Маска в европейском искусстве XVI-XX веков

Начиная с эпохи Возрождения, маска становится скорее воплощением царящей в мире неправды, что нашло отражение и в искусстве Возрождения, и в народной культуре — в родившейся из нее "комедии дель арте". "Комедия дель арте" возникла в Италии в XVI веке из народных карнавалов с их смеховыми действами. Почти все персонажи изображались в масках, отсюда возникло второе название "комедии дель арте" — "комедия масок". По маскам публика узнавала действующих лиц, они раскрывали сущность образа. "Комедия дель арте" вскоре обрела общемировую славу, а ее герои прочно вошли в изобразительное искусство (так на выставке представлены гравюры знаменитого французского офортиста Жака Калло).

В XVII веке "комедия дель арте" уступила свои позиции театру классицизма, где маска сохранялась скорее как метафора. Маска со времен античности является неотъемлемым атрибутом театра, его символом. Ее держит в руке муза комедии Талия в картине Карла Ван Лоо "Аллегория комедии" 1752 года, она присутствует также на портрете основателя русского профессионального театра - Федора Волкова - кисти А.П. Лосенко. Маска может являться символом обмана и атрибутом Лжи, которая изображается в облике старухи, чьи истинные черты проглядывают из-под маски молодой женщины (картина Теодора Ван Тюльдена "Время спасает Истину", где Истина попирает ногами Ложь).

Восемнадцатое столетие стало веком карнавала. Происходит аристократизация карнавальной культуры — из увеселения для простого люда карнавал превращается в развлечение для аристократии. Главным городом карнавала стала Венеция. Персонажи в масках присутствуют на картинах Пьетро Лонги, предоставленных на выставку венецианским музеем Квирини Стампалья. Так, только скрыв лицо под маской, знатная дама могла посещать Ридотто (игорный дом), или участвовать в развлечениях третьего сословия на другой картине Пьетро Лонги "Клетка со львом".

Атмосфера свободы и раскованности венецианского карнавала сохранялась в получивших в XVIII веке широкое распространение балах-маскарадах. В России они становятся особенно популярными в "веселое" царствование Елизаветы Петровны, которая представлена в маскарадном костюме в изящном рокайльном портрете Георга-Христофа Гроота — немецкого художника, работавшего в России. Но главная "преобразующая" роль в маскарадах теперь принадлежит костюму. Маска превращается в черную полумаску, и имеет уже второстепенное значение. Костюмы же со временем становятся все более пышными и необычными ("Кавалер в маскарадном костюме", немецкий мастер начала XVIII века).

В XIX веке ситуация вновь меняется. В маскарад можно было являться в обычном платье, лишь спрятав лицо под черной полумаской — спрятав скорее условно, нежели реально, поскольку полумаска закрывала, в сущности, лишь глаза; она скорее означала анонимность, нежели действительно делала человека неузнаваемым. Маскарад предполагал игру, загадку, которую следовало разгадать, воскликнув — или прошептав на ухо — "Маска! Я тебя знаю!". Вряд ли случайно в изобразительном искусстве маска, закрывающая лицо, изображалась значительно реже, нежели маска, снятая с лица, или маска в руках персонажа, как на "Портрете графа Г.И. Чернышева" французской художницы Элизабет Виже-Лебрен, или на картине "Итальянка в ложе с маской в руке" ученика Брюллова П.Н. Орлова.

Вместе с тем, при всей условности, полумаска создавала ситуацию вседозволенности, не случайно в маскарадах, нарушая принятый в обществе этикет, разговаривали на "ты". Во многих странах возрождались народные карнавалы. Эти празднества, вовлекая весь город, "закручивали" его жизнь в вихрь всеобщего веселья, где маски всех делали равными, разрушая социальные границы (А.П. Мясоедов "Карнавал в Риме", 1839). Но изредка в атмосферу веселья вкрадывались воспоминания и об иной сущности карнавала — "карнавале смерти", как на картине Франсиско Гойи.

Народные карнавалы вернули в искусство и героев "комедии дель арте". Они будоражили воображение художников, писателей, режиссеров. Герои и атмосфера буффонады оживают в полотне Поля Сезанна "Пьеро и Арлекин". Особенно значимой эта тема стала в искусстве русского символизма, в творчестве мастеров объединения "Мира искусства". Театральные эскизы С.Ю. Судейкина, К.А. Сомова, А.Я. Головина, представленные на выставке, запечатлели возвращение героев "комедии дель арте" в театр, где они органично вошли в поэтический мир "Сказок Гофмана" в опере Ж. Оффенбаха или внесли диссонанс своим весельем в драму М.Ю. Лермонтова "Маскарад".

Отношение к маске в ХХ веке кардинально изменилось, традиционные маски сохранились только в многочисленных "Натюрмортах с масками". Вместе с тем маска, но уже иная, стала своеобразным символом "безликого столетия". Она уже не скрывает лица, но постепенно как бы заменяет его, словно фиксируя "стирание индивидуальности" в индустриальной цивилизации.