Но все настойчивее возникал вопрос: а где же были хищники?

Понятно, что хищников было меньше. Это подтверждало и изучение популяций хищных животных и птиц в заповедниках Африки и Индии. Грубо говоря, на одного плотоядного хищника приходилось четыреста травоядных — значит, стадо из десяти тысяч утконосых могло поддерживать лишь двадцать пять тиранозавров. Все говорило о том, что им вряд ли удастся найти останки большого хищника.

Но где были мелкие хищники? В Шейкуотере были найдены десятки гнездовий, в некоторых местах земля была буквально покрыта кусочками скорлупы яиц динозавров, а многие мелкие динозавры ели яйца. Поэтому останки таких животных, как дромеозавр, овираптор, велоцираптор и целурозавр, — хищников ростом от метра до полутора — должны были быть найдены здесь в большом количестве.

Но до сих пор они не обнаружили ни одного.

Может быть, скелет этого велоцираптора и вправду предвещал им удачу. И это был детеныш! Элли знала, что Грант мечтал изучить поведение плотоядных динозавров в период выращивания потомства так же, как он уже изучил поведение травоядных. Возможно, это будет первым шагом к осуществлению мечты Гранта.

— Представляю, как вас это взволновало, — сказала Элли.

Грант не отвечал.

— Я говорю, что вы, наверное, очень взволнованы, — повторила Элли.

— О Боже… — произнес Грант. Он, не отрываясь, смотрел на факс.

Заглянув через плечо Гранта, Элли посмотрела на рентгеновский снимок и медленно выдохнула.

— Ты думаешь, это амасский период? — только и спросила она.

— Да, — ответил Грант, — или триасский. Этот скелет такой легкий.

— Но это не ящерица, — сказала Элли.

— Нет, — подтвердил Грант. — Это не ящерица. Вот уже двести миллионов лет, как на этой планете не было ни одной трехпалой ящерицы.

Первой мыслью Элли было, что перед ней подделка — искусно, мастерски выполенная, но все же подделка. Угроза подделки в науке существовала всегда, и каждый биолог это знал. Ярчайшим примером тому был пилтдаунский человек — творение рук неизвестного по сей день мошенника, принимавшееся за подлинник в течение сорока лет. А относительно недавно известный астроном Фред Хойль заявил, что выставленный в Британском музее ископаемый крылатый динозавр, археоптерикс — фальшивка. (Кстати, подлинность его была позже установлена.) Успех многих подделок был обеспечен тем, что они содержали в себе именно ту информацию, которую и ждали от них ученые. И сейчас, на взгляд Элли, скелет ящерицы на рентгеновском снимке был безупречно правильным. Трехпалая ступня была хорошо сбалансирована, наименьшим был средний палец. У плюсневого сустава ясно проглядывались костные следы четвертого и пятого пальцев. Большая берцовая кость была хорошо развита и значительно длиннее бедра. С боку была видна полностью сформированная вертлюжная впадина. Хвост состоял из сорока пяти позвонков. Без сомнения, это была молодая особь прокомпсогнат.

— А может, этот снимок быть подделанным?

— Не знаю, — сказал Грант. — Но подделать рентгеновский снимок почти невозможно. Кроме того, прокомпсогнатус — животное малоизвестное. Даже те, кто хорошо знает динозавров, никогда о нем не слышали.

Элли читала приложенную записку:

— «Экземпляр, полученный на пляже Кабо Бланко. 16 июля…»

Предположительно, его ела обезьяна-ревун, и это все, что удалось у нее отобрать. Ох… здесь говорится, что ящерица напала на маленькую девочку.

— Сомневаюсь в этом, — сказал Грант. — Но все возможно.

Прокомпсогнатус настолько мал и легок, что можно предположить, что он должен питаться падалью, мертвечиной. А размер его можно вычислить. — Грант быстро обмерил изображение на снимке. — До пояса животное около двадцати сантиметров, из чего следует, что его полный рост около тридцати сантиметров, примерно с курицу. У такого даже ребенок может вызвать страх. Он мог укусить младенца, но не большого ребенка.

Элли, нахмурясь, смотрела на снимок.

— Вы считаете, что это может быть признано узаконенным открытием? — спросила она. — Как в случае с целакантом?

— Возможно, — ответил Грант.

Целакант был рыбой длиной полтора метра, которая считалась вымершей шестьдесят пять миллионов лет назад, пока в 1938 году в океане не выловили один экземпляр. Были и другие примеры. Австралийский горный карликовый опоссум был известен лишь как ископаемое, пока в Мельбурне, в мусорном баке не был обнаружен живой представитель этого вида. А один зоолог описал ископаемую фруктовую летучую мышь, пролежавшую в земле десять тысяч лет, и вскоре получил по почте экземпляр этого животного, живущего в наши дни.

— Но неужели это настоящий динозавр? — настаивала Элли. — Несмотря на такой огромный промежуток времени?

— Да, это проблема, — согласился Грант. Окаменелости большинства вновь открытых животных были довольно свежими: их возраст был десять — двадцать миллионов лет. Среди них были ископаемые и постарше, как, например, это было в случае с целакантом, останки которого насчитывали шестьдесят пять миллионов лет. Но экземпляр, на который они сейчас смотрели, был старше, гораздо старше. Динозавры вымерли в меловой период, шестьдесят пять миллионов лет назад. А расцвет их в качестве доминирующей формы жизни на планете приходился на юрский период, сто девяносто миллионов лет назад. А появились они впервые в триасовый период, двести двадцать миллионов лет назад.

Прокомпсогнатусы жили на заре мелового периода — в столь далекие времена, когда наша планета даже выглядела иначе. Все континенты были слиты в один материк, названный Пангеей и простиравшийся от Северного полюса до Южного, обширный материк, поросший папоротниками и лесами, с несколькими огромными пустынями. Атлантический океан был узеньким озером, разделявшим то, что позднее стало Африкой и Флоридой. Воздух был плотнее, а земля — теплее. И сотни действующих вулканов. Именно в такой среде обитали прокомпсогнатусы.

— Ладно, — сказала Элли. — Мы знаем, что некоторые животные выжили. Например, крокодилы, животные триасового периода, живут и сейчас. Или акулы, ведь они тоже относятся к триасовому периоду. Так что мы знаем, что такое бывает.

Грант кивнул.

— Главное в том, — сказал он, — что я не нахожу этому другого объяснения. Это может быть либо подделкой, в чем я очень сомневаюсь, либо новым открытием. Чем еще это может быть?

Зазвонил телефон.

— Это, наверное, опять Элис Левин, — сказал Грант. — Интересно, сможет ли она прислать нам само животное?

Он снял трубку, и на лице его отразилось удивление:

— Да, я буду говорить с мистером Хэммондом. Да. Конечно.

— Хэммонд? Что ему нужно? — произнесла Элли. Грант покачал головой в ответ и сказал в трубку:

— Да, мистер Хэммонд. Мне тоже приятно вас слышать… Да… — Он посмотрел на Элли. — О, неужели? Правда? Что вы говорите!

Прикрыв рукой трубку, он тихо сказал:

— Эксцентричен, как всегда. Тебе стоит это послушать.

Грант нажал на кнопку громкоговорителя и Элли услышала скрипучий голос старика, который быстро говорил:

— …привязался к нам этот парень из АПООС, ни черта не понимает, а лезет, хотя его никто не просил, носится по стране, дергает людей, все ворошит. Надеюсь, к вам никто не приезжал?

— Честно говоря, ко мне приезжали, — ответил Грант.

Раздался громкий презрительный смех Хэммонда:

— Я это подозревал. И вас осчастливила эта продувная бестия Моррис?

— Вы правы, его действительно зовут Моррис.

— Он хочет встретиться со всеми консультантами, — сказал Хэммонд. — Он уже виделся на днях с Яном Малкольмом, математиком из Техаса, вы его знаете. От него мы и узнали обо всем этом. Теперь у нас новая головная боль: расхлебывать кашу, которую он заварил. Это вполне в духе правительства: обвинения против нас они предъявить не могут, зато сколько шума наделает этот их парень, который развил бурную деятельность, между прочим, за счет налогоплательщиков. Он вам помешал? Сорвал работу?

— Нет-нет, он совсем мне не мешал.

— В какой-то степени даже жаль, — сказал Хэммонд, — потому что тогда бы я постарался добиться судебного запрета на его деятельность. Но все-таки я поручил нашим юристам заняться АПООС и выяснить, что они имеют против нас. Директор Агентства утверждает, что понятия не имел ни о каком расследовании. Вы только подумайте! Все дело в проклятой бюрократии. Черт возьми, этот парень собирается добраться до Коста-Рики, все там пронюхать и проникнуть на наш остров. Вы знаете, что у нас там есть остров?

— Нет, — сказал Грант, глядя на Элли, — я не знал.

— Так вот, мы купили остров и начали там работать. Это было четыре или пять лет назад, точно не помню. Называется Isla Nublar — большой остров, в сотне миль от берега. Чудесное место. Тропические джунгли. Там будет заповедник. А знаете, вам стоило бы его увидеть, доктор Грант.

— Это интересно, — сказал Грант, — но…

— Мы уже почти все там закончили, — продолжал Хэммонд. — Я выслал вам кое-какие материалы о нем. Вы получили?

— Нет, но мы ведь так далеко от…

— Может быть, сегодня еще получите. Познакомьтесь с ними. Остров просто прекрасен. Там есть все. Мы ведем там строительство вот уже тридцать месяцев. Можете себе представить, какая там красота. Большой парк. Планируем открыть его в сентябре следующего года. Нет, вам просто нужно все это видеть.

— Звучит очень интригующе, но…

— Собственно говоря, — сказал Хэммонд, — я хочу уговорить вас посетить его, доктор Грант. Я уверен, вы увидите, что это по вашей части. Остров вас очарует.

— Но у меня в самом разгаре… — начал Грант.

— Знаете что, — заявил Хэммонд, как будто эта мысль только что пришла ему в голову, — на этот уик-энд ко мне туда приезжает несколько наших консультантов. Приезжайте и вы, проведите там пару дней, осмотрите остров. Естественно, за наш счет. Будет просто потрясающе, если вы поделитесь с нами вашими впечатлениями.

— Но я просто не могу, — сказал Грант.

— Ну только на уик-энд, — продолжал Хэммонд с вызывающей раздражение старческой бодрой настойчивостью. — Речь идет ведь только об этом, доктор Грант. Мне меньше всего хотелось бы отрывать вас от работы. Я знаю, насколько она важна, уверяю вас. Ни в коем случае ее нельзя прерывать. Но вы могли бы слетать туда на уик-энд и вернуться в понедельник.

— Нет, я не могу, — попытался возразить Грант. — Я как раз только что нашел новый скелет и…

— Да-да, прекрасно, но я все-таки считаю, что вы должны приехать… — сказал Хэммонд, не очень-то слушая.

— И мы только что получили факты, свидетельствующие об одной достойной внимания, но совершенно озадачивающей находке, которые говорят о том, что сохранился живой вид прокомпсогнатуса.

— Что вы сказали? — воскликнул Хэммонд после невольной паузы. — Я что-то не расслышал. Вы сказали, живой прокомпсогнатус?

— Правильно, — подтвердил Грант. — Биологический образец, часть животного, обнаруженного где-то в Центральной Америке. Живого прокомпсогнатуса.

— Не может быть, — сказал Хэммонд. — Живой прокомпсогнатус? Просто поразительно.

— Да, — сказал Грант, — и у нас была такая же реакция. Так что, вы видите, сейчас не время уезжать…

— Вы сказали, в Центральной Америке?

— Да.

— А где именно в Центральной Америке, вам известно?

— На пляже под названием Кабо Бланко, точно не знаю, где это…

— Ясно, — Хэммонд прочистил горло. — И когда этот, как его, образец попал к вам в руки?

— Как раз сегодня.

— Понятно, сегодня. Да-да, сегодня. — Хэммонд снова прокашлялся.

Грант посмотрел на Элли и прошептал одними губами:

— Что все это значит?

— Похоже, расстроен, — тихо ответила Элли.

— Посмотри, здесь ли еще Моррис, — все так же еле слышно прошептал Грант.