие «атипичных» форм занятости, отклоняющихся от установленного "стандарта" de facto, а не de jure, или полностью лежащих вне правого поля, станет весьма активным.[1, c. 134-138]