ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ИЮЛЬ года

Пока пираты Нассау заканчивали разбираться со стражами Порто-Гуарико, я проследовал в сокровищницу форта. Я закрыл двери, и звуки сражения, выстрелы мушкетов и крики умирающих остались позади.

Я стряхнул кровь с клинка и вошел в сокровищницу, наслаждаясь удивлением во взгляде, вызванным моим появлением.

Удивлением во взгляде Лауреано Торреса.

Он ничуть не изменился: очки на носу, аккуратная борода и умный взгляд, который быстро пришел в себя после встречи со мной.

А позади него - деньги. Прямо как и обещал Чарльз Вэйн...

***

План был составлен два дня назад. Я был в таверне «Старый Эйвери». Разумеется, в Нассау были и другие таверны и бордели, но я бы солгал, если бы сказал, что не был завсегдатаем и там, и там, но я всегда возвращался именно сюда, ибо здесь работала Энн Бонни, буфетчица (и не было девушки красивее, которая когда-либо стояла у стойки, чем Энн Бонни), это место, где я провел столько счастливых часов, хохотал с Эдвардом Тэтчем и Бенджамином, где мы выпивали часами напролет, и остальной мир отходил

на второй план. Поэтому я решил прийти утолить свою жажду именно сюда.

О да. Как в старые добрые времена в Бристоле, чем паршивее я себя чувствовал, тем большую жажду испытывал. Но тогда я не обратил на это внимания, не сумел понять этого. Нет, вместо этого я пил, и мой разум поглощали мрачные мысли об Обсерватории и о том, каково ее место в моих планах стать богатым и остановить тамплиеров; мысли о Джеймсе Кидде и Кэролайн. Я, наверно, выглядел глубоко задумчивым, ибо пират, известный как Калико Джек Рэкхем сказал, едва завидев меня:

- Эй, что это с тобой? Влюбился, что ли?

Я посмотрел на него мутными глазами. Я был слишком пьян, чтобы драться с ним. Настолько пьян, чтобы вообще что-либо делать. Но, во всяком случае, Джек стоял рядом с Чарльзом Вэйном; они оба только что прибыли в Нассау, и их репутация бежит впереди них. Их имена были известны каждому пирату, хоть раз бывшему в Нассау. Чарльз Вэйн был капитаном «Рейнджера», а Джек - его квартирмейстером. Джек англичанин, но вырос на Кубе, поэтому, было в нем что-то от жителя Южной Америки. Помимо одежды из яркого ситца, послужившей ему прозвищем, он носил большие серьги и платок, который, как казалось, должен был подчеркнуть его высокий лоб. Котелок у него варит хорошо, но он очень много пьет. От его постоянно воняло, а его темные глаза были тяжелыми и сонными.

Вэйн, тем временем, был востер на ум и язык, чего не скажешь о внешности. У него были длинные и неопрятные волосы, и он носил нелепую бороду. Оба были вооружены пистолетами, находившимися на поясах на груди, и саблями, и очень сильно воняли после долгих месяцев в море. Но доверять им было преждевременно: Калико Джек был настоящим психом; а Вэйн - очень вспыльчив, и постоянно срывался, на свою команду в том числе.

Тем не менее, они оба были пиратами. Свои парни.

- Добро пожаловать в Нассау, господа, - поприветствовал я их. – Мы рады всем, кто привносит свой вклад.

Если что и можно сказать о Нассау, в особенности о содержании Нассау, так это то, что как хозяева мы были такими же пиратами.

В конце концов, так и получается, когда ты в море, и уход за кораблем - вопрос выживания. Не просто так это прозвали морской закалкой. Поэтому на суше, когда дело уже не стоит так остро, можно было немного волынить.

Короче, место было настоящей дырой: наш великий Форт Нассау был испещрен трещинами и рассыпался на куски, дома обветшали, в магазинах и складах царил беспорядок, а что касалось наших уборных... в общем, я знаю, что кое-где малость переборщил в рассказе с кровавыми подробностями, но здесь я подвожу черту.

Но хуже всего дела обстояли с вонью. Нет, не из туалетов - признаться, то было само по себе проклятием, но от кипы шкур животных, которые оставляли пираты прямо на берегу. И когда ветер дул с моря - вспоминать противно.

Так что, вряд ли можно было винить Чарльза Вэйна, когда он огляделся и проворчал - хотя, с учетом того, как воняло от него самого после месяца в море, это было даже забавно:

- Так значит, это и есть новая Либерталия? Воняет прямо как та пещера, которую я ограбил в прошлом году - сказал он.

Одно дело, когда ты сам нелестно отзываешься о своей конуре, но когда подобным образом хамит кто-то еще, это ощущается совсем по-другом. Ты внезапно начинаешь чувствовать потребность защитить свой дом. Но я сделал вид, что пропустил это мимо ушей.

- Ты хочешь сказать, что это и есть наш «островок свободы»? - фыркнул Калико Джек. Но прежде, чем я успел ответить, прибыло спасение в виде Эдварда Тэтча, который с ревом - не то приветствием, не то боевым кличем - появился на вершине лестницы и ворвался на террасу, как будто «Старый Эйвери» был судном, которое он собирался ограбить.

Тэтч очень изменился, к его впечатляющей шевелюре добавилась роскошная черная борода.

Со свойственным ему юмором, он стоял перед нами, раскинув руки. Подмигнув мне краем глаза, он направился в центр террасы, приветствуя нас, и был настроен весьма дружелюбно. (Это забавно, если задуматься, потому что начиная с того дня, как мы решили организовать в Нассау пиратскую республику, у нас возникали споры о том, кто будет управлять ею.)

Вейн улыбнулся, и вместе с его угрюмостью из таверны ушло и напряжение.

- Капитан Тэтч, как я полагаю? И что это за пышная дрянь, которую ты отрастил?

Он задумчиво почесал свою бороду, глядя на Тэтча.

- Зачем нужен черный флаг, когда есть черная борода? - засмеялся Тэтч.

В этот самый момент родилась легенда. Момент, когда он взял имя Черная Борода. Это прозвище сделало его бессмертным. Когда он брал корабли на абордаж, то вплетал в бороду зажженные фитили, приводя в ужас тех, кто его видел. Это позволило ему считаться одним из самых жутких пиратов не только на Багамах, но и во всем мире.

Он никогда не был жестоким человеком, Тэтч, хотя и имел такую репутацию. Но, как и ассасины с их одеждой и скрытыми клинками; как тамплиеры со своими зловещими символами и мечтами о могуществе, Эдвард Тэтч, Черная Борода, был известен тем, что обращал в бегство наших врагов.

Оказалось, что пиво и хорошая компания были не единственной причиной, зачем явились Чарльз Вэйн и Калико Джек.

- Итак, губернатор Кубы получил золото из соседнего форта, - сказал Вэйн, когда мы осушили кружки и закурили трубки. – Теперь, оно просто лежит там, ожидая пока кто-нибудь его возьмет.

Это и стало причиной, по которой мы напали на Порто-Гуарико…

***

Ну, бой был кровавым, но коротким. Когда все наши люди были вооружены, а черные флаги развевались на ветру, мы произвели выстрелы с четырех галеонов, чтобы сообщить о своем прибытии.

Затем мы бросили якорь и спустили шлюпки; некоторые стали добираться до берега вплавь, рыча, крича боевые кличи и обнажая свои зубы. Я бросил взгляд на Черную Бороду при полном снаряжении, и это действительно было страшным зрелищем. Он был одет во все черное, и фитиля в его бороде трещали и кашляли, словно змеи, и расплывались в ужасающем тумане.

На берегу осталось не так много солдат, другие же обратились в бегство при виде наших людей. Те смельчаки, что остались сражаться или умирать, скорее умирали, чем сражались.

Я отнял достаточно жизней, орудуя своим клинком на правой руке, уже ставшим частью меня, и пистолетом в левой. Когда мои пистолеты опустели, я выхватил свою саблю. Некоторые из наших ребят никогда не видели меня в бою прежде, и для них, как бы самодовольно это ни звучало, было настоящим зрелищем как я перехожу от врага к врагу, вырубая одного за другим, взрывая их, ведя бой с двумя или тремя одновременно; но это была не свирепость или жажда крови - я не животное, в моих действиях было мало дикости и жестокости - но высочайшее мастерство и ловкость. Это было своего рода произведение искусства.

Когда форт был взят, я вошел в комнату, где сидел Лауреано Торрес, куря трубку, наблюдая как два солдата - видимо, его телохранители - считали деньги.

Не прошло и минуты, как два этих солдата были мертвы. Торрес посмотрел на меня с презрением и отвращением, его взгляд привлекла моя одежда ассасина, затем он увидел, как щелкнул мой клинок под кулаком, с которого все еще стекала кровь его охранников.

- Ну-с, день добрый, Ваше Превосходительство,- сказал я. – Я ожидал встретить Вас здесь.

Он усмехнулся.

- Мне знакомо твое лицо, пират. Но во время нашей последней встречи ты назвался другим именем.

Дункан Уолпол. Конечно.

Вскоре к нам присоединился Адевале, и, увидев труп одного из солдат Торреса, его взгляд загорелся, будто он вспомнил, как один из них надевал на него кандалы после суда.

- Итак, - продолжил я, - что же Великий Магистр тамплиеров делает так далеко от своего замка?

Торрес бросил надменный взгляд.

- Я предпочел бы промолчать.

- А я предпочел бы не отрезать Вам губы, чтобы скормить их Вам же.

Это произвело нужное впечатление. Он закатил глаза, и часть его самодовольства испарилась.

- После побега из Гаваны мы предложили награду за поимку Мудреца. Сегодня некто сообщил, что нашел его. Это золото - выкуп.

- Кто нашел его? - спросил я.

Торрес колебался. Адевале положил руку на рукоять меча; его глаза горели ненавистью к тамплиеру.

- Работорговец по имени Лоуренс Принс, - вздохнул Торрес. - Он живет в Кингстоне.

Я кивнул.

- Очень хорошо, Торрес. Мы хотим помочь Вам закончить это дело. И Ваше золото будет очень кстати.

У него не было выбора, и он это знал. А нашей следующей остановкой был Кингстон.