Проблемы периодизации литературы Древней Руси

Количество известных на сегодняшний день древнерусских произведений огромно, и в то же время очевидно, что хотя бы относительно полный перечень их едва ли когда-либо окажется в распоряжении ученых. В силу объективных причин и несмотря на многолетние исследования мы не можем не признать, что во многих случаях располагаем лишь весьма приблизительными и гипотетическими сведениями о месте, истории возникновения и степени распространения того или иного памятника, или, скажем, о составе библиотеки среднестатистического читателя XI, XII или даже XVI веков. Более того, очевидно, что многие творения древнерусских сочинителей, пользовавшиеся большой популярностью в средние века тексты церковных песнопений и служб, жития святых, сказания об иконах, напротив, находятся на периферии интересов современного светского литературоведения.

Таким образом, нам остается констатировать, что в отличие от литературного наследия более поздних веков, говоря о Древней Руси, мы можем наметить лишь самые общие закономерности существовавшего в ней литературного процесса, а конечные выводы об основных темах и проблемах литературы того или иного периода здесь в значительной степени определяются кругом сочинений, попавших в поле зрения исследователя. Выход из этой ситуации давно найден – в отечественных учебниках и учебных курсах по древнерусской литературе, где изложение материала является по сути дела концентрацией вокруг определенных произведений, т. е. в отличие от обзоров более поздних периодов, где речь идет в том числе о таких широких литературоведческих понятиях, как литературное направление, течение, метод, здесь основное внимание уделяется в первую очередь анализу отдельных произведений, перечень которых в значительной степени сложился традиционно. В силу указанных причин большинство авторов современных пособий по древнерусской литературе предлагают положить в основу её периодизации металитературные факторы, выделяя в частности такие периоды:

- литература Киевской Руси с середины XI до первой трети XII века;

- литература периода феодальной раздробленности со второй трети XII до первой половины XIII;

- литература периода татаро-монгольского нашествия и начала формирования централизованного государства со второй половины XIII по вторую половину XV;

- литература периода создания и развития централизованного русского государства со второй половины XV до середины XVII века.

Однако такая периодизация не вполне корректна с точки зрения других исследователей. В то же время стоит признать, что предпринимавшиеся до сих пор попытки построения сугубо литературной периодизации древнерусской литературы либо не были до конца успешными, либо не были удобными в построении лекционного и учебного курсов, так, например, предложенное Дмитрием Сергеевичем Лихачевым в его фундаментальной работе «Развитие древнерусской литературы XI–XVII веков. Эпохи и стили» понятие «литературный стиль эпохи» очевидно нуждается в дальнейшем уточнении и не раз подвергался обоснованной критике в работах последних лет. А разработанное им же деление древнерусской литературы на собственно древнерусскую – архаическую (по терминологии Демина), средневековую русскую или традиционалистскую литературу периода перехода от средневековья к новому времени или индивидуально-новаторскую является, по мнению других исследователей, слишком общим.

Решение проблемы общей периодизации русской литературы XI–XVII веков данное в пособии Менделеевой, ставшего основой настоящего курса, является результатом некоего компромисса между подходом традиционно сложившимся в отечественных лекционных курсах и теми требованиями, которые предъявляют к этой проблеме в академической науке. С одной стороны, идея связать повествование в литературе Древней Руси с рассказом об исторических событиях той или иной эпохи представляется крайне перспективной и удобной. С другой, ― вероятно все-таки не стоит выносить упоминание исторических событий в название глав пособий по литературе. Таким образом, говоря о литературе Древней Руси предлагается выделять следующие периоды:

литература XI – первой четверти XIII века;

литература второй трети XIII – третей четверти XV;

литература конца XV–XVI века;

литература XVII – первой четверти XVIII.

Теперь обратимся к характеристикам процессов, происходивших в литературе каждого конкретного периода.

Первый период

Литература XI – первой четверти XIII века

Из числа русских книг, созданных в древнейший период отечественной истории, до нашего времени дошла лишь очень незначительная часть. Так, например, различных богослужебных руководств того времени современным археографам известно всего около восьми десятков, хотя, судя по числу существовавших городов и храмов в Киевской Руси, таких книг должны были быть сотни, если не тысячи. Еще сложнее обстоит дело с сочинениями четьего и тем более светского характера, перевод и копирование которых не определялись канонами богослужения, а зависели в большей степени от кругозора и желания конкретных заказчиков. Хранившиеся в частных домах деревянных древнерусских городов такие книги, по всей видимости, скорее всего гибли в многочисленных пожарах. Что же касается литературных памятников этого времени, то все они известны нам лишь в составе позднейших списков, т. е. сочинения эти не только дошли каким-то образом до последующих эпох, но и были признаны достойными последующего копирования. Таким образом, необходимо признать, что мы можем лишь весьма приблизительно реконструировать репертуар литературных сочинений, бытовавших на Руси XI–XIII вв., однако и здесь можно сделать некоторые выводы.

Во-первых, поскольку авторами и переписчиками книг в первые века русского христианства были главным образом монахи, а сам процесс книжного производства требовал дорогостоящих материалов, каким был пергамент, а значит, и состоятельных заказчиков, то понятно, что книгописными центрами Древней Руси поначалу могли быть только столичные и княжеские города с имевшимися в них большими монастырями. В первую очередь это Киев и Новгород. К середине XII столетия по мере распространения грамоты и усиления раздробленности количество подобных центров увеличилось. В их число вошли Владимир-Залесский, Суздаль, ростов, Галич. Киевских авторов – митрополита Илариона, летописца Нестора и Сильвестра сменяют в это время многочисленные представители древнерусской провинции – Кирилл Туровский, Климент Смолятич, неизвестный автор «Слова о полку Игореве», по-видимому, создававший свое знаменитое произведение на Черниговщине, и даже сосланный к берегам далекого Лаче-озера Даниил Заточник.

Во-вторых, в отличие от литературного процесса последующих периодов, когда на Руси существовала уже собственная книжная традиция, литература самого древнего времени могла быть пока только переводной по преимуществу, ведь, прежде чем воплощать в жизнь собственные сочинительские опыты, древнерусские книжники должны были не просто обеспечить церковь служебными руководствами, но и в достаточной степени ознакомиться с новой для них христианской литературой, её основными идеями, приемами, системой жанров. По мнению исследователей, в Киеве того времени было выполнено большое количество переводов с греческого и других языков; некоторая часть переводных сочинений могла попасть в Древнюю Русь из сопредельных славянских земель, в частности из Болгарии.

Среди первых сочинений, получивших распространение на Руси, были многочисленные жития, патерики, а также многочисленные Слова (Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Василия Великого, Афанасия Александрийского, Кирилла Иерусалимского, других авторов). И лишь освоив набор тем и риторических приемов переводного торжественного красноречия, а также канон составления житийных повествований, древнерусские книжники начинали составлять по их образцу собственные произведения.

Все это, однако, не значит, что переводы того времени носили исключительно церковный характер. Так можно предположить, что уже в древнейший период на Руси становится известен целый ряд исторических сочинений, таких, как составление в IX–X веках в Византии «Хроника Георгия Амартола». Это сочинение включало в себя краткое повествование о всемирной истории от сотворения мира до Александра Македонского, рассказы о библейских событиях, восточных царях, Юлии Цезаре и дальнейшей истории Рима, а также краткие исторические справки о жизни отдельных греческих императоров. Славянский перевод этой «Хроники», по мнению различных авторов, мог быть сделан либо в Х веке в Болгарии, либо в Киеве в середине XI века. Но в любом случае «Хроника Амартола» была хорошо известна составителю «Повести временных лет» который заимствовал из неё некоторые сведения. Меньшее распространение среди русских читателей получила составленная в Антиохии в начале VI века «Хроника Иоанна Малалы», в которой можно было найти также изложение некоторых греческих мифов, рассказы об осаде Трои, фрагменты истории Египта, Рима и Византии. Могла быть известна в Киевской Руси и византийская «Хроника Георгия Синкелла». В XI–XII веках появился древнерусский перевод одного из наиболее авторитетных памятников христианской историографии «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, очевидца и участника антиримского восстания иудеев 67–73 гг. н. э., рассуждавшего в своем произведении также о взаимоотношениях Рима и Иудеи, начиная со II века до рождества Христова. Впоследствии сочинение Иосифа Флавия имели большую популярность на Руси. Оно входило в состав множества древнерусских хронографов, а также Лицевого свода и Великих Миней Четиих митрополита Макария и оказало значительное влияние на строй древнерусских воинских повестей.

Переводчики не обошли своим вниманием и сочинения занимательного характера. Так не позднее середины XIII века на Руси становится известна «Александрия» – это эллинистический роман о жизни и приключениях Александра Македонского. Сюжет этого романа окончательно сложился к предположительно III веку н. э. В славянском переводе, так же как и в греческом оригинале, реальные обстоятельства жизни великого полководца оказываются совершенно заслонены фантастическими коллизиями и новыми сюжетными мотивами. Александр объявляется здесь сыном египетского царя-чародея Нектонава, вопреки исторической правде совершает походы в Италию и Африку. Большое место занимает рассказ о путешествии полководца в различные неведомые земли, например в страну блаженных Рахман, о фантастических народах и диковинных животных, которых он там видел. Впрочем, подобные истории могли восприниматься древнерусскими читателями вполне серьезно.

С армянского или сирийского оригинала в начале XI–XII века была переведена «Повесть об Акире Премудром». На Руси эта ассирийская легенда о находчивом советнике царя Синагрипа быстро лишилась своего восточного колорита, превратившись в подобие волшебной сказки, и была популярна вплоть до XVII века, а в старообрядческой среде и позднее.

О бытовании в Киевской Руси отдельных переводных сочинений мы можем говорить лишь предположительно, таково например «Девгениево деяние» – древнерусский пересказ византийских эпических преданий о воине-богатыре Дигинисе Акрите, очевидно напоминавший древнерусским читателям их собственные былины, но имеющий немало общего с пришедшим на Русь гораздо позже переводным рыцарским романом. Новый виток популярности «Девгениева деяния» пришелся на конец XVII – начало XVIII века. Именно к этому времен относятся все дошедшие до нас его списки, однако, как следует из разнообразных упоминаний, сам памятник стал известен на Руси гораздо раньше.

Из естественнонаучных сочинений на Руси XII–XIII веков могли быть известны отрывки «Физиолога» – сборника рассказов о свойствах различных реальных и фантастических животных, камней и деревьев. Влияние «Физиолога» можно обнаружить в самых разнообразных древнерусских произведениях: от «Поучения Владимира Мономаха» до сочинений протопопа Аввакума.

Литературе XI – первой четверти XIII будет посвящена отдельная лекция, пока же обратимся к общей характеристике переводной и оригинальной литературы второй трети XIII – третьей четверти XV века.

В XII веке Русь вступает в период феодальной раздробленности, в результате чего в русских землях возникают новые книжные центры. В последующие века этот процесс продолжает развиваться. Отныне каждому удельному князю хочется иметь свой скрипторий, придворных книжников, свое летописание, отражающее, главным образом, события жизни того или иного княжества. Поэтому можно говорить о существовании на Руси XIII–XV веков сразу нескольких областных литератур – Псковской, Тверской, Московской, Смоленской и других. Впрочем, границы между ними не были совсем уже непреодолимыми. Все местные книжники в той или иной степени продолжали традиции киевского периода, да и культурные контакты между некоторыми русскими землями все же существовали. Впоследствии в ходе переработки переписчиками последующих эпох областные черты нередко настолько стирались, что о территориальной принадлежности отдельных произведений мы можем говорить теперь лишь предположительно. Наиболее яркими памятниками в этом отношении долее всего оставались летописные повести, нередко изображавшие те или иные события с диаметрально противоположных точек зрения.

Непоправимый урон культуре Древней Руси нанесло иноземное нашествие. Книги горели вместе с разоренными монастырями и деревянными домами древнерусских городов. Точное количество утерянных в те годы литературных памятников невозможно себе даже представить. Разорение городов и миграция населения, спасавшегося от захватчиков, привели к исчезновению прежних центров распространения книжности. В результате в середине XIII века древнерусская литература как бы сжимается количественно и тематически. Книг теперь переписывалось гораздо меньше, скриптории располагались преимущественно в городах Северо-восточной Руси, особенно в непострадавшем от захватчиков Новгороде. А основной темой сочинений русских литераторов на несколько десятилетий становится иноземное нашествие.

Произведения этой тематики позволяют наглядно проследить перемены, постепенно совершавшиеся в настроениях авторов, а значит и в массовом сознании древнерусских читателей. Если в середине XIII века иноземные завоеватели воспринимались со страхом как нечто неведомое и опасное, а само нашествие мыслилось как наказание русичей за грехи, то уже к XIV веку ситуация кардинально меняется.

Литературный процесс постепенно восстанавливается, и в произведениях все отчетливее начинает звучать тема национального героизма. В этот период создаются многочисленные произведения о борьбе с захватчиками, «Повесть о разорении Рязани Батыем», разнообразные летописные повести. Вершиной патриотических настроений становятся произведения Куликовского цикла.

Большой популярностью у жителей захваченной иноземцами Руси пользовались, по всей вероятности, повествования о разных чудесных местах, рае и околорайских странах, по крайней мере, на протяжении XIII–XIV столетий переводится и создается целый ряд произведений на эту тему: «Хождение Зосимы к рахманам», «Слово о Макарии Римском», оригинальное «Послание Василия Новогордца Федору Тверскому о рае». К этой группе произведений примыкает и получившее широкую известность во второй половине XIII века фантастическое «Сказание об Индийском царстве», не имевшее ничего общего с описанием реальной Индии, рисовавшее эту страну сказочно богатой и руководимой православным правителем.

Однако, несмотря на сложные внешние условия, древнерусская литература все же продолжает существовать и развиваться. В разных городах – Новгороде, Пскове, Владимире, Ростове, Суздале, Твери, Рязани, Москве − возникают многочисленные местные летописи, создаются жития местных святых (Валаама Хутынского, Авраамия Смоленского, Исайи и Игнатия Ростовских, Петра Московского), а также жития и повести, рассказывающие о сопротивлении иноземным врагам русских князей («Житие Александра Невского», «Повесть об убиение в Орде Михаила Черниговского», «Повесть об убиении в Орде Михаила Тверского»). Несмотря на неспокойную политическую обстановку не прерывается традиция хождений по святым местам. Русские авторы посещают в эти годы Константинополь и Иерусалим, оставляя многочисленные путевые заметки.

Продолжается в годы иноземного нашествия и работа разнообразных переводчиков. Настроение русских читателей первых лет монголо-татарского владычества отражало, по-видимому, мрачное «Сказание о двенадцати снах Шахаиши», в котором персидский мудрец Амера (Митра) трактует индийскому царю его сновидения, предвещавшие человечеству тяжкие испытания за грехи и скорый конец света. Сюжет этого древнерусского памятника восходит к персидскому прототипу. Его перевод, вероятно, был сделан со среднеперсидского языка.

Однако читатели этого времени не теряют интереса и к переводным сочинениям исторического характера. Становятся известными новые редакции и переделки «Александрии», «Летописца Еллинского и Римского», повествовавшего о событиях ветхозаветной истории, а также истории Византии, которая мыслилась его составителем как часть единой римской империи, отсюда и название памятника. В XIII веке на Руси появляется «Толковая палея», в первой половине XIV века складывается целая серия описаний Царьграда Константинополя – «Беседа о святынях Царьграда», «Сказание о Царьграде», «Хождение в Царьград» Стефана Новгородца.

Большое место в оригинальной и переводной литературе XII–XIV столетий занимали православно-учительные сочинения, сборники афоризмов, рассуждений и высказываний, в том числе античных авторов, «Пчелы», а также собрание проповедей Кирилла Туровского, Василия Великого, Иоанна Златоуста, разнообразные «Измарагды», «Златоусты», «Златые чепи» и так далее. Предположительно еще в конце XIII столетия на Руси становятся известны сборники поучительных изречений с любопытным названием «Мудрость Менандра», содержавшие подборку поучительных изречений этого античного драматурга. Как и многие переводные сочинения этого периода, подобные сборники, судя по всему, попали на Русь через Сербию или Македонию. Причем существовала традиция приписывать их содержание Григорию Богослову.

Определенной популярностью пользовались также естественнонаучные, в средневековом понимании, сочинения. В середине XIV века на древнерусский язык переводится «Диоптра» Филиппа Пустынника, сочинение византийского монаха XI века которое, по замыслу автора, призвано было стать своеобразным занимательным учебником сведений о человеке. Основную часть «Диоптры» составляла умозрительная беседа души и тела. Написанное в оригинале восьмистопным ямбом это сочинение было переведено ритмизованной прозой и включало в себя выдержки из Священного писания, святоотеческих сочинений, например «Лествицы» Иоанна Синаита, а также из сочинений разнообразных античных мыслителей – Платона, Аристотеля, Плотина, Гиппократа и других.

Совершенно иной характер имеет литература XV века.

Несмотря на формальное сохранение иноземного ига русская культура этого времени переживает расцвет, создается множество произведений искусства и книжности, налаживаются тесные связи с южнославянскими странами, на Руси в это время работают многочисленные выходцы из Сербии и Греции, среди которых, помимо иконописца Феофана Грека, можно упомянуть книжника Пахомия Логофета, привнесшего в русскую литературу стиль плетения словес. Интенсивность русских южнославянских контактов в XV веке позволила исследователям называть этот период временем второго, со времен крещения Руси, южнославянского влияния. Литературу и культуру XV столетия также иногда называют временем русского предвозрождения, хотя правомерность использования этого термина в последние годы оспаривается.

В XV веке продолжают переводиться различные произведения на темы мировой истории. К старым переводным хроникам добавляются византийские «Хроники» Иоанна Зонары и Константина Манассии; из хронографов появляются «Хронограф 1442 года» и «Русский хронограф» середины XV века. В исторических сочинениях все явственнее проявляются беллетристические тенденции, в то же время появляется целый ряд небольших занимательных произведений на исторические и современные темы – «Повесть о Вавилонском царстве», «Повесть о Димитрии Басарге и сыне его Борзомысле», «Повесть о царице Динаре», «Повесть о Дракуле». Исторические события здесь смешиваются с вымыслом. В литературном строе явно ощущается влияние фольклора, сказки.

Светские тенденции этого времен возникают даже в таких традиционно церковных жанрах, как поучительная литература. В XV веке на Руси появляется «Стефанит и Ихнилат» − переводная книга басен, в основе которой лежал древнеиндийский животный эпос. Еще в XI веке его сюжеты стали известны в арабской литературе, где появилась серия поучительных новелл о двух шакалах – Калиле и Димне. В ходе дельнейшего распространения на западе и востоке возникла и греческая версия этого сочинения. В Византии, а затем и на Руси близкое к традиционной сказке о животных, полное самых разнообразных перипетий повествование изначально было воспринято как развернутое иносказание, даже имена главных героев истолковывались как нарицательные понятия – «увенчанный» и «следящий». Светский, в значительной степени утилитарный характер приобретают и оригинальные русские памятники путевой литературы, например «Хождение за три моря» Афанасия Никитина или группа произведений, посвященных хождению русского посольства на Ферраро-Флорентийский собор. Помимо сочинений светского характера продолжают переводиться и составляться также новые жития, поучительные слова, многочисленные святоотеческие сочинения.