ЕЩЕ ОДНА КОРОЛЕВСКАЯ СВАДЬБА 5 страница

Придворные дамы изучили скудный гардероб девушки, которую потом будут называть леди Ди, и заказали для нее одежду и обувь в одном из лондонских магазинов: ярко-голубую юбку, пиджак без воротника, белоснежную блузку с воротником-стойкой и туфли в тон. У будущей принцессы не было ничего подходящего для торжественного случая, поэтому к 24 февраля, когда в Букингемском дворце должны были публично объявить о ее помолвке с принцем Чарльзом, срочно понадобился красивый, но официальный наряд.

Слуги постоянно шептались о предстоящей помолвке, а средства массовой информации просто сходили с ума от такого важного события. В комнатах лакеев, в кладовых и на кухнях говорили только об одном и говорили: «Это будет леди Ди». Раньше принц Чарльз ухаживал за леди Амандой Кнатчбулл. Она была внучкой лорда Маунтбат-тена — дяди принца Филиппа, погибшего от взрыва бомбы ИРА [9]. Но леди Аманда не стала избранницей принца. За неделю до его помолвки с леди Ди во дворце был замечен королевский ювелир Дэвид Томас. При нем был небольшой футляр. Официально заявили: в нем перстни, чтобы принц Эндрю мог выбрать себе какой-нибудь в подарок, — ему исполнялся двадцать один год. Однако слуги этому не поверили, потому что слишком уж все было таинственно обставлено, и вскоре поползли слухи. Дэвид Томас, в обязанности которого входил уход за Королевской короной в Сокровищнице британской короны в лондонском Тауэре, на самом деле принес женские кольца, причем ему было приказано не брать те, что с изумрудами и рубинами. Кольца с бриллиантами и сапфирами положили на поднос и принесли, как ни странно, королеве. Когда королева сделала свой выбор, принц Чарльз выразил свое согласие. И только после этого кольцо должна была одобрить сама Диана. Будущая невеста одобрила выбор, который за нее сделали, потому что не хотела показаться невежливой и неблагодарной. А потом она мне как-то сказала: «Я бы никогда не выбрала такое безвкусное кольцо. Если бы мне снова пришлось выбирать, я бы выбрала что-то более простое и элегантное».

В день, когда тайное должно было стать явным, никто из прислуги даже не подозревал о предстоящем официальном заявлении. Утро началось как обычно. В девять я подал королеве завтрак. И вдруг она изменила своему строгому расписанию. «Чай подадите в четыре, — сказала она. — Нас будет четверо — Его Королевское Высочество (принц Эдинбургский), принц Уэльский, я и леди Диана Спенсер». Ей пришлось сообщить мне об этом, чтобы я знал, как сервировать стол. Леди пьют из маленьких чайных чашек. Джентльмены — из больших чашек для завтрака. Я понял, что скоро будет объявлено о помолвке: расписание было изменено слишком внезапно, а леди Диана в первый раз приезжала на чаепитие с королевой.

Похоже, я первым во всей Великобритании узнал об этом, и меня переполняло волнение. Накрыв на стол, я нарочно побродил по королевскому коридору, чтобы хоть одним глазком взглянуть на счастливую парочку. Принц Чарльз и леди Диана, улыбаясь и держась за руки, прошли мимо меня в гостиную королевы, а потом в столовую.

Джон Тейлор, паж королевы, зашел в столовую и поставил на стол тарелку с горячими лепешками. Я не смог устоять, чтобы не посмотреть в щель между дверью и косяком на собравшихся. Леди Диана в своем новом голубом костюме прямехонько сидела рядом со своей будущей свекровью. Казалось, она напугана до смерти. Потом, убирая со стола, я заметил, что она не съела ни одной лепешки и не допила свой чай. Позже я узнал, что она пьет только кофе. Впрочем, неудивительно, что она так волновалась: сразу после чаепития с королевой им предстояло встретиться с журналистами, чтобы объявить о своей помолвке. Принц со своей избранницей должны были выйти из Поклонного зала, который располагался на первом этаже, и спуститься по широкой каменной лестнице на лужайку, где уже собрались операторы с телекамерами, репортеры с микрофонами, журналисты и фотографы.

У меня выдалось свободных десять минут, и я уже приготовился понаблюдать за всем этим из окна зала для аудиенций на втором этаже, но тут мои планы расстроила королева. «Пол, прогуляйтесь, пожалуйста, с собаками вдоль Королевской границы (так называется широкий цветочный бордюр — П, Б.) и вокруг озера — так они никому не помешают», — сказала она.

Собак, наверное, еще никогда с такой силой не тащили на поводке, и они еще никогда не бегали так быстро — я не хотел пропустить церемонию. Схватив девять собак, я пронесся к озеру, туда, откуда как раз было видно, как принц Чарльз и леди Диана спускаются по каменной лестнице.

Отсюда я увидел этот исторический момент в миниатюре: чтобы получше рассмотреть, как счастливая пара выходит на лужайку и, освещенная бесконечными вспышками телекамер и фотоаппаратов, беседует с журналистами, мне понадобился бы хороший бинокль.

«Ты видел? Она сидит там одна-одинешенька», — сказал Марк Симпсон. Стоял поздний вечер. Марк только что заглядывал к леди Диане Спенсер, которая после помолвки переехала в Букингемский дворец. Марку стало жалко новую обитательницу дворца. «Давай, сходим в „Макдональдс" и принесем ей что-нибудь», — предложил он.

Леди Диана была в своей комнате одна. Принц Чарльз уехал на месяц в Австралию. Его невеста, которая раньше жила в лондонской квартире со своими подругами, теперь по многу часов проводила в дальней комнате самого большого дома в столице. Марк жил в комнате рядом с моей в крыле для прислуги. Он был лакеем в королевском Детском крыле, где с самого детства жили принцы Эндрю и Эдвард. Там же располагались апартаменты невесты их брата — со спальней, ванной и кухней. Свадьба была назначена на июль. Леди Ди перебралась во дворец за пять месяцев до нее. Комнаты принца Чарльза находились на том же этаже, но далеко от Детского крыла. Эти огромные апартаменты занимали целое крыло и состояли из спальни, ванной, гардеробной, гостиной и столовой. Если леди Диане действительно не хватало дружеской поддержки в этот одинокий период, то она скоро поняла, что может рассчитывать на Марка Симпсона, доброго и умного человека. С самого начала многие относились к ней очень тепло. По крайней мере, многие из слуг.

Марк очень устал — он проработал целый день, — но ему стало жаль Диану, когда он увидел, что она сидит в одиночестве. «Мы могли бы устроить небольшую вылазку и развеселить ее. Пошли в Макдоналдс!» — настаивал Марк. Я забеспокоился. А вдруг королева узнает? Вдруг леди Диана расскажет об этом принцу Чарльзу? А если нас увидит Распорядитель дворцового хозяйства? В наши обязанности не входило развлекать будущую принцессу Уэльскую и покупать ей еду. Она жила в королевских покоях, и нам не следовало даже долго находиться там, а уж тем более развлекать ее.

Я попытался возразить: «Я не уверен, что это правильно, Марк. Надо быть осмотрительнее. Что, если нас поймают? Да нам головы оторвут».

Я почти не знал женщину, о которой он так заботился. Он же знал ее хорошо, потому что видел каждый день. А я был личным лакеем самой королевы, и занял этот пост всего два года назад.

«Да ладно тебе, Пол. Она очень обрадуется», — Марк схватил свое пальто и пошел к двери.

Его уверенность подействовала, и, больше не сомневаясь, я последовал за ним. Мы пришли на Виктория-стрит и купили три обеда с биг-маком. Я понес пакет со своим обедом, а Марк взял свой пакет и такой же для леди Ди. Мы вошли во дворец с бокового входа, делая вид, будто кто-то из обитателей дворца приказал нам принести готовой еды. Слуг часто посылают по таким делам, так что в этом не было ничего удивительного.

Я боялся идти с Марком — ведь леди Диана встречалась со мной только один раз — в коридоре замка Белморал, — а потом много раз видела меня рядом с королевой. «Иди первым, Марк», — сказал я, и он послушался. Я не думал, что Марк вернется, но, внеся пакеты с едой и удостоверившись, что нас никто не заметил, он все-таки пришел за мной. «Идем же!» — сказал он.

Тайком, как непослушные школьники, мы пошли по коридору. В обычной одежде. Мне вспомнилась фраза, которую нам часто повторяли, когда обучали, как себя вести во дворце: «В коридорах дворца вы всегда должны быть в униформе». Это было просто святотатство или полная глупость, но леди Диана заинтересовала меня в день нашего знакомства, к тому же я верил Марку. Я шел за ним по пятам. По красному ковру. Мы миновали апартаменты принца Эдварда, потом апартаменты принца Эндрю. И наконец подошли к приоткрытой двери, за которой оказалась небольшая кухня, расположенная рядом со спальней леди Дианы.

Вот и она. Уже ест свой биг-мак. В тот вечер леди Диана весело смеялась, была такой дружелюбной и казалась совершенно обычной девушкой. Она постоянно повторяла, что Марк очень заботлив и что она очень благодарна ему за такое неожиданное приключение. Действительно, она явно не ожидала увидеть нас у себя, но, честно говоря, и мы не ожидали, что леди Диана примет нас так тепло и будет такой веселой и дружелюбной. Марк часто говорил, что она кажется обычной девушкой, а не будущей принцессой, и сегодня вечером, соблюдая все рамки приличия, мы, тем не менее, болтали с ней обо всем на свете. Как будто три лучшие подружки собрались на кухне поболтать о том о сем. Если бы только я так не трясся из-за того, что находился в такое время и в таком виде у леди Дианы, я бы, наверное, Оценил по достоинству все ее очарование, но я никак не мог расслабиться. Ведь если бы меня застали здесь, все обернулось бы еще хуже, чем окажись я в женском крыле той части дворца, где живет прислуга. Минут через десять мы ушли. Никогда еще я с такой радостью не уходил из королевских апартаментов.

«Видишь? Она такая же, как и мы», — сказал Марк, когда мы быстро шли по коридору.

Я больше никогда так не рисковал, даже если Марка тянуло на приключения. Он стал часто приходить к леди Диане по вечерам, и в конце концов случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Принц Чарльз, к крайнему своему удивлению, застал его в спальне принцессы — сидящего на краю кровати. Марк вернулся в пажеское крыло страшно подавленный. Леди Диана была в одной ночной рубашке, поэтому ситуация, в которой оказался Марк, была весьма щекотливой. Конечно, между ними ничего не было. К счастью, это списали на счет дурных манер, и для Марка все обошлось.

Вскоре после этого он получил фотографию будущей принцессы. На ней черным маркером было написана «Марку с любовью от Дианы». Кажется, это было первое фото с ее автографом.

В эти несколько месяцев перед свадьбой леди Диане было очень одиноко. Она старалась не выходить из дворца из-за того, что к ней было приковано все внимание СМИ. Наверное, ей казалось, что она переехала в здание муниципалитета. Для новичка Букингемский дворец — настоящий лабиринт из бесконечных коридоров, залов и комнат. Никто не провел ее по дворцу, никто не дал путеводителей и карт. Сверни не в тот коридор, и вдруг окажешься на какой-нибудь вечеринке с коктейлями или на официальном приеме. Никто не знает, кто или что притаилось за поворотом. За закрытой дверью может проходить личная встреча. Новичку здесь не очень уютно — ни тому, кто вот-вот станет членом королевской семьи, ни тому, кто вступил в многочисленную «семью» прислуги. Впрочем, слугам легче — к тебе относятся очень дружелюбно, стараются тебя поддержать, как-то помочь. А вот леди Диане было значительно сложнее. Она не могла рассчитывать на поддержку. По вечерам она сидела одна и писала письма своим друзьям. Иногда, когда принца не было, она набиралась смелости и пыталась пообщаться с королевой. Раз в неделю в королевском коридоре звонил телефон. «Королева сегодня будет ужинать одна?» — спрашивала леди Диана тихим, робким голосом.

Если не намечалось никаких встреч, то один из нас спрашивал королеву: «Леди Диана хотела узнать, будет ли Ее Величество ужинать сегодня одна?»

«Пожалуйста, передайте ей, что я с удовольствием поужинаю с ней, — отвечала королева. — Ужин будет в 8:15». Она ни разу не отказывала Диане. Но Диане не нравилось, что ей приходится общаться со своей будущей свекровью через пажей или лакеев. Это мешало ей беседовать с королевой по-простому, и все ужины получались очень официальные. Каждую неделю она все-таки пыталась пообщаться с королевой, но обычно предпочитала ужинать в своих апартаментах, где можно было поджать под себя ноги и расслабиться.

Ей очень нравилась королева. Я часто встречался с ней в коридоре — у леди Ди были мокрые волосы после бассейна, и она спрашивала: «Королева одна?». Потом тихонько стучала в дверь и входила в гостиную, веселая и довольная: «Доброе утро, Ваше Величество». Королева всегда улыбалась, потому что Диана была такая радостная. Когда леди Ди вышла за принца Чарльза, ей больше не нужно было называть королеву «Ваше Величество». Вместо этого ей сказали, чтобы она звала ее «мамой», а принца Филиппа — «папой».

Королева всегда была очень любезна, хотя ее и не очень волновало, как ее будущая невестка чувствует себя во дворце. Однако считалось, что члены королевской семьи должны уметь приспосабливаться к новой обстановке и иметь сильный характер, и самой королеве с раннего детства пришлось привыкать к строгому этикету и одиночеству во дворце. Предполагалось, что, раз леди Диана сама благородных кровей, а значит, привыкла к большим особнякам, она сумеет устроиться и в Букингемском дворце. Однако иногда надо не только предполагать, но и помогать. У Дианы не было стальной воли королевы. Она была очень общительной по натуре, и никак не могла привыкнуть к жизни во дворце — эта жизнь была ей чуждой и очень не похожей на ту, которую Диана вела прежде. Здесь у нее не было ни одного друга. Забавно, но королева не стала помогать леди Диане именно из-за того, что верила в нее. Она говорила:

«Если я ей понадоблюсь, она всегда знает, где меня найти».

Королева верила в Диану — несмотря на то, что сама Диана в себя не верила.

Леди Диане было очень больно думать о том, что она навсегда распрощалась со своей старой жизнью, с квартирой в Лондоне, с детским садом. Однажды она поехала повидаться с детьми из этого сада. Дети, которых она очень любила, дергали ее за рукава и спрашивали: «А где ты была? А когда ты вернешься?». Она чуть не расплакалась и потом вспоминала об этом, как о «душевной травме».

То же самое было, когда Диана приехала в свою квартиру № 60 на Колгерн Корт, где раньше жила с подругами. Ей нужно было забрать оттуда кое-какие вещи, которые она не хотела оставлять. Наводя порядок, Диана оказалась наедине со своими мыслями в квартире, полной воспоминаний. Закрыв за собой дверь, она почувствовала, что вот-вот заплачет.

Но в глубине души она с нетерпением ждала свадьбы и знала, что ей нужно быть сильной. Чтобы не поддаваться скуке, Диана придумывала себе разные занятия. К ней регулярно приходили Дэвид и Элизабет Эммануэль — модельеры, которые занимались свадебным платьем Дианы. Они обсуждали с ней свадебный наряд и делали примерки. Каждый раз приходилось ушивать платье в талии, потому что будущая принцесса перед свадьбой села на диету.

Она брала уроки балета и чечетки в Тронном зале, порхая по нему в трико. В конце зала на небольшом возвышении под бордовым пологом с золотыми кисточками стояли два трона с широкими спинками — впереди тяжелая ткань полога свешивалась с позолоченного ламбрекена двумя свободными складками. Стены были обтянуты обоями алого шелка, по которым шел ряд тисненых узоров в виде ромбов.

Троны с позолоченными ножками и подлокотниками располагались рядом, на красных спинках золотыми нитками были вышиты буквы: EIIR на одном, Р [10] на другом. Как и положено, трон королевы был немного выше трона герцога Эдинбургского. Разумеется, Диана прекрасно понимала все свои новые привилегии.

А еще леди Диана прекрасно плавала. Почти каждое утро она, как и принцесса Маргарет, отправлялась в бассейн, уложенный белой и голубой плиткой, с трамплином и вышкой. Чтобы попасть в этот бассейн, ей приходилось пройти по коридору мимо Бельгийских апартаментов, а в этом коридоре она часто встречала горничную Марию Косгроув. Сначала они просто обменивались любезностями, потом стали иногда переговариваться, и постепенно начали подолгу болтать о жизни во дворце. Обе явно любили поговорить. Мария не была манерной девушкой, и леди Диана нашла себе нового дружелюбного союзника, каким раньше для нее был Марк Симпсон.

Прислуга любила леди Диану. Она вписалась в жизнь, которая протекала в крыле прислуги, гораздо лучше, чем в ту, которая протекала в главных помещениях дворца; возможно, так получилось потому, что Спенсеры знали обе стороны жизни — и жизнь прислуги, и жизнь аристократии. Бабушка леди Дианы Рут, леди Фермой, была близкой подругой королевы-матери и камеристкой королевы. Отец, граф Спенсер, был конюшим Георга VI. В лице дворцовой прислуги будущая принцесса нашла простую и веселую компанию.

По коридорам, застланным красными коврами, леди Диана шла торжественно и осторожно, опасаясь свернуть не туда, а вот по выложенному плитками полу в крыле для прислуги она шла быстро и свободно. Она часто сидела с Хранителем столового серебра Виктором Флетчером, серьезным йоркширцем, который вечно покусывал дужку своих очков в черной оправе, словно черенок трубки. Он знал многое о почтении и преданности и с удовольствием делился своими мыслями с благодарной слушательницей, которая относилась к нему с уважением и называла его «мистер Флетчер». Он всегда удивлялся, что ей интересно, чем он занимается. Диана заходила на кухню и болтала с шеф-поваром Робертом Пайном, высоким, красивым мужчиной с густыми черными волосами и усами. У него было великолепное чувство юмора плюс девонский акцент, и леди Диана всегда весело смеялась. Он всегда угощал ее шариками домашнего мороженого или хлебным пудингом. Леди Диана приходила в столовую для прислуги и разговаривала с главной горничной Энн Гарднер — под ее строгим, всегда чистым и выглаженным одеянием скрывалось незаурядное чувство юмора, с которым она подмечала вокруг массу забавного. Леди Диана с удовольствием слушала эти байки, поглощая тонны хлопьев.

Иногда она заглядывала в бельевую, чтобы перекинуться словечком с девушками, которые стирали белье, а также на кухню, чтобы поболтать с шеф-поваром Мервином Уайчерли. Это был коренастый, крепкий мужчина, который увлекался бодибилдингом и называл вещи своими именами, что всегда веселило Диану. Ей нравилась его деликатность, скрытая за грубоватыми манерами. Вскоре он стал одним из ее любимцев. Другим ее союзником была Эвелин Дагли, горничная из Детского крыла. В ней и Марке Симп-соне Диана нашла своих первых друзей. Эвелин — робкая, старательная девушка, которая любила свою работу наравне с хоккеем, всегда пыталась сделать так, чтобы Диане было уютно в своих комнатах, а также занималась ее разрастающимся гардеробом.

У леди Дианы появилось много друзей среди прислуги, ее другом стал даже Сирил Дикман, главный камергер — наш начальник. Можно предположить, что он смотрел на всех с презрением, но на самом деле это был очень добродушный и общительный человек. Он был для нее этакий папаша и как никто другой понимал, что Диане сейчас очень тяжело. Он прекрасно разбирался в королевских делах и был ходячим учебником по придворным традициям, этикету и церемониям. Она не забыла его доброту и то, что он проводил с ней в те дни много личного времени. Позже, в замке Балморал, она приглашала мистера Дикмана, известного как превосходного танцора, исполнить с ней фокстрот или вальс на балу для прислуги. Она так подружилась со слугами, что вскоре стала бродить по дворцу в поисках тех, кто занимался своими обязанностями, чтобы поболтать и послушать новости. Это было неположено по этикету, и некоторые слуги предпочитали общаться с Дианой только в крыле для прислуги, хотя и не говорили ей этого.

Несмотря на то что у Дианы появилось много друзей среди прислуги, не все одобряли ее поведение. Среди слуг были и такие, кто считал, что традиции и этикет надо строго соблюдать. Некоторым слугам, полжизни прослужившим во дворце, не нравилось, что леди Диана «вторгается в их мир». В их кругу считалось, что Диана должна «знать свое место и не общаться с прислугой». Одна женщина, проработавшая во дворце сорок лет, глазам своим не поверила, когда увидела, как леди Диана открыла буфет и сама взяла печенье. «Это было верхом дурных манер», — сказала возмущенная женщина. Один из шеф-поваров даже загородил ей проход, когда она собиралась зайти к нему на кухню. «Вам не следует приходить на кухню», — резко сказал он. Леди Диана, привыкшая к тому, что в крыле для прислуги к ней относятся очень дружелюбно, развернулась и побежала в основную часть дворца.

Однако большинство слуг, особенно молодых, с радостью встречали леди Диану, не обращая внимания на строгий этикет. Они называли ее «свежим ветром, подувшим из главной части дворца».

Однако мало кто знал, что в то время леди Диана как раз подыскивала себе надежных слуг для двух домов принца и принцессы Уэльских — поместья Хайгроув в Глостере и апартаментов в Кенсингтонском дворце в Лондоне. Принц Чарльз купил Хайгроув, трехэтажный особняк в георгиан-ском стиле, в 1980 году, за год до помолвки. Это поместье находилось в восьми милях от Гетскомб-парка и принцессы Анны, рядом с Бофорт-Хант и недалеко от Боулхайд Мэнор, где жили подполковник Эндрю Паркер Боулз и его жена Камилла.

Широко улыбаясь, принцесса Уэльская легко бежала по красному ковру, держа в одной руке светлые шелковые туфельки, а на другую намотав шлейф от свадебного платья длиной в двадцать пять футов. Устав от помпезности свадебной церемонии, она наслаждалась этими редкими мгновениями, когда она могла отдохнуть от этикета и побыть собой. Всего несколько минут назад весь мир увидел, как она поцеловала своего принца на балконе Букингемского дворца. Это произошло 29 июля 1981 года.

Эта счастливая невеста застала меня врасплох. Я стоял один в своей красной ливрее у стены в королевском коридоре, ожидая, когда Ее Величество вернется в свои апартаменты, — тогда я пойму, что свадебная церемония перемещается из Главного зала в Картинную галерею со стеклянным потолком, где пройдет свадебный завтрак.

Принцесса бежала по ковру в шелковом платье цвета слоновой кости, а за ее спиной развевалась вуаль. По одной стене коридора шли окна — огромные, от пола до потолка, выходящие на четырехугольный двор. Яркий свет падал на молодую принцессу, фамильная диадема Спенсеров сверкала на солнце. Диана была такой уверенной в себе, такой жизнерадостной. Она просто сияла от счастья. Я знал, что такой и запомню ее на всю жизнь. Однако я не хотел, чтобы она заметила, что я смотрю на нее, и смутилась. Я быстро зашел в апартаменты королевы и запер за собой дверь.

В этой гостиной я вместе с 750 миллионами телезрителей наблюдал за тем, как леди Диана Спенсер превратилась в принцессу Уэльскую. Я сидел по-турецки перед телевизором королевы в окружении ее собак. Вообще-то нам не разрешалось смотреть передачи по королевским телевизорам, но я знал, что в такой день королева не станет возражать.

Как и все англичане, лакей королевы был зачарован происходящим: толпы народа; вот леди Диана со своим отцом, графом Спенсером, в карете на пути к собору Святого Павла; ее длинный шлейф скользит по проходу в соборе, устланному красной ковровой дорожкой; вот принц и принцесса Уэльские выходят из собора на лестницу. Я должен был прислуживать во время свадебного завтрака в Бальном зале, который находится рядом с Картинной галереей, так что по телевизору я мог следить за тем, как идет церемония, и рассчитать, когда мне надо будет идти в Бальный зал, однако я не столько следил за происходящим, сколько высматривал другого лакея королевы, Пола Уайбрю, которому повезло больше, чем мне, — он стоял за Ее Величеством и герцогом Эдинбургским в открытом ландо, когда они ехали в собор.

Когда молодожены появились в четырехугольном дворе, я все еще не мог оторваться от телевизора. Я смотрел, как принц и принцесса Уэльские выходят на балкон, слышал, как под окнами громко шумит толпа. И тут же понесся в свою комнату на самом верхнем этаже, окна которой выходят на памятник королеве Виктории и улицу Мэл. Там я опустился на колени перед длинным, прямоугольным окном. Далеко внизу тысячи людей фотографировали молодоженов, а я сфотографировал этих самых людей из окна своей комнаты и побежал вниз.

В ночь накануне свадьбы толпа не давала мне спать, громко скандируя: «Да благословит Господь принца Уэльского» и «Господи, храни королеву». В стране царила атмосфера радости и веселья. Люди праздновали это событие целую неделю.

За два дня до свадьбы в Букингемском дворце был организован прием, праздничный ужин и бал для тысячи гостей — сюда съехались почти все коронованные особы Европы, а также послы, архиепископы и епископы, министры и премьер-министры Великобритании — нынешний и его предшественники. Приглашенные заняли почти все гостевые комнаты дворца. Меня отправили в Тронный зал, где я вместе со старшим пажом прислуживал за круглым столом, за которым сидело десять человек, включая принца Уэльского, леди Диану и принцессу Монако Грейс, которая приехала вместе со своим сыном принцем Альбертом. Я еще никогда не видел такой красивой женщины, как принцесса Грейс, легендарная актриса, больше известная как Грейс Келли, которая вышла замуж за принца Ренье из Монако. В тот вечер она затмила своей красотой даже невесту, а ее диадема была ничуть не хуже, чем у королевы.

Леди Диана была сразу же очарована ею. Они разговорились и проболтали друг с другом до самых танцев. Принцесса Грейс стала для леди Дианы образцом для подражания: она тоже была не королевского рода, но вошла в королевскую семью; она была кинозвездой и давно привыкла к вниманию прессы; принцесса, чья любовь была отравлена определенными обязанностями, которые диктует этикет. Диана попросила у принцессы Грейс совета. «У вас все будет хорошо, — сказала бывшая актриса. — С годами жизнь усложняется, но вы научитесь справляться со всеми трудностями».

Во время свадебного завтрака я беспокоился о том, как бы случайно не наступить на платье невесты, которое, казалось, заполнило весь зал. Я прислуживал за главным столом, где сидели жених с невестой, их родители, подружки невесты, пажи и принцы Эндрю и Эдвард.

Торжественность и строгое соблюдение этикета немного успокоили принцессу, теперь она была уже не такая сияющая, когда бежала днем по коридору. Теперь Диана притихла и почти не вступала в разговор, предпочитая слушать, о чем говорят вокруг. Она почти ничего не ела. Потом, несколько лет спустя, она скажет мне: «Я так волновалась, что совсем не могла есть». В тот день она верила, что ее ожидает счастливое будущее. Больше всего на свете она хотела выйти замуж за принца Чарльза. Диана не просто его любила — она его обожала.

Потом принцесса хотела только одного: чтобы ее любовь к принцу Чарльзу правильно освещали СМИ. Она считала, что у народа сложилось неправильное мнение об их отношениях. Из книжки в книжку, из статьи в статью реальные события все больше искажались. Если верить этим книгам и статьям, то у принца с принцессой никогда не было ни счастья, ни взаимной любви — даже в первые годы их брака. Некоторые считают, что Диана сама виновата в этом — ведь именно она сотрудничала с Эндрю Мортоном, автором книги «Правдивая история Дианы», которую издали в июне 1992 года, а потом, с новыми поправками, после ее смерти. Эндрю Мортон заявляет, что это практически автобиография принцессы Дианы. Но это неправда. Ведь если бы принцесса решила написать автобиографию, она, конечно же, не написала бы, что начала страдать в первый же день после свадьбы. Если бы ее спросили немного позже, когда Диана уже могла взглянуть на свой брак как на достояние прошлого, а не в тот год, когда принцесса молила о помощи, ее брак предстал бы перед людьми совсем в другом виде. В первые годы совместной жизни молодожены столкнулись со многими трудностями, им пришлось привыкать друг к другу, но это совсем не значит, что они перестали друг друга любить. Принц Чарльз не отказался от своей жены, а старался помочь принцессе Диане справиться с переменами настроения, вызванными булимией, которой, как принцесса позже заявила, она страдала. А любовь, которую принцесса питала к своему мужу, так и не прошла до конца. После 1985 года они стали все стремительнее отдаляться друг от друга. Посыпались взаимные обвинения, основанные на взаимном непонимании. Однако никакой «войны в Уэльсе» не было, потому что для того чтобы воевать, нужна ненависть, а ненависти между супругами не было и в помине. Если и была какая война так она проходила за их спинами — между противоположными лагерями, кабинетами и чересчур заботливыми «доброжелателями».

Следует учесть, что принцесса через своих друзей сотрудничала с Эндрю Мортоном в те времена, когда ее брак разваливался у нее на глазах, когда она была в полном смятении, когда она оплакивала своего любимого отца, графа Спенсера, когда друзья принца Чарльза строили против нее козни, и она чувствовала себя очень уязвимой. Позже принцесса Диана говорила: «Мне тогда казалось, что у всех, кто меня окружает, не два глаза, а шесть, и что все эти люди все время наблюдают за мной и осуждают меня». Она была озлоблена, измучена и сотрудничала с Эндрю Мортоном в самое невыгодное для себя время.

После выхода книги Диана больше не чувствовала себя одинокой — жители Великобритании узнали всю правду, узнали, почему после Уильяма и Гарри у Дианы и Чарльза не было детей. «Меня стали лучше понимать. После выхода книги и я и Чарльз почувствовали облегчение, потому что не надо было больше притворяться. Хотя, конечно, он очень разозлился на меня», — сказала она.

Но, как всегда, то, что сделано в спешке и из мести, не привело ни к чему хорошему. После того как книга была издана, Диана оглянулась назад и поняла, что из-за ее желания быть услышанной о принце Чарльзе сложилось неправильное мнение в народе. Получалось так, будто они с принцем Чарльзом никогда не были счастливы. Диана поняла, что совершила серьезную ошибку.