Шри Шри Радха-Гопиджанаваллабхи

 

Храм Шри Шри Радха-Гопиджанаваллабхи посещают не многие паломники. Я считаю своей большой удачей привести вас сюда, чтобы поделиться с вами особой милостью, которую эти Божества пролили на меня через Их возлюбленного слугу Гханашьяма даса Бабу Шри Чайтанья Махапрабху учил: гопи бартух пада-камалайор, даса-даса-анудаса. Стремление, которое мы должны обрести, не должно быть связано с материальными отождествлениями. В истинном бхакти мы должны быть свободны от всех временных отождествлений: нашего тела, нашего имени, семьи, из которой происходим, каких-то навыков, которые мы имеем, даже положения, которое мы занимаем в служении Господу, будь то положение главного пуджари, президента храма или гуру... Все это – временные отождествления, а главная наша сущность – быть слугой слуги слуги Господина гопи. Чтобы стать такими, мы должны быть тринад апи суничена, что в действительности означает «быть слугой слуги слуги».

В этом состоянии сознания и сердца мы становимся восприимчивыми к славе Святого Имени, к Хари-катхе, к милости гуру и вайшнавов. Такого рода смирение – это дух бескорыстного служения. Проти-воположен этому основной принцип материального существования: я господин; я хочу наслаждаться, удовлетворяя свои чувства, и хочу наслаждаться признанием и престижем.

Природа души – наслаждение. Когда мы забываем о том, что истинное положение души – ахай-туки апратихата – бескорыстное и непрерывное служение Верховному Господу, мы хотим быть собственниками того, что нам дается, и пытаемся наслаждаться этим. Это болезнь, а вся материальная цивилизация построена на том, что достигнутый успех лишь усиливает эту болезнь.

Но настроение Вриндавана прямо противоположно материальному сознанию. Преданные Вриндавана абсолютно не заботятся о своем собственном счастье и благосостоянии – они обеспокоены лишь благосостоянием Кришны. Ради того, чтобы унять головную боль Кришны, гопи готовы отправиться навечно в ад, дав пыль со своих стоп. Кто еще готов на такое? Это бескорыстное служение. Это настоящая любовь. Желание освобождения в сравнении с любовью жителей Вриндавана считается оскверненным корыстолюбием. Кришна говорит: «Я больше всего удовлетворен, когда вы поклоняетесь и служите Моим преданным». Вы не можете обратиться к Кришне, не служа Его преданным.

Этот принцип легко понять теоретически, но до тех пор, пока мы не увидим пример людей, живущих в таком настроении, очень трудно на самом деле осознать, что это такое. Я многому научился у Гханашьяма даса Бабаджи...

В 1971 году я, путешествуя как садху вместе с шиваитами, сел на поезд из Непала в Алларнатх. Поезд шел, набитый битком, и я ехал стоя. Дышать было нечем. Первая остановка была через сорок часов. На этой станции я, кое-как пробравшись по головам людей к окну, вылез. Когда поезд тронулся, я попытался вернуться в вагон, но это было уже невозможно. Поезд уехал, а я даже не знал, где нахожусь. На платформе были какие-то садху, и я спросил у них: «Где я ?»...

Раньше я был в Куши, в местах паломничества, связанных с Господом Шивой, и я молился там Господу Шиве: «Пожалуйста, направь меня, покажи мне мой путь!» В то время я общался с йогами, буддистами, христианскими монахами, дзэн-буддистами, с монахами, изучающими ислам; встречал великих йогов-шиваитов, Рама-бхакт. И я думал тогда: «Какой же из этих путей – мой? Господь, покажи мне мой путь!»

... Итак, я спросил какого-то садху на той железнодорожной платформе: «Где я ?» – «Это Матхура, – ответил садху, – и сегодня – Джанмаштами!» Он отвел меня в Джанмастан*. Это было удивительно: я не понимал, что происходит, но чувствовал себя счастливым. Там были танцы, катха, ягьи, даршаны...

* место рождения Кришны (примеч. редактора).

Затем я отправился во Вриндаван. «Я пробуду во Вриндаване три дня, – думал я, – а потом опять сяду на поезд в Алларнатх». И вот на третий день я спал на берегу Ямуны и меня разбудил звон колоколов храма. Но я не смог встать – от сильной слабости у меня кружилась голова. Это был тиф. Так я остался во Вриндаване.

Атмосфера и люди Вриндавана очаровали мое сердце. Пытаясь понять, кто такая Радхарани, кто такой Кришна, я обнаружил, что Они – суть всех духовных идеалов, всех религий, а смысл жизни заключается в преданном служении Радха-Шьямасундаре. Я решил задержаться во Вриндаване.

Проходили недели и месяцы, я познакомился со многими садху и бриджабаси, и однажды один садху, который был очень благосклонен ко мне, сказал, что хочет показать мне храм, о котором не знает никто во всем мире. «Я чувствую, что ты получишь истинное благо, если пойдешь туда», – уверил он меня и повел в центр Вриндавана. Там, в аллее с тупиком, находилось здание, которое вовсе не было похоже на храм. Это был одноэтажный очень маленький старый дом с земляным полом, стоявший в ряду многих других домов. Прямо перед входом в дом растеклась лужа со свежими черными испражнениями, которые поедали свиньи. От лужи шел ужасный запах, и посреди нее был положен небольшой камень, чтобы можно было ее перейти.

В этом доме жили бедные люди. Несколько девочек играли с мячом, какая-то женщина готовила на коровьем навозе, другая ругала детей... Мы прошли в коридор. «Что это за храм?» – думал я, оглядываясь по сторонам. В коридоре стоял небольшой шкаф. Я подошел к нему ближе и застыл от удивления – моему взору предстали потрясающей красоты Божества Радха-Кришны! Радхарани была сияющего золотистого цвета, а Кришна был темный, как тамаловое дерево, с прекрасными лотосоподобными глазами.

... Тут появился худощавый, невысокого роста человек. У него была маленькая седая шикха. Он предложил нам дандаваты и со сложенными ладонями, дрожа от эмоций, сказал: «Это Радха-Гопиджана-валлабха, я – их послушный слуга Гханашьям дас, а вы – друзья Гопиджанаваллабхи!»

Он был очень рад нашему приходу. Очевидно, этот храм посещало не так уж много людей. Гханашьям сказал, что мы очень особенные, потому что являемся друзьями Гопиджанаваллабхи, что в этот храм не приходит никто, кроме Его личных друзей, и удовлетворить Гопиджанаваллабху можно только служением Его друзьям, и спросил, как он может служить нам. Он угостил нас прасадом. Это была прекрасная встреча.

Путешествуя в Гималаях, я встречал великих йогов-мистиков, которые владели разными сиддхами. Я видел йогов, совершавших суровые аскезы: сидя в одной лишь каупине на снегу, они могли подолгу обходиться без сна и еды. Я встречал ученых, которые очень легко, стоило им только пожелать, могли привести любые цитаты из любых писаний... Но в этом маленьком пожилом человеке было что-то, что очаровало мое сердце, и я почувствовал к нему глубокую любовь. Это были истинная простота и смирение.

Я стал приходить к Гханашьяму каждое утро около девяти часов, и он всегда давал мне замечательные роти*. Однажды я спросил его, как он оказался во Вриндаване. И Гханашьям рассказал мне свою историю...

Он был родом из достаточно известной и влиятельной семьи и, будучи еще молодым человеком, вместе со своей семьей отправился в паломничество во Вриндаван. Ощущение Вриндавана, которое он испытал, пока был здесь, полностью изменило его сердце, и он не захотел возвращаться обратно. Когда его семья собралась уезжать, он сказал им, что не может покинуть это место и должен остаться. Родственники очень разгневались: они говорили о его обязанностях по отношению к семье, о бизнесе, который он должен был развивать. Но он остался. Его отец несколько раз посылал за ним, и в конце концов передал предупреждение, что если сын не вернется, он лишит его наследства. Гханашьям не вернулся...

Так из богатого и влиятельного домохозяина он сразу превратился в нищего. У него не было ни единой пайсы, он спал под деревьями – и был счастлив. Он хотел поклоняться Радхе и Кришне, но у него ничего не было. И он стал поклоняться Божеству Святого Имени. В пыли Вриндавана он пальцем писал имя Шримати Радхарани и поклонялся Ему, а потом стирал Святое Имя, чтобы никто не наступил на Него.

* пшеничная лепешка (примеч. редактора).

Каждый раз он писал имя в новом месте и совершал очень простой обряд поклонения: подносил цветы и повторял имена Радхарани.

Однажды, завершив поклонение и стирая Святое Имя, он заметил, как что-то золотое сверкнуло под его рукой, прямо под именем Радхарани. Он сразу не смог определить, что это такое, но, похоже, это было что-то ценное. Он подумал: «Я всего лишь бездомный попрошайка, и если я сейчас раскопаю эту ценность, то ее у меня отнимут...» и поэтому вернулся на это место позже, когда вокруг никого не было. Он стал копать и... выкопал божество Шримати Радхарани! Продолжая копать, он обнаружил рядом прекрасное черное божество Кришны. Под ним было написано «Гопиджанаваллабха». Так в земле он нашел прекрасные Божества Шри Шри Радха-Гопиджанаваллабхи.

У него не было жилища, в которое он мог бы отнести Божества, но он не мог и покинуть Их. Поэтому он остался прямо на том же месте, где Их нашел.

Мимо проходили люди. Иногда они что-то давали, что он мог поднести Божествам...

Достаточно долгое время он просто жил с Божествами на улице и заботился о Них. Однажды одна семья бриджабаси, увидев его чистую любовь и преданность, предложила ему жить у них в коридоре, установив свои Божества в шкафчике, который, таким образом, стал для Них храмом. Перенеся туда своих Шри Шри Радха-Гопиджанаваллабху, Гханашьям дас более пятидесяти лет поклонялся Им в этом коридорчике.

... Однажды я встретил своих друзей бриджабаси, и один из них стал меня ругать:

– Ты что делаешь?! Как ты можешь так поступать?..

– Я не знаю, что я делаю... Скажи мне, что я делаю не так?

– Из-за тебя Гханашьям не ест уже больше 10 дней, потому что ты съедаешь все его роти. Каждый день один человек приносит ему роти для подношения Божествам, и каждый день ты приходишь и съедаешь эти роти. И из-за этого Гханашьям голодает!

На следующее утро я пришел к Гханашьяму.

– Я твой послушный слуга, – в блаженстве стал говорить Гханашьям. – Радха-Гопиджанаваллабха послали тебе подарок. Ты Их друг, садись и прими Их прасад!

– Сегодня я не буду есть роти, – сказал я.

– Ты должен съесть прасад! – настаивал Гханашьям. Он положил роти на банановый лист передо мной, но я не притрагивался к прасаду. Гханашьям очень расстроился.

– Ты должен есть, – повторял он, – это прасад Гопиджанаваллабхи!

– Я не голоден, – сопротивлялся я.

Но Гханашьям настаивал, упрашивая и умоляя меня поесть. В конце концов я сказал:

– Ты не ел уже много дней из-за того, что я съедаю все твои роти.

– Я ем очень много роти! – закричал Гханашьям. – Кто сказал тебе, что я не ем? У меня очень много роти, и я отдаю лишь малую часть из них.

– Ты можешь показать мне свои роти? – спросил я.

– Они лежат в шкафу, – ответил Гханашьям.

Я заглянул в его шкаф, но там ничего не было.

– Гханашьям, ты не ел уже много дней! Я могу отправиться в любое место и собрать мадхукари. Я знаю по крайней мере двенадцать мест во Вриндаване, где кормят садху, и поэтому, если захочу, могу питаться двенадцать раз в день. Но ты ничего не ешь. Эти роти – все, что у тебя было.

Тогда Гханашьям сказал:

– Ты друг Радха-Гопиджанаваллабхи, а я – всего лишь Их послушный незначительный слуга. Гопиджа-наваллабха не примет меня, если я не буду служить Его друзьям, – голос Гханашьяма стал прерываться... – Если ты не съешь эти роти, Гопиджанаваллабха больше ничего от меня не примет, что бы я ни предложил. А если Гопиджанаваллабха не примет меня слугой Его слуг, моя жизнь не имеет смысла и будет прожита зря!..

Он был настолько серьезен, что мне ничего не оставалось делать, как съесть эти роти. Но с тех пор я больше не приходил к нему в это время. Он ругал меня, когда я не приходил. Однажды я пришел на несколько часов позже, надеясь, что он уже вкусил прасад. Когда я зашел, он был счастлив.

– Ты пришел! Шри Шри Радха-Гопиджанаваллабха сохранили прасад для тебя. Они ждут только тебя!

И он положил передо мной роти... Что я мог поделать? Это был Гханашьям Баба! Он всегда повторял:

«Я твой послушный слуга». Он поступал так не только по отношению ко мне, но и к любому, кто приходил в этот храм.

Однажды, идя по Вриндавану, я увидел Гханашьяма, который нес ведра с водой. Он уходил из своего храма только один раз в день, чтобы принести воду для омовения своих Божеств. Он был худой и старый, и чтобы нести два больших полных воды ведра, ему приходилось напрягаться изо всех сил. Это походило на сражение: он шел пять шагов, потом останавливался, отдыхал и снова делал пять шагов. Я, желая помочь ему, попытался взять ведра из его рук, но он вцепился в ручки этих ведер и не отпускал их. Я попросил его:

– Гханашьям, позволь мне понести ведра.

– Не надо! Не надо! – запротестовал он, не выпуская ведра из рук. Он вцепился в них так, как человек над пропастью цепляется за скалу.

– Ты так стар и немощен, – умолял я его, – а я молодой и могу с легкостью бегом донести эти ведра. Дай мне их!

Гханашьям стал плакать.

– Ты молод, ты должен наслаждаться, служа Кришне. А я старый человек. Позволь мне нести эти ведра. Вся моя жизнь заключается лишь в том, чтобы служить, – его губы дрожали. – Если ты заберешь мое служение, ты заберешь мою жизнь. Ты можешь делать для Кришны так много! А в моей жизни есть только то незначительное служение Гопиджанаваллабхе, которое Он позволяет мне делать для Него. Если ты отнимешь у меня это служение, то лишишь меня самой сути моей жизни. Пожалуйста, позволь мне исполнять мое служение!

Я шел рядом с Гханашьямом, и этот путь был долгим. Он шел, сражаясь с тяжестью ведер. В конце концов, он принес воду Гопиджанаваллабхе. И тогда я понял, что означает преданное служение... до какой-то степени понял... Преданное служение Господу это не долг, это не бремя – это привилегия! Высшая привилегия!

Однажды в январе (в это время во Вриндаване очень холодно) я пришел к Гханашьяму. Когда бы вы ни посетили его храм, вы застали бы его за одним и тем же занятием: он сидел за маленькой очень старой, разбитой фисгармонией и пел для Божеств разные песни. Иногда его можно было застать омахивающим свои Божества, и после этого он опять пел для Них. Ему нравилось петь для Божеств, и он делал это с любовью.

Когда в тот вечер я пришел к нему, мы стали петь киртан вдвоем. Это продолжалось несколько часов. Затем я собрался уходить – было уже поздно.

– Ты куда? – спросил Гханашьям.

– Я собираюсь идти отдыхать.

– Где ты отдыхаешь?

– Я всегда отдыхаю на берегу Ямуны под прекрасными деревьями.

– Сейчас слишком холодно, и сегодня ночью ты останешься здесь, – возразил Гханашьям.

Я стал спорить.

– Я всегда сплю на берегу Ямуны, – пытался убедить его я, – там так прекрасно!

Но он не слушал меня.

– Я не вижу твою теплую одежду, – он знал, что у меня ее просто нет, и поэтому настаивал. – Сегодня ты останешься у меня! Гопиджанаваллабха и Радхарани говорят мне, что ты должен сегодня остаться здесь.

Я согласился с ним. У него было одно одеяло, очень тонкое и старое. Мы спали там же, где только что пели и где Гханашьям каждое утро проводил пуджу – в том коридоре, где стоял шкафчик с Божествами. Я лег на пол – там было лишь чуть-чуть теплее, чем на улице (в этот вечер, действительно, было морозно). Гханашьям лег рядом со мной и накрыл меня этим одеялом. На нем были только тонкий чадар и дхоти, и он дрожал от холода.

– Где твое одеяло? – спросил я.

– Мне не нужно, я никогда не пользуюсь одеялом, – ответил Гханашьям.

Я понял, что он отдал мне свое единственное одеяло. Я попытался укрыть его, но он закричал:

– Не надо! Ты должен пользоваться одеялом! Ты друг Гопиджанаваллабхи, а я всего лишь Его слуга. Если я не удовлетворю тебя, мне незачем жить! Я могу удовлетворить Гопиджанаваллабху, только если я буду служить Его друзьям. Ты должен укрыться одеялом!

Я стал убеждать его, что привык спать на берегу Ямуны и мне не нужно его одеяло, но он не слушал меня. Тогда я стал собираться, чтобы уйти.

– Хорошо, хорошо, – согласился Гханашьям, – я укроюсь одеялом.

Он лег и действительно укрылся своим одеялом. Я тоже лег и вскоре заснул. Чуть позже я проснулся и почувствовал, что мне очень тепло. Я удивился, потому что ночь была холодная. Я поднял голову и увидел, что Гханашьям Баба лежит на полу, его одеяло на мне, а сам он дрожит, как лист на ветру. Я очень тихо поднялся и постарался как можно осторожнее укрыть его. Но как только я прикоснулся к нему, он запротестовал:

– Не надо! Не надо! Возьми одеяло себе! Ты друг Гопиджанаваллабхи, а я всего лишь Его послушный слуга.

– Я не буду укрываться одеялом, потому что тебе на самом деле холодно из-за меня, и я вижу, как ты дрожишь.

– Мне совсем не холодно, – стал опять убеждать меня Гханашьям, – и я вовсе не дрожу.

Я снова собрался уходить и Гханашьям снова согласился:

– Хорошо, хорошо, иди, ложись, я буду спать под одеялом.

Он лег, укрылся одеялом, и я лег рядом. Мы снова уснули. Через какое-то время я вновь проснулся оттого, что мне опять стало тепло. Рядом лежал дрожащий Гханашьям...

Я стал молиться Шри Шри Радхе-Гопиджанавал-лабхе: «Пожалуйста, сделайте так, чтобы Гханашьям Баба не проснулся, когда я буду укрывать его одеялом!» Но Они не услышали моих молитв. Как только я коснулся его, он закричал: «Не надо! Не надо!

Я старый человек, я должен страдать, служа Гопиджанаваллабхе, но ты должен наслаждаться. Если ты не примешь мое служение, то моя жизнь потеряет смысл. Пожалуйста, прими мое служение!»

Я сказал, что ухожу на берег Ямуны, но он опять стал уговаривать меня остаться... Это продолжалось всю ночь (по крайней мере, раз пять или шесть): он тихонько клал на меня одеяло, а я потом пытался уйти. Это было его естественное и искреннее настроение смирения и служения.

Однажды, когда я гостил у него, кто-то принес ему новое дхоти. Гханашьям отверг подарок, сказав, что никогда не примет бхогу и что он принимает только маха-маха-прасад. Этот человек стал настаивать, и Гханашьям взял, но потом отдал это дхоти кому-то другому. Он носил только поношенную одежду, только маха-прасад садху. Это была одежда, которую садху уже не носят, потому что там уже нечего носить. Точно так же, как мы не едим бхоги, он не носил бхоги. Настроение, в котором он служил Гопиджанаваллабхе, было спонтанным и сладким. Но если мы станем имитировать его, мы падем.

Однажды кто-то принес ему кхир (сладкий рис). И он был очень счастлив тем, что может предложить Гопиджанаваллабхе сладкий рис. Я пришел как раз в этот момент. Взяв ложечку, он подносил сладкий рис ко рту Гопиджанаваллабхи, затем – Шримати Радхарани, и потом из той же ложки, не касаясь, кормил меня. Затем он брал следующую порцию, предлагал Гопиджанаваллабхе, Шримати Радхарани и потом – мне. И так он скормил мне весь сладкий рис. Так он удовлетворял Гопиджанаваллабху, удовлетворяя вайшнавов.

Шрила Прабхупада объяснял, что любой гость, посещающий наш храм, лично приглашен Кришной. Мы должны обращаться с этим человеком в таком настроении. И у Гханашьяма Бабы действительно было такое настроение. Он постоянно пребывал в этом настроении искреннего абсолютного слуги каждого, с кем бы ни соприкасался.

Однажды я сказал Гханашьяму Бабе, что собираюсь на Варшану и вернусь только через несколько недель. Он стал плакать, говоря, что живет во Вриндаване уже пятьдесят лет, но никогда не был на Вар-шане. Он никогда не покидал свои Божества, потому что не было больше никого, кто бы позаботился о Них. Затем он попросил меня, если я увижу Радхарани, сказать Ей, что самый падший и низкий, незначительный и греховный Гханашьям дас стремится увидеть Ее. Это было его настроение.

... По милости Кришны я не смог продлить свою визу и поэтому уехал из Вриндавана на Запад. Вернуться мне удалось только через одиннадцать лет.

Однажды я тихонько ушел из храма Кришны-Баларамы, где остановился, и пошел искать Гханашьяма Бабу. Я нашел тот дом и сильно постаревшего Гханашьяма. Он сидел на ступеньках и повторял имена Кришны. Когда я уехал из Вриндавана, мне было двадцать лет, и я выглядел, как садху: у меня были длинные, спутанные волосы, я давным-давно не брился. А сейчас я выглядел, как санньяси: с бритой головой, с тилакой, в шафрановых одеждах.

... Я стоял прямо перед Гханашьямом, а он смотрел на меня. Я склонился перед ним и спросил:

– Гханашьям, ты помнишь меня?

Он продолжал смотреть на меня, и вдруг слезы полились из его глаз и он воскликнул:

– Ратин (в те времена бриджабаси звали меня Ратин Кришна дас)! Гопиджанаваллабха ждут тебя вот уже одиннадцать лет!

Он взял меня за руку, завел в дом и дал мне свои роти. Он был счастлив, увидев меня, он был переполнен радостью. Он не знал, что дать мне в подарок, и тогда стал снимать ожерелья прямо с Божеств и отдавать их мне. И любую пищу, какая была у него в доме, он подносил ко рту Божеств, а потом давал мне. Он давал одежду от Божеств... Он так хотел служить вайшнавам. А какой вайшнав из меня?!

На следующий день я привел к Гханашьяму одного из своих духовных братьев. Гханашьям обращался с ним так же, как со мной: он вышел на улицу и стал просить мадхукари, чтобы предложить это Божествам и затем накормить своих гостей. Мой духовный брат плакал... «Я никогда не встречал человека, не считая Шрилы Прабхупады, – сказал он, – у которого было бы такое спонтанное настроение служения, кто бы так хотел удовлетворить другого. Он ведь даже не знает, кто я такой, но любит меня больше, чем кто-либо в мире! Как это прекрасно!»

Бхактивинода Тхакур объясняет, что любовь к Богу в сердце проявляется вовне, как сострадание к другим живым существам. Вишванатха Чакраварти Тхакур говорит, что когда мы по-настоящему духовно прогрессируем, у нас развивается близкая дружба с преданными. И он также говорит, что когда према, любовь к Богу, проявляется в сердце, мы чувствуем безусловную любовь ко всем живым существам. Это признаки любви к Богу.

... Еще в 1971 году однажды вечером я отправился к Гханашьяму Бабе. Он омахивал Божеств и пел для Них. Я не знаю, сколько часов в день он в экстазе и полном одиночестве делал это. Люди в том доме не обращали на него внимания. Они никогда не посещали служб, которые он проводил для Божеств, – они только предоставили ему этот шкафчик. Когда я пришел туда, Гханашьям очень обрадовался и сказал, что Радхарани и Гопиджанаваллабха вот уже несколько недель спят стоя, потому что у него нет сил уложить Их. Он попросил меня помочь ему уложить Божества в Их кроватки. Тогда я еще не был инициирован и, конечно, не должен был делать это. Мы вдвоем подняли Божества и уложили Их в постели. Гханашьям попросил меня прийти утром, чтобы я помог ему поднять Божества, иначе Они будут спать весь день. Это Вриндаван-бхакты, это дух бриджабаси: выражать свою любовь к Радхарани, Гопиджанаваллабхе и Их преданным не механически, а с чувством.

Годы спустя мне рассказали, что в какой-то момент Гханашьям дас Баба почувствовал, что уже слишком стар и скоро оставит тело. Однако о его Божествах некому было позаботиться. И тогда он стал молиться Шри Шри Радха-Гопиджанаваллабхе: «Всю мою жизнь Вы жили в этом старом шкафу, но сейчас я хочу, чтобы у Вас появился храм». Такова была его молитва. Он не заботился о своей жизни – он заботился о Божествах и жил только потому, что больше некому было о Них заботиться.

Владельцы одной строительной компании построили храм, но у них не было Божеств. Кто-то рассказал им о Божествах, которые живут в шкафу, и они пригласили в новый храм Гханашьяма. Он очень обрадовался, потому что, наконец, через пятьдесят пять лет, Шри Шри Радха-Гопиджанаваллабха будут жить в храме! Он переехал с Божествами в новый храм и поклонялся Им там, но не очень долго. Вскоре он оставил этот мир...

Не зная об этом храме, я приехал однажды в тот дом, где стоял маленький шкафчик с Божествами. Когда я спросил людей в этом доме, где Гханашьям, они недоуменно смотрели на меня, и лишь одна маленькая девочка сказала: «Гханашьям Баба? Он на Голоке!» Я спросил, знают ли они, где его Божества, но они не знали... Лишь через шесть или семь лет я, наконец, нашел того, кто знал, где Божества, и этот человек привел меня в этот храм.

... Я могу представить себе, как Гханашьям Баба сейчас, должно быть, улыбается тому, что его маленький Ратин Кришна дас привел на даршан Гопиджанаваллабхи две тысячи человек.

Давайте же молиться здесь о том, чтобы выйти за пределы поверхностного преданного служения! Давайте же не будем стремиться стать популярными и знаменитыми, давайте стремиться к тому, чтобы в действительности обрести это настроение бескорыстного служения вайшнавам. Это величайшее богатство. Давайте молиться о том, чтобы суметь ответить на любовь и сострадание, которыми Шрила Прабхупада одарил нас, и которые являются нашей единственной квалификацией. Моя единственная надежда состоит в том, что из этих нескольких капель безграничного океана любви Гханашьяма даса Махараджа мы сможем впитать это настроение и предложить его как подношение Шриле Прабхупаде, чтобы ответить на его любовь.

Вриндаван-парикрама, 22 ноября 2004 г.

 

Господь Чайтанья Махапрабху послал Своих собственных спутников, чтобы они родились в западных семьях, семьях млеччх и яванов, для того, чтобы можно было распространить сознание Кришны по всему миру.

Для глав государств он был великодушным духовным лидером, для своих учеников - представителем Бога, а для маленького ребенка - любимым другом. Бхакти Тиртха Свами был всем для всех, потому что он любил Кришну, и потому что его благословил Прабхупада.

 

Бхакти Тиртха Свами

 

Шрила Прабхупада пишет в «Чайтанья-чаритамрите» о том, что Господь Чайтанья посылает своих преданных в разные географические места и в семьи, которые эти особые души могут возвысить. История Бхакти Тиртхи Свами дает великую надежду всему миру.

В этом мире всех очень привлекают истории успеха, когда человек из ничего становится всем. Жизнь Бхакти Тиртхи Свами – один из самых блестящих примеров такой истории. Тысячи людей собирались послушать, что он говорит, и тысячи людей, видя его удивительный танец и слушая его пение, забывали о своих бедах и проблемах. Часто он проповедовал необычным образом, изобретая новые способы, с помощью которых можно было бы достучаться до людских сердец. Бхакти Тиртха Свами хотел, чтобы жизнь людей по-настоящему изменилась к лучшему. Я думаю, что преданные, попавшие в беду, оказавшиеся в сложных ситуациях, обращались к Бхакти Тиртхе Свами чаще, чем к кому бы то ни было еще из лидеров нашего Движения. Они видели в нем человека, который поймет их сердце и не останется равнодушным к их горю.

Страдания людей причиняли ему большую боль, потому что в его сердце жила любовь. Он хотел, чтобы у людей был устойчивый ум и чтобы в их сердце жили способность прощать и желание служить друг другу; чтобы мы все стали единым обществом, в котором каждый нашел бы счастье любви к Богу. Махарадж сам глубоко понимал нашу философию и умел излагать ее очень доступно, чтобы каждый преданный мог применить ее в своей жизни и духовно расти. Он подчеркивал необходимость общения, прощения, служения друг другу, проникнутого заботой о других. Он учил тому, как преодолевать препятствия и как стать настоящим вайшнавом.

Бхакти Тиртха Свами был одним из самых близких и дорогих моих друзей. Мы провели вместе сотни часов, делясь самым сокровенным. Я буду говорить о том, что сам услышал из его уст, и о том, что слышал о нем от других.

Бхакти Тиртха Свами (Джон Фэйворс) родился в Кливленде, штат Огайо, и в начале 50-х годов рос в нищем гетто. С материальной точки зрения все складывалось так, чтобы этот ребенок не достиг успеха. Отец покинул семью еще до его рождения, и детей воспитывала одна мать. Их семья была очень бедной. Иногда они голодали, и у детей едва ли было по два комплекта одежды. Кроме того, семья принадлежала к чернокожему меньшинству, которое в Америке считалось низшей расой. Это демоническое сознание приводило к вражде и преследованиям. В начале 60-х годов прошлого столетия Мартин Лютер Кинг и другие активисты начали движение за гражданские права чернокожих американцев, но детство Бхакти Тиртхи Свами пришлось на 50-е годы. Тогда у человека, рожденного в гетто, не было практически никакого шанса выбраться оттуда и достичь какого-то положения в обществе. Помимо этого, у Джона был дефект речи. Иногда ему требовалось несколько минут, чтобы произнести одно слово. Из-за этого одноклассники смеялись и издевались над ним. Казалось, все было против него. Но в то же время, когда он начинал пересказывать Библию, в нем пробуждалось красноречие. Он был рожден, чтобы говорить о Боге, а не о чем-то другом.

Махарадж рассказывал мне, какой сострадательной была его мать: если он приводил домой друга, и у того была рваная одежда, она отдавала другу его одежду, а у него не оставалось ничего. Она любила своих детей и хотела вложить в их сердца понимание того, что приносить жертвы ради других – это настоящее величие. И Джон принял эти уроки очень близко к сердцу.

В гетто, где жила семья, совершалось много преступлений и насилия. Чтобы выжить там, нужно было все время носить с собой оружие. Даже детям приходилось брать с собой заряженный пистолет всякий раз, когда нужно было выйти из дома, потому что люди очень легко начинали ссориться, и в какой-то момент единственным доводом становилось оружие. Если пистолета было два, то, как правило, обе спорящие стороны понимали, что если сделают еще один шаг, то придется расстаться с жизнью, и на этом спор заканчивался. Но если пистолет доставал только один, а у другого его не было, то спор мог закончиться иначе.

Бедность и агрессия – такова была среда, в которой вырос Бхакти Тиртха Свами. В такой среде люди не имеют никакого самоуважения и в конце концов начинают мстить за свое унижение и становятся преступниками. Из-за того, что они не могут по-другому утвердиться в обществе, им остается лишь применять насилие друг к другу.

Но Джон чувствовал сострадание к обездоленным людям и всегда хотел помогать им. Он стал репетитором, помогая другим школьникам учиться. Так он зарабатывал на жизнь и одновременно делал то, что ему нравилось: служил людям. Богатые сверстники заметили его замечательные качества и глубокое сострадание и полюбили его. Они помогли ему перейти в хорошую школу. Блестяще окончив ее, он поступил в один из лучших университетов мира – Принстонский, где изучал психологию и международное право, потому что хотел принести свою жизнь в жертву, служа людям.

Махарадж рассказывал мне, что большинство студентов Принстонского университета ненавидело черных, и ему опять пришлось носить с собой оружие. Но он так хорошо учился и так заботился о благополучии других людей, о гражданских правах, о равноправии, о справедливости, что скоро стал очень заметной фигурой в этом университете. По окончании университета Джон получил приглашение на работу в ООН. Перед ним открывались необычайные карьерные возможности.

Но Бхакти Тиртха Свами всю свою жизнь искал Бога. Еще будучи ребенком, он уже проповедовал Евангелие. Однако ему хотелось глубже погрузиться в духовную науку, чтобы максимально использовать свои возможности помогать людям. Он стал изучать другие религии и в какой-то момент принял гуру из Индии. Этот гуру был очень знаменитым, очень ученым и при этом прекрасно пел. У него было множество учеников. Но Джон Фэйворс задавал ему все более и более глубокие вопросы. В конце концов гуру честно сказал ему: «Я не могу дать тебе того, что ты ищешь. Ты хочешь знания такого уровня, какое может дать только Бхакти-веданта Свами – гуру Движения Харе Кришна. Тебе нужно пойти к нему, но, пожалуйста, никому больше не говори о том, что я тебе сказал».

Джон стал встречаться с преданными. Я знаком с двумя моими духовными братьями Судамой Прабху и Крипамойей Прабху, которые в то время ходили к нему в общежитие в Принстоне. Они говорили мне, что он относился ко всему очень серьезно, стал изучать книги Шрилы Прабхупады, встретился с ним лично. В результате он сердцем почувствовал, что это самое возвышенное учение о Боге – Абсолютной Истине и всеобъемлющий и глубокий духовный путь. И еще он понял, что тут могут исполниться все желания его жизни и что лучше всего он сможет служить человечеству, помогая миссии Прабхупады. Так он предался Шриле Прабхупаде и стал членом Международного общества сознания Кришны. В то время, в начале 70-х годов прошлого столетия, это было необычно. Не так уж много выпускников Принстонского университета в телах афроамериканцев приходило в наши храмы. Большая часть преданных не понимала, как с ним быть. Многие даже не хотели с ним разговаривать, и только несколько человек проявили к нему большую милость и общались с ним.

Однажды Джон сказал Шриле Прабхупаде: «Мне неприятно вам говорить это, но в вашем Движении среди преданных есть те же самые предрассудки, что и в обычном обществе». Шрила Прабхупада мог бы посочувствовать ему или сказать что-нибудь в оправдание, но вместо этого он, как опытный хирург, произнес те самые слова, которые ему нужно было услышать: «Если тебя волнует то, что они говорят, это значит, что ты ничем не лучше их».

Позже Бхакти Тиртха Свами делился своим пониманием этих слов Шрилы Прабхупады, которые очень глубоко проникли в его сердце и оказали глубокое влияние на всю его жизнь.

Шрила Прабхупада знал, что любой, кто по-настоящему понимает философию сознания Кришны, будет судить о человеке по качествам его сердца, а не по таким внешним признакам, как пол, цвет кожи, происхождение или ум. Такой человек знает, что каждое живое существо это вечная душа, частица Кришны, что все мы – вечные слуги Кришны, и поэтому всегда являемся братьями и сестрами. В своих книгах, лекциях и письмах Шрила Прабхупада снова и снова подчеркивал, что главная болезнь человека это отождествление себя с телом и качествами этого тела. Из-за этого ложного понимания, которое он называл кожной болезнью, мы и о других судим точно так же. Прабхупада видел, что многие преданные, пришедшие в Движение сознания Кришны, далеко не так глубоко понимают философию, но приводил такой пример: «Если кто-то грязный стал под душ, то какое-то время он еще будет грязен, но если он будет достаточно долго оставаться под душем, то в конце концов очистится».

Иногда люди приходят в это Движение с грязными сердцами. Наше неправильное представление о жизни формировалось в течение многих миллионов воплощений. Но если мы будем искренне следовать указаниям духовного учителя, то очистимся.

Джон понял, что вместо того, чтобы судить других, нужно, наоборот, надо постараться очистить свое сердце. И он стал делать это. Он очень глубоко погрузился в духовную практику, посвятив себя садхане и аскезе. Каждый день он повторял минимум сорок два круга джапы. Все преданные, которые знали его в то время, могут рассказать, как он рано-рано утром приходил в храмовую комнату, садился перед вьясасаной Шрилы Прабхупады и с глубокой преданностью очень интенсивно повторял Святые Имена. Он был олицетворенной решимостью.

Позже Шрила Прабхупада дал ему посвящение и очень красивое имя – Гханашьям дас. Гханашьям – это имя Кришны, которое означает «Тот, Кто прекрасен, как темное грозовое облако, и так же милостив, как облако в сезон дождей». После сухого лета и палящего летнего зноя, когда пересыхают реки и ничего не может расти, вдруг появляются на небе эти тучи и проливают на землю дождь. Точно так же после того, как Гханашьям-Кришна проливает милость на наше пересохшее, как пустыня, сердце, в этом сердце начинают расти цветы бхакти.

Вскоре брахмачари Гханашьям дас присоединился к группе преданных, которые распространяли книги Шрилы Прабхупады по библиотекам Америки. Возглавлял эту группу Его Святейшество Сатсварупа дас Госвами и между ними завязались очень сердечные отношения. Методы Гханашьяма были очень изобретательны. Воодушевляя людей, он делал то, на что никто не осмеливался, и библиотеки принимали книги целыми комплектами. Так он стал самым успешным распространителем книг. После того, как книги появились во всех библиотеках Америки, библиотечная группа переместилась в Европу.

Следующим подвигом стало проникновение за «железный занавес» В<