Вопрос 7 Курс общей лингвистики Ф. де Соссюра

Принято говорить, что первое большое произведение Фердинанда де Соссюра, составившее эпоху в области сравнительного языкознания, «Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» является книгой исключительной судьбы. С гораздо большим основанием то же самое можно было бы сказать о «Курсе общей лингвистики». Не боясь вступить в конфликт с истиной, мы могли бы констатировать, что эта книга вышла спустя пять лет после смерти Ф. де Соссюра, но мы не решились бы утверждать, что она вышла спустя пять лет после смерти ее автора. Своим появлением на свет эта книга, положившая начало новой эпохе в истории языкознания, обязана стечению целого ряда случайных обстоятельств.

Фердинанд де Соссюр никогда не делал попыток написать что-либо, подобное «Курсу общей лингвистики». Сохранившиеся после его смерти в его архиве материалы не содержат даже намека на такую книгу. В основу «Курса» легли три цикла лекций, прочитанных Ф. де Соссюром в последние пять лет его жизни. Эти три цикла лекций прочитаны были им чисто случайно. В течение тридцати лет (с 1877 г. по 1906 г.) курс общей лингвистики в Женевском университете читал Жозеф Вертгеймер. Это был малопримечательный лингвист, неоригинальный теоретик. За тридцать лет своей деятельности на поприще общего языкознания он опубликовал одно-единственное произведение — брошюрку под названием «La Нп-guistique», представляющую собой изложение вступительной лекции к курсу общей лингвистики, прочитанной в 1877 году, то есть при вступлении в должность, которая была простым пересказом работы известного французского лингвиста М. Бреаля «De la forme et de la formation des mots». В конце 1906 года, всего за пять лет до смерти Соссюра, Ж- Вертгеймер скончался, и освободившееся место, естественно, занял Соссюр. Это чисто случайное обстоятельство дало возможность Ф. де Соссюру в конце своего жизненного пути сосредоточить все свое внимание на общих вопросах теории языка, которой он до этого занимался от случая к случаю, свести свои взгляды на лингвистику и ее объект в единое органическое целое и познакомить своих немногочисленных слушателей с этими взглядами, которые до того времени не нашли выражения ни в одной из его публикаций и которые не были известны даже в самых общих чертах ближайшим его ученикам как в парижский, так и в женевский период его научной деятельности (например, Антуану Мейе даже в 1913 году).

Излагая свои идеи в течение пяти лет в порученном ему курсе, Ф. де Соссюр ни разу не сделал сколь-нибудь серьезной попытки набросать план целостного курса или зафиксировать на бумаге то, что ему предстояло каждый очередной раз читать слушателям. Найденные в его письменном столе и хранящиеся ныне в библиотеке Женевского университета «черновые» записи (130 отдельных листиков и три далеко не полностью заполненных тетради — «черная», «синяя» и «зеленая» — все это, известное ныне как «Заметки по общей лингвистике») набросаны (а не написаны!) в разное время, по разным поводам, часто вне всякой связи с читаемыми курсами. Не всегда законченные, нередко брошенные на полуслове, они ни в коем случае не могут претендовать даже на то, чтобы называться хотя бы черновым вариантом какого-либо из трех прочитанных им циклов лекций. Пытаться на основании этих набросков составить себе представление о возможном плане и содержании той незаду-манной книги, которая теперь известна нам как «Курс общей лингвистики», было бы явно безнадежным делом. Эти «Заметки», даже терминологически, во многом далеки от того, что мы теперь, зная «Курс общей лингвистики», называем терминологией Соссюра. Полагать, что Ф. де Соссюр «уничтожал наспех составленные черновики, как только в них отпадала необходимость», как это утверждают Балли и Сеше, было бы по меньшей мере наивно: бессмысленность такой «деятельности» не подлежит сомнению. И если тем не менее в 1916 году появился «Курс общей лингвистики» с указанием, что автором его все же является Ф. де Соссюр, то и это большое событие в истории языкознания тоже является делом случая. Как удалось установить в 1949 году Л. Готье, на три курса лекций, прочитанных де Соссюром в 1907—1911 гг., записалось около 30 человек (6 — в 1907 г., И — в 1908 г. и 12 — в 1910 г.). Если принять во внимание, что не все записавшиеся посещали лекции регулярно, что некоторые, записавшись, не посещали их вообще, что некоторых слушателей привлекал не столько предмет, сколько личность самого Соссюра и что, наконец, не все они вели систематические записи прослушанных ими курсов, то надо считать поразительным то обстоятельство, что одиннадцать из предполагаемых двадцати девяти слушателей все же вели записи лекций, причем записи первого и второго цикла, сделанные А. Ридлингером, а также запись третьего цикла, сделанная Ж- Дегалье, оказались достаточно подробными и вполне квалифицированными, чтобы послужить основанием для реконструкции «Курса». Поразительно также и то, что даже конспекты первого цикла лекций 1907 года сохранились спустя шесть лет после того, как они были записаны, то есть к тому времени, когда у Балли и Сеше возникла идея воссоздать по записям то, что, по их мнению, могло бы составить содержание ненаписанной автором книги. К сожалению, случаю было угодно сыграть злую шутку над инициаторами реконструкции «Курса»: собрав девять конспектов, они по неизвестной причине прекратили поиски дополнительных материалов, так и не узнав о существовании двух, быть может, самых обстоятельных конспектов, сделанных Э. Кон-стантеном; один из них, представляющий собой тетрадь в 306 страниц, являлся записью второго цикла лекций; по своей обстоятельности он не уступал конспекту Ридлингера; второй, представляющий собой тетрадь в 407 страниц, являлся записью третьего и самого важного для уяснения идей Соссюра цикла лекций, записью, которая по тщательности превосходила то, что сделал Ж. Дегалье, конспект которого послужил основным источником для реконструкции этого последнего, важнейшего цикла, прочитанного Ф. де Соссюром всего лишь за год до своей смерти. Оба конспекта были обнаружены только в конце пятидесятых годов г.

Наконец, счастливой случайностью, очевидно, надо считать и то обстоятельство, что уже в 1913 году, то есть через год после смерти Ф. де Соссюра, двум, еще молодым лингвистам, Ш. Балли и. А. Сеше, пришла в голову смелая мысль на основании чужих свидетельств попытаться представить себе, какой вид имела бы книга «Курс общей лингвистики», если бы ее написал сам Соссюр.

Итак, произведение, на титульном листе которого значится имя Ф. де Соссюра и которое озаглавлено «Курс общей лингвистики», фактически не принадлежит Ф. де Соссюру, не задумывалось им как книга, чисто случайно было прочитано им в 1907—1911 гг., чисто случайно сохранилось в не всегда совершенных записях его слушателей и было воссоздано или реконструировано лицами, которые не были непосредственными свидетелями того, как и в какой форме развивались и излагались идеи, и которые, воссоздавая ход мыслей Соссюра, по непонятной причине не смогли воспользоваться лучшими записями лучшего цикла лекций, сделанными Э. Константеном. Думается, что сказанного достаточно, чтобы понять, почему «Курс общей лингвистики», действительно, можно назвать книгой с судьбой и историей не менее исключительной, нежели судьба и история «Мемуара о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках».

Как мы уже сказали, свой курс Соссюр читал трижды, с перерывами в один год (в дальнейшем эти три цикла лекций мы будем именовать соответственно КI, К II и К Ш); по программе ему было отведено шесть недельных часов, из коих два часа предназначались на общую лингвистику, а четыре — на сравнительную грамматику индоевропейских языков.

Самым кратким был К I. Он продолжался всего один второй семестр. Первую лекцию Соссюр прочел 16 января 1907 года. Последняя лекция состоялась 3 июля 1907 года. Это объясняется тем, что предшественник Соссюра по кафедре общей лингвистики Вертгеймер скончался только в конце первого семестра 1906—1907 учебного года. На курс Соссюра записалось шесть человек: сколько слушало в действительности, неизвестно. Курс был записан А. Рид-лингером, оставившим нам очень обстоятельный конспект из трех тетрадей (100+98+72 стр.), и застенографирован Кайем (Caille); последний источник, однако, не имеет большого значения, так как Кай посещал лекции, по-видимому, неаккуратно, о чем свидетельствуют многочисленные дополнения на полях, представляющие собой вставки из других конспектов.

К I резко отличается от К II и особенно от К III. В К 1 излагается только диахроническая лингвистика. За исключением двух вводных лекций, в которых говорится о типичных ошибках лингвистов (смешение языка и письма, квалификация изменений в языке как искажений и в качестве следствия этого — квалификация нелитературных, диалектных форм тоже как искажений), а также нескольких лекций по фонологии, которая определяется как нелингвистическая дисциплина, все остальное — четыре пятых курса — посвящено диахронии. Кажется, что здесь Соссюр еще целиком стоит на той точке зрения, которая зафиксирована в одной из его записей, датируемой, видимо, еще 1891 годом: «Чем больше изучаешь язык, тем больше убеждаешься в том, что в языке все — история, то есть что он является предметом исторического анализа, а не анализа абстрактного, что он состоит из фактов, событий, а не из законов, что все, кажущееся в нем органическим, на деле является несущественным (contingent) и полностью случайным» (Notes inedites, № 1).

Вот как выглядело бы оглавление к «Курсу общей лингвистики», если бы Ф. де Соссюр опубликовал результаты чтения К I:

1) Из истории лингвистических заблуждений.

2) Основы фонологии.

3) Диахроническая лингвистика: а) изменения фонетические, б) изменения аналогические, в) изменения патологические (народная этимология).

4) Субъективный и объективный анализ слов в связи с проблемой изменений и инноваций.

5) Проблемы ретроспективной (и проспективной) лингвистики.

Если бы Вертгеймер скончался года на три позже и Соссюр прочел только один этот цикл лекций, то ни о каком новом этапе в истории общей лингвистики, связанном с именем Соссюра, очевидно, нельзя было бы и говорить.

И все же уже в этом небольшом семестровом К I Соссюр отчетливо представляет себе, что язык обладает знаковой природой и что существуют две основных дихотомии: дихотомия языка и речи и дихотомия синхронии и диахронии. Однако обо всем этом говорится по случайному поводу. Специальных лекций о знаковой природе языка, о дихотомии не читается. Так, вопрос о языке как системе знаков поднимается в связи с рассуждением о фонологии как о вспомогательной для лингвистики дисциплине, стоящей за пределами лингвистики; рассуждение о нелингвистическом характере фонологии заставляет Соссюра поставить вопрос о том, что такое лингвистическое; так, в лекции о фонологии появляется формулировка: «Язык—это система знаков; язык как таковой образует отношения, которые наша мысль (l'esprit) устанавливает между этими знаками. Что же касается материальной стороны этих знаков, то она сама по себе может рассматриваться как нечто безразличное для знака. Правда, мы вынуждены использовать для знаков языка звуковой материал, и только его, но даже в том случае, если бы звуки изменились, это было бы безразлично для языка, поскольку отношения остались бы теми же самыми: ср., например, морские сигналы; ничто не изменится в системе, даже если они выцветут». Вопрос о разграничении и противопоставлении внутри речевой деятельности языка и речи Соссюр ставит в лекции, посвященной аналогии, когда ему приходится отделять, как он говорит, аналогические изменения от фонетических изменений. Здесь, единственный раз во всем курсе, Соссюр утверждает, что рассмотрение любого факта речевой деятельности заставляет нас отличать речь от языка и определяет последний как «reservoir des formes pensees ou connues de la pensee» («вместилище форм, содержащихся в мысли актуально или потенциально»).

Наконец, дихотомия синхрония versus диахрония упоминается один раз там, где Соссюр, завершив изложение фонологии, переходит к диахронической лингвистике. Здесь он сообщает слушателям, что язык можно было бы рассматривать и со статической точки зрения, но тут же указывает на большую важность исторической точки зрения, поскольку говорящему она никогда не дана непосредственно.

Завершив изложение диахронической лингвистики, Соссюр еще раз напоминает, что, кроме нее, существует и статическая лингвистика, то есть «состояния языка, которые содержат все то, что обычно называют или то, что следовало бы назвать грамматикой», и указывает на то, что логически следовало бы перейти к рассмотрению этой статической лингвистики (champ synchronique), и далее переходит, вопреки только что сформулированному положению, к ретроспективной лингвистике на материале индоевропейских языков, заканчивая этим курс. Видимо, Соссюр имеет еще довольно общее представление о сфере синхронии и не может развить общую идею во всех ее частностях.

К[1] II был прочитан через год, в 1908—1909 учебном году. Первую лекцию Ф. де Соссюр читал 6 ноября 1908 г. Последняя лекция состоялась 24 июля 1909 г. Как и в К I, теоретическая часть была прочитана в - сравнительно короткий срок: за каких-нибудь два с половиной месяца. Уже 21 января Соссюр начинает «Обзор индоевропейских языков как введение в общую лингвистику». Конспекты показывают, что запись лекций по общим вопросам теории языка составляет лишь четвертую часть (119 стр. из 462 стр. в самом обстоятельном конспекте А. Ридлингера). На Курс II записалось одиннадцать человек. Курс был законспектирован А. Ридлингером, Л. Готье, Ф. Бушарди, П. Регаром и Э. Константен ом. Самым обстоятельным оказался конспект А. Ридлингера (462 стр.). Ему не уступал по точности и обстоятельности конспект Э. Константена (306 стр.), но он, как мы уже сказали, был обнаружен только в 50-х гг. нашего столетия и не сыграл никакой роли в деле реконструкции Курса, предпринятой Сеше и Балли.

Структура и содержание теоретической части К II претерпел существенные изменения по сравнению со структурой и содержанием К I. Напомним, что К I был целиком посвящен диахронической лингвистике. Экскурсы в синхронию были в К I чисто случайными. К II посвящен целиком синхронии. Это первая попытка выдвинуть на первый план синхроническую лингвистику, дать представление слушателю об основных понятиях синхронии.

Теоретический раздел К II распадается на три части. Первая часть посвящается установлению первой и решающей дихотомии внутри речевой деятельности — противопоставлению языка и речи и утверждению, что объектом лингвистики является язык, который определяется как система знаков. Далее язык как система знаков рассматривается в двух планах: извне и изнутри. В первом плане ставится вопрос о месте лингвистики как науки о языке в ряду других наук. Вводится понятие семиологии как науки о знаковых системах, подробно рассматривается общественный характер этой науки, подчеркивается, что семиологические системы складываются из единиц различного уровня и что подлинная природа этих единиц состоит в том, что они представляют собой значимости. Язык определяется как наиболее важная изо всех семиологических систем знаков.

Естественно, что в связи с этим подробно рассматриваются свойства знаков любой семиологической системы: произвольность знака, чисто отрицательный и дифференциальный его характер, безразличие знака к способу его реализации, ограниченное число знаков и оппозитивный характер значимостей. В заключении этой части описываются свойства языка, специфические для него, а именно проблема чисто оппозитивных и негативных единиц в языке (прежде всего проблема слова), проблема их выделения и проблема тождества в языке.

Вторая часть К II посвящена выделению двух основных дихотомий: а) внешней и внутренней стороны, или внешней и внутренней лингвистики, то есть того, что не затрагивает непосредственно системы (язык и этнология, история, географическое распространение языков и дробление их на диалекты и т. д.), и того, что касается самой системы значимостей; б) противопоставление синхронического (точнее, идиосинхронического) ряда и ряда диахронического и таким образом статической лингвистики или синхронической лингвистики, диахронической или кинематической (эволютивной) лингвистике. Системность синхронического подходапротивопоставляется несистемности диахронического.

Наконец, Соссюр переходит к дихотомиям в области синхронии, с одной стороны, ив области диахронии — с другой. В синхронии устанавливаются отношения ассоциативные и отношения дискурсивные, то есть отношения в группах единиц в смысле семейств (слов и т.п.) и отношения в группах единиц в смысле синтагм. Таким образом, вся синхрония сводится к теории синтагм и теории ассоциаций,—иначе — к грамматике; историческая грамматика отрицается.

В диахронии устанавливается противопоставление проспективной диахронической лингвистики ретроспективной диахронической лингвистике, базирующейся на сравнении.

Вот как выглядело бы оглавление «Курса общей лингвистики», если бы Соссюр опубликовал результаты чтения К II 1 :

1. Речевая деятельность как дихотомия языка и речи.

2. Объект лингвистики — язык как система знаков.

3. Лингвистика как часть семиологии — науки о знаковых системах.

4. Свойства знака в семиологических системах вообще, в языке, в частности: а) двусторонность знака; б) произвольность знака;

в) отрицательный, чисто оппозитивный характер знака; значимость;

1 С незначительными перестановками сделанными нами.

г) безразличие знака к способу его реализации; д) ограниченное

число знаков.

5. Противоположение синхронической лингвистики лингвистике диахронической: а) проблема единицы в синхронии и диахронии; б) проблема тождества в синхронии и диахронии; в) проблема системы в синхронии и диахронии; г) синхроническая лингвистика как теория групп ассоциаций (семейств слов) и групп синтагм; объект синхронической лингвистики — грамматика; д) диахроническая лингвистика как совокупность проспективного и ретроспективного методов и как наука об изменении элементов системы; объект диахронической лингвистики — фонетика.

6. Противопоставление внутренней лингвистики как теории системы знаков внешней лингвистике: а) внутренняя лингвистика (см. выше 1—5); б) внешняя лингвистика: язык и этнология, язык и история; язык и география; диалекты.

Еще через год, в 1910—1911 учебном году, Соссюр прочел К III. Первая лекция, судя по первой дате в конспекте Ж. Дегалье, состоялась 28 октября 1910 года; последняя лекция была прочитана 4 июля 1911 года. После этого Соссюр больше не возобновлял цикла лекций по общей лингвистике: в начале 1912 года он заболел и вскоре умер. После смерти Ф. де Соссюра курс лекций по общей лингвистике стал читать Ш. Балли, который,, возобновив этот курс, отдал должное памяти своего учителя вступительной лекцией на тему «F. de Saussure et l'etat actuelle des etudes. linguistiques» («Ф. де Соссюр и современное состояние языкознания»).

На последний цикл лекций Соссюра записалось 12 человек. До нас дошло четыре конспекта К III: Ж- Дегалье (8 тетрадей в 283 стр.), Ф. Жозефа (конспект с большими пропусками в теоретической части), А. Сеше (тоже очень неполный конспект на 140 стр.) и Э. Кон-стантена — самый обстоятельный конспект на 407 страницах, о существовании которого, однако, издатели «Курса» не знали и потому им пришлось черпать все сведения о К III из записей Ж- Дегалье.

По замыслу Соссюра курс распадался на три части:

I. Общие сведения о языках;

II. Теория языка;

III. Теория речи.

Необходимость начинать с общего обзора языков, то есть фактически с того, что Соссюр называл внешней лингвистикой, оправдывалась тем, что лишь знание конкретного материала дает возможность лингвисту перейти от конкретного к общему, от многообразия языков (langues) к лежащему в основе их общему механизму — языку вообще (langue).

В этой части рассматривалось географическое многообразие и распределение языков, членение их на диалекты, сосуществование на одной территории литературной речи и «естественного» языка (диалекты, говоры), языка автохтонов и языка завоевателей, номадов и т. п., объединение языков в семьи, обзор семейств языков, проблема возможной группировки языков по типам связей языка с мыслью и т. д.

Затем давались некоторые сведения о второй знаковой системе — письменности, излагалась фонология, после чего наконец Соссюр переходил ко второму важнейшему разделу курса — лингвистике языка. Третью, объявленную им часть Соссюр не прочитал и на этот раз.

Вот как выглядело бы оглавление «Курса общей лингвистики», если бы Соссюр опубликовал К III (ввиду важности этого последнего курса мы не будем делать в нем, вопреки Годелю, никаких изменений в порядке следования лекций, которые, естественно, напрашиваются, потому что Соссюр неоднократно возвращался к уже прочитанному, приглашая слушателей записать то, что он уже читал, в новой редакции и в новой терминологии):

I. Внешняя лингвистика.

II. Внутренняя лингвистика.

А. Лингвистика языка

1. Речевая деятельность как дихотомия языка и речи; язык как система знаков, конкретная и гомогенная; речь как манифестация языка.

2. Лингвистика как важнейшая часть семиотики — науки о системах знаков,— состоящая из теории языка и теории речи.

3. Свойства языкового знака: его двусторонность, линейность и произвольность.

4. Конкретные единицы (= сущности) языка; их знаковая природа (слог не является единицей языка); единицы разных уровней.

5. Проблема тождества в языке.

6. Абстрактные сущности.

7. Абсолютная произвольность одних знаков и относительная произвольность других.

8. Знак: его неизменность и изменчивость 2.

9. Статическая (синхроническая) и историческая (диахроническая) лингвистика; отношение дихотомии «синхрония — диахрония» к дихотомии «язык — речь»; равноценность обеих лингвистик 3.

10. Статическая лингвистика (= грамматика); единицы стати-

ческой лингвистики; два типа отношений: парадигматические и

синтагматические; дихотомия «парадигматика — синтагматика» и ее отношение к дихотомии «язык — речь».

А. Единица языка, взятая сама по себе и как член отношения (mot «слово» и terme «член»); связанное с этим различение понятий «значение», «смысл» (sens) и «значимость» (valeur); слово вне отношения обладает значением, слово как член отношения обладает значимостью.

Б. Лингвистика речи

1 После 1 мы пропускаем две лекции о письменности и фонологии, которые явно нарушают целостность схемы.

2 По Годелю — глава, которую следовало бы перенести выше, после 3.

3 По Годелю — глава, которую следовало бы перенести выше, перед 4.

4 Этот раздел был объявлен в плане К III, но не прочитан Соссюром,

Перед издателями «Курса» встала нелегкая задача: им надо

было решить, что издавать. Перед ними открывались три возможности: 1) издать в одной книге все три цикла лекций: К I, К II, К III, выбрав для каждого цикла наилучший конспект и сопроводив их воспроизведением некоторых фрагментов из оставшихся после Соссюра черновиков; 2) издать только то, что можно было безусловно считать последним «авторским текстом», в котором отражен наиболее зрелый взгляд Соссюра на язык, на природу языкознания, то есть К Ш; 3) свести все три цикла в одно целое, поставив таким образом знак равенства между Соссюром 1906 г. и Соссюром 1911 г., что было очень спорно и требовало принятия нелегких решений.

Балли и Сеше избрали третий путь. Это породило многочисленные трудности. Остановимся только на трудностях, наиболее бросающихся в глаза. Рассмотрим три вопроса, касающиеся общего плана книги, отдельных утверждений и соссюровской терминологии.

Из сказанного нами выше ясно, что три цикла лекций по своей структуре, по общему плану резко отличались друг от друга. Взяв за основу К П1, Балли и Сеше структуру и план этого последнего цикла, совершенно отчетливо намеченные Соссюром, не сохранили. Основанием, исходя из которого они отвергли по существу план К Ш, были следующие слова Соссюра: «Надо с самого начала встать на почву языка и считать его основанием для всех прочих проявлений речевой деятельности». Эта формулировка взята из К II и в целом противоречит К III. Отвергнув план К III и подменив его своим, издатели, естественно, в полном согласии со своей концепцией, завершили воссозданный ими курс формулировкой, которую следует оставить всецело на совести издателей, ибо она не зафиксирована ни в одном конспекте, ни в одном цикле лекций. Это снискавшее себе печальную известность утверждение о том, что «единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя».

Издатели не поняли последнего замысла Соссюра и создали не органически упорядоченное целое в духе К III, а некую амальгаму из ряда конспектов, отражающих взгляды Соссюра разных лет.

Во-первых, многие формулировки Соссюра существовали в нескольких редакциях, и не только потому, что они были сформулированы Соссюром в разных циклах по-разному, но и потому, что Соссюр давал несколько редакций одной и той же мысли в одном и том же цикле лекций. Характерными примерами могут служить рассуждения Соссюра о взаимоотношении языка и речи, об отношении значения и значимости. Балли и Сеше либо выбирали одну из ряда существующих формулировок, никогда не обосновывая своего выбора, отдавая предпочтение то более позднему, то более детальному варианту, либо, что чаще, давали собственную редакцию многократно изложенной Соссюром идеи, соединяя несколько вариантов в один, источник которого установить не так просто.