Воскресенье, 10 ноября

 

Смотрел, как старики и старухи маршируют мимо Кенотафа.^[14] Некоторые из них еле ноги волочили; у других вообще не было ног, и они катили в инвалидных колясках. Отец спросил меня, почему я шмыгаю носом. Аллергия на маки, ответил я.

– Твой дед Артур участвовал во Второй мировой, – нравоучительным тоном произнес отец.

Я спросил, где воевал дед Артур.

– Он не любил говорить о войне, но если видел ее по телевизору или слышал «Лили Марлен», то всегда плакал, как ребенок. Твоя бабушка Моул отсылала его на задний двор, вручив чистый носовой платок, и не пускала в дом, пока он не успокоится. Да, твоя бабуля была не сахар.

 

Мама на своем «Макинтоше» вносила изменения в адресные карточки. Новый адрес моих родителей отныне звучит так Свинарники, Нижнее поле, Дальняя просека, Мэнголд-Парва, Лестершир.

– А ты не слишком торопишься? – спросил я.

– Нет, вчера мы купили свинарники на аукционе.

В этом доме от меня у всех сплошные секреты. Хорошо, что я отсюда скоро съеду.

 

Позвонил Найджелу. С тех пор как он выставил на продажу свою лондонскую квартиру Найджел живет у родителей в бабушкином флигиле. Зрение у него стало еще хуже. Позвал его в кино на «Властелина колец».

– Нет, – отказался Найджел, – там все происходит в Средиземье, в вечном сумраке, да и эльфы с гномами – такая фигня.

Я поинтересовался, не улучшился ли у Найджела слух с тех пор, как он ослеп.

– Да, теперь я слышу за пять долбаных миль, как муха летит. Правда, мне повезло?

 

Понедельник, 11 ноября

 

Луна в последней четверти.

Мы с мистером Карлтон-Хейесом были, по-видимому, единственными людьми на Хай-стрит, почтившими память погибших минутой молчания в 11 часов,^[15] если не считать пары пенсионеров и чернокожего водителя автобуса, который вылез из кабины и стоял со склоненной головой.

 

Позвонил Барвеллу. Анжела сообщила, что бумаги осталось только подписать. Дабы поддержать беседу, спросил, какое на этот раз мистер Барвелл выбрал покрытие для полов.

Анжела сказала, что Барвелл записан на 4 часа дня к аллергологу – хочет сначала проконсультироваться.

Попросил мистера Карлтон-Хейеса отпустить меня на часок. «На сколько душе угодно», – ответил он.

 

Этот миг должен был стать счастливейшим в моей жизни, но, подписывая документы, которые обязывали меня выплачивать ежемесячно 723,48 фунта, я не мог не вспомнить напутствие Парвеза: «Бюро консультаций для граждан, долги, банкротство, потеря жилья… и нищета».

 

На протяжении всей короткой церемонии подписания документов Барвелл беспрерывно чихал и кашлял. Я заметил, что у него в кабинете слишком затхлый воздух, и предложил открыть окно.

– Заколочено, – прохрипел он. – А то пыльца налетит.

Окна у него в кабинете сплошь пластиковые, я посоветовал заменить их традиционными, с деревянными рамами. Подробно пересказал ему содержание передачи по Радио-4 о синдроме больных зданий, которую прослушал накануне вечером. Поначалу он было заинтересовался, но вскоре его внимание ослабело и он принялся поглядывать на часы.

 

В пятницу забираю ключи от Крысиной верфи.

 

Вторник, 12 ноября

 

Вчера на заседании Группы творческого письма Лестершира и Ратленда Кен Тупс спросил, нашел ли я почетного гостя на рождественский обед 23 декабря. И где мы соберемся. Ни миссис Блэр, ни Рут Ренделл пока не ответили, признался я.

Гари Вялок сообщил, что пробуется на должность преподавателя творческого письма для взрослых инвалидов в Центре пожизненного обучения.

– Но, Гэри, – удивился я, – твоя квалификация не позволяет учить людей творческому письму.

Он сухо возразил, что, во-первых, имеет степень бакалавра педагогических наук, а во-вторых, почти завершил свой роман. И добавил, что должность эта предполагает неполный рабочий день с окладом в 10 000 фунтов в год. Он даже показал объявление, оканчивавшееся фразой: «Предпочтение будет отдано авторам, имеющим публикации».

Как можно более мягко я указал Вялоку что пока он не заработал ни пенни своим творчеством, и напомнил про отказы из издательств, которыми он украсил стену дымохода в своей спальне, она же гостиная.

 

Глэдис прочла свежий стих про кошек:

 

Господь прибрал бедняжку Кики

И указал ей путы

«Езжай-ка, дескать, на Маврикий,

Пора тебе и отдохнуть.

Там полюбишь с новой силой –

Мура, Тома, Мармелада,

Призраками страшно милыми

Шлындают они по променаду».^[16]

 

В прошлый четверг малышку Кики переехал грузовик.

Кен Тупс заявил, что стихотворение не удалось, в нем нет правды жизни. Мол, Маврикий выбран только потому что он рифмуется с Кики. А мысль, будто дохлые кошаки могут «шлындать» по какому-то небесному променаду вообще представляется ему абсурдной.

 

Этот стих неправда,

Этот стих абсурд,

Это стих-придумка,

Ради рифмы, Брут.

 

Я заметил, что слово «придумка» выглядит слишком придуманным.

Гэри Вялок посоветовал Глэдис собрать все ее стихи про кошек и отправить издателю.

Кен Тупс захохотал:

– Чтобы он ими выстелил кошачий сортир?

Глэдис сказала, что раз мы не уважаем память бедной Кики, нам следует немедленно покинуть ее дом. Я убрался с радостью – с ног до головы меня покрывала кошачья шерсть.

Кен Тупс предложил нам с Гэри пропустить по рюмочке. Паб «Рыжая корова», расположенный рядом с университетом, был набит студентами, подпевающими Рольфу Харрису Гэри пояснил, что Рольф Харрис – культовая фигура для нынешних студентов. Как получилось, что я об этом ничего не знаю?

Мы обсудили будущее Группы творческого письма Лестершира и Ратленда и пришли к печальному выводу: Глэдис тянет нас назад. На собраниях мы только и делаем, что слушаем ее кошачьи стихи.

– Придется исключить ее, другого выхода нет, – подвел итог Кен.

Мне поручили сообщить Глэдис Спок, что она более не является членом Группы творческого письма Лестершира и Ратленда.

Спросил Кена, над чем он сейчас работает.

– Ни над чем, – проворчал он.

 

Маргаритка оставила на моем мобильнике сообщение: она «обеспокоена. Ты давно не звонил. Уж не расхворался ли?»

Разговаривать с ней не хотелось, поэтому я нацарапал записку:

 

Дорогая Маргаритка,

Прости за молчание. Постоянно думаю о тебе. Мое дыхание учащается, когда я вспоминаю твои тонкие руки или очки, вечно сползающие на кончик носа.

Если бы у тебя был мобильник, мы бы с утра до вечера обменивались СМСками На этой неделе я оч. занят. В пятницу переезжаю на Крысиную верфь, а потом мне понадобится немало времени для обустройства. По я свяжусь с тобой, как только покончу с делами.

С самыми наилучшими пожеланиями,

твой Адриан.

 

P. S. Полагаю, твой отец раздражен тем, что Джефф Хун разрешил президенту Бушу установить ракеты для звездных войн на земле старой доброй Англии. Я же считаю это ценой, которую мы должны заплатить за свободу.

 

 

Среда, 13 ноября

 

Напомнил родителям, что сегодня в 6 часов вечера начнется забастовка пожарников. Я умолял их не курить в постели и не оставлять в пепельницах дымящиеся сигареты, если вдруг вздумается постричь ногти на ногах и прочее. Не хватало только, чтобы этот дом сгорел прежде, чем я перееду на Крысиную верфь, а они в свое новое жилище, которому уже дано название – Свинарники.

 

Четверг, 14 ноября

 

Мистер Карлтон-Хейес дал мне три дня на переезд. Не представляю мою старенькую сосновую кровать, на которой я сплю со школьных лет, в моем суперсовременном лофте. Это все равно что положить вязаную салфеточку на диван от Теренса Конрана. Нужно купить: футон, новое постельное белье, простое, но стильное оборудование для кухни, стол и два стула на балкон, книжные полки, телевизор и занавески на стеклянный туалет. Проблема в том, что у меня совсем нет денег.

Обратился к матери за помощью. Она оторвалась от «Реконструкции недвижимости: руководство для начинающих» и сказала:

– Сейчас никто не пользуется деньгами. Деньги как таковые не существуют. Все, кого я знаю, живут в кредит. Заведи себе магазинную карточку.

Нашел маленькую фирму, которая меня завтра перевезет. Называется «Две девчонки и фургон».

 

Вторую половину дня провисел на телефоне, наслушался Вивальди и разных автоответчиков, но так ничего и не понял и расстроился. Похоже, газ на Крысиную верфь подается компанией «Водоснабжение Северн-Трент», электричество – газовым управлением, а вода – французской компанией, название которой я не в силах произнести. За телефон отвечает кабельная компания «НТЛ». Завтра в 2 часа пополудни они подключают меня к 200 телевизионным каналам.

 

Девчонки из компании «Две девчонки и фургон» – никакие не девчонки. Это мускулистые особы средних лет, звать их Шиан и Хелен. Они пришли выяснить, сколько раз их фургону придется курсировать между Эшби-де-ла-Зух и Лестером.

Правильный ответ – один раз.

«Девчонки» вручили мне картонные коробки, и, пока я упаковывал книги наверху, они с матерью пили чай внизу.

Вскоре ко мне поднялся отец. Из кухни доносился женский смех. Я спросил отца, о чем они там беседуют.

– Да обычный бабий треп, – ответил он. – Цены на капусту, погибла принцесса Диана или ее убили, найдет ли Ханс Бликс оружие массового поражения, кошки, как изменить треклятую жизнь, «Секс в большом городе» и почему больше не нужны мужчины. – Он понизил голос: – Хелен пытается забеременеть. Шиан пытается устроить ей это с помощью пузырька со спермой, которой поделился их друг гомик. – Он грустно покачал головой. – Где мы ошиблись, Адриан? Мы позволяем им ходить на работу, позволяем принимать сан священника, они водят машины, они даже капитанствуют во флоте, мы покупаем им приборы, которые облегчают домашний труд, но они по-прежнему нас ненавидят. Да они скорее займутся сексом с миксером, чем с мужчиной!

Отец пнул одну из моих коробок.

– Не много же ты добра накопил за тридцать четыре года, а?

Когда он ушел, я лег на свою старую кровать и плакал полторы минуты.

 

Пятница, 15 ноября

 

Сегодня утром Шиан и Хелен перевезли мой скарб на Крысиную верфь. У меня теперь престижный адрес: Апартаменты № 4, Старый аккумуляторный завод, Крысиная верфь, Гранд-Юнион-канал, Лестер. Обиталище полностью в моем вкусе – очень просторное, грубые доски на полу, голые стены. Словом, жилье настоящего мужчины.

Пока «девчонки» таскали тяжеленные коробки с книгами, я открыл раздвижную дверь, вышел на балкон и покрепче ухватился за стальное ограждение. Внизу плескался канал. К балкону немедленно подплыла банда лебедей и принялась агрессивно шипеть. Самый крупный лебедь, отчего-то напомнивший мне сэра Джона Гилгуда, великого театрального актера, был особенно злобен. Мимо красильни на противоположном берегу, пошатываясь, брел старомодного вида бродяга в брюках, подвязанных бечевкой, и потягивал из банки пиво «Кестрел».

С моего наблюдательного пункта я отчетливо различал на дне канала супермаркетные тележки, коробки из-под молока и сотни банок из-под пива «Кестрел». Вода странно фосфоресцировала и мерзостно пахла. Этого амбре определенно не было, когда я осматривал квартиру в октябре. Я бы с удовольствием постоял на балконе подольше, но признаюсь, дорогой дневник, недобрый взгляд лебединого сэра Гилгуда загнал меня внутрь.

 

Я поинтересовался у Шиан, что она думает о моем лофте.

Она пожала плечами:

– Будет неплохо, когда покрасите стены и обзаведетесь разными уютными штучками.

Я заявил, что мещанский уют меня не интересует и вообще мне по душе аскетизм, я собираюсь жить, как Махатма Ганди.

Хелен указала на коробку с одеждой:

– Выходит, там набедренные повязки, да?

Напомнил ей, что в набедренной повязке резвился Тарзан, тогда как Махатма Ганди носил дхоти, а это совсем другое дело.

Уходя, Хелен сказала, что, пока они носили коробки со стоянки, за ними следили «чокнутые лебеди». Она посоветовала мне быть осторожным, добавив:

– Знаете, лебедь запросто может сломать человеку руку.

 

Заплатил им 80 фунтов, хотя денег у меня в обрез. Я был рад, когда они ушли. Мне хотелось поскорее обойти мое новое просторное жилище и насладиться звуком шагов по деревянным половицам.

 

В ожидании звонка из компании «НТЛ» распаковал книги и разложил их на полу в алфавитном порядке. Лебеди на канале свирепо галдели. Время от времени мимо окна пролетал сэр Гилгуд. Я и забыл, что лебеди умеют летать. У меня возникло жутковатое чувство, что эти птицы шпионят за мной и насмехаются из-за того, что мой скарб столь скуден.

В 4 часа позвонил в «НТЛ» и спросил, почему не пришел техник, вопреки договоренности. Девушка на телефоне пообещала перезвонить мне на мобильный, когда свяжется с «эксплуатационниками».

 

Позвонила Маргаритка узнать, как я провел первый день в новой квартире. Рассказал ей про лебедей.

– Будь осторожен, Адриан, – предупредила она. – Знаешь, лебедь способен сломать человеку руку.

Я, возможно несколько раздраженно, сообщил, что мне сей факт известен с четырех лет.

Маргаритка поблагодарила за письмо и добавила с коротким смешком:

– Оно немного двусмысленное. С одной стороны, ты будто даешь мне от ворот поворот, а с другой стороны… то же самое. – Она опять хихикнула. – Ты ведь не даешь мне от ворот поворот, нет, Адриан?

Почему я не сказал ей правду, дорогой дневник? Почему не сказал, что после общения с ней мир кажется еще мрачнее, чем прежде, словно радость и надежда покинули его навсегда? Маргаритка зайдет завтра после работы.

 

В 5.30 вечера зазвонил телефон и девушка из «НТЛ» сообщила, что техник пытался ко мне попасть, но на автостоянке его атаковали лебеди. Диспетчерша добавила:

– А вы знаете, что лебедь может сломать человеку руку?

Мы договорились, что завтра утром, в 10 часов, я встречу техника «НТЛ» на автостоянке и сопровожу до моей квартиры.

Ввиду отсутствия кровати я соорудил лежбище из книг и расположился на нем, закутавшись в спальный мешок. Ночь выдалась беспокойной: «Франкенштейн» впивался мне в бок, не давая заснуть.

 

Суббота, 16 ноября

 

Я по-прежнему без «НТЛ». Техник отказался выходить из фургона, потому что сэр Гилгуд с сотоварищи разгуливали вокруг автостоянки с видом полноправных хозяев. На прощанье техник сказал:

– А знаете, лебедь может сломать человеку руку.

 

Встретился на лестнице с владельцем квартиры № 2. Он профессор в университете Де Монфор, читает курс лекций по уходу за лужайками для гольфа. Зовут его Фрэнк Луг. Пожаловался, что от лебедей спасу нет, он даже подумывает продать квартиру и переехать в более сухопутное место.

 

Посетил универмаг «Дебнемс», где признался приветливой продавщице в мебельном отделе, что у меня нет денег. Она сказала то же, что и моя мать: магазинная карточка решит мои проблемы, а если я активирую карточку прямо сегодня, то получу 10-процентную скидку на все покупки. Четверть часа спустя, наврав про зарплату и показав паспорт вместе с карточкой «ВИЗА», я получил кредит на 10 000 фунтов.

Надо было взять с собой кого-нибудь здравомыслящего. Ну зачем мне белый купальный халат? А белый диванчик с неснимаемыми чехлами – это вправду разумный выбор? И так уж ли мне нужен домашний развлекательный центр с киноэкраном и объемным звуком «долби диджитал»?

Я никогда прежде не спал на футоне, но проверять в магазине постеснялся. И все равно его купил. А еще книжные полки и алюминиевый столик с такими же стульями для балкона, тостер «Дуалит» и кофеварку (последние два предмета совершенно необходимы для жизни в лофте).

После чего я позвонил Шиан и Хелен и попросил, если они свободны, доставить покупки. Договорились, что приедут к четырем.

Пока их ждал, купил черный обеденный сервиз с шестиугольными тарелками, полку для вина и бутылку оливкового масла высочайшего качества – в «Дебнемс» это масло доставляют прямиком из оливковой рощи, которая принадлежит близкому другу Гора Видала.

Когда Шиан и Хелен наконец приехали, я сидел среди покупок, будто новоявленный Говард Хьюз, жертва приобретательства.

– А я-то думала, у вас проблемы с наличкой, – брякнула Шиан.

Я рассказал ей о магазинной карточке, и Хелен спросила, какой процент я буду выплачивать. Когда я сказал, что 29 процентов, она предложила:

– Бросьте все это здесь, аннулируйте карточку, прыгайте в фургон и сваливаем.

Но, дорогой дневник, я не мог так поступить. Какой смысл жить в лофте, если ты не можешь ходить по деревянному полу в белом купальном халате, сидеть на белом диване в ожидании, пока сварится кофе в кофеварке, а потом отнести кофейник на стильный столик на балконе и вкусить круассан с шестиугольной черной тарелки?

 

Маргаритка умудрилась разнести лебединое дерьмо по всему сверкающему лаком полу. Она вызвалась вымыть пол и спросила, где я держу швабру и ведро. Когда же я сердито сообщил ей, что пока не обзавелся столь прозаическими предметами, она заявила:

– Знаешь, Адриан, жизнь – это не только белые диваны и оливковое масло высшего сорта.

В качестве подарка на новоселье Маргаритка принесла пучок подвесных перьев, которые она называет «ловцы снов». Очевидно, их предназначение – улавливать мои сны и превращать их в быль. Я не стал говорить Маргаритке, что мне снится один и тот же сон: Пандора Брейтуэйт падает на колени и умоляет меня заняться с ней любовью.

Мы сидели на балконе и пили кофе. На Маргаритке был свитер, почти точно такой же, какой весь прошлый месяц носил ее отец, только попестрее. Вскоре она поежилась и сказала:

– Я очень легко простужаюсь. Давай вернемся внутрь.

Немного погодя она спросила, можно ли ей воспользоваться туалетом, и я, как честный человек, предупредил, что ее силуэт будет проступать через стеклянные блоки. Маргаритка вздохнула и сказала, что потерпит до дома. Я понадеялся, что терпеть ей недолго.

Наблюдая, как я распаковываю домашний развлекательный центр, она пришла в ужас от количества упаковочного материала. Когда Маргаритка завела пластинку о вреде пенопласта, я ни с того ни с сего бросился доказывать обратное. Мол, пенопласт – красивый, практичный и легкий материал. Вскоре мы уже ожесточенно спорили о земных ресурсах. В этом споре каким-то образом всплыло мое письмо от 12 ноября, которое Маргаритка процитировала слово в слово.

Свой монолог она завершила словами:

– Рано или поздно все мои парни присылали мне подобное письмо.

Она взяла кусок пенопласта и принялась крошить его. Как назло, сквознячок погнал крошки по полу. Тут бы и заявить ей, что я больше не желаю ее видеть. В конце концов, я начинаю совсем новую жизнь! Но мужество покинуло меня, и я словно со стороны услышал, как принимаю приглашение на воскресное чаепитие с ее родителями у них дома.

 

Звонила Рози, умоляла выслать ей минимум 200 фунтов. Наркодилер, поставлявший наркотики Саймону, грозит перебить ему ноги. Был с нею откровенен: у меня долгов на тысячи фунтов.

Потом спросил, как продвигается ее диссертация.

– Задолбал! – огрызнулась Рози.

Значит, никак.

Посоветовал ей вычеркнуть Саймона из жизни.

Она вздохнула:

– Не могу, я ему нужна. Никто другой не станет с ним возиться. Прошлую ночь он провел в полицейском участке, потому что украл из университетского бара коробку для сбора пожертвований в пользу Общества защиты детей.