Глава восьмая. ТРИУМФ СНЕЙПА

 

Гарри не мог пошевелить ни единым мускулом. Он лежал под плащом-невидимкой, ощущая, как горячая и влажная кровь течет из носа по его лицу, и прислушивался к голосам и шагам, доносившимся из коридора. Первое, что пришло ему в голову, было то, что перед отправлением поезда кто-нибудь наверняка пройдется по всем купе. Но он тут же в отчаянии понял, что даже если кто-то и заглянет в его купе, его все равно не увидят и не услышат. Оставалось только надеяться на то, что кто-нибудь зайдет и наступит на него.

Никогда раньше Гарри не ненавидел Малфоя так же сильно, как сейчас, лежа здесь, словно нелепая черепаха, перевернутая на спину. Кровь противно капала прямо в открытый рот. Надо же было влипнуть в такую дурацкую историю… а теперь и звуки последних шагов стихли. Все суетились на темной платформе, и он отчетливо слышал доносившиеся до него скрип сундуков и громкую болтовню.

Рон с Гермионой решат, что он вышел из поезда без них. Когда они прибудут в Хогвартс, усядутся на свои места в Большом зале, на несколько раз осмотрят гриффиндорский стол и, наконец, поймут, что его там нет, он наверняка уже будет на полпути к Лондону.

Он попытался издать хоть какой-то звук, пусть даже хрюканье, но все было бесполезно. Потом он вспомнил, что некоторые волшебники, вроде Дамблдора, могут выполнять заклинания молча, и попытался призвать свою палочку, выпавшую из руки, несколько раз мысленно повторив: «Акцио палочка!», — но ничего не произошло.

Он слышал шум деревьев, окружавших озеро, и далекое уханье совы, но не было ни намеков на какие-либо поиски, ни (он даже слегка перестал себя уважать за такую надежду) взволнованных голосов, желавших знать, куда подевался Гарри Поттер. Его охватило чувство полного отчаяния, когда он представил себе вереницу карет, с запряженными в них тестралами, двигающуюся по направлению школы и приглушенные радостные вопли из кареты Малфоя, когда тот будет пересказывать Крэббу, Гойлу, Забини и Пэнси Паркинсон о том, как он напал на Гарри.

Поезд дернулся, и Гарри завалился на бок. Теперь, вместо потолка, он созерцал пыль под сиденьями. Пол задрожал от загрохотавшего двигателя. Экспресс уходит, а никто так и не знает, что он все еще на нем…

Вдруг он почувствовал, как плащ-невидимка слетел с него, и голос над головой сказал:

— Приветик, Гарри.

Сверкнула красная вспышка, и тело Гарри вернулось в свое прежнее состояние. Он принял более достойное сидячее положение, торопливо вытер тыльной стороной руки кровь со своего поврежденного лица, поднял голову и посмотрел на Тонкс, державшую плащ-невидимку, который она только что стянула с него.

— Надо поскорее выбираться отсюда, — сказала она, как только окна заволокло паром, и поезд начал отходить от станции. — Идем, придется прыгать.

Гарри выбежал за ней в коридор. Она открыла дверь и выскочила на платформу, которая словно скользила под ними, пока поезд набирал ход. Он прыгнул за ней, слегка пошатнулся при приземлении, распрямился и как раз увидел, как сверкающий ярко-красный паровоз набрал скорость, ушел за поворот и исчез из виду.

Прохладный ночной воздух приятно успокаивал пульсировавший нос. Тонкс смотрела на него. Он был зол и смущен тем, что его нашли в таком нелепом состоянии. Не говоря ни слова, она протянула ему его плащ-невидимку.

— Кто это сделал?

— Драко Малфой, — со злобой ответил Гарри. — Спасибо за… ну…

— Не за что, — не улыбнувшись, сказала Тонкс. Насколько Гарри мог видеть в темноте, у нее были такие же бесцветные волосы и печальный взгляд, какие были тогда, когда они встретились в Норе. — Если постоишь смирно, я приведу в порядок твой нос.

Гарри не очень понравилась эта идея. Он предпочитал обращаться к мадам Помфри, даме, которой доверял немного больше, когда дело доходило до целительных заклинаний, но сказать об этом было бы невежливо, поэтому он замер и закрыл глаза.

— Епискей, — произнесла Тонкс.

Гарри почувствовал, как носу стало очень горячо, а затем очень холодно. Гарри поднял руку и осторожно ощупал его. Казалось, все было в порядке.

— Большое спасибо!

— Надевай тот плащ, и пойдем в школу, — все так же без улыбки сказала она. Пока Гарри накидывал на себя плащ, она взмахнула палочкой. Из палочки вырвалось огромное серебристое четвероногое существо и стремительно умчалось в темноту.

— Это был патронус? — спросил Гарри, уже видевший, как Дамблдор отправлял сообщения таким способом.

— Да, посылаю в замок сообщение о том, что ты со мной, а то они будут волноваться. Идем, нам не стоит задерживаться.

Они вышли на дорогу, которая вела к школе.

— Как ты меня нашла?

— Я заметила, что ты не вышел из поезда, к тому же я знала, что у тебя есть этот плащ. Я подумала, что, возможно, ты от кого-то прячешься, а когда увидела опущенные шторы в этом купе, то решила проверить.

— А что ты вообще здесь делаешь? — спросил Гарри.

— Я сейчас в Хогсмиде, обеспечиваю дополнительную защиту школы, — ответила Тонкс.

— Ты здесь одна или?…

— Нет, здесь еще Праудфут, Саваж и Давлиш.

— Давлиш, тот аврор, которого в прошлом году атаковал Дамблдор?

— Точно.

Они устало тащились по темной пустынной дороге, по свежим следам, оставленным уехавшими каретами. Гарри из-под своего плаща поглядывал на Тонкс. В прошлом году она была такой любопытной (а временами даже слегка надоедливой), весело смеялась, шутила. А сейчас она выглядела старше и гораздо более серьезной и целеустремленной. Было ли это связано с тем, что произошло в Министерстве? Он подумал, что Гермиона наверняка посоветовала бы ему сказать ей что-нибудь утешительное про Сириуса, сказать, что она ни в чем не виновата, но он не мог заставить себя это сделать. Как он вообще мог винить ее в смерти Сириуса? Она была виновата не больше, чем кто-либо другой (и уж гораздо меньше, чем он сам), но он не любил разговоров о Сириусе и старался всячески избегать их. Так они и шли холодной ночью в полной тишине, лишь длинный плащ Тонкс шелестел по дороге позади них.

Всегда добираясь до замка в карете, Гарри никогда и не обращал внимания на то, как далеко Хогвартс находится от станции в Хогсмиде. С огромным облегчением он увидел увенчанные крылатыми вепрями башни, возвышавшиеся по обе стороны от ворот. Он замерз, проголодался и уже хотел поскорее уйти от этой новой угрюмой Тонкс. Однако когда он вытащил из-под плаща руку и попытался открыть ворота, он обнаружил, что они крепко заперты на цепи.

— Алохомора! — уверенно сказал он, направляя палочку на висячий замок, но ничего не произошло.

— Ничего не выйдет, — пояснила Тонкс. — Дамблдор их лично заколдовал.

Гарри оглянулся.

— Я могу перелезть через стену, -предложил он.

— Нет, не сможешь, — возразила Тонкс без всяких эмоций. — Здесь везде заклятия против вторжений. За лето безопасность усилили во сто крат.

— Ну, тогда, — Гарри уже начала раздражать ее бесполезность, — значит, я лягу спать здесь и дождусь утра.

— Кто-то идет за тобой, — сказала Тонкс. — Смотри.

Вдалеке, у основания замка покачивался фонарь. Гарри был так рад его видеть, что даже готов был терпеть хриплые замечания Филча по поводу его опозданий, и его тирады на тему того, что на его пунктуальность очень благотворно повлияли бы регулярные пытки, в частности, тиски для пальцев. Гарри стянул с себя плащ-невидимку, чтобы его могли заметить. До мерцавшего желтого огонька оставалось не меньше десяти футов, когда Гарри испытал прилив невероятного отвращения, узнав этот хорошо освещенный крючковатый нос и длинные, черные, сальные волосы Северуса Снейпа.

— Так, так, так, — презрительно усмехнулся Снейп, вытаскивая свою палочку и касаясь ею замка. Цепи тут же расползлись в стороны и ворота со скрипом открылись. — Очень мило с вашей стороны, Поттер, что вы все-таки прибыли, хотя вы, по всей видимости, решили, что школьная мантия унижает ваше достоинство.

— Я не смог переодеться, у меня не было моего… — начал Гарри, но Снейп прервал его.

— Можете не ждать, Нимфадора, со мной Поттер… а… в полной безопасности.

— Вообще-то мое послание предназначалось Хагриду, — нахмурилась Тонкс.

— Хагрид, так же как и Поттер, опоздал к началу праздника, поэтому ваше послание пришлось принять мне. И кстати, — Снейп отодвинулся, пропуская вперед Гарри, — я не без интереса посмотрел на вашего нового патронуса.

Он с громким лязганьем демонстративно закрыл перед ней ворота и вновь прикоснулся своей палочкой к цепям, от чего те со звоном заползли на место.

— Знаете, лучше бы вы оставили старого, — сказал Снейп с явной злобой. — Новый выглядит слабоватым.

Снейп развернул фонарь, и Гарри мельком увидел взгляд Тонкс, потрясенный и полный злости. Затем она снова исчезла в темноте.

— Спокойной ночи, — крикнул ей через плечо Гарри, как только они со Снейпом зашагали к школе. — Спасибо… за все.

— Пока, Гарри.

С минуту Снейп не проронил ни слова. У Гарри было такое чувство, что его тело испускает волны ненависти такой силы, что даже непонятно, как Снейп до сих пор не чувствует на себе их обжигающее действие. Он возненавидел Снейпа с их первой встречи, но своим отношением к Сириусу Снейп навсегда и бесповоротно отрезал все пути к прощению со стороны Гарри. Что бы ни говорил Дамблдор, но Гарри долго размышлял этим летом и пришел к выводу, что едкие замечания Снейпа по поводу того, что Сириус отсиживается в безопасном месте, в то время как остальные члены Ордена Феникса сражаются с Вольдемортом, возможно и стали тем мощным фактором, заставившим Сириуса ринуться в Министерство в ту ночь, когда он погиб. Гарри придерживался этого мнения, потому что оно вполне его устраивало и позволяло во всем винить Снейпа, а еще потому, что если и был кто-то, кто ничуть не сожалел о смерти Сириуса, так это был тот, кто шагал сейчас рядом с ним в темноте.

— Пожалуй, пятьдесят очков с Гриффиндора за опоздание, — сказал Снейп. — И, наверное, еще двадцать за ваш маггловский наряд. Знаете, что-то я не припомню, чтобы хоть один из факультетов так сразу уходил в минус в самом начале семестра. Еще даже к десерту не приступили. Похоже, вы установили рекорд.

Злость и ненависть, кипевшие в Гарри, раскаляли его добела, но он скорее будет лежать обездвиженный всю дорогу до Лондона, чем расскажет, почему он опоздал.

— Хотели эффектно появиться, не так ли? — продолжал Снейп. — А так как летающего автомобиля под рукой не было, то вы решили, что если завалитесь в Большой зал посреди пира, то это создаст впечатляющий эффект.

Гарри продолжал сохранять молчание, хотя чувствовал, что его грудь вот-вот взорвется. Он понимал, что Снейп именно потому за ним и пришел, чтобы в эти несколько минут, пока они будут наедине, он смог поиздеваться и помучить его.

Наконец, они дошли до лестницы, ведущей в замок, и как только дубовые парадные двери распахнулись в выложенный каменными плитами холл, из открытых дверей Большого зала до них тут же донеслись разговоры, смех и звон посуды. Гарри подумал, что было бы неплохо накинуть свой плащ-невидимку и незамеченным пробраться к своему месту за длинным столом Гриффиндора (который, как назло, был самым дальним от холла). Однако Снейп, словно прочитав мысли Гарри, сказал:

— И никакого плаща. Заходите так, чтобы все вас видели. Уверен, вы именно этого и хотели.

Гарри развернулся и зашагал в открытые двери: что угодно, лишь бы быть подальше от Снейпа. Большой зал с его четырьмя факультетскими столами и столом преподавателей, стоявшим во главе комнаты, был, как обычно украшен парящими свечами, от чего, лежавшие на столах тарелки сияли и поблескивали. Однако для Гарри все это было лишь мерцавшими пятнами. Он шел так быстро, что успел пройти стол Хаффльпаффа, прежде чем его стали замечать, а к тому моменту, когда ученики начали вставать со своих мест, чтобы лучше его разглядеть, он уже заметил Рона с Гермионой, прибавил шагу, дошел и сел между ними.

— Где ты… ого, ты что с лицом сделал? — Рон глядел на него так же изумленно, как и все сидевшие поблизости.

— А что с ним? — Гарри взял ложку и искоса глянул на свое искаженное отражение.

— Ты весь в крови! — пояснила Гермиона. — Дай-ка…

Она подняла палочку, произнесла: «Тергео!», — и очистила его лицо от запекшейся крови.

— Спасибо, — сказал Гарри, ощупывая уже чистое лицо. — А как мой нос?

— Нормально, — с беспокойством ответила Гермиона. — А что должно быть? Гарри, что случилось? Мы очень испугались!

— Потом расскажу, — кратко ответил Гарри. — Он прекрасно понимал, что Джинни, Невилл, Дин и Шеймус не пропускают ни единого его слова. Даже Почти Безголовый Ник, гриффиндорский призрак, подлетел поближе, чтобы подслушивать.

— Но… — начала было Гермиона.

— Не сейчас, Гермиона, — сурово и многозначительно ответил ей Гарри. Он очень надеялся на то, что все они решат, что он попал в какую-то героическую переделку, желательно с участием пары пожирателей смерти и дементора. Разумеется, Малфой уже рассказал всем, кому смог о том, как все было на самом деле, но все же оставалась слабая надежда на то, что не все гриффиндорцы это слышали.

Он наклонился через Рона, чтобы взять пару куриных лапок, и картошки, но не успел он до них дотянуться, как они исчезли, а на их месте появился десерт.

— Ты пропустил распределение, — сказала Гермиона, пока Рон поглощал большое шоколадное печенье.

— Что интересного сказала шляпа? — спросил Гарри. Он взял кусок пирога с патокой.

— Да, в основном все то же самое. Призывала нас объединиться перед лицом опасности и все такое.

— Дамблдор упоминал Вольдеморта?

— Пока нет, но ты же знаешь, он всегда говорит свою речь после еды. Уже не долго.

— Снейп сказал, что Хагрид опоздал к началу.

— Ты видел Снейпа? Когда успел? — спросил Рон в перерыве между поглощением печенья.

— Натолкнулся на него, — уклончиво ответил Гарри.

— Хагрид, опоздал-то всего на пару минут, — сказала Гермиона. — Вон он, тебе машет.

Гарри посмотрел на стол преподавателей и улыбнулся Хагриду, который действительно махал ему рукой. Хагрид никогда не мог вести себя с таким же достоинством, как профессор МакГонагалл, декан факультета Гриффиндор, чья макушка не доставала Хагриду и до плеча. Она сидела рядом с ним и осуждающе поглядывала на его восторженные приветствия. Гарри удивился, увидев преподавателя прорицаний профессора Трелони, сидевшую по другую сторону от Хагрида. Она редко покидала свою комнату в башне и уж точно никогда раньше не присутствовала на празднике по поводу начала учебного года. Выглядела она как всегда причудливо: вся в блестящих бусах, обмотанная платками, а ее глаза из-за линз очков казались просто гигантскими. Гарри всегда считал ее мошенницей, но в конце прошлого семестра был потрясен, узнав, что именно она сделала пророчество, из-за которого лорд Вольдеморт убил его родителей и напал на самого Гарри. После этого он потерял вообще всякое желание общаться с ней. К счастью, в этом году он уже не будет ходить на прорицания. Ее огромные, похожие на фонари глаза, повернулись в его сторону. Он торопливо отвел взгляд на стол Слизерина. Там, под хриплый хохот и аплодисменты Малфой изображал, как бьет по носу. Гарри опустил глаза на свой пирог: внутри него снова все пылало. Он отдал бы что угодно за то, чтобы встретиться с Малфоем один на один.

— Так что хотел профессор Снобгорн? — спросила Гермиона.

— Хотел знать, что именно произошло в Министерстве, — ответил Гарри.

— Он, а заодно и все остальные, — фыркнула Гермиона. — Нас в поезде замучили расспросами, скажи, Рон?

— Ага, — подтвердил Рон. — Все хотят знать, правда ли ты «избранный».

— Даже среди призраков все только об этом и говорят, — вклинился в беседу Почти Безголовый Ник, так сильно склонив в сторону Гарри свою едва державшуюся голову, что она начала опасно покачиваться на воротнике. — Меня считают приближенным к Поттеру. Не для кого же не секрет, что мы в дружеских отношениях. Однако я заявил сообществу духов, что не собираюсь выуживать из тебя информацию. «Гарри Поттер знает, что может полностью мне доверять», — сказал я им. «Я скорее умру, чем подорву его доверие».

— Все это слова, учитывая, что ты уже мертв, — заметил Рон.

— И снова ты демонстрируешь то, что отзывчивости в тебе не больше, чем в тупом топоре, — с обидой сказал Почти Безголовый Ник, взмыл в воздух и поплыл в дальний конец гриффиндорского стола, как раз в тот момент, когда Дамблдор поднялся из-за стола преподавателей. Разговоры и смех, эхом разносившиеся над залом почти мгновенно смолкли.

— Добрейший вам вечер! — сказал он и, широко улыбаясь, раскинул в стороны руки так, словно хотел обнять всех присутствующих.

— Что у него с рукой? — выдавила из себя Гермиона.

Она была не единственной, кто это заметил. Правая рука Дамблдора была такой же почерневшей и неживой, как и в ту ночь, когда он прибыл, чтобы забрать Гарри от Дурсли. По комнате покатился шепот. Дамблдор понял в чем дело, улыбнулся и накинул пурпурно-золотистый рукав на поврежденную руку.

— Не о чем беспокоиться, — беззаботно сказал он. — А теперь… нашим новым ученикам — добро пожаловать, а нашим старым ученикам — с возвращением! Вас ждет еще один год волшебного образования.

— Когда я видел его летом, у него рука была точно такая же, — прошептал Гарри Гермионе. — Вообще, я думал, что за это время он ее уже вылечил… ну, или мадам Помфри.

— Она у него как будто мертвая, — с отвращением сказала Гермиона. — Есть, конечно, некоторые повреждения, которые нельзя вылечить… старые проклятья… яды, к которым нет противоядий…

— …а еще наш смотритель мистер Филч попросил сказать, что у нас действует запрет на все предметы, купленные в магазине приколов «Удивительные Уловки Уизли».

Тем, кто желает играть за свою факультетскую команду по квиддичу, следует, как обычно, записаться у своего декана. Также мы ищем новых квиддичных комментаторов, заявки принимаются там же.

— В этом году мы рады приветствовать нового члена нашего преподавательского состава. Профессор Снобгорн, — Снобгорн встал со своего стула. Его лысина сверкала в свете свечей, а толстый живот, облаченный в жилетку, отбрасывал тень на стол, — мой бывший коллега, согласился вернуться на свою прежнюю должность преподавателя зельеварения.

— Зельеварения?

— Зельеварения?

Слово эхом пронеслось по залу. Все удивлялись: неужели они не ослышались.

— Зельеварения? — хором спросили Рон с Гермионой, оборачиваясь к Гарри. — Но ты же сказал…

— В свою очередь профессор Снейп, — Дамблдор повысил голос, заглушая общее бормотание, — займет место преподавателя защиты от темных сил.

— Нет! — сказал Гарри так громко, что несколько голов повернулись в его сторону. Но ему было все равно, разгневанный, он смотрел на стол преподавателей. Как мог Снейп заполучить защиту от темных сил после стольких лет? Все же прекрасно знали, что Дамблдор не доверяет ему эту работу.

— Гарри, ты же сказал, что Снобгорн будет преподавать защиту от темных сил! — сказала Гермиона.

— Я тоже так думал! — Гарри напряг голову, пытаясь восстановить в памяти тот момент, когда Дамблдор говорил ему об этом, но сейчас он не мог припомнить, говорил ли Дамблдор о том, какой именно предмет будет преподавать Снобгорн.

Снейп, сидевший по правую руку от Дамблдора, даже не встал при упоминании своего имени. Он лишь лениво поднял руку в знак признательности за аплодисменты, доносившиеся от слизеринского стола, однако Гарри не сомневался, что заметил ликование на его лице, которое он так ненавидел.

— Одно хорошо, — свирепо произнес он. — К концу года Снейпа уже не будет.

— В смысле? — спросил Рон.

— Эта должность проклята. Никто не задерживается больше года… Квиррелл, тот вообще умер на этой работе… Лично я буду надеяться на еще одну смерть…

— Гарри! — с укоризной сказала потрясенная Гермиона.

— Он вполне может вернуться к зельеварению к концу года, — резонно заметил Рон. — Этот Снобгорн может и не захочет остаться. Грюм же не захотел…

Дамблдор прокашлялся. Гарри, Рон и Гермиона были не единственными, кто разговаривал. Весь зал гудел, обсуждая новость о том, что Снейп наконец-то получил то, о чем так мечтал. По всей видимости, не обращая внимания на сенсационность того, что он только что сообщил, Дамблдор ничего больше не сказал о новых назначениях, однако перед тем, как продолжить, выждал пару секунд, чтобы удостовериться, что в зале воцарилось молчание.

— Теперь, как все в этом зале знают, лорд Вольдеморт и его сторонники снова на свободе и они становятся все сильнее.

При этих словах Дамблдора тишина стала особенно напряженной. Гарри взглянул на Малфоя. Тот не смотрел на Дамблдора, а забавлялся тем, что заставлял свою вилку парить в воздухе, словно считал слова директора недостойными его внимания.

— Мне трудно передать словами, насколько серьезна нынешняя ситуация, и как предельно осторожны должны быть все в Хогвартсе, чтобы остаться в безопасности. За это лето мы усилили магическую защиту замка. Теперь мы защищены новыми и более мощными способами, но все же беспечность недопустима. Это касается и учеников, и работников замка. В связи с этим настоятельно прошу вас терпимо относиться ко всем ограничениям, связанным с безопасностью, которые могут наложить ваши преподаватели, какими бы раздражающими они вам не казались. В частности это касается правила, которое запрещает вам покидать замок после его закрытия. Прошу вас, если вы заметите что-то странное или подозрительное внутри или за пределами замка, немедленно сообщить об этом кому-либо из преподавателей. Надеюсь, что вы будете вести себя хорошо и не забывать о собственной безопасности и безопасности других.

Голубые глаза Дамблдора пробежались взглядом по ученикам, после чего он снова улыбнулся.

— А сейчас вас ждут ваши кровати, такие теплые и удобные, какими вы только можете их себе представить, ведь самое главное сейчас это хорошенько выспаться перед завтрашними занятиями. Поэтому, пожелаем друг другу спокойной ночи. Пока-пока!

Как обычно, раздался оглушительный скрип отодвигаемых лавок, и ученики друг за другом начали выходить из Большого зала и направляться к своим спальням. Гарри вовсе не горел желанием уходить в окружении толпы зевак, тем более быть поблизости с Малфоем, чтобы тот снова рассказывал о том, как врезал ему по носу, поэтому он задержался, сделав вид, будто завязывает шнурок кроссовка, пропуская гриффиндорцев вперед. Гермиона кинулась исполнять обязанности старосты, сопровождая первокурсников, а Рон остался с Гарри.

— Так что случилось с твоим носом? — спросил он, как только они оказались позади толпы, выбиравшейся из зала, и вне пределов слышимости.

Гарри рассказал ему, как все было. То, что Рон не рассмеялся, показывало, насколько сильной была их дружба.

— Я видел, как Малфой изображал, будто он что-то делает с носом, — мрачно заметил он.

— Да, ладно, не загружайся, — со злобой в голосе сказал Гарри. — Лучше подумай о том, что он говорил, перед тем, как обнаружил меня…

Гарри ожидал, что Рон будет поражен тем, что сказал Малфой. Однако — и, по мнению Гарри, это было чистейшим упрямством — на Рона это не произвело никакого впечатления.

— Да ладно тебе, Гарри, он просто перед Паркинсон рисовался… какое задание Сам-Знаешь-Кто может ему дать?

— Откуда ты знаешь, может, Вольдеморту нужен кто-то в Хогвартсе? Это было бы первым…

— Ты б, Гарри, шибко-то это имя не называл бы, — с укоризной заявил голос позади них. Гарри оглянулся через плечо и увидел, как Хагрид неодобрительно покачивает головой.

— Дамблдор называет это имя, — упрямо возразил Гарри.

— Ну дык, это ж Дамблдор, — таинственно сказал Хагрид. — Ты это, чего опоздал-то? Я уж забеспокоился.

— Проторчал в поезде, — ответил Гарри. — А ты почему?

— Да с Граупом я был, — со счастливым видом сказал Хагрид. — Совсем про время позабыл. У него ж теперь новый дом в горах — Дамблдор подсобил — большая такая пещера. Ему там теперь куда лучше, чем в лесу. Ну и сидели, болтали.

— Да ты что? — удивился Гарри, стараясь не привлекать внимания Рона. Последний раз, когда он встречался с единокровным братом Хагрида, злобным великаном, умело вырывавшим деревья с корнем, его словарный запас состоял из пяти слов, два из которых он произносил неправильно.

— Да, он так продвинулся, — с гордостью заявил Хагрид. — Вот ты удивишься-то. Я вот думаю, научу-ка я его мне помогать.

Рон громко фыркнул, но тут же попытался сделать вид, что просто сильно чихнул. Они подошли к дубовым парадным дверям.

— Ну ладно, до завтра, первый урок сразу после обеда. Ежели придете пораньше, то сможете поздороваться с Коньк… то есть, я хотел сказать с Крылогривом!

Он помахал на прощанье рукой и вышел из дверей в темноту.

Гарри с Роном посмотрели друг на друга. Гарри мог поклясться, что Рон испытывает то же самое неприятное чувство, что и он сам.

— Ты ведь не будешь ходить на уход за магическими существами?

Рон отрицательно покачал головой.

— А ты что, будешь?

Гарри тоже покачал головой.

— А Гермиона, — спросил Рон, — тоже нет?

Гарри снова покачал головой. Он не хотел думать о том, что именно скажет Хагрид, когда узнает, что трое его самых любимых учеников отказались от его предмета.