Глава пятая Павший воин

 

– Х агрид?

Гарри боролся с окружавшей его мешаниной кожи и железа, пытаясь из неё выбраться; когда он попробовал подняться, его руки ушли на несколько дюймов в грязную воду. Он не мог понять, куда делся Волдеморт, и ждал, что тот в любое мгновение вынырнет из темноты. Его лоб и подбородок были в чём-то горячем и мокром. Выбравшись на четвереньках из пруда, Гарри захромал к большой тёмной массе на земле – к Хагриду.

– Хагрид? Хагрид, ответь…, - но тёмная масса не шевельнулась.

– Кто там? Это Поттер? Ты – Гарри Поттер?

Мужской голос был незнаком Гарри. Потом закричала женщина: – Они разбились, Тэд! Разбились в саду!

Голова у Гарри кружилась. Он тупо повторил: «Хагрид», и его колени подогнулись.

Следующее, что он понял, это что он лежит на чём-то, на ощупь вроде подушек, и чувствует жжение в рёбрах и правой руке. Шрам на лбу всё ещё пульсировал.

– Хагрид?

Он открыл глаза, и увидел, что лежит на софе в освещённой лампой незнакомой гостиной. Его рюкзак, мокрый и грязный, лежал на полу неподалеку. Пышноволосый мужчина с порядочным животом внимательно и встревожено смотрел на Гарри.

– С Хагридом всё хорошо, сынок, – сказал мужчина, – за ним сейчас жена ухаживает. Как ты себя чувствуешь? Больше ничего не сломано? Я привёл в порядок твои рёбра, твои зубы и твою руку. Ах, да – я Тэд, Тэд Тонкс, отец Доры.

Гарри рывком сел. Перед его глазами вспыхнули огоньки, он почувствовал тошноту и головокружение.

– Волдеморт…

– Тихо, тихо, – Тэд Тонкс положил руку Гарри на плечо и принудил его лечь снова на подушки. – Ты только что угодил в мерзкую аварию. Что вообще случилось? С вашей тачкой незаладилось? Артур Висли опять со своими и маггловскими выдумками перемудрил?

– Нет, – сказал Гарри, и его шрам запульсировал, как открытая рана. – Пожиратели Смерти, целая куча… гнались за нами…

– Пожиратели Смерти? – отрывисто спросил Тэд. – Что ты говоришь, Пожиратели Смерти? Я думал, они не знают, что тебя перевозят этой ночью, я думал…

– Знали они, – сказал Гарри.

Тэд Тонкс взглянул на потолок, словно мог видеть сквозь него небо.

– Ну, мы знаем, что наши защитные чары держит, или не так? Им сюда ни с какой стороны на сто ярдов не подобраться.

Теперь Гарри понял, почему Волдеморт исчез; это случилось, когда мотоцикл пересёк границу чар Ордена. Он только надеялся, что чары и дальше будут работать: ему представился Волдеморт, в этой самой сотне ярдов над ними, изыскивающий способ прорвать то, что Гарри казалось огромным прозрачным пузырём.

Он спустил ноги с софы – ему надо было собственными глазами увидеть Хагрида, прежде чем он поверит, что тот жив. Но он едва успел встать, как дверь открылась, и Хагрид протиснулся внутрь, с лицом, покрытым грязью и кровью, прихрамывающий, но потрясающе живой.

– Гарри!

Сшибив два хрупких столика и аспидистру, он в два шага пересёк разделявшую их комнату и сгрёб Гарри в охапку, едва не сломав только что залеченные рёбра заново. – Чтоб тя, Гарри, как эт ты выпутался? Я уж думал, мы оба покойники.

– Ага, я тоже. Тоже не могу поверить…

Гарри вдруг замолчал. Он только сейчас заметил женщину, вошедшую вслед за Хагридом. – Ты! – заорал он и рывком сунул руку в карман, но там было пусто.

– Вот твоя палочка, сынок, – сказал Тэд, легонько постучав палочкой Гарри по руке. – Она лежала рядом с тобой, я её подобрал. А орёшь ты на мою жену.

– Ой, я… простите.

Когда миссис Тонкс прошла дальше в комнату, её сходство с сестрой, Беллатрисой, стало не таким явным: её волосы были светлее, скорее каштановые, а глаза – больше и добрее. Правда, после Гаррина обращения они смотрели скорее прохладно.

– Что с нашей дочерью? – спросила она. – Хагрид сказал, что вы попали в засаду. Где Нимфадора?

– Я не знаю, ответил Гарри. – Мы все ничего друг о друге не знаем.

Миссис Тонкс и Тэд переглянулись. При виде их лиц смесь страха и чувства вины стиснула Гарри. Если кто-то погиб, это его вина, только его вина. Он согласился с планом, дал свои волосы…

– Портключ, – сказал он, вдруг сразу всё вспомнив. – Нам надо вернуться в Нору и узнать… тогда мы сможем вам сообщить… или Тонкс сообщит, как только она…

– С Дорой ничего не случится, Дромеда, – сказал Тэд. – Она знает своё дело, бывала с аурорами не в одной передряге. Портключ вон там, – добавил он, обратясь к Гарри. – Если хочешь им воспользоваться, он должен сработать через три минуты.

– Ага, идём, – сказал Гарри. Он поднял рюкзак, закинул его на плечи. – Я…

Он смотрел на миссис Тонкс, желая извиниться за тот страх, в котором он её оставлял и за который так ужасно чувствовал себя ответственным, но не вспомнил ни слова, которое бы не было пустым или неискренним.

– Я скажу Тонкс, ну, Доре, чтобы она сообщила, когда… Спасибо, что нас подлатали, спасибо за всё, я… – Он был рад оставить комнату и пройти вслед за Тэдом Тонксом через маленькую прихожую в спальню. Хагрид шёл за ними, низко пригнувшись, чтобы не задевать головой о притолоки.

– Тебе сюда, сынок. Вот он, Портключ.

Мистер Тонкс показал на маленькую, с серебряной спинкой, щётку для волос, лежащую на туалетном столике.

– Спасибо, – Гарри протянул руку и коснулся его пальцем, готовый отправиться в Нору.

– Поджди-ка, – сказал Хагрид, озираясь. – Гарри, а где Хедвиг?

– Она… в неё попали, – ответил Гарри.

На него рухнуло осознание случившегося – и стыд, когда его глаза защипало от слёз. Сова была его товарищем, единственной, но могучей связью с волшебным миром, когда он бывал вынужден возвращаться к Десли.

Хагрид протянул свою лапищу и потрепал его, довольно болезненно, по плечу. – Ничего, – сказал он ворчливо, – ничего. Она пожила хорошо и долго…

– Хагрид! – предостерёг его Тэд Тонкс: щётка засветилась ярко-голубым светом, так что Хагрид еле успел коснуться её своим пальцем.

Дёрнуло за пупок, и словно на невидимом крючке с лёской, утягивающем его вперёд, Гарри полетел в ничто, неудержимо вращаясь, палец приклеился к Портключу – Гарри и Хагрида унесло от мистера Тонкса. Через секунду ноги Гарри ударились о твёрдую землю, и он упал на четвереньки посреди двора в Норе. Послышались пронзительные крики. Отбросив уже не светящуюся щётку, слегка пошатываясь, Гарри встал и увидел миссис Висли и Джинни, сбегающих с заднего крыльца, в то время как Хагрид, тоже упавший при приземлении, с трудом поднимался на ноги.

– Гарри? Ты какой, настоящий? Что случилось? Где остальные? – закричала миссис Висли.

– О чём вы говорите? Что – больше никто не вернулся? – спросил Гарри, тяжело переводя дух. Ответ ясно читался на бледном лице миссис Висли.

– Пожиратели Смерти нас ждали, – стал рассказывать Гарри. – Нас окружили, едва мы взлетели… они знали про сегодня ночью… я не знаю, что было с остальными, за нами погнались четверо, нам не оставалось ничего, кроме как бежать, а потом на нас налетел Волдеморт…

Он слышал нотки самооправдания в собственном голосе, мольбу, чтобы миссис Висли поняла, почему он не знает, что случилось с её сыновьями, но…

– Слава богу, ты цел, – сказала она, заключая его в объятия, которые он не был уверен, что заслужил.

– Молли, а бренди не найдётся? – слегка дрожащим голосом спросил Хагрид. – Здоровье поправить?

Она могла бы принести его волшебством, но когда она заторопилась назад к кривобокому дому, Гарри понял, что миссис Висли не хочет, чтобы видели её лицо. Он повернулся к Джинни, и она тут же ответила на его невысказанный вопрос.

– Рон и Тонкс должны были вернуться первые, но они упустили свой Портключ, он прилетел без них, – она показала на ржавую канистру, валявшуюся неподалеку. – Вот этот, – показала она на старый тапок, – должен был быть папин и Фредов, их ждали вторыми. Ты с Хагридом должны были быть третьими, и, – она посмотрела на часы, – Джордж и Люпин, если у них получилось, должны быть через минуту.

Миссис Висли вернулась с бутылкой бренди, которую отдала Хагриду. Он откупорил её и выпил одним глотком.

– Мам! – закричала Джинни, указывая на что-то в нескольких футах от себя.

В темноте появился голубой огонёк, он становился больше и ярче, и Люпин и Джордж появились, крутясь, и упали. Гарри сразу понял, что случилась беда: Люпин поддерживал Джорджа, а тот был без сознания, и лицо его было всё в крови.

Гарри подбежал и подхватил ноги Джорджа. Вдвоём с Люпином они внесли Джорджа в дом, пронесли через кухню в гостиную, и уложили там на диван. Когда свет лампы упал на голову Джорджа, Джинни ахнула, а у Гарри свело живот: у Джорджа не было одного уха. Половина головы и шеи вымокли в свежей, пугающе алой крови.

Как только миссис Висли склонилась над сыном, Люпин ухватил Гарри за руку выше локтя и потащил его, не очень вежливо, назад в кухню, где Хагрид всё ещё пытался пропихнуть свою тушу сквозь заднюю дверь. – Эй! – сказал он с возмущением, – Отзынь от него! Отзынь от Гарри! – Люпин не обратил на него внимания.

– Когда Гарри Поттер в первый раз был в моём кабинете в Хогвартсе, какое существо было в углу? – спросил он, слегка встряхнув Гарри. – Отвечай!

– Э… тихомол в аквариуме, разве не так?

Люпин отпустил Гарри и отступил к шкафу с посудой.

– Чё это всё значит? – заревел Хагрид.

– Извини, Гарри, но я должен был проверить, – торопливо объяснил Люпин. – Нас предали. Волдеморт знал, что тебя перевозят сегодня ночью, а сказать ему это мог лишь кто-то из тех, кто в этом участвовал. Ты мог оказаться подмёнышем.

– А меня чёж не проверяете? – пропыхтел Хагрид, всё ещё сражающийся с дверью.

– Ты наполовину великан, – Люпин посмотрел на Хагрида, – а Многосущное Зелье рассчитано только на употребление его людьми.

– Никто из Ордена не мог сказать Волдеморту, что мы вылетаем сегодня ночью, – сказал Гарри. Эта мысль ужасала его, он не мог поверить, не мог заподозрить никого. – Волдеморт догнал меня в самом конце, а вначале он не знал, который – я. Если б ему сообщили план, он бы сразу знал, что я – тот, который с Хагридом.

– Тебя догнал Волдеморт? – резко спросил Люпин. – Как это было? Как ты спасся?

Гарри объяснил, как преследовавшие их Пожиратели Смерти, похоже, распознали в нём настоящего Гарри, как они прервали погоню и, должно быть, вызвали Волдеморта, который появился как раз перед тем, как Гарри с Хагридом достигли недосягаемого для него дома родителей Тонкс.

– Они распознали тебя? Но как? Что ты такое сделал?

– Я…, -Гарри попытался вспомнить; весь путь казался мешаниной паники и смятения. – Я увидел Стэна Шанпайка… Знаете, парня, который был кондуктором в Ночном Рыцаре? И я попытался его Разоружить, вместо… ну, он же не понимал, что делает, верно? Наверняка он был под Подвластием!

У Люпина был ошеломлённый вид.

– Гарри, прошло время Разоружения! Они же пытались поймать и убить тебя! Наконец, если ты не готов убить, есть же Ошеломляющее заклятие!

– Под нами были сотни футов! А Стэн не был самим собой, и если б я его Ошеломил, и он бы упал, так был бы он мёртвый, всё равно как если бы я его Авадой Кедаврой! Заклятие Разоружения спасло меня от Волдеморта два года назад, – вызывающе добавил Гарри. Люпин напомнил ему ухмылку Захарии Смита из Хаффлпаффа, который счёл смешным намерение Гарри учить Дамблдорову Армию заклятию Разоружения.

– Да, Гарри, – сказал Люпин с полным боли спокойствием, – и свидетелями тому событию было немалое число Пожирателей Смерти! Ты меня извини, но это было очень необычное действие – там, под угрозой неминуемой смерти. И повторять его нынешней ночью, перед лицом Пожирателей Смерти, которые или были свидетелями первого случая, или слышали о нём – это почти самоубийство!

– Так вы считаете, мне надо было убить Стэна Шанпайка? – спросил Гарри со злостью.

– Конечно, нет, – ответил Люпин, – но Пожиратели Смерти – да что там, почти всякий! – ожидали бы, что ты ответишь ударом на удар! Гарри, Экспеллиармус – полезное заклинание, но Пожиратели Смерти, похоже, считают его чем-то вроде твоей подписи, и я настаиваю, чтобы ты не дал заклинанию стать ей!

Слушая Люпина, Гарри чувствовал себя идиотом, но в нём всё-таки оставалось зерно несогласия. – Я не собираюсь сметать людей с моего пути только потому, что они там оказались, – заявил он. – Этим пусть Волдеморт занимается.

Возражения Люпина пропали: Хагрид, наконец-таки продравшийся сквозь двери, дохромал до стула и уселся, и стул тут же рассыпался. Не обращая внимания на его брань вперемешку с извинениями, Гарри опять обратился к Люпину:

– Джордж поправится?

Этот вопрос, похоже, иссушил весь настрой Люпина против Гарри:

– Я думаю, что да, вот только шансов восстановить его ухо нет, это только если его снесли не заклятием… – Снаружи послышался шум. Люпин нырнул в заднюю дверь, Гарри перепрыгнул через ноги Хагрида и помчался во двор.

Во дворе появились двое, и, подбегая к ним, Гарри увидел, что это Эрмиона, вернувшаяся к своей нормальной внешности, и Кингсли, оба вцепившиеся в гнутую вешалку для пальто. Эрмиона кинулась Гарри в руки, но Кингсли при виде их обоих не проявил никакой радости. Из-за плеча Эрмионы Гарри увидел, как он поднял палочку и наставил её Люпину в грудь:

– Последние слова Альбуса Дамблдора, сказанные нам с тобой!

– Гарри – наша лучшая надежда. Положитесь на него, – спокойно сказал Люпин. Кингсли повернул палочку на Гарри, но Люпин сказал: – Это он, я проверил!

– Хорошо, хорошо, – сказал Кингсли, убирая палочку под плащ, – но кто-то нас предал! Они знали, знали, что это будет сегодня ночью!

– Похоже на то, – откликнулся Люпин, – но они явно не представляли себе, что там будет семеро Гарри.

– Слабое утешение! – прорычал Кингсли, – Кто ещё вернулся?

– Только Гарри, Хагрид, Джордж и я.

Эрмиона зажала рот рукой, сдерживая тихий стон.

– А с вами что было? – спросил Люпин у Кингсли.

– Гнались пятеро, попали в двоих, возможно одного убили, – скороговоркой ответил Кингсли, – и ещё мы видели Сам-Знаешь-Кого, он присоединился к погоне на полпути, правда, почти сразу пропал. Ремус, он может…

– Летать, – вставил Гарри. – Я его тоже видел, он явился за Хагридом и мной.

– Так вот почему он отвалил, тебя преследовать! – сказал Кингсли, – Я понять не мог, почему он пропал. Только что его заставило цель сменить?

– Гарри проявил к Стэну Шанпайку чуть больше доброты, чем следовало, – сказал Люпин.

– К Стэну? – повторила Эрмиона. – Но я думала, он в Азкабане?

Кингсли безрадостно рассмеялся.

– Эрмиона, ну явно оттуда был массовый побег, который Министерство замяло. Вон Трэверс – с него капюшон слетел, когда я его заклинал, а ведь он – считается – тоже сидит. Но у вас-то как прошло, Ремус? Джордж где?

– Он уха лишился, – сказал Люпин.

– Лишился…? – повторила Эрмиона необычно высоким голосом.

– Снэйп поработал, – добавил Люпин.

– Снэйп? – закричал Гарри. – Вы не говорили…

– Он, когда гнался, капюшон потерял. А по Сектумсемпре он всегда был специалистом. Хотел бы я сказать, что отплатил ему той же монетой, но всё, что я мог делать – это поддерживать на метле раненого Джорджа, он очень много крови терял.

Все четверо погрузились в молчание, глядя на небо. Там – ни признака движения; звёзды смотрели вниз, неподвижные, безразличные, их не затмевали подлетающие друзья. Где Рон? Где Фред и мистер Висли? Где Билл, Флёр, Тонкс, Дикий Глаз, Мундунгус?

– Гарри, дай руку! – хрипло позвал Хагрид, который опять застрял в двери. Радуясь возможности чем-то заняться, Гарри вытянул его на свободу, а потом направился через опустевшую кухню назад в гостиную, где миссис Висли и Джинни продолжали хлопотать над Джорджем. Миссис Висли уже остановила кровотечение, и при свете лампы Гарри увидел чистую зияющую дыру там, где у Джорджа было ухо.

– Как он?

Миссис Висли обернулась и сказала: – Мне его обратно не вырастить, это нельзя, когда причина в Тёмной Магии. Но всё могло быть много хуже… Так хоть живой.

– Ага, – сказал Гарри, – слава богу.

– По-моему, я кого-то в саду слышала? – спросила Джинни.

– Эрмиона и Кингсли, – ответил Гарри.

– Какое счастье, – прошептала Джинни. Они посмотрели друг на друга; Гарри захотелось обнять её, сгрести в охапку, прижаться к ней; ему даже было не важно, что здесь миссис Висли. Но прежде, чем он успел поддаться своему порыву, на кухне что-то загрохотало и посыпалось.

– Я докажу тебе, Кингли, кто я, после того как сына увижу, а сейчас прочь с дороги, если добра себе желаешь!

Гарри ещё никогда не доводилось слышать, чтобы мистер Висли так орал. Он ворвался в гостиную, лысина блестит от пота, очки наперекосяк; Фред вбежал сразу за ним, оба бледные, но невредимые.

– Артур! – всхлипнула миссис Висли, – О, какое счастье!

– Как он?

Мистер Висли упал на колени рядом с Джорджем. Фред, впервые за то время, как Гарри его знал, казалось, не находил слов. Раскрыв рот, он смотрел через спинку дивана на рану брата, словно не верил своим глазам.

Наверное, разбуженный шумом, с которым появились Фред и отец, Джордж пошевелился.

– Джорджи, как ты себя чувствуешь? – прошептал мистер Висли.

Пальцы Джорджа ощупали пострадавшую сторону головы. – Божественно, – тихо протянул он.

– Что это с ним? – хрипло выговорил перепуганный Фред. – У него что-то с головой?

– Божественно, – повторил Джордж, открывая глаза и глядя на брата. – Я теперь святой. Дырка светится. Врубился?

Всхлипывания миссис Висли стали громче, бледное лицо Фреда залилось краской.

– Возвышенно, – объявил он Джорджу. – Прямо душу рвёт! Перед тобой целый мир ушного юмора, а ты выбрал дырявый!

– Это к лучшему, – сказал Джордж, улыбаясь заплаканной матери. – Во всяком случае, мама, ты нас теперь не перепутаешь.

Он посмотрел вокруг.

– Гарри, привет – ты ведь точно Гарри?

– Ага, это я, – сказал Гарри, пододвигаясь ближе к дивану.

– Ну, хоть тебя мы доставили целенького. А почему Рон с Биллом не кружат вокруг моего скорбного ложа?

– Они ещё не вернулись, Джордж, – сказала миссис Висли. Улыбка Джорджа увяла. Гарри взглянул на Джинни и кивком пригласил её выйти следом за ним. Проходя через кухню, она сказала, понизив голос:

– Рон и Тонкс должны вот-вот вернуться. Им недалеко – тётя Мюриэль живёт почти по соседству.

Гарри ничего не ответил. С самого прибытия в Нору он пытался не выпускать на волю свой страх, но сейчас он окутал его, пополз по коже, забился в груди, перехватил горло. Когда они спустились с заднего крыльца в тёмный двор, Джинни взяла его за руку.

Кингсли шагал по двору, взад-вперёд, при каждом повороте взглядывая на небо. Гарри вспомнился дядя Вернон, как он мерял шагами гостиную – миллион лет назад. Хагрид, Эрмиона и Люпин стояли плечом к плечу, молча глядя вверх. Никто из них не оглянулся, когда Гарри и Джинни присоединились к их безмолвному дозору.

Минуты растягивались во что-то, что могло быть целыми годами. Легчайшее дыхание ветерка заставляло всех подпрыгивать и поворачиваться к зашуршавшему дереву или кусту, в надежде, что кто-нибудь из пропавших членов Ордена выпрыгнет, невредимый, из листвы…

И тут прямо над ними возникла метла и стремительно понеслась к земле. – Это они! – взвизгнула Эрмиона. Приземляясь, Тонкс проехалась по земле, разбрасывая песок и камешки, и с криком: – Ремус! – прямо с метлы бросилась в объятья Люпина. Лицо у того было осунувшееся и белое, казалось, он не мог говорить. Рон нетвёрдыми шагами пошёл к Гарри и Эрмионе.

– Вы целы, – успел он пробормотать, прежде чем Эрмиона налетела на него и крепко стиснула:

– Я боялась… я боялась…

– Я в порядке, – сказал Рон, поглаживая её по спине, – я путём…

– Рон просто класс, – тепло сказала Тонкс, выпуская Люпина из объятий. – Просто блеск. Ошеломил Пожирателя Смерти, прямо в лоб, и это – целясь в движущуюся мишень с летящей метлы…

– Ты смог? – спросила Эрмиона, глядя на Рона снизу вверх, по-прежнему охватив его шею руками.

– Вечный тон удивления, – сказал тот немного ворчливо, высвобождаясь из объятий. – Мы последние, кто вернулся?

– Нет, – ответила Джинни, – мы ещё ждём Билла, и Флёр, и Дикого Глаза, и Мундунгуса. Рон, я пойду скажу маме и папе, что ты в порядке… – и она убежала в дом.

– Что вас задержало? Что случилось? – Люпин говорил так, словно всерьёз рассердился на Тонкс.

– Беллатрса, – ответила Тонкс. – Ремус, она хочет меня в добычу не меньше, чем хочет достать Гарри. Она очень старалась меня убить. А я могу лишь надеяться, что её зацепила, за ней ведь должок. Но вот Родольфусу мы точно вмазали… Потом мы добрались до тёти Мюриэль, и упустили свой Портключ, и она так суетилась вокруг нас…

На скулах Люпина заиграли желваки. Он кивнул, но, похоже, не смог ничего сказать.

– А вами со всеми что было? – спросила Тонкс, поворачиваясь к Гарри, Эрмионе и Кингсли. Они пересказали ей истории своих путешествий, но всё это время отсутствие Билла, Флёр, Дикого Глаза и Мундунгуса словно сковывало их холодом, и его морозные укусы было всё труднее и труднее не замечать.

– Я собираюсь вернуться на Даунинг-Стрит, мне там уже час как надо быть, – наконец сказал Кингсли, последний раз окинув взглядом небо, от края до края. – Дайте мне знать, когда они вернутся.

Люпин кивнул. Махнув рукой остальным, Кингсли зашагал в темноту, в сторону ворот. Гарри показалось, что он услышал лёгонький хлопок, когда Кингсли телепортировал сразу за границей Норы.

Миссис и мистер Висли сбежали с крыльца, Джинни – за ними. Родители кинулись обнимать Рона, потом обратились к Люпину и Тонкс.

– Спасибо вам, – сказала миссис Висли, – за наших сыновей.

– Молли, не дури, – тут же ответила Тонкс.

– Как там Джордж? – спросил Люпин.

– А что с ним такое? – вытянул шею Рон.

– Он потерял… – Но конец фразы миссис Висли утонул в общем крике. Только что появился тестрал, и опустился на землю в нескольких шагах от них. Билл и Флёр соскользнули с его спины, истрепленные ветром, но невредимые.

– Билл! Слава богу, слава богу…

Миссис Висли выбежала вперёд, но Билл обнял её словно по обязанности. Глядя в лицо отцу, он сказал: – Дикий Глаз погиб.

Никто не заговорил, никто не пошевельнулся. Гарри показалось, словно что-то внутри него падает, падает, проваливается сквозь землю, покидает его навсегда.

– Мы это видели, – сказал Билл; Флёр кивнула, у неё на щеках блестели, в свете из кухонного окна, следы слёз. – Это случилось сразу после того, как мы вырвались из кольца; Дикий Глаз и Гнус были рядом с нами, они тоже направлялись на север. Волдеморт – он может летать – вышел прямо на них. Гнус запаниковал, я слышал, как он орёт, Дикий Глаз пытался его остановить, но он телепортировал. Волдемортово заклятие ударило Дикого Глаза прямо в лицо, он навзничь упал с метлы и… мы тут ничего не могли сделать, ничего, у нас самих полдюжины ихних на хвосте висело…

Голос Билла сломался.

– Конечно вы тут ничего не могли, – сказал Люпин.

Все стояли, глядя друг на друга. Гарри никак не мог этого осознать. Дикий Глаз мёртв; быть этого не может… Дикий Глаз, такой бывалый, такой храбрый, знающий, как везде выжить…

И тут, похоже, всем стало ясно, хотя никто этого не сказал, что ждать во дворе больше нет никакого смысла, и в молчании все пошли вслед за мистером и миссис Висли в дом, и прошли в гостиную, где Фред и Джордж уже о чём-то смеялись.

– Что-то не так? – спросил Фред, бегая глазами по лицам вошедших. – Что случилось? Кто…?

– Дикий Глаз, – сказал мистер Висли. – Погиб.

Ухмылки близнецов превратились в гримасы потрясения. Никто не знал, что делать. Тонкс молча плакала в носовой платок: Гарри знал, что они с Диким Глазом были близкими друзьями, что она была его любимица и его протеже в Министерстве магии. Хагрид, устроившийся на пол в уголке, где ему нашлось больше всего места, тоже промакивал глаза платком, размером со скатерть.

Билл прошагал к буфету и вытащил бутыль огневиски и стаканы.

– Вот, – сказал он, и по взмаху его палочки двенадцать полных стаканов поплыли по комнате каждому в руки, а тринадцатый он поднял: – За Дикого Глаза.

– За Дикого Глаза, – повторили все, и выпили.

– За Дикого Глаза, – эхом отозвался Хагрид, чуть опоздав, и икнул. Огневиски обожгло Гарри горло. Казалось, оно вновь зажгло в нём чувства, рассеяло онемение и ощущение нереальности, разожгло в нём что-то, похожее на отвагу.

– Так Мундунгус исчез? – спросил Люпин, осушивший свой стакан залпом.

Атмосфера в комнате сразу переменилась. Каждый выглядел напряжённым, каждый смотрел на Люпина, желая, чтобы он продолжал, и – как показалось Гарри – немножко опасаясь того, что, может быть, придётся услышать.

– Я знаю, что вы думаете, – сказал Билл, – и я тоже гадал в этом роде, пока летел сюда, потому что они нас, похоже, поджидали, разве не так? Но Мундунгус не мог нас предать. Они не знали, что будет семеро Гарри, они растерялись при нашем появлении, и – если вы позабыли – это именно Мундунгус предложил это маленькое надувательство. Почему бы ему не сообщить им тогда самый существенный момент? Я думаю, Гнус запаниковал, это ж яснее ясного. Он не хотел идти в первых рядах, но Дикий Глаз его заставил, и Сами-Знаете-Кто вышел прямо на них. От этого любой впадёт в панику.

– Сами-Знаете-Кто повёл себя точно так, как Дикий Глаз от него ждал, – фыркнула Тонкс. – Дикий Глаз говорил, что он будут ждать Гарри под охраной испытаннейших, самых искусных ауроров. На первого он напал на Дикого Глаза, а когда Мундунгус свалил, переключился на Кингсли…

– Да, и все это очень хо’ошо, – отрезала Флёр, – но это ещё не объясняет откуда они узнали, что мы забрали ‘Арри сегодня вечером, ведь так? Кто-то должен был допустить неосто’ожность. Кто-то позволил дате ускользнуть к посто’оннему. Это – единственное объяснение, почему они знали дату, но не весь план.

Она обвела всех горящим взглядом, следы слёз ещё виднелись на её прекрасном лице; она молча предлагала каждому возразить ей. Все молчали. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было икание Хагрида, закрывшегося носовым платком. Гарри взглянул на Хагрида, который только что рисковал своей жизнью, чтобы его, Гарри, спасти… Хагрида, которого он любил, на которого полагался, которого однажды подловили, выменяв важнейшие для Волдеморта сведения в обмен на драконье яйцо…

– Нет, – сказал Гарри громко, и все посмотрели на него с удивлением: казалось, огневиски усилило его голос. – Я полагаю… что если кто-то сделал ошибку, – продолжил Гарри, – и о чём-то проговорился, я уверен, он это ненамеренно. Он в этом не виноват, – повторил он, опять чуть громче, чем говорил обычно. – Нам нужно полагаться друг на друга. Я полагаюсь на вас на всех, я не думаю, что кто-нибудь из вас, в этой комнате, продаст меня Волдеморту.

За его словами последовала ещё большая тишина. Все смотрели на него. Гарри почувствовал, что ему опять стало немного жарко, и выпил ещё огневиски, чтобы хоть что-нибудь сделать. Когда он пил, он подумал о Диком Глазе. Дикий Глаз всегда уничтожающе отзывался о готовности Дамблдора доверять людям.

– Хорошо сказано, Гарри, – неожиданно заявил Фред.

– Ага… га… га, – сказал Джордж, искоса взглянув на Фреда, у которого дёргался уголок рта. А у смотрящего на Гарри Люпина было странное выражение, почти жалость.

– Вы думаете, я дурак? – потребовал ответа Гарри.

– Нет, я думаю, ты похож на Джеймса, – сказал Люпин. – Тот всегда отзывался о недоверии друзьям как о пределе бесчестья.

Гарри знал, к чему клонит Люпин: к тому, что его отец был предан своим другом Питером Петтигрю. Он почувствовал нелогичную злость. Ему хотелось спорить, но Люпин отвернулся от него, поставил свой стакан на стол и обратился к Биллу:

– Надо кое-что сделать. Я могу спросить Кингсли или…

– Нет, – тут же сказал Билл. – Я это сделаю, я пойду.

– Куда это вы собрались? – спросили Тонкс и Флёр разом.

– За телом Дикого Глаза, – ответил Люпин, – мы должны принести его.

– А это не может…? – начал мистер Висли.

– Подождать? Это – если ты предпочитаешь, чтобы его забрали Пожиратели Смерти, – ответил Билл.

Никто ничего не сказал. Люпин и Билл попрощались и вышли.

Все, кто был в комнате, теперь попадали на стулья, все, кроме Гарри, который остался стоять. Неожиданность и необратимость смерти ощущались всеми почти физически.

– Я тоже должен был пойти, – сказал Гарри.

Десять пар удивлённых глаз обратились к нему.

– Не говори глупости, Гарри, о чём это ты? – сказала миссис Висли.

– Я не могу оставаться здесь. – Он потёр лоб; шрам опять начало покалывать, как он уже больше года не болел. – Пока я здесь, вы в опасности. Я не хочу…

– Только не надо эти глупости! – сказала миссис Висли. – Вся сегодняшняя ночь была для того и затеяна, чтобы тебя сюда в целости доставить, и это, по счастью, вышло. И Флёр согласилась здесь свадьбу сыграть, а не во Франции, мы всё так устроили, чтобы всем нам вместе быть тут и за тобой присматривать…

Ничего она не поняла, от её слов Гарри стало не лучше, а хуже:

– Если Волдеморт сыщет, что я здесь…

– А как это? – спросила миссис Висли, а мистер Висли сказал: – Гарри, ты сейчас мог бы быть в дюжине мест. У него нет способа определить, в каком именно из безопасных домов ты находишься.

– Да не за себя я волнуюсь! – сказал Гарри.

– Мы это знаем, – тихо сказал мистер Висли, – но если ты отсюда уйдёшь, не покажутся ли все труды этой ночи бессмысленными?

– Никуда ты не сунешься, – проворчал Хагрид, – ты чё, Гарри, эт после всего, чё мы вынесли, когда тебя сюда тащили?

– Ага, и моё кровавое ухо не в счёт? – сказал Джордж, усаживаясь среди подушек.

– Да знаю я…

– Дикий Глаз не согласился бы…

– ЗНАЮ! – заорал Гарри.

Он чувствовал, что его загнали в угол, что его шантажируют: они что, не понимают, что он знает, как много они для него сделали, что вот именно поэтому он хочет уйти сейчас, прежде чем они потерпят из-за него новые страдания? Все долго и неловко молчали, и его шрам продолжал пульсировать и болеть; наконец миссис Висли нарушила молчание.

– Гарри, а где Хедвиг? – спросила она нарочито-заботливым тоном. – Мы можем поместить её с Боровуткой, и дать ей чего-нибудь поесть.

У него внутри всё как в кулак сжало. Он не мог сказать ей правду. Чтобы не отвечать, он допил остатки огневиски.

– Гарри, ты погодь, пока они сообразят, чё ты опять это сделал, – сказал Хагрид, – ушёл от него, одолел его, когда он уже брал над тобой верх!

– Это не я, – ответил Гарри без выражения. – Это моя палочка. Моя палочка орудовала сама по себе.

Чуть выждав, Эрмиона осторожно сказала: – Гарри, но ведь это невозможно. Ты хочешь сказать, что ты колдовал, не думая, что реагировал инстинктивно.

– Нет, – ответил Гарри. – Хагридова тачка падала, где был Волдеморт, я и сказать не мог, но палочка крутанулась у меня в руке, нашла его, и залепила в него заклинанием, и я даже не понял каким. Я никогда раньше не устраивал золотые огни.

– Это часто бывает, – сказал мистер Висли, – когда ты в критической ситуации, то можешь сотворить такую магию, какой тебе и не снилось. С маленькими детьми, ещё не учившимися, это часто…

– Да не так это было, – сказал Гарри сквозь сжатые зубы. Его шрам горел. Он чувствовал себя злым и расстроенным: он ненавидел саму мысль, что все вокруг воображают, будто у него есть сила, такая, чтобы тягаться с Волдемортом.

Никто не сказал ни слова. Гарри знал, что они ему не поверили. Да и сам он, если подумать, никогда раньше не слышал о палочках, творящих магию по собственной воле.

Его шрам горел от боли, всё, что Гарри мог, это постараться не завыть. Пробормотав что-то о свежем воздухе, он поставил стакан и вышел из комнаты.

Когда он пересекал двор, огромный похожий на скелет тестрал взглянул на него, зашуршал крыльями огромной летучий мыши, потом продолжил пастись. Гарри остановился у калитки в сад, глядя в его запущенные заросли, потирая лоб и думая о Дамблдоре.

Дамблдор поверил бы ему, он знал это. Дамблдор знал бы, как и почему Гаррина палочка действовала сама по себе, потому что у Дамблдора на всё были ответы; он знал про палочки, он объяснил Гарри ту странную связь, что была между палочками его и Волдеморта… Но Дамблдор, как Дикий Глаз, как Сириус, как его родители, как его бедная сова – все они ушли туда, где Гарри никогда не сможет с ними поговорить. Он чувствовал, как горит его горло, и не при чём тут огневиски…

И тут, не из-за чего, его ударило болью в шраме. Он сжал руками свой лоб и закрыл глаза, и в голове его раздался пронзительный голос:

– Ты говорил мне, что проблема решится использованием другой палочки!

И в его сознание ворвалось видение измождённого старого человека в лохмотьях, лежащего на каменном полу, кричащего ужасным непрекращающимся криком, криком невыносимой муки…

– Нет! Нет! Прошу вас, прошу вас…

– Ты лгал Лорду Волдеморту, Олливандер!

– Нет… я клянусь, нет…

– Ты искал, как помочь Поттеру, помочь ему спастись от меня!

– Я клянусь, что нет… я верил, что другая палочка сработает…

– Тогда объясни, что случилось! Палочка Люциуса уничтожена!

– Я не могу понять… связь… существует лишь… между вашими двумя палочками…

– Ложь!

– Пожалуйста… умоляю…

И Гарри увидел белую руку, поднимающую палочку, и почувствовал прилив жестокой Волдемортовой злобы, увидел, как хилый старик корчится на полу в муке…

– Гарри?

Всё прошло так же быстро, как началось: Гарри стоял в темноте, дрожа, вцепившись в садовую калитку, его сердце колотилось, как на бегу, шрам покалывало. Только через несколько мгновений он сообразил, что рядом стоят Рон и Эрмиона.

– Гарри, пошли в дом, – зашептала Эрмиона. – Ты же больше не думаешь уйти?

– Да-а, придётся тебе остаться, дружище, – сказал Рон, хлопнув Гарри по спине.

– Ты здоров? – спросила Эрмиона, подвинувшаяся так, что смогла посмотреть Гарри в лицо, – Ты ужасно выглядишь!

– Ну, – неуверенно ответил Гарри, – всё-таки, наверное, получше, чем Олливандер…

Когда он закончил рассказ об увиденном, Рон выглядел подавленным, а Эрмиона была просто в ужасе.

– Но это же должно было прекратиться! Твой шрам – с ним такого больше никогда не должно было быть! Ты не должен был позволить этой связи опять открыться – Дамблдор хотел, чтобы ты закрыл своё сознание!

Когда он не стал отвечать, она крепко схватила его руку:

– Гарри, он завладел Министерством, и газетами, и половиной волшебного мира! Не пускай его ещё и в свою голову!