Глава 2. Перспективы развития Российской экономики

В настоящее время Российская Федерация играет в мировой экономике роль экспортера сырья и импортера потребительских и инвестиционных товаров и услуг. Эта модель экономического развития («сырьевая») не может обеспечить ни высоких темпов роста благосостояния народа, ни макроэкономической стабильности, ни международной конкурентоспособности российских предприятий, ни национальной безопасности России. Поэтому необходимо перейти к «несырьевой» модели экономики. В президентском Послании 2007 г. обозначены контуры новой, «высокотехнологичной» или «инновационной» модели развития России. Каковы возможности и пути ее реализации? Как сочетаются «сырьевая» и «несырьевая» модели?

Сырьевая» модель.

     Превышение душевого объема производства сырья над среднемировым уровнем не является признаком экономики «сырьевого» типа. В 2004 г. в мире добывалось нефти и газа 0,56 т и 0,44 тыс. куб. м; в России — 3,19 и 4,4; в странах ОЭСР — 0,75 и 0,75; в США — 0,91 и 1,88. Более высокие объемы добычи сырья в развитых странах компенсируются более высоким потреблением ресурсов. Критерием сырьевого характера экономики является доля сырьевых товаров в экспорте. Если в основном экспортируется сырье, то это означает, что экономика страны не в состоянии конкурировать с зарубежными странами в создании продукции и услуг потребительского и инвестиционного назначения. К сожалению, сырьевая специализация российской экономики только усиливается. Экспорт углеводородов увеличился с 28-ми млрд. долл. США в 1998 г. до 191-го млрд. долл. в 2006 г., т.е. в 6,83 раза. Даже с поправкой на инфляцию доллара стоимость экспорта углеводородов из России возросла в 5,5 раз. Соотношение экспорта углеводородов с ВВП возросло при этом с 10% до 19,3%. Такой рост притока «нефтедолларов» привел не только к повышению объема валового внутреннего продукта (ВВП) и доходов населения, но и к финансовому благополучию государства, досрочно погасившего свои долги перед другими странами. Почему же растущая зависимость экономики России от экспорта сырья вызывает озабоченность не только у экспертов, но и у правительственных чиновников? Другими словами, чем плоха «сырьевая» модель экономики?

Во-первых, «сырьевой» модели экономики присуща экономическая нестабильность, периодически приводящая к финансовым и даже социально-политическим кризисам. Соответственно, нежелательно усиление зависимости экономического развития России, а значит — и социально-политической ситуации в ней от уровня мировых цен на нефть. Эта зависимость тем сильнее, чем выше доля углеводородов в экспорте товаров (включая услуги). А она увеличилась с 32% в 1998 г. до 57% в 2006 г. Удельный вес основных видов топливно-энергетических ресурсов (нефти, нефтепродуктов, природного газа, каменного угля, кокса и полукокса, электроэнергии) в общем объеме экспорта товаров в июне 2007 г. составил 62,7% (в июне 2006 г. — 67,0%), черных металлов, меди, никеля, алюминия — 11,1% (10,1%), а машин и оборудования — всего 5,9% (5,0%).

При этом в натуральном выражении экспорт нефти возрос за 1999-2006 гг. менее чем вдвое (со 137-ми до 248-ми млн. т), равно как и экспорт нефтепродуктов (с 57-ми до 104-х млн. т). Экспорт газа остался в 2006 г. на уровне 1998 г. (203 млрд куб. м). Таким образом, основной причиной огромного притока «нефтедолларов» в последние годы в российскую экономику стал многократный рост дефлятированных мировых цен на нефть. Но эти цены могут через несколько лет снизиться в «разы» также быстро, как и поднялись, что приведет к невозможности погашения российского внешнего долга, как это произошло в 1980-х гг. с внешним долгом СССР. Падение к 1998 г. дефлятированной цены нефти сорта Brent до 17% от уровня 1980 г. послужило одной из причин валютно-финансового кризиса в России в 1998 г.

Перспективы дальнейшего развития российской экономики по-прежнему будут определяться главным образом конъюнктурой цен на углеводородное сырье. Например, в прогнозе социально-экономического развития РФ на 2008-2010 гг. приросты важнейших макропоказателей за 2007-2010 гг. существенно различаются по вариантам изменения цен на нефть марки Urals (от 39-ти долл./барр. до 62-х долл./барр.). Диапазоны значений индексов прироста макропоказателей по вариантам весьма широки: ВВП — от 17,1 до 20,5%; инвестиций в основной капитал — от 31,5 до 40,1%; реальных располагаемых доходов населения — от 20,7 до 30,8%. Зависимость социально-экономического развития России от динамики мировых цен на нефть сильнее, чем от экономической политики и институциональных реформ.

Во-вторых, «сырьевая» модель экономики не обеспечивает нормального развития России хотя бы потому, что запасы полезных ископаемых со временем истощаются, а разведка новых месторождений требует все более высоких удельных капиталовложений. Официальные данные о запасах нефти и газа отсутствуют. По данным ООО «Газпром», в 2005 г. запасы газа составили 47,7 трлн. куб. м (27,9% мировых запасов). В этом году впервые за много лет прирост запасов перекрыл объем добычи газа, однако уже в 2006 г. они сравнялись. В 2003 г. публиковалась оценка разведанных извлекаемых запасов нефти в РФ в 25,2 млрд т. За 1994-2001 годы они сократились на 700 млн. т. Планы резкого наращивания запасов нефти в будущем государство пока что не подкрепляет соответствующими мерами экономического регулирования. В течение 90-х годов запасы нефти уменьшились на 14%, до сих пор их прирост не покрывает добычи. Более десятилетия Россия «проедала» запасы нефти и газа, оставшиеся от СССР. При этом кажущиеся еще огромными запасы углеводородов все труднее и дороже добывать. Вполне возможно, что в ближайшие десятилетия российская экономика столкнется с сокращением добычи нефти и газа, а прогнозы ее роста останутся лишь прожектами. Поэтому уже сейчас важнейшей задачей экономической политики является трансформация «нефтедолларовых» рентных доходов в активы, приносящие прибыль, независимо от цен на нефть.

В-третьих, «сырьевая» модель экономики плоха тем, что быстрый рост экспорта сырья благодаря росту его добычи или цен на рынках порождает экономический парадокс, известный как «голландская болезнь». Ее сущность заключается в том, что рост добычи и экспорта сырья в минерально-сырьевом секторе приводит к перемещению ресурсов труда и капитала из торгуемого сектора в неторгуемый несырьевой сектор. В России «голландская болезнь» пока что проявляется в мягкой форме, а именно — в отставании роста обрабатывающих производств по сравнению с ростом ВВП. В целом их рост отстал в 2005-2006 гг. от роста ВВП лишь на 2,8%. В то же время рост производства пищевых продуктов, включая напитки, и табака отстал за два года от роста ВВП на 3,1%; текстильного и швейного производства — на 6,9%; машин и оборудования — на 9,1%; транспортных средств и оборудования — на 3,6%. Рост выпуска электрооборудования, электронного и оптического оборудования в 2000-2004 гг. опередил рост ВВП на 73%, а в 2005-2006 гг. — лишь на 0,44%. Такая динамика выпуска промышленностью несырьевых торгуемых продуктов во многом объясняется изменением реального курса рубля. В 1998 г. он упал по отношению к доллару на 46,7%, что резко повысило ценовую конкурентоспособность российских производителей. Однако в конце 2006 г. реальный курс рубля к доллару на 13% превысил уровень конца 1997 г. К концу августа это превышение возросло до 20%.

В-четвертых, недостатком «сырьевой» модели экономики является недостаточно быстрый научно-технический прогресс (НТП). А ведь он является основным источником современного экономического роста. В сырьевом секторе состав продукции почти не меняется, а применение новых технологий связано с созданием новых машин, оборудования, транспортных средств, реагентов, методов разведки и бурения скважин и т.д. Т.е. без НТП в торгуемом секторе стране приходится эти технологии импортировать. Получая природную ренту, страна-экспортер сырья в то же время вынуждена платить «интеллектуальную ренту» странам — технологическим лидерам.

Можно сделать вывод: если ничего не менять, то будущее российской экономики сведется к роли сырьевого придатка стран Запада и Китая. Но как ее избежать? Во-первых, сменить модель экономического развития (см. параграф 3). Во-вторых, изменить макроэкономическую политику. Нужно перестать девальвировать рубль, привлекая спекулятивные капиталы из-за рубежа. Это позволит ослабить «голландскую болезнь». Надо прекратить практически бесплатное кредитование западных стран и начать вкладывать государственные средства в реальные активы. Обеспечив отток спекулятивного капитала из России и заместив иностранные займы российских госкомпаний бюджетными кредитами, можно без усиления инфляции инвестировать средства Фонда национального благосостояния в развитие российского машиностроения. Можно вкладывать нефтяные доходы внутри страны, не провоцируя, а замедляя инфляцию: в высокотехнологичные инвестпроекты; в создание компаний на высокомонополизированных рынках; в расширение «узких мест», порождающих структурную инфляцию (например, в развитие цементной промышленности); в отрасли, в которых улучшатся конкурентные преимущества в случае падения цен на нефть. Уже сейчас государству нужно форсировать строительство и модернизацию российских авиастроительных или автомобильных заводов, вкладывая средства в приобретение их акций или в создание новых компаний с полным циклом производства, не занимающихся лишь «отверточной» сборкой.