Глава шестая Упырь в пижаме

 

Д ни шли, а потрясение от потери Дикого Глаза висело над домом. Гарри всё казалось, что он вот-вот увидит, как Дикий Глаз шагает через порог заднего крыльца, подобно другим членам Ордена, сновавшим туда и сюда с новостями. Он чувствовал, что лишь действие, и ничего более, сможет утолить его тоску и чувство вины, и что он должен выйти на свой путь, путь поиска и уничтожения Разделённых Сутей, так скоро, как только возможно.

– Ну, ты ничего не сделаешь с этими, – Рон губами изобразил слова «Разделённая Суть», – пока тебе не будет семнадцать. На тебе пока что Пригляд. А строить планы мы здесь можем не хуже, чем в любом другом месте, так ведь? Или, – он перешёл на шёпот, – ты считаешь, что тебе уже известно, где эти Сам-Знаешь-Что?

– Нет, – признал Гарри.

– Я думаю, Эрмиона что-то там выяснила, – сказал Рон. – Она говорила, что придерживает это, пока ты здесь не появишься.

Они сидели на кухне, за завтраком; мистер Висли и Билл только что отправились на работу, миссис Висли ушла наверх, будить Джинни и Эрмиону, а Флёр величественно удалилась принять ванну.

– Пригляд накроется тридцать первого, – сказал Гарри. – Значит, мне надо отсидеть здесь четыре дня, а потом я смогу…

– Пять дней, – твёрдо поправил его Рон. – Мы должны остаться на свадьбу. Если мы пропустим её, они нас поубивают.

«Они», понял Гарри, это Флёр и миссис Висли.

– Это всего один лишний день, – сказал Рон, увидев протестующий взгляд Гарри.

– Но неужели они не понимают, как важно…?

– Конечно не понимают, – сказал Рон. – Они ж не знают, в чём дело. А раз ты это упомянул, я бы хотел с тобой об этом потолковать. – Рон выглянул в прихожую, чтобы проверить, что миссис Висли ещё не идёт обратно, и придвинулся поближе к Гарри.

– Мама пыталось из меня и Эрмионы всё вытянуть. Ну, что мы делать собираемся. Следующим она за тебя возьмётся, так что будь начеку. Папа и Люпин нас тоже на пару расспрашивали, но когда мы сказали, что Дамблдор велел тебе ничего никому не говорить, они отстали. Но мама не отстанет. Она упрямая.

Предсказание Рона сбылось через несколько часов. Незадолго до ланча миссис Висли отделила Гарри от компании, попросив опознать одинокий, без пары, мужской носок, который, как она подумала, мог выпасть из рюкзака Гарри. Перекрыв Гарри путь к отступлению из кухни, из уголка около стиральной машины, она начала:

– Похоже, Рон и Эрмиона считают, что вам троим уже нечего делать в Хогвартсе, – начала она как бы между делом.

– А, – сказал Гарри, – Ну, да.

Каток для белья в углу заработал сам собой, выжимая что-то, похожее на куртку мистера Висли.

– Могу я спросить, почему вы забрасываете своё образование? – продолжила миссис Висли.

– Ну, Дамблдор оставил мне… одно дело, – пробормотал Гарри. – Рон с Эрмионой о нём знают, и тоже хотят пойти.

– Что это за дело такое?

– Мне очень жаль, но я не могу…

– Честно говоря, мне кажется, что Артур и я имеем право знать, и мистер и миссис Грангер, я уверена, со мной согласятся! – сказала миссис Висли. Перспектива массированной «родительской атаки» напугала Гарри. Он заставил себя смотреть миссис Висли прямо в глаза, заметив про себя, что они, оказывается, карие точь-в-точь как у Джинни. Это не помогло.

– Миссис Висли, Дамблдор не хотел, чтобы ещё кто-нибудь знал. Прошу прощения. Рон и Эрмиона идти не обязаны, но они сами решили…

– А я не вижу, чтобы и ты был обязан! – отрезала миссис Висли, бросив притворяться. – Лет вам всем по сколько! Это же сущая чушь, если б Дамблдор хотел что-то сделать, у него был под началом весь Орден! Ты, наверное, Гарри, его не так понял. Наверное, он говорил тебе, что что-то должно быть сделано, а ты решил, он имеет в виду, что должно быть сделано тобой…

– Я правильно его понял, – сказал он без выражения. – Это должно быть моим делом.

Он протянул миссис Висли носок, разукрашенный золотыми камышинками, который он должен был опознать.

– И этот не мой. Я не болею за Дружную Лужу.

– Ох, ну конечно же, – миссис Висли неожиданно и несколько нервозно вернулась к тону простой болтовни. – Я должна была сообразить. Знаешь, Гарри, пока ты здесь у нас, ты не поможешь с приготовлениями к свадьбе Билла и Флёр? Тут ещё полно работы.

– Да… Я… конечно же помогу, – сказал Гарри, сбитый с толку неожиданной сменой темы.

– Очень любезно, – ответила миссис Висли, и вышла из кухни, улыбаясь.

С этого мгновения миссис Висли так занимала Гарри, Рона и Эрмиону приготовлениями к свадьбе, что им и подумать толком было некогда. Самым мягким объяснением такого поведения было то, что миссис Висли хочет отвлечь их от мыслей о Диком Глазе и ужасах их недавнего пути в Нору. Но после двух дней безостановочной чистки столовых приборов, подбора по цвету лент и букетов, разгномирования сада и помощи миссис Висли в приготовлении неимоверного количества бутербродов с икрой, Гарри стал подозревать иные причины. Все поручаемые ею дела, похоже, должны были держать его, Рона и Эрмиону подальше друг от друга; у него не было случая поговорить с ними втроём с той первой ночи, когда он рассказал им, что Волдеморт пытает Олливандера.

– Думаю, мама думает, что если она сможет не давать вам троим встречаться и строить планы, она сможет отсрочить ваш уход, – понизив голос, сказала Джинни, когда они с Гарри накрывали стол для обеда, на третий день их пребывания в Норе.

– А что тогда случится, по её мнению? – буркнул Гарри. – Кто-нибудь ещё Волдеморта угробит, пока мы тут по её воле бантики развешиваем?

Он сказал это, не думая, и увидел, как побелело лицо Джинни.

– Так это правда? – сказала она. – Значит, именно это ты пытаешься сделать?

– Я… нет… шучу я, – попытался уклониться Гарри.

Они смотрели друг другу в глаза, и в выражении лица Джиннни было что-то большее, чем потрясение. Внезапно Гарри осознал, что ведь он первый раз был с ней наедине – после того, как встречался с ней урывками в укромных уголках Хогвартса. Он был уверен, что Джинни вспоминает о том же. Оба они подскочили, когда отворилась дверь, и вошли мистер Висли, Кингсли и Билл.

Члены Ордена теперь часто присутствовали за обедом, потому что Нора заменила дом номер двенадцать на площади Мракэнтлен в качестве штаб-квартиры. Мистер Висли объяснил, что после смерти Дамблдора, Хранителя секрета, каждый из тех, кому Дамблдор сообщил местоположение дома на Мракэнтлен, стал в свою очередь Хранителем.

– А поскольку нас таких с дюжину, это сильно разжижает силу Хранительных Чар. Пожирателям Смерти это двенадцать раз по возможности выведать у кого-нибудь секрет. Мы не можем ожидать, что тайна долго продержится.

– Но Снэйп-то разве не сказал уже адрес Пожирателям? – спросил Гарри.

– Ну, Дикий Глаз наложил парочку заклятий против Снэйпа, на случай, если он там появится. Мы надеемся, они будут достаточно крепкими, и чтобы не пускать его в дом, и чтобы связать ему язык, если он захочет поговорить об этом месте, но ручаться в этом мы не можем. И использовать сейчас под штаб-квартиру то место, защита которого стала такой шаткой, было бы безумием.

В этот вечер кухня была такой переполненной, что было трудно орудовать ножами и вилками. Гарри обнаружил себя втиснутым рядом с Джинни; то невысказанное, что недавно было между ними, заставило его пожелать, чтобы между ними сидело ещё двое-трое. Он так старался не коснуться её руки, что едва мог разделать себе цыплёнка.

– О Диком Глазе нет новостей? – спросил он Билла.

– Нет, – отозвался Билл.

Они не смогли похоронить Хмури, как подобает, потому что Биллу и Люпину не удалось отыскать его тело. Из-за темноты и сумятицы боя было трудно определить, где он мог упасть.

– В Ежедневном Прорицателе ни слова ни о его смерти, ни о том, что нашли тело, – продолжал Билл. – Но это мало что значит, они сейчас много о чём молчат.

– А слушанье ещё не назначили, насчёт всей той несовершеннолетней магии, которую я учинил, когда убегал от Пожирателей Смерти? – обратился Гарри через стол к мистеру Висли; тот помотал головой. – Это потому, что они знали, что у меня не было выбора, или потому, что не хотят, чтобы я объявил на весь свет, как на меня напал Волдеморт?

– Думаю, последнее. Скримджер не хочет признать, ни что Сам-Знаешь-Кто в полной своей силе, ни что Азкабан стал свидетелем массового побега.

– Ну да, зачем людям знать правду? – Гарри так сильно стиснул нож, что на тыльной стороне его правой руки проступили, белые на фоне кожи, тонкие шрамы: «Я никогда не должен лгать».

– Есть в Министерстве хоть кто-нибудь, готовый ему противостоять? – спросил Рон со злостью.

– Конечно есть, Рон, только люди боятся, – отозвался мистер Висли. – Боятся, что они будут теми, кто следующий исчезнет, что их дети будут следующими, на кого нападут! Тут мерзкие слухи ходят; я, например, не верю, что профессор Маггловедения в Хогвартсе уволилась. Её уже не одну неделю никто не видел. А Скримджер тем временем сидит целыми днями запершись в кабинете; я могу лишь надеяться, что он разрабатывает план.

В возникшей паузе миссис Висли наколдовала на стол пустые тарелки и подала яблочный пирог.

– Нам нужно решить, как тебя замаски'говать, 'Арри, – сказала Флёр, когда все принялись за пудинг. – На свадьбе, – добавила она, когда Гарри не понял. – Конечно, у нас в 'остях не будет Пожи'гателей Смерти, но мы не можем га'ганти'говать, что они не будут посволять 'газболтаться после того, как выпьют шампанского.

Из этого Гарри понял, что она по-прежнему не доверяет Хагриду.

– Да, верно замечено, – сказала миссис Висли с конца стола, где она, водрузив очки на кончик носа, просматривала бесконечный список дел, написанный ею на длинном свитке пергамента. – Так, Рон, ты уже убрался у себя в комнате?

– С чего? – воскликнул Рон, роняя ложку и впиваясь глазами в мать. – С чего моя комната нуждается в уборке? Гарри и меня она вполне устраивает, какая есть!

– Молодой человек, через несколько дней мы справляем свадьбу твоего брата…

– Они что, в моей спальне жениться будут? – свирепо спросил Рон. – Нет! Так ради какого Мерлинова горба нельзя…

– Не говори с матерью таким тоном, – твёрдо сказал мистер Висли, – и делай, что сказано.

Рон хмуро взглянул на родителей, потом подобрал ложку и атаковал остатки своего яблочного пирога.

– Я могу помочь, там часть хлама моя, – предложил Гарри Рону, но миссис Висли его перебила.

– Нет, Гарри, дорогой, я бы предпочла, чтобы ты помог Артуру с цыплятами, а тебе, Эрмиона, я была бы очень благодарна, если ты постелишь свежее бельё для мсье и мадам Делакур; ты же знаешь, они прибудут в одиннадцать утра завтра.

Но оказалось, что с цыплятами делать было почти нечего. – Но сообщать об этом Молли, э-э…, не стоит, – предупредил мистер Висли, преграждая Гарри вход в курятник. – Видишь ли, Тэд Тонкс прислал мне почти всё, что осталось от Сириусова мотоцикла, и я, э-э… прячу его – ну, храню – здесь. Фантастическая оснастка: там есть выхлопная труба, кажется она так называется, просто потрясающий аккумулятор, и у меня будет прекрасная возможность узнать, как работают тормоза. Я собираюсь попытаться собрать всё обратно, пока Молли не… то есть, я хочу сказать, когда у меня есть время.

Когда они вернулись в дом, миссис Висли нигде не было видно, и Гарри прокрался по лестнице наверх, в спальню Рона.

– Убираюсь я, убираюсь…! Ох, это ты, – с облегчением сказал Рон, когда Гарри вошёл в комнату. Рон лежал на спине на кровати, которую он – было заметно – только что покидал. В комнате было не больше порядка, чем неделю назад; единственным изменением было то, что в дальнем углу сидела Эрмиона. На коленях у неё лежал пушистый имбирный кот Косолап, а сама она раскладывала книги, среди которых Гарри узнал и свои собственные, в две большие стопки.

– Привет, Гарри, – сказала она, пока Гарри усаживался на свою раскладушку.

– А ты как удрать сумела?

– О, Ронова мама забыла, что вчера уже просила меня и Джинни поменять простыни, – объяснила Эрмиона, и бросила Нумерологию и Грамматику в одну стопку, а Расцвет и Падение Тёмных Искусств – в другую.

– Мы тут говорили о Диком Глазе, – объяснил Рон Гарри. – По-моему, он мог остаться в живых.

– Но Билл видел, как в него ударило Убийственное заклятие, – сказал Гарри.

– Да, но на Билла тогда самого нападали, откуда ему точно знать, что он видел?

– Даже если Заклятие Убийства промазало, всё равно Дикий Глаз упал где-то с тысячи футов, – сказала Эрмиона, взвешивая в руке Квиддитчные команды Британии и Ирландии.

– Он мог применить Заклятие Щита…

– Флёр говорит, что у него палочку из руки вышибло, – сказал Гарри.

– Ладно, если вам нравится, считайте его покойником, – сварливо пробурчал Рон, кулаком приминая подушку поудобнее.

– Конечно нам это не нравится! – заявила Эрмиона с шокированным видом. – Что он умер, это ужасно! Но нужно же быть реалистами!

Гарри в первый раз представил себе тело Дикого Глаза, разбитое, как разбился Дамблдор, и только один глаз по-прежнему вращается в глазнице. Он почувствовал приступ тошноты, смешанный со странным желанием рассмеяться.

– Наверное, Пожиратели Смерти прибрали за собой, вот почему никто его не нашёл, – рассудительно сказал Рон.

– Ага, – сказал Гарри, – Барти Круча вон превратили в кость и зарыли на огороде у Хагрида. Хмури тоже, небось, преобразовали и заховали…

– Не надо! – взвизгнула Эрмиона. Гарри взглянул на неё, как раз чтоб увидеть, как она разрыдалась над Алфавитным справочником заклинаний. – О нет, – он забарахтался, пытаясь встать со старой раскладушки, – Эрмиона, я не хотел расстроить…

Но, под громкий скрип ржавых пружин, Рон слетел со своей кровати и успел первым. Обняв одной рукой Эрмиону, он другой выудил из кармана джинсов тошнотворного вида носовой платок, которым недавно вытирал духовку. Торопливо вытащив палочку, он ткнул ею в эту тряпку и сказал: – Тергео.

Палочка втянула в себя основную часть грязи. Весьма довольный собой, Рон вручил слегка дымящийся платок Эрмионе. – Ой… спасибо, Рон… извините, – Она высморкалась и икнула. – Это уж-жасно, правда? С-сразу после Дамблдора… Я п-просто н-никогда не представляла, чтобы Дикий Глаз умер, он казался таким суровым, испытанным!

– Ага, понимаю, – сказал Рон, сжимая ей руку. – Но знаешь, что бы он нам сказал, будь он здесь?

– Н-неусыпная бдительность, – сказала Эрмиона, вытирая платком глаза.

– Верно, – кивнул Рон. – Он бы сказал, чтобы мы учились на том, что с ним сталось. И чему я выучился, это чтобы не доверять этому маленькому трусливому дерьму Мундунгусу.

Эрмиона судорожно хихикнула и наклонилась вперед, чтобы взять ещё две книги. Секундой позже Рон отдернул свою руку с её плеча; она уронила Чудовищную Книгу Чудовищ ему на ногу. Книга освободилась от стягивающего её ремня и злобно ухватила Рона за лодыжку.

– Прости, прости! – закричала Эрмиона, пока Гарри отрывал книгу от ноги Рона и восстанавливал завязку.

– А вообще, что ты делаешь со всеми этими книгами? – спросил Рон, хромая назад к своей кровати.

– Просто пробую решить, какие из них нам взять с собой, – ответила Эрмиона, – когда мы пойдем искать Разделённые Сути.

– Ох, конечно, – сказал Рон, хлопая себя ладонью по лбу. – Я же и забыл, что мы будем выслеживать Волдеморта из передвижной библиотеки.

– Ха-ха, – отозвалась Эрмиона, глядя на Словарь Заклинателя. – Интересно, нам потребуется переводить руны? Возможно… Я думаю, лучше взять её, на всякий случай.

Она бросила Словарь на бо льшую из стопок и взяла Историю Хогвартса.

– Послушайте, – сказал Гарри.

Он сел прямо. Рон и Эрмиона посмотрели на него с одинаковым выражением готовности не соглашаться и бороться.

– Я помню, после похорон Дамблдора вы сказали, что хотите пойти со мной, – начал Гарри.

– Ну, поехал, – сказал Рон Эрмионе, обречённо поднимая брови.

– А куда ж он денется, – вздохнула она, возвращаясь к книгам. – Знаешь, я думаю, что возьму Историю Хогвартса. Даже если мы туда не вернёмся, вряд ли я буду чувствовать себя хорошо, если не возьму её с…

– Послушайте! – опять начал Гарри.

– Нет, Гарри, ты послушай, – сказала Эрмиона. – Мы идём с тобой. Это уже несколько месяцев как решено – да что там, несколько лет.

– Но…

– Заткнись, – посоветовал ему Рон.

–…Вы уверены, что хорошо всё обдумали? – продолжал настаивать Гарри.

– А вот посмотрим, – сказала Эрмиона, с явной свирепостью шлёпая Туры в компании Троллей на верхушку стопки отвергнутых книг. – Я не один день всё упаковываю, у нас минутная готовность отправиться, а это, к твоему сведению, включало выполнение кое-какого очень непростого колдовства, не говоря уж о похищении изрядной дозы Хмурина Многосущного Зелья прямо под носом Роновой мамы.

И ещё я перестроила память моих родителей, так что теперь они уверены, что их зовут Венделл и Моника Уилкинс, и что мечта всей их жизни – уехать в Австралию, что они сейчас и проделали. Это чтобы Волдеморту было не так просто их отыскать и допросить обо мне – или о тебе, потому что я, к несчастью, им кое-что о тебе рассказала.

Если я переживу нашу охоту за Разделёнными Сутями, то я отыщу маму с папой и сниму чары. Если нет… чтож, я думаю, что наложила достаточно надёжное заклятие, чтобы они жили покойно и счастливо. Понимаешь, Венделл и Моника Уилкинс не знают, что у них вообще была дочь.

Глаза Эрмионы опять наполнились слезами. Рон слез с кровати, снова обнял Эрмиону, и хмуро посмотрел на Гарри, словно упрекая его в нехватке такта. Гарри не смог сообразить, что сказать, в немалой степени и потому, что было в высшей степени необычно видеть, как Рон учит тактичности.

– Я… Эрмиона, мне так жаль… я не…

– Не врубился, что мы с Роном прекрасно представляем, что может случиться, если мы пойдём с тобой? Так вот, представляем. Рон, покажи Гарри, что ты устроил.

– Неа, он только что поел, – сказал Рон.

– Давай-давай, он должен знать.

– Ну, хорошо. Гарри, пойдём.

Рон во второй раз снял руку с плеч Эрмионы и похромал к порогу.

– Пшли.

– Ну и? – спросил Гарри, выходя вслед за Роном на крошечную лестничную площадку.

– Десендо, – пробормотал Рон, ткнув палочкой в низкий потолок. Прямо над головами открылся люк, и выползла верёвочная лестница. Из квадратной дыры донёсся жуткий, не то сосущий, не то стонущий, звук, и с ним вместе неприятный запах, вроде как из канализации.

– Это что, ваш упырь? – спросил Гарри, который до сих пор ни разу не видел существо, время от времени нарушавшее ночную тишину.

– Он самый, – ответил Рон, взбираясь по лестнице. – Пойди взгляни на него.

Гарри полез за Роном в крошечный закуток под крышей. Он уже просунул туда голову и плечи, прежде чем заметил в двух шагах свернувшееся на полу существо; оно крепко спало в полутьме, широко открыв большой рот.

– Но он… он словно… что, упырям положено носить пижамы?

– Нет, – сказал Рон, – и рыжих волос им не положено, и такой кучи гнойников.

С лёгким отвращением Гарри рассмотрел тварь. Она была человечьего роста и размера, и одета – когда глаза Гарри привыкли к сумраку, он в этом убедился – в старую Ронову пижаму. Вообще-то Гарри считал, что упыри лысые и скользкие, а не так откровенно патлатые и усеянные воспаленными лиловыми волдырями.

– Это я, – объявил Рон. – Понял?

– Нет, не понял – ответил Гарри.

– Я тебе объясню в комнате, меня вонь достала, – сказал Рон. Они слезли по трапу, Рон поставил потолок на место, и они вернулись к Эрмионе, продолжавшей сортировать книги.

– Как только мы уйдём отсюда, упырь^[2] должен переселиться в мою комнату, – сказал Рон. – Я думаю, он в самом деле этого хочет… хотя это трудно сказать, он только мычать и слюни пускать умеет; зато он вовсю кивает, если его позвать. В общем, он будет изображать меня, больного текучим лишаём. Здорово, а?

Гарри просто посмотрел на него в недоумении.

– Именно так! – сказал Рон, явно расстроенный, что Гарри не восхитился блеском его замысла. – Смотри, когда мы трое не вернёмся в Хогвартс, всякий подумает, что мы с Эрмионой должны быть с тобой, верно? Значит, Пожиратели Смерти прямиком направятся к нам домой, посмотреть, не найдут ли они там сведений, куда ты делся.

– К счастью, будет выглядеть так, словно я уехала вместе с мамой и папой; сейчас много магглорождённых поговаривает, что надо прятаться, – сказала Эрмиона.

– Мою семью целиком не спрячешь, это будет подозрительно смотреться, и они не могут все сразу работу бросить, – сказал Рон. – Вот мы и приготовились выдать историю, что я серьёзно болен текучим лишаём, и поэтому не могу вернуться в школу. Если кто-нибудь придёт проверять, мама или папа смогут показать им упыря на моей кровати, всего в нарывах. Текучий лишай очень заразный, им вряд ли захочется подойти поближе. А что он ничего не говорит, это не важно, ты и в самом деле говорить не сможешь, если у тебя эта зараза под языком высыпет.

– А твои мама с папой знают про этот план? – спросил Гарри.

– Папа знает. Он помогал Фреду и Джорджу упыря заколдовывать. А мама… ну, ты ж знаешь, какая она. Она не признается себе, что мы уходим, пока мы не уйдём.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только глухими шлепками – Эрмиона продолжала швырять книги то в одну, то в другую стопку. Рон сидел, не сводя с неё глаз, а Гарри смотрел то на него, то на неё, неспособный сказать ни слова. Меры, принятые ими для защиты своих родных, заставили его осознать, сильнее, чем что бы то ни было, что они действительно намерены идти с ним, и что они безусловно представляют, как это будет опасно. Он хотел сказать им, что это значит для него, но не мог подобрать подходящих слов.

Сквозь тишину долетели приглушённые звуки: четырьмя этажами ниже миссис Висли на кого-то кричала.

– Наверное, Джинни оставила пылинку на кольце для салфеток, – сказал Рон. – Понять не могу, с чего это Делакуры собрались приехать за два дня до свадьбы.

– Сестрёнка Флёр – подружка невесты, с ней ещё нужно порепетировать, а добираться сюда самостоятельно она ещё мала, – сказала Эрмиона, оценивающе разглядывая Расставание с Бэнши.

– М-да, гости вряд ли убавят мамину напряжёнку, – отметил Рон.

– Что нам действительно нужно решить, – сказала Эрмиона, не глядя швырнув в мусорное ведро Теорию защитной магии и беря в руку Обзор Магического образования в Европе, – это куда мы отсюда отправимся. Я помню, ты говорил, что сперва хочешь в Годрикову Лощину, и я тебя понимаю… но… не должны ли мы считать главным поиск Разделённых Сутей?

– Если б мы знали, где лежит хоть одна, я бы согласился с тобой, – сказал Гарри, которому не верилось, что Эрмиона по-настоящему понимает его решение вернуться в Годрикову Лощину. Его туда звали не только могилы родителей: у него было сильное, хотя и необъяснимое, чувство, что там он найдёт ответы. Может быть, это было просто потому, что именно там он выжил после Волдемортова Убийственного заклятия; сейчас, после того, как ему чуть не выпало повторить этот подвиг, Гарри стремился туда, где это случилось, желая понять.

– А ты не думаешь о том, что у Волдеморта Годрикова Лощина под наблюдением? – спросила Эрмиона. – Он вполне может ожидать, что ты вернешься туда, посетить могилы родителей, как только станешь волен идти, куда хочешь.

Это Гарри в голову не приходило. Пока он отчаянно искал, что возразить, заговорил Рон, явно следуя ходу собственных мыслей:

– Этот Р.А.Б. Помнишь, тот тип, который спёр настоящий медальон?

Эрмиона кивнула.

– У него в записке сказано, что он собирается его уничтожить, так ведь?

Гарри подтащил к себе рюкзак и выудил фальшивый медальон, в котором по-прежнему сохранялось письмо.

– Я похитил настоящую Разделённую Суть, и намерен уничтожить её так быстро, как только смогу, – прочитал он вслух.

– Ну, так если он смог её прикончить? – спросил Рон.

– Или она, – вставила Эрмиона.

– Кто бы ни был, – сказал Рон, – нам остаётся работы на одну меньше!

– Да, но нам всё-таки надо попытаться выследить настоящий медальон, верно? – отметила Эрмиона. – Чтобы убедиться, уничтожена Суть, или нет.

– А если мы завладеем этой штукой, то как эту Суть уничтожать? – задал вопрос Рон.

– Ну, – сказала Эрмиона, – я это дело исследовала.

– Как? – удивился Гарри, – мне казалось, что в библиотеке Хогвартса нет книжек про Разделение Сути.

– Там и не было, – сказав это, Эрмиона покраснела. – Дамблдор забрал их все, но он… он их не уничтожил.

Рон так и вытянулся, широко открыв глаза.

– Мерлиновы портки! Как ты ухитрилась на эти Сутераздельные книжки лапу наложить?

– Это… это не воровство! – сказала Эрмиона, с подавленным видом глядя то на Рона, то на Гарри. – Это же библиотечные книги, даже если Дамблдор забрал их с полок. И вообще, если бы он точно хотел, чтобы их никто не видел, он бы так сделал, чтобы было много труднее…

– Ближе к делу! – потребовал Рон.

– Ну… это было просто, – сказала Эрмиона чуть слышно. – Я просто сделала Призывающее заклятие. Вы же знаете – Ассио. И – и они просвистели из окна Дамблдорова кабинета прямо в девчачью спальню.

– Но когда ты это провернула? – спросил Гарри, рассматривая Эрмиону со смесью восхищения и недоверия.

– Сразу после… Дамблдоровых… похорон, – сказала Эрмиона ещё тише. – Сразу, как мы договорились, что бросим школу и отправимся искать Разделённые Сути. Когда я пошла наверх, за вещами, я – мне подумалось, что чем больше мы о них знаем, тем будет лучше… и я была там одна… и попробовала… и получилось. Они влетели прямо в открытое окно, и я – я их упаковала.

Она сглотнула и жалобно сказала: – Не хочу поверить, что Дамблдор бы рассердился, это… не как если бы мы использовали знания, чтобы создавать Разделённую Суть, правда?

– А мы что, жалуемся? – спросил Рон. – Так где эти книги-то?

Эрмиона покопалась в стопке и через мгновение извлекла большой том в выцветшей чёрной коже. Она посмотрела на него, словно ее подташнивало, держа книгу так осторожно, словно та только что умерла.

– Вот в этой – прямые инструкции, как сделать Разделённую Суть. Тайны Темнейших Искусства – жуткая книга, по-настоящему ужасная, полная злой магии. Знать бы, когда Дамблдор забрал её из библиотеки… если только после того, как стал директором, я готова поспорить, что Волдеморт получил все нужные ему сведения отсюда.

– Зачем он тогда Слизхорна спрашивал, как Разделить Суть, если уже читал об этом? – спросил Рон.

– Он подъезжал к Слизхорну только затем, чтобы выяснить, что получится, если разделить душу на семь, – ответил Гарри. – Дамблдор был уверен, что Ребус уже знал, как сделать Разделённую Суть, когда спрашивал об этом Слизхорна. Эрмиона, я думаю, ты права, он, скорее всего отсюда знания и получил.

– И чем больше я о них прочитала, – сказала Эрмиона, – тем ужаснее они кажутся, и тем труднее мне поверить, что он в самом деле сделал шесть Разделённых Сутей. Тут в книге предупреждают, какой неустойчивой становится ваша душа, если её разорвать, и ведь это при создании одной-единственной Разделённой Сути!

Гарри вспомнились слова Дамблдора о том, что Волдеморт уже за пределами «обычного зла».

– А там не сказано, есть способ себя обратно сложить? – спросил Рон.

– Есть, – безрадостно улыбнулась Эрмиона, – только будет больнее, чем под пыткой.

– Почему? Как это делается? – спросил Гарри.

– Раскаяние, – сказала Эрмиона. – Ты должен по-настоящему прочувствовать, что ты натворил. Там есть сноска. Похоже, боль раскаяния может тебя убить. Чтобы Волдеморт это пробовал, мне как-то не кажется, а вам?

– Нет, – сказал Рон, прежде чем Гарри смог ответить. – Так сказано в этой книжке, как Суть уничтожить?

– Да, – сказала Эрмиона; она перелистывала ветхие страницы, словно рассматривала гниющую требуху, – потому что в ней предупреждают Тёмных волшебников, какие сильные они должны налагать на них заклятия. Из того, что я прочитала, то, что Гарри устроил с Ребусовым дневником, это один из немногих действительно безошибочных способов уничтожения Разделённой Сути.

– Что, пырнуть его клыком василиска? – спросил Гарри.

– Ой, как удачно, что мы этих клыков запасли видимо-невидимо, – сказал Рон. – А то я гадал, что мы с ними делать-то будем.

– Это не обязательно должен быть клык василиска, – терпеливо объяснила Эрмиона. – Это должно быть что-то такое разрушительное, чтобы Разделенная Суть не могла себя восстановить. От яда василиска есть только одно противоядие, и оно невероятно редкое…

–…слёзы феникса, – кивнул Гарри.

– Именно, – сказала Эрмиона. – Проблема для нас в том, что субстанций, разрушительных, как яд василиска, всего ничего, и все они слишком опасные, чтобы носить их с собой. Но эту проблему мы как-то должны решить, потому что просто разорвать, раздавить или разбить Разделённую Суть – не сработает. Нужно сделать невозможным магическое восстановление.

– Но даже если мы сломаем штуку, в которой живёт кусочек души, – спросил Рон, – почему он просто не переселится во что-нибудь ещё?

– Потому что Разделённая Суть – полная противоположность человеку.

Увидев у Гарри и Рона совершенное непонимание, Эрмиона заторопилась объяснить: – Рон, смотри, если я вот прямо сейчас возьму меч и проткну им тебя насквозь, я совсем ничего не сделаю твоей душе.

– Что, я уверен, будет мне настоящим утешением, – сказал Рон. Гарри захохотал.

– Оно и будет, в самом деле! Я имею в виду, что что бы ни случилось с твоим телом, твоя душа переживёт это неповреждённая, – сказала Эрмиона. – Но с Разделенной Сутью совсем другое дело. Частица души в ней нуждается для выживания в оболочке, в наколдованном теле. Без него она не может существовать.

– Тот дневник вроде как помер, когда я его проткнул, – сказал Гарри, вспоминая чернила, вытекающие из проколотых страниц, как кровь, и крики исчезающего куска души Волдеморта.

– Как только дневник был должным образом разрушен, заключенный в нём кусочек души уже не мог существовать. Джинни ещё до тебя пыталась избавиться от дневника, спустив его в унитаз, но он вернулся назад как новенький.

– Стоп-стоп, – наморщил лоб Рон. – Тот кусок души, в дневнике, он же завладел Джинни, так? Как это получилось?

– Пока магическая оболочка цела, кусочек души в ней может входить в того, кто окажется достаточно близко, и выходить обратно. Я не имею в виду, что это если оболочку слишком долго держать, прикосновение тут вообще не при чём, – добавила Эрмиона, прежде чем Рон мог что-то сказать. – Я имею в виду эмоциональную близость. Джинни в дневнике душу изливала, вот и сделала себя невероятно проницаемой. Попасть в беду можно, если слишком полюбить Разделённую Суть, или полагаться на неё.

– Хотел бы я знать, как Дамблдор разрушил кольцо, – сказал Гарри. – Почему я его не спросил? Я никогда…

Гарри не стал продолжать: он задумался обо всём том, о чём надо было спросить Дамблдора, и о том, как после смерти Дамблдора ему, Гарри, кажется, что он упустил столько возможностей, когда Дамблдор был жив, узнать побольше… узнать обо всём…

Тишина разлетелась на куски, когда дверь в спальню распахнулась, грохнув так, что стены вздрогнули. Эрмиона взвизгнула и уронила Тайны Темнейших Искусств; Косолап шмыгнул под кровать, возмущённо шипя; Рон вскочил с кровати, поскользнулся на обёртке от Шоколадной лягушки и шмякнулся головой о стену; Гарри же инстинктивно нырнул за своей палочкой, прежде чем сообразил, что смотрит на миссис Висли, чьи волосы были всклокочены, а лицо искажено гневом.

– Прошу прощения, что нарушаю ваше маленькое уютное собрание, – сказала миссис Висли дрожащим голосом. – Я понимаю, всем вам нужно отдохнуть… но есть ещё и свадебные подарки, они навалены у меня в комнате и требуют разборки, и мне как-то казалось, что вы вроде бы согласились помочь.

– О да, – с испуганным видом сказала Эрмиона, вскакивая на ноги, причём книги полетели во все стороны, – мы поможем… нам жаль…

Бросив мученический взгляд на Гарри и Рона, она поспешила из комнаты вслед за миссис Висли.

– Мы вроде домовых эльфов, – продолжая растирать свой затылок, пожаловался вполголоса Рон, когда они с Гарри пошли вдогонку. – Только без удовольствия от работы. Чем скорее эта свадьба закончится, тем счастливей я буду.

– Ага, – сказал Гарри, – тогда нам всего-то работы будет – Разделённые Сути искать… Это ж сущий праздник, разве не так?

Рон начал было смеяться, но при виде необъятной кучи свадебных подарков, ожидающих их в комнате миссис Висли, мигом прекратил.

Делакуры прибыли на следующее утро, в одиннадцать часов. Гарри, Рон, Эрмиона и Джинни к этому времени чувствовали к родным Флёр настоящую затаённую ненависть; и вследствие этого Рона погнали бегом наверх, чтобы он надел одинаковые носки, а Гарри заставили пригладить волосы. Когда они были сочтены достаточно приглядными, их выстроили на залитом солнцем дворе, ожидать гостей.

Гарри никогда ещё не видел, чтобы здесь было так прибрано. Ржавые котлы и старые резиновые сапоги, обычно валявшиеся в беспорядке у заднего крыльца, исчезли; вместо них по обе стороны двери стояли два новеньких куста Колыхальника в больших горшках. Хотя не было ни ветерка, они лениво шевелили листьями, красиво шурша. Цыплят заперли с глаз долой, двор подмели, видимая часть сада была подстрижена, выщипана и вообще прихорошена, хотя, Гарри, которому сад нравился как раз буйно заросшим, он казался опустевшим, особенно без его обычной банды озорующих гномов.

Гарри понятия не имел, сколько защитных чар было наложено и Орденом, и Министерством на Нору; всё, что он знал, это что сейчас магически переправиться прямо сюда никто не может. Поэтому мистер Висли отправился встречать Делакуров на вершину соседнего холма, куда они должны были прибыть Портключом. Первым звуком, известившим об их приближении, был смех в непривычно высоких тонах; оказалось, что это смеётся миссис Висли, которая появилась в воротах, нагруженная багажом и показывающая дорогу прекрасной светловолосой женщине в длинном лиственно-зелёном платье, надо полагать – матери Флёр.

– Маман! – закричала Флёр, бросаясь вперёд, чтобы её обнять. – Папа!

У мсье Делакура не было ничего от привлекательности его жены; он был ниже её на голову, но держался необычайно прямо, и у него была чёрная заострённая бородка. Впрочем, вид у него был добродушный. В своих ботинках на высоких каблуках он вприпрыжку подлетел к миссис Висли и дважды расцеловал её в обе щёки, заставив её смутиться.

– У вас было так много беспокойства, – сказал он басом. – Флёр гово'гила нам, вы 'габотали очень много.

– Ой, это всё ничего, ничего! – защебетала миссис Висли. – Никаких хлопот!

Рон выразил свои чувства, прицельно пнув гнома, выглянувшего из-за новенького куста Колыхальника.

– Милая леди! – продолжил мсье Делакур, продолжая пожимать руку миссис Висли обоими своими пухлыми ладонями и широко улыбаясь. – Для нас п'гиближающийся союз двух наших семей ог'гомная честь! Позвольте п'гедставить вам мою суп'гугу Аполлин.

Мадам Делакур выплыла вперёд и, нагнувшись, в свою очередь поцеловала миссис Висли.

– Оча'овательно! – сказала она. – Ваш мюж, он 'ассказывал нам такие увлекательные исто'ии!

Мистер Висли издал нездоровый смешок; миссис Висли метнула в него взгляд, под которым он немедленно смолк и принял выражение, подобающее тому, кто пришёл к тяжелобольному другу.

– И, конечно, вы уже вст'гечали мою младшую дочку, Габриэль! – сказал мсье Делакур. Габриэль была Флёр в миниатюре; одиннадцати лет, с длинными, до талии, светлыми до серебристости волосами, она ослепительно улыбнулась миссис Висли и обняла её, потом, хлопнув ресницами, одарила Гарри горящим взглядом. Джинни громко откашлялась.

– Ну, пойдём! – радостно сказала миссис Висли и повлекла Делакуров в дом, под непрерывные «пожалуйста», «только после вас» и «вовсе нет».

Очень скоро выяснилось, что Делакуры – гости приятные и весьма полезные. Они были всем довольны и готовы помочь с приготовлениями к свадьбе. Мсье Деларур назвал всё – от плана размещения гостей до ботинок подружек невесты – «Шарман!». М