Лекция 1. История источниковедческой мысли в XVIII - XX вв.

План:

1.Развитие приемов работы с историческими источниками в XVIII - начале XIX в.

2.История источниковедения во второй половине XIX - начале XX в.

3.Вклад А. С. Лаппо-Данилевского в развитие отечественного источниковедения.

4.Развитие отечественного источниковедения в советский период.

Литература:

1. Русина, Ю. А. Методология источниковедения : [учеб. пособие] / Ю. А. Ру­сина ; М-во образования и науки Рос. Федерации, Урал. федер. ун-т. - Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2015. - 204 с.

1.Развитие приемов работы с историческими источниками в XVIII - начале XIX в.

Формирование источниковедения как научной дисциплины связано с процессом выработки принципов работы с источниками и складыванием отдельных приемов и методов в стройную систему. Начало этого процесса относится ко второй четверти XVIII в. и пред­ставлено именами В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, Г. Ф. Милле­ра, А. Л. Шлецера. Говорить же о научной дисциплине можно в том случае, когда определены объект и предмет исследований, разрабо­тана методология и развит понятийно-категориальный аппарат. По­этому превращение источниковедения в самостоятельную научную дисциплину происходит гораздо позже - в последней трети XIX в.

Интерес к отражению исторических событий возник в глубо­кой древности и был связан с устной народной традицией, а затем с летописанием. Летописцы в ходе своей работы привлекали до­вольно широкий круг источников: произведения устного народно­го творчества, погодные записи, жития, международные договоры и др. События обычно освещались в рамках хронологической кан­вы. В период русского Средневековья сама форма летописного по­годного изложения не позволяла развиться критическому отноше­нию к источникам.

Более критичное отношение к источникам проявилось в исторических сочинениях второй половины XVI в. Это была иная форма освеще­ния исторических событий, нежели в летописях. Создаются про­изведения, посвященные конкретной теме: «Синопсис» и «Скиф­ская история» А. И. Лызлова (XVII в.), «Ядро Российской истории» А.   И. Манкиева (XVIII в.). Авторы стремятся к расширению круга используемых источников, делают первые попытки обнаружить свя­зи между излагаемыми событиями.

Немалое количество поддельных и подложных документов спо­собствовало развитию методов по установлению подлинности и достоверности свидетельств. Вырабатывались приемы обнаруже­ния подчисток и подправок, анализа почерка, печатей. Но данного рода работа в основном касалась так называемых внешних призна­ков источников. Об анализе содержания документов с целью установ­ления их подлинности и достоверности говорить еще очень рано.

А. П. Пронштейн выделяет пять основных эта­пов в развитии методов изучения исторических источников и олицетворяет их с деятельностью выдающихся отечественных ученых.

Первый этап связан с именем В. Н. Татищева (перв. пол. XVIII в.)

Второй представлен трудами ученых середины XVIII в., преж­де всего М. В. Ломоносова и Г. Ф. Миллера.

Третий этап сформировали труды историков конца XVIII - начала XIX в.: М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, А. Л. Шлецера, Н. М. Карамзина.

Четвертый этап охватил первую треть XIX в. и отражен в рабо­тах представителей двух направлений: скептической школы во главе с М. Т. Каченовским и охранителей во главе с М. П. Погодиным.

Пятый отождествлен с исследовательской деятельностью исто­риков середины XIX в. - Н. В. Калачова и Н. И. Надеждина.

Василий Никитич Татищев (1686-1750), не будучи профес­сиональным историком, положил начало собиранию источников в научных целях. Он выявил более 300 документов, открыв целый ряд новых свидетельств.

В. Н. Татищев первым из русских историков понял, что уче­ный должен не просто пересказывать собранный материал, но и владеть «наукой критики». Под этим понятием он имел в виду не только проверку достоверности фактов, что уже делали его пред­шественники, но прежде всего выяснение надежности известия в целом. Критерием надежности исторического свидетельства, по его мнению, являлись достоверность сообщаемых фактов и их проис­хождение.

В. Н. Татищеву принадлежит первый в отечественной науке опыт систематизации изучаемых документов. Создавая свой основной труд - «Историю Российскую», В. Н. Та­тищев стремился объединить всю массу бывших в его распоряже­нии известий. Отдельные сообщения ученый связывал между собой в соответствии с понимаемой им логикой исторических событий.

По мнению А. П. Пронштейна, В. Н. Татищев заложил основы научного источниковедения в России.

Основы критического отношения к историческим источни­кам, заложенные В. Н. Татищевым, получили дальнейшее разви­тие в середине XVIII в. в трудах Михаила Васильевича Ломоно­сова (1711-1765) и Герарда Фридриха Миллера (1705-1783).

Как и В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов считал, что историчес­кие труды должны базироваться в первую очередь на историчес­ких известиях и сочинениях авторов, живших в описываемое вре­мя. Главным критерием в определении достоверности историчес­ких сведений для него было рационалистическое объяснение, то есть здравый смысл.

Современник М. В. Ломоносова Г. Ф. Миллер вложил огромный труд в собирание исторических известий, в том числе по истории Сибири. Создавая свои исторические сочинения, Г. Ф. Миллер опирал­ся на летописи. К преданиям и легендам Г. Ф. Мил­лер, как и М. В. Ломоносов, относился с позиций здравого смысла, старался дать им рационалистическое толкование.

Дворянскую просветительную историческую мысль второй половины XVIII в. представляет общественный деятель, историк и публицист Михаил Михайлович Щербатов (1733-1790). Уче­ный на протяжении всей жизни твердо стоял на рационалистичес­ких и прагматических позициях, отвергая стремление толковать исторические события волей божественного провидения. Ход ис­тории он объяснял действиями выдающихся исторических личнос­тей, поступки которых обусловлены господствующими идеями, нравами и обычаями.

Как рационалист М. М. Щербатов решительно отвергал явные выдумки и стремил­ся найти в преданиях рациональное зерно. При этом он руковод­ствовался критерием здравого смысла, который был главным под­ходом в оценке исторических сведений у историков XVIII столетия.

Подход другого представителя дворянской историографии вто­рой половины XVIII в., Ивана Никитича Болтина (1735-1792), к задачам изучения исторического материала во многом опреде­лялся его общим взглядом на движение истории. Последнее, по его мнению, являлось результатом влияния различных факторов, в том числе сущности человеческой природы и естественных условий жизни человека. Отсюда следовала необходимость отличать в сви­детельствах вероятное от невероятного и находить в истории об­щее и особенное.

Главными критериями в правильном отборе и оценке сви­детельств И. Н. Болтин считал их вероятность с точки зрения «здра­вого рассудка» и совпадение с другими наблюдениями, иногда ста­рался также учесть «пристрастия» их авторов. С позиции достовер­ности исторических свидетельств ученый предлагал делить их на «истинные», «сумнительные», «вероподобные», «невероятные» и «ложные».

Представитель немецкого просветительства Август Людвиг Шлецер (1735-1809), проживший в России несколько лет в 60-е го­ды XVIII в., большую часть жизни посвятил изучению русских ле­тописей как главного источника по истории Древней Руси. Он стал одним из основоположников славистики в Германии.

Но его вклад в русскую историографию определяется прежде всего источниковедческим анализом Повести временных лет. Это был первый в русской исторической науке источниковедческий труд - «Нестор».

Основываясь на достижениях современной ему текстологичес­кой критики, А. Л. Шлецер обосновал три критических подхода к исследованию исторических источников:

• во-первых, восстановить по имеющимся спискам первона­чальный текст, который не дошел до исследователя, - малая критика;

• во-вторых, правильно понять исторический источник - грам­матическое и историческое толкование текста;

• в-третьих, выяснить достоверность сведений - высшая кри­тика, основанная на здравом смысле.

Разработанные А. Л. Шлецером приемы критики были шагом вперед в развитии источниковедения, к ним обращались истори­ки XIX в.

В 1818 г. вышли в свет восемь, а затем еще четыре тома «Исто­рии государства Российского» Николая Михайловича Карамзи­на (1766-1826), вызвавшие шумный успех у публики и серьезный резонанс в научных кругах.

Н. М. Карамзин полагал, что при написании истории следует опираться на возможно более полную источниковую базу. Н. М. Карамзин был убежден в том, что исторический труд необходимо основывать на критике исторических источников. По­этому, как и историки XVIII в., важнейшей задачей исследователя он считал установление по источникам достоверных и точных фактов. Писатель проверял и уточнял каждый факт, упоминаемый в свидетельствах. Его методы проверки достоверности были тради­ционными, идущими из XVIII в.: критика содержания источника с позиций здравого смысла. Но рассуждениям Н. М. Карамзина, в отличие от его предшественников, свойственны психологизм и большая глубина. Устанавливая достоверность, он также приме­нял метод сопоставления показаний различных источников.

В понятие критики источников ученый вслед за А. Л. Шлецером, который был для него авторитетом, включал две задачи - восстановление первоначального текста («очищение» источника) и истолкование текста. Однако решая вторую из указанных задач, Н. М. Карамзин отказывается от простой интерпретации терминов на основе словотворчества, которыми были заполнены сочинения историков XVIII в. Его понимание содержания источников основа­но на более глубоком, чем у предшественников, знании реальной жизни изучаемой эпохи. При истолковании отдельных терминов он нередко прибегал к сравнению их употребления в разных доку­ментах, пользовался данными лингвистики, хронологии, истори­ческой географии.

К «Истории» Н. М. Карамзина приложены обстоятельные примечания, содержащие выписки из многочисленных докумен­тов, в том числе тех, которые погибли позже при пожаре Москвы 1812 г. и, таким образом, сохранились только в «Истории». Приме­чания настолько обширны, что в некоторых томах превышают объем основного текста. Примечания демонстрируют углуб­ленную критическую работу историка над документальным мате­риалом. Однако ее результаты не нашли отражения в тексте пове­ствования об исторических событиях, где для ученого наиболее важным оказалось раскрытие внутреннего содержания явлений, а не критика источников.

Таким образом, во второй половине XVIII - начале XIX в. была заложена традиция отношения к историческим источникам как к са­мостоятельным объектам исследования. Это проявлялось в стремле­нии ученых разработать принципы критического подхода в изуче­нии исторических известий и публикации документов.

В 20-40-е гг. XIX в. в русской исторической науке появилось новое, критическое направление, которое развивалось в полемике с «Историей государства Российского» Н. М. Карамзина. С кри­тикой исторической концепции Н. М. Карамзина выступили такие ученые, как И. Ф. Г. Эверс, Н. А. Полевой, Н. Г. Устрялов.

М. Т. Каченовский в рамках нового направления выразил мысль о необходимости более глубокого изучения источникового материала. М. П. Погодин, в полемике с М. Т. Каченовским доказывал возможности позитивного крити­ческого подхода к источникам.

С именем профессора Московского университета Михаила Трофимовича Каченовского (1775-1842) в отечественной исто­риографии связано понятие скептической школы, в центре внима­ния которой и оказалась критика исторических источников.

Представители скептической школы призы­вали покончить с доверительным отношением к источникам, свой­ственным их предшественникам. Принимая понятия о высшей и низшей критике, разработанные А. Л. Шлецером, они критиковали немецкого ученого, который не ставил задачи сопоставления показаний источников с ходом ис­торических событий и обстоятельствами места и времени их появ­ления. Скептики значительно расширили задачи высшей критики по сравнению со старыми подходами. Она, по их мнению, должна исходить из общих представлений об эпохе, основываясь на пони­мании историком законов развития общества, и отвергать те пока­зания источника, которые противоречат «духу времени».

Анализ исторических источников они предлагали проводить с точки зрения трех видов критики: дипломатической, историчес­кой, археологической. Если А. Л. Шлецер с помощью низшей и выс­шей критики стремился решить вопрос, какие части источника воз­никли позже, чем сам памятник, то есть были кем-то дописаны, а потом исключить их, то М. Т. Каченовский с помощью критики пытался прояснить вопрос о подлинности и достоверности источника в целом.

М. Т. Каченовский исходил из того, что каждый народ имеет свой «баснословный период», подобный младенческому возрасту человека, когда знания о прошлом сохраняются в устных рассказах, мифах и преданиях, часто в преувеличенном виде, и данное обстоя­тельство требует от историка особого критического подхода, чтобы отделить вымысел от действительно произошедших событий. Кри­тический анализ летописей и древнейших законодательных памят­ников привел ученого и его учеников к заключению, что датиро­вать древнейшие русские памятники можно лишь XIII-XIV вв., а отсутствие их в IX-XII вв. делает всю историю Древней Руси не­достоверной и баснословной.

Заключения скептиков о древнейших русских памятниках и русской истории IX-XIV вв. были несостоятельны и отвергались современниками. Но, несмотря на ошибочность и наивность мно­гих суждений, скептическая школа имела определенные достоин­ства. Проверка исторического факта историческим законом, забо­та об углубленном критическом отношении к источнику являются большой заслугой М. Т. Каченовского и его учеников и вкладом в становление методов источниковедческого анализа.

Формирование исторических воззрений и научного метода Михаила Петровича Погодина (1800-1875) происходило в се­редине 20-х гг. XIX в. В это время он разделял взгляды предста­вителей скептической школы. Однако уже в начале 30-х гг., отме­жевавшись от них, объявил себя последователем А. Л. Шлецера и Н. М. Карамзина.

Предметом исторических исследований вместо политической истории М. П. Погодин определял «дух народа», явления прежде всего личные, бытовые, религиозные, художественные. Историк считал важным исследовать все, даже самые незначительные про­исшествия и их причины, «ловить звуки».

Ученый был убежден в тождестве законов естественного и ду­ховного мира, один из первых в отечественной исторической науке предположил, что историк может в своих изысканиях использовать приемы, разработанные другими научными дисциплинами.

Свой метод исследований М. П. Погодин называл математи­ческим и считал его универсальным для работы со всеми видами источников. Этот подход состоял в выявлении всех источников, относящихся к теме исследования, установлении их подлинности, происхождения и достоверности и суммировании их свидетельств по изучаемому вопросу.

Возражая представителям скептической школы, историк имен­но математическим методом пытался доказать достоверность древ­ней русской истории, а следовательно, и сообщаемых летописями сведений. В отличие от А. Л. Шлецера, старавшегося воссоздать «очищенного» Нестора, М. П. Погодин выдвинул задачу поиска источников, которыми пользовался каждый летописец, и добился определенных результатов в ее решении.

Историк одним из первых обратил внимание на возможность использова­ния в исторических исследованиях методов естественных наук и необходимость развития вспомогательных исторических дисцип­лин.

В середине XIX в. отмечено появление значительного числа трудов, в которых специально разрабатывались вопросы работы с историческими источниками.

Образцом источниковедческого исследования такого рода яв­ляется опубликованный в 1846 г. труд Николая Васильевича Ка­лачова (1819-1885) о Русской Правде, которую он рассматривал в связи с развитием права в стране в целом. Ему принадлежит одна из первых попыток дать периодизацию русского законодательства, в основе которой лежит учет различий в характере русских юриди­ческих документов.

Николай Иванович Надеждин (1804-1856) ратовал за фило­софский подход к событиям прошлого и считал, что будущее за «философской историей» России, которой должен предшествовать пе­риод критики источников. На профессиональную сцену он вступил в период усилившегося интереса к исторической науке и острой полемики между прагматиками и скептиками о принципах, прие­мах и методах исторической критики.

Помимо истории Н. И. Надеждин уделял большое внимание изучению исторической географии и исторической этнографии. Эти занятия привели его к заключению о важности историко-географи­ческого и топонимического материала как исторических источни­ков. Специальное внимание он уделил раскрытию значения топо­нимики для историко-географического изучения России и иссле­дования проблем расселения.

Необходимо также отметить классификацию исторических источников, предложенную ученым. Он делил источники на без­гласные (вещественные и археологические) и гласные (словесные отголоски минувшего).

Крупной заслугой Н. И. Надеждина является разработка прин­ципов исторической критики. Для исторической крити­ки важно происхождение свидетельств, то есть вопрос в том, име­ет ли дело исследователь с источниками намеренными или безнамеренными. В первом случае критике открывается большее поле деятельности, нежели во втором, поскольку на эти сообщения мо­жет влиять целый ряд причин, искажающих истину. Во втором же случае нет оснований предполагать умышленный обман со сторо­ны автора.

Далеко не во всех национальных научных гуманитарных шко­лах была сформирована самостоятельная дисциплина, объектом изучения которой являются исторические источники. В россий­ской исторической науке уважительное отношение к свидетель­ствам прошлого, материалам, на основе которых историк строит свои выводы, и понимание того, что они требуют к себе вниматель­ного и глубокого подхода, привело к появлению особой отрасли знаний - источниковедения.

Однако превращение отдельных приемов в работе с историчес­кими источниками в специальную научную дисциплину произо­шло не сразу. Этот процесс потребовал от историков серьезных ин­теллектуальных затрат. Главным на этом пути явилось стремление исследователей к установлению надежности сведений, почерпну­тых из наблюдений, свидетельств и известий прошлого.

На протяжении XVIII - первой половины XIX в. отечественные историки стремились разработать научный подход к изучению исторических источников с целью выявления досто­верных фактов для своих конкретно-исторических построений. Это выразилось прежде всего в собирании источников, их публикации, определении принципов и критериев оценки достоверности, раз­витии этапов научной критики и выявлении характерных черт во­влеченных в научную практику исторических свидетельств с раз­работкой приемов их исследования.

2.История источниковедения во второй половине XIX - начале XX в.

В русской исторической науке в середине 1840-х гг. совершает­ся методологическая революция, в результате которой отечествен­ные историки осваивают новые философские идеи и подходы к ис­торическим изысканиям. Благодаря трудам ученых второй половины XIX в. С. М. Соловьева, К. Н. Бестужева-Рюмина, В. О. Клю­чевского, Д. Я. Самоквасова, С. Ф. Платонова и других происходит становление источниковедения как самостоятельной отрасли на­учного знания.

Сергей Михайлович Соловьев (1820-1879) в специфике ис­торической жизни народа видел результат реальных географичес­ких, этнографических и исторических условий жизни. Нравствен­ные силы народу, с его точки зрения, давали христианство, созида­тельная роль государства и просвещение.

Главный труд С. М. Соловьева - «История России с древ­нейших времен». Он основан на широком привлечении и исполь­зовании практически всех известных к тому времени историчес­ких материалов. Ученый подчеркивал, что историку следует со вни­манием относиться буквально ко всем источникам: анекдотам о го­сударях, о дворах, известиям о том, что было сказано одним минист­ром, что думал другой. Обилие использованных источников - от­личительная черта его трудов.

С. М. Соловьеву принадлежит заслуга в значительном расши­рении источниковой базы исторической науки за счет впервые вво­димых в научный оборот документов текущего делопроизводства XVII-XVIII вв. Введение в исследовательскую практику делопроизводственных до­кументов потребовало разработки методов их изучения.

Что касается критического подхода к источникам, то он слабо выражен в работе С. М. Соловьева. Основной прием, используе­мый им, - пересказ или обширное цитирование содержания доку­ментов. Подробно и точно пересказывая источник, ученый стремил­ся создать впечатление объективности в подходе к историческим фактам. Однако выборочный подход к свидетельствам не помог избежать введения в научный оборот ненадежных исторических источников.

Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (1829-1897) в 60-70-е гг. XIX в., когда во главе московских историков стоял С.   М. Соловьев, возглавлял кафедру русской истории Петербург­ского университета.

Рассуждениям о пользе исто­рии, характерным для европейской науки XIX столетия, он проти­вопоставил пафос научной объективности. Свою объективность и истину К. Н. Бестужев-Рюмин искал в историческом источнико­ведении.

Под историческим источником ученый понимал «все то, от­куда черпается сообщаемое сведение об историческом прошлом», но из этого понятия он исключал литературные пособия, то есть исторические труды. Предварительную ра­боту с источниковым материалом историк называл исторической критикой.

Свою концепцию работы с историческими источниками рос­сийский историк обосновал в статье «Методы исторического иссле­дования», опубликованной в «Журнале Министерства народного просвещения» в 1886 г.

К. Н. Бестужев-Рюмин не ограничивался характеристикой от­дельных групп исторических источников и особенностей их изу­чения. Он сформулировал и общие задачи, принципы и методы на­учной критики источников. С его точки зрения, ценность истори­ческого труда зависит от того, насколько исследователь владеет источниками. Прежде всего, историк должен установить внешнюю достоверность свидетельства. В реше­нии задач внешней критики необходимо опираться на филологи­ческие приемы работы с текстами, из которых собственно и про­изошла историческая критика. Затем исследователь должен перейти к установлению внутренней достоверности.

В 1870-90-е гг. господствующее положение в методологии истории занимали идеи позитивизма. Они оказали определенное влияние на научное творчество Василия Осиповича Ключевско­го (1841-1911).

Путь к профессиональному мастерству историк видел через научную добросовестность, поиск «следов» прошедших явлений и событий, привлечение надежных источников, выработку дей­ственной методики.

В. О. Ключевскому принадлежала выдающаяся роль в разра­ботке многих конкретных исторических проблем и создании науч­ного метода в истории. Он подошел к изучению истории России с позиций взаимосвязи и взаимовлияния трех главных факторов - личности, природы и общества.

Первые исследовательские работы будущего ученого носили источниковедческий характер. Разработкой методов исторического исследования В. О. Клю­чевский занимался на протяжении всей своей научной деятельнос­ти, но специальное внимание уделил им после того, как накопил огромный опыт творческой работы, то есть с 80-х гг. XIX в. В са­мом начале 80-х гг. ученый начал читать в Московском универси­тете общий курс по истории России. Его он вел и раньше, на Выс­ших женских курсах, но теперь значительно расширил. Во введении он впервые изложил свое понимание хода истории человеческого общества, свой взгляд на метод ее изучения. В последующих гла­вах историк дал подробную характеристику важнейших историчес­ких источников. В этот же период он начал вести в университете источниковедческие семинары по Русской Правде и Псковской суд­ной грамоте, с 1884 г. читал курс по методологии истории, с 1885 г. - по терминологии русской истории, а с 1888 г. - по источниковеде­нию. Последний вошел в отечественную историографию как пер­вый специальный курс лекций по источниковедению.

Способы, с помощью которых ведется историческое исследо­вание, В. О. Ключевский называл исторической критикой и видел в ней несколько этапов: критика источников, критика прагмати­ческая и критика высшая, устанавливающая связь между истори­ческими событиями.

Методологическая позиция и сформулированные В. О. Клю­чевским задачи и методы исторического исследования легли в ос­нову его подхода к некоторым теоретическим вопросам истори­ческой науки, в том числе к определению понятия «исторический факт». В отличие от своих предшественников и современников, толковавших исторический факт только как конкретное событие, историк представлял его как более широкую категорию - идеи, взгляды, чувства, определенные состояния материальной и духов­ной жизни общества.