Особенности литературного языка.

 

Под литературным языком в данной работе понимается обработанная форма любого языка, независимо от того, получает ли она реализацию в устной или письменной разновидности. Определение «обработанная форма» языка предполагает известный отбор языковых средств из общего инвентаря на основе более или менее осознанных качественных критериев и связанную с этим большую или меньшую регламентацию. Иными словами, литературный язык рассматривается как одна из форм существования языка, наряду с территориальными диалектами и разными типами обиходно-разговорных койнэ (интердиалекты) и просторечием[18]. Дифференциальные признаки литературного языка определяются поэтому прежде всего позицией, которую он занимает в системе форм существования языка, они раскрываются в противопоставлении этим другим формам. Сказанное относится не только к отмеченным выше признакам (обработанная форма – необработанная форма, наличие – отсутствие осознанного отбора), но также и к закономерностям функционирования, к различиям, наблюдаемым в общественных сферах использования каждой из форм существования языка (сфера государственного управления и делопроизводства, науки, публицистики, школы, быта, искусства и т. д.).

При определении дифференциальных признаков литературного языка необходимо принять во внимание, что литературный язык – категория историческая: степень обработанности, строгость отбора и регламентации могут быть неодинаковыми не только в разных литературных языках, но и в разные периоды истории одного и того же языка; не тождественны в разных языках и в разные периоды истории одного языка распределение и закрепление отдельных форм существования языка за той или иной сферой общения, с чем, в свою очередь, связана и большая или меньшая функциональная нагрузка литературного языка.

Общее содержание понятия «литературный язык», намеченное выше, получает, таким образом, конкретизацию в зависимости от исторических условий формирования, развития и функционирования литературного языка. В этой связи может быть выделено несколько типов литературных языков, обладающих довольно значительными отличиями

Термин «литературный язык» как обозначение обработанной формы языка, хотя и довольно распространен, особенно в научной традиции России, Франции (langue litteraire), Италии (lingua litteraria) и др., отнюдь не является единственным.

В англоамериканской традиции, особенно в применении к современным литературным языкам широко распространен термин «языковый стандарт», или «стандартный язык», чаще всего по отношению к орфоэпической норме.

Отсутствие единой выработанной терминологии наблюдается не только в разных национальных научных традициях, но и в пределах лингвистической науки одной страны. Частично оно объясняется природой самого объекта – его многовариантностью и исторической изменчивостью. Французский термин langue commune «общий язык», немецкие Einheitssprache, Gemeinsprache применимы по преимуществу к языковым отношениям довольно позднего исторического периода, связанного с процессом формирования и развития наций: в России такой единый, общий язык оформляется лишь в XVIII – первой половине XIX в., в Англии и Франции, где процесс выработки национального единства завершается несколько раньше, этот термин применяется начиная с XVI – XVII вв.; в Италии же и Германии выработка единого литературного языка затянулась вплоть до второй половины XIX в., причем универсальность этого стандарта была долгое время ограничена. Очевидно, что к более ранним периодам истории названных языков эти термины неприменимы.

В свою очередь, термины «стандартный язык», «языковой стандарт» предполагают существование единой нормы на всех ярусах языковой системы, т. е. приемлемы к определенному типу литературных языков. Д. Брозович справедливо отмечает, что историю стандартного языка следует начинать с того момента, когда он распространяется по всей территории и когда стабилизуются его субстанция и структура[19].

Наконец и термины «Schriftsprache», «spisovny język», как это явствует из их внутренней формы, соответствуют природе объекта лишь в тех случаях, когда обработанная форма языка выступает только в письменности, что характерно, например, для письменного литературного сингалезского языка на Цейлоне; однако вряд ли этот термин удобен при анализе устной реализации литературного языка там, где она имеется, особенно в применении к орфоэпической норме литературного языка. Употребительность этих терминов в чешской и немецкой традиции отчасти обусловлена ролью, которую письменная фиксация сыграла в образовании нормы этих литературных языков.

Что касается термина «литературный язык», то некоторым его недостатком является известная двусмысленность – возможность употреблять его в двух значениях: как обозначение языка художественной литературы и как обозначение обработанной формы языка. Между тем эти два понятия отнюдь не совпадают.

Литературный язык, с одной стороны, шире, чем понятие «язык художественной литературы», так как литературный язык включает не только язык художественной литературы, но также язык публицистики, науки и государственного управления, деловой язык и язык устного выступления, разговорную речь и т. д.

С другой стороны, язык художественной литературы – более широкое понятие, чем литературный язык, так как в художественное произведение могут быть включены элементы диалекта, городских полудиалектов, жаргонизмы. Несмотря на отмеченную двусмысленность, термин «литературный язык» все же является наиболее нейтральным и объемным, если учитывается его несовпадение с термином «язык художественной литературы». Именно вследствие своей нейтральности он вполне соответствует тому инварианту понятия «обработанная форма существования языка», который может быть выявлен в качестве общей типологической характеристики литературного языка путем снятия вариантного многообразия, обусловленного конкретными историческими и местными условиями.

Необходимо отметить, что языковеды, употребляющие термин «литературный язык», не едины в определении его содержания. Расхождения проходят в нескольких направлениях, причем выдвигаются разные критерии ограничения понятия «литературный язык». Так, например, Б.В. Томашевский и А.В. Исаченко полагали, что литературный язык, в современном его понимании, оформляется только в эпоху существования сложившихся наций. Б. В. Томашевский писал в этой связи: «Литературный язык в современном его смысле предполагает наличие национального языка, т. е. исторической его предпосылкой является наличие нации, во всяком случае термин этот имеет особый и достаточно определенный смысл в пределах национального языка»[20]. Более подробно ту же мысль развивал А. В. Исаченко.

Полагая, что обязательными признаками всякого литературного языка являются: 1) поливалентность, под которой понимается обслуживание всех сфер национальной жизни, 2) нормированность, 3) общеобязательность для всех членов коллектива и в связи с этим недопустимость диалектных вариантов, 4) стилистическая дифференцированность, Исаченко считает, что, поскольку эти признаки присущи лишь национальным языкам, литературный язык не может существовать в донациональный период. Поэтому все «типы графически запечатленной речи» донационального периода называются им письменными языками.

Под эту рубрику фактически попадает язык крупнейших писателей и поэтов эпохи Возрождения в Италии (Данте, Петрарка, Боккачио), эпохи Реформации в Германии (М. Лютер, Т. Мурнер, Ульрих фон Хуттен, Ганс Сакс), язык классической литературы в Риме и Греции, Китае и Японии, в Персии и арабских странах (см. ниже). Вместе с тем остается неясным, к какой форме существования языка следует, согласно изложенной концепции, отнести язык величайших творений устного эпоса – язык Гомера, Эдды, Беовульфа, песни о Роланде, язык среднеазиатской эпической поэзии и сванских песен и т. д.

Дифференциальные признаки, перечисленные А. В. Исаченко, действительно наиболее четко проявляются в литературных языках национального периода, однако отнюдь не в любом национальном литературном языке представлена вся совокупность этих признаков, поскольку отдельные различительные черты лишь постепенно вырабатываются в истории конкретных языков и к тому же не в одни и те же периоды. Кроме того, и это особенно существенно для понимания развития литературных языков, становление их отдельных дифференциальных признаков протекает крайне неравномерно.

Так, например, немецкий язык становится поливалентным уже в конце XVII – начале XVIII в., областная же вариативность и отсутствие общеобязательной нормы, особенно в произношении, продолжает устойчиво сохраняться: в частности, локальные особенности в произношении отражаются даже в рифмах Гёте и Шиллера, что отнюдь не воспринималось современниками как нарушение нормы.

Более того, поливалентность и общеобязательность далеко не повсеместно характеризуют современные национальные языки: в арабских странах сфера употребления литературного языка, представляющего собой современный этап в развитии классического арабского, ограничена тем, что в повседневном общении не только дома, но и на работе, как правило, литературный язык не используется, его заменяют местные обиходно-разговорные койнэ. Вместе с тем региональные формы врываются в сферы общения, закрепленные за литературным языком – они проникают в радио, телевидение, театр и кино.

Можно в этой связи сослаться и на языковую ситуацию в Италии, где весьма сложно соотношение литературной нормы и областных вариантов: в устной разновидности литературного языка стойко сохраняется связь с местными диалектами, письменный же стандарт воспринимается нередко как нечто искусственное. Еще в конце XIX в. И. Асколи отмечал, что итальянцы лишены единства литературной нормы. Показательно, что и в последние десятилетия региональные формы широко распространены в художественной литературе не только в качестве средства речевой характеристики действующих лиц (ср. использование неаполитанского диалекта в пьесах известного драматурга Эдуардo де Филиппo), но и в языке разных поэтических жанров.

Ограничение поливалентности национального литературного языка происходит и в результате его исключения из таких сфер общения, как государственное управление, наука, деловая переписка: ср. статус чешского литературного языка в Австро-Венгрии или украинского и грузинского языка в дореволюционной России.

Таким образом, система дифференциальных признаков разных литературных языков даже в эпоху существования нации не является абсолютно тождественной, ни тем более стабильной. Многообразие литературных языков обусловлено конкретными историческими условиями, в которых развивался каждый язык: темпами становления экономического, политического и культурного единства народа и связанным с этим соотношением разных форм существования языка – распределением и закреплением этих форм за отдельными сферами человеческой деятельности.

Неизменным и постоянным качеством литературного языка, всегда выделяющим его среди других форм существования языка и наиболее полно выражающим его специфику, является обработанность языка и связанные с ней отбор и относительная регламентация. Но эти признаки присущи литературному языку не только в национальный период его существования. Нет поэтому основания столь резко противопоставлять обработанную форму языка в разные периоды его развития, хотя бесспорно в процессе развития литературный язык претерпевает качественные изменения, обусловленные прежде всего расширением его функций и изменением его социальной базы.

К точке зрения Б. В. Томашевского и А. В. Исаченко до известной степени примыкают и те лингвисты, которые отождествляют литературный язык и языковый стандарт, что ведет к сужению понятия «литературный язык» и закрепляет этот термин лишь за одним из исторических типов литературного языка.

Существует также тенденция известного отождествления литературного языка и письменного языка. Так, например, А. И. Ефимов в своих работах по истории русского литературного языка относил к образцам литературного языка любую письменную фиксацию, включая частные письма XII в., не представлявшие собой обработанной формы языка[21].

Понятие «обработанная форма языка» отнюдь не тождественно, как уже отмечалось выше, понятию «язык художественной литературы». Различительный признак «обработанная форма языка» предполагает наличие определенного отбора и известной регламентации, осуществляемых, однако, на основе разных критериев; к их числу относятся жанрово-стилистические критерии, социально-стилистический отбор, а также отказ от узко-диалектных явлений и общая тенденция к наддиалектному языковому типу.

Подобная характеристика применима к языку художественной литературы (как к индивидуальному творчеству мастеров слова, так и к древней эпической поэзии), к деловой и религиозной прозе, к публицистике и языку науки, к разнотипным устным выступлениям. Вряд ли можно согласиться с В. В. Виноградовым, возражавшим против рассмотрения языка устной поэзии как устной разновидности литературного языка. Язык, получивший фиксацию в древней эпической поэзии разных народов, был высоким образцом обработанного языка со строгим лексическим отбором и своеобразной регламентацией (ср. поэмы Гомера, песни Эдды, среднеазиатский эпос и т. д.). Устной поэзией было и творчество минестрелей, шпильманов и минезингеров, являвшихся носителями литературных языков и оказавших значительное влияние на их развитие.

Устная реализация литературных языков может проявляться в двух формах: в устном творчестве, особенно в донациональный период, и в устных выступлениях разного стиля, начиная от образцов ораторской речи, научных выступлений до разговорно-литературной речи; наиболее многообразным этот второй тип становится в период развития национальных языков. За первым типом в данной работе закрепляется термин «устная разновидность литературного языка», за вторым – термин «устная форма литературного языка»; устная форма литературного языка выступает как в книжных стилях (научное выступление, публицистическое выступление и т. д.), так и в литературно-разговорном стиле.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Итак, можно сделать вывод, что общее языкознание – раздел языкознания, предметом которого являются теоретические основания характеристики языка и методы исследования его явлений. Общее языкознание изучает также связи языкознания с др. областями знания: диалектическим материализмом, логикой и психологией (т.к. язык является практическим, действительным сознанием), историческим материализмом (поскольку формы существования языка обусловлены структурой общества и социальными процессами), семиотикой (т.к. язык – наиболее универсальная система знаков, используемых обществом), физиологией и акустикой (поскольку язык материализован и получает воплощение в звуках речи)[22].

Одной из черт общего языкознания является двоякий, в силу природы языка, – структурный и социальный – подход к его изучению. С позиций структурной лингвистики общее языкознание изучает язык как целостную структуру (состоящую из взаимосвязанных и взаимодействующих фонетических, фонологических, морфологических, синтаксических и др. систем) с внутренними закономерностями, специфическими для каждого конкретного языка. Характеристика языка как структуры может быть синхронической или, при учёте динамики развития, диахронической.

Сравнительное изучение отдельных языков выявляет их общность или различие в типологическом или генетическом плане. Изучение содержательной стороны языка помогает раскрыть природу и процессы мышления и вместе с тем связывает структурную лингвистику с социальным аспектом науки о языке.

С позиций социальной лингвистики общее языкознание изучает социальные функции языка, его связи с общественными процессами (зависимость форм существования языка от общественных процессов), их отражение в его социальном и территориальном членении и структурно-стилистической вариативности, особенно ярко выраженное в опосредованности, которая существует между типами общественных связей и формами существования языка на разных этапах общественного развития (ср. образование национальных языков в эпоху возникновения национальных связей).

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. Алпатов В.М. История лингвистических учений. – М.: Языки русской культуры, 1999.

2. Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В.: История языкознания. – М.: Академия, 2005.

3. Березин Ф.М. История русского языкознания. – М., 1979.

4. Березин Ф.М. История советского языкознания. Некоторые аспекты общей теории языка: Хрестоматия. – М., 1981.

5. Березин Ф.М. Русское языкознание конца XIX – начала XX в. – М.: 1982.

6. Березин Ф.М., Головин, Б.Н. Общее языкознание. – М., 1979.

7. Большой энциклопедический словарь: Языкознание / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – М, 1998.

8. Винокур Г. О. О задачах истории языка. – В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, ч. II. – М., 1960.

9. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода. – В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, ч. I. – М., 1960.

10. Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. – М., 1933.

11. Звегинцев В.А. История языкознания ХIХ–ХХ веков в очерках и извлечениях. – М., 1964. Ч. 1; М., 1965. Ч. 2.

12. История лингвистических учений: методические рекомендации для самостоятельной работы студентов факультета лингвистики/Составитель М.В.Биньковская. – Челябинск: Издательство ЮУрГУ, 2003. – 23 с.

13. Кодухов В.И. Общее языкознание. – М., 1974.

14. Колшанский Г.В. Логика и структура языка. Серия "Лингвистическое наследие ХХ века". – М.: 2005. – 240 с.

15. Кондратов Н.А. История лингвистических учений. – М.: Просвещение, 1979. – 223 с.

16. Общее языкознание / Под ред. А.Е. Супруна. – Минск, 1983.

17. Общее языкознание: Внутренняя структура языка / Отв. ред. Б.А. Серебренников. – М., 1972.

18. Общее языкознание: Методы лингвистических исследований / Отв. ред. Б.А. Серебренников. – М., 1973.

19. Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка / Отв. ред. Б.А. Серебренников. – М., 1970.

20. Понимание историзма и развития в языкознании первой половины ХIХ века / Отв. ред. А.В. Десницкая. – Л., 1984.

21. Попова З.Д. Общее языкознание. – Воронеж, 1987.

22. Потебня А.А. Слово и миф. – М.: Правда, 1989.

23. Савченко А. Н., Иоффе, В.В. Общее языкознание. – Ростов-н./Д., 1985.

24. Смирницкий А. И.. Синтаксис английского языка. – М., 1957.

25. Смирницкий А. И.Лексикология английского языка. – М., 1956.

26. Сусов И.П. История языкознания: Учебное пособие для cтудентов старших курсов и аспирантов. – Тверь: Тверскойгос. ун-т, 1999.

27. Хрестоматия по истории русского языкознания / Составитель Ф.М. Березин. – М., 1973.

28. Язык как общественное явление // Общее языкознание: формы существования, функции, история языка./ Под ред. Б. А. Серебренникова. – М.: "Наука", 1970. – 597 с.

 

[1] Кодухов В.И. Общее языкознание. – М., 1974.

 

[2] Кондратов Н.А. История лингвистических учений. – М.: Просвещение, 1979. – 223 с.

 

[3] Попова З.Д. Общее языкознание. – Воронеж, 1987.

 

[4] Амирова Т.А., Ольховиков Б.А., Рождественский Ю.В.: История языкознания. – М.: Академия, 2005.

 

[5] Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода. – В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, ч. I. – М., 1960.

 

[6] Общее языкознание: Внутренняя структура языка / Отв. ред. Б.А. Серебренников. – М., 1972.

 

[7] Винокур Г. О. О задачах истории языка. – В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях, ч. II. – М., 1960.

 

[8] Савченко А. Н., Иоффе, В.В. Общее языкознание. – Ростов-н./Д., 1985.

 

[9] Общее языкознание / Под ред. А.Е. Супруна. – Минск, 1983.

 

[10] Колшанский Г.В. Логика и структура языка. Серия "Лингвистическое наследие ХХ века". – М.: 2005. – 240 с.

 

[11] Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. – М., 1933.

 

[12] Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. – М., 1933.

 

[13] Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. – М., 1933.

 

[14] Смирницкий А. И.Лексикология английского языка. – М., 1956.

 

[15] Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. – М., 1933.

 

[16] Кондратов Н.А. История лингвистических учений. – М.: Просвещение, 1979. – 223 с.

 

[17] Общее языкознание: Методы лингвистических исследований / Отв. ред. Б.А. Серебренников. – М., 1973.

 

[18] Сусов И.П. История языкознания: Учебное пособие для cтудентов старших курсов и аспирантов. – Тверь: Тверскойгос. ун-т, 1999.

 

[19] Березин Ф.М., Головин, Б.Н. Общее языкознание. – М., 1979.

 

[20] Колшанский Г.В. Логика и структура языка. Серия "Лингвистическое наследие ХХ века". – М.: 2005. – 240 с.

 

[21] Березин Ф.М. История русского языкознания. – М., 1979.

 

[22] Язык как общественное явление // Общее языкознание: формы существования, функции, история языка./ Под ред. Б. А. Серебренникова. – М.: "Наука", 1970. – 597 с.