Причина и следствие в экономике

.................................................................................

................................................

3. Случайность и необходимость в науке

Пример 1.Метафизики утверждают, что Ньютон открыл закон всемирного тяготения случайно, под впечатлением падающего с дерева яблока.

Этот вывод правильный, но недостаточный.

То обстоятельство, что закон всемирного тяготения был открыт Ньютоном и в Англии есть чистая случайность. Однако то, что это событие было подготовлено работами других ученых (в частности, работами Г. Галилея, Х. Гюйгенса, А. Борелли, Р. Гука. У. Гильберт в 1600 г., И. Буйяр в книге “Astronomia Philolaica”, опубликованной в 1645 г., и А. Борелли в 1666 г., по-видимому, были в общем недалеки от закона всемирного тяготения, как и Кеплер, который даже рассматривал закон обратной пропорциональности квадрату расстояния, но отверг его.), служит доказательством того, что дело шло к открытию этого закона. А то, что работа Роберта Гука, в которой движение Земли вокруг Солнца описывалось при помощи закона притяжения, убывающего с расстоянием, была опубликована за 11 лет до доклада Ньютона в Королевском обществе, показывает, что время для этого созрело и открытие закона должно было бы сделало независимо от Ньютона. Но то, что открытие этого закона приписывают именно Ньютону, говорит о том, что ему удалось найти более совершенную формулировку закона всемирного тяготения, обосновать закон всеми известными в то время астрономическими фактами.

Взятые вместе, эти формы случайности и необходимости образуют такое взаимодействие представителей естественных наук, в котором понятия необходимости и случайности непрестанно меняются местами, выступают поочередно то как необходимость, то как случайность, или необходимостью и случайностью одновременно.

Пример 2.Если бы материалистическое понимание истории было открыто только Марксом, то это выглядело бы чистой случайностью. Однако то, что этому событию предшествовали открытия Тьерри, Минье, Гизо, всех английских историков до 1850 г. служит доказательством того, что дело шло к этому, а открытие того же понимания истории Мóрганом[4] показывает, что время для этого созрело и открытие должно было бы сделало независимо от Маркса. Но то, что это открытие сделал именно Маркс придало исследованию особую теоретическую глубину и красоту художественной формы (См.: Энгельс Ф. Письмо В. Боргиусу, 25 января 1894 г. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 175-176.).

Взятые вместе, эти формы случайности и необходимости образуют такое взаимодействие представителей гуманитарных наук, в котором понятия необходимости и случайности непрестанно меняются местами, выступают поочередно то как необходимость, то как случайность, или необходимостью и случайностью одновременно.

Пример 3.То, что применить идею блицкрига лучше всего оказались готовы полководцы фашистской армии, было чистой случайностью. Но у этой случайности имелись свои причины, и они заключались не в интеллектуальных способностях полководцев фашистской армии, а в результатах 1-й мировой войны.

По итогам этой войны Германия была поставлена в крайне унизительное положение, это и привело военных к поиску средств, которые бы изменили сложившееся положение дел, а самым эффективным средством на тот период была мировая война, поэтому творческий гений немецкой нации оказался направленным на изобретение нового способа ведения мировых войн, каковым оказалась стратегии блицкрига. Однако изобретение новой стратегии нельзя приписывать военному гению только немецких полководцев. К открытию этого способа ведения мировых войн шли полководцы разных стран, но в 1939-1942 годах его наиболее эффективную форму нашли полководцы фашистской армии. Именно эти обстоятельства и обогатили необходимость нанесения по СССР особенно жестокого удара, который не применялся в таком масштабе ни в Польше, ни во Франции, ни в Англии. В свою очередь, тот же удар ускорил разработку и применение новой стратегии полководцами Красной армии, что в конечном итоге завершилось победой отечественного оружия и превратило победу немецкого оружия в случайность, неизбежно вытекающую из советской стратегии.

Взятые вместе, идеи новой стратегии, удачно примененные, вначале, полководцами фашистской армии, а затем, спустя два года, – советскими полководцами, образуют такое взаимодействие различных сторон военного искусства, в котором случайность и необходимость непрестанно меняются местами, выступают поочередно то как необходимость, то как случайность, или необходимостью и случайностью одновременно.

[1] Многие думают, что система понятийного знания представляет собой не объективную реальность, а субъективно-объективную: она и создается человеком, и контролируется им. Но если так рассуждать, то надо признать субъективно-объективной реальностью и общественную жизнь (она ведь также и создается человеком, и контролируется им), и живой мир (мы ведь потребляем хлеб, кукурузу, рис, мясо не природно-дикого происхождения, а в виде продукта 2-й, созданной человеком природы; не дерево как таковое, а вещи, искусственно сделанные на мебельных комбинатах), и неживой мир (используем не сырую нефть, а нефть, переработанную на заводах, переработанный газ).

Точно также дело обстоит и с системой понятийного знания.

Лишь кажется, что знание производится отдельным ученым, на самом деле оно производится образованным сословием в целом, именно такое знание подтверждается практикой, а в практике задействованы миллионы других людей. Конечно, отдельный ученый (или человек) может усовершенствовать знание - дать новые интерпретации одной или другой теории, ускорить или замедлить развитие современной понятийной системы и т.д., - но он не может ни создать заново, ни уничтожить сложившуюся до него систему знания: рождаясь на свет, человек застает ее готовой; как система она складывалась на протяжении тысячелетий и представляет такую громадину, которая вполне может существовать сама по себе, развиваться по собственным законам и не обращать внимания на то, как с нею обходились люди в прошлом или как с нею они обходятся теперь. (Подр. в. моих мат-лах: Духовная жизнь как объективная реальность; Использование форм труда в науке как социально-экономическая проблема конца XX века; Интеграция и дифференциация гуманитарного знания как один из механизмов развития науки.)

[2] В Древнем Египте насчитывалось 2000 богов. Аменхотеп III (отец Эхнатона) верил в этих богов. Но перед своей смертью заинтересовался небольшой группой солнечных богов. Среди них был Атон. Эхнатон наследовал эту перемену в отношении к старым богам. Он перенес столицу Египта на 400 км. севернее, там отстроил новый город Амарна. Ничего подобного в градостроительстве прежде не было. Мало того, что Эхнатон ввел единобожие, так он сделал свою жену Нефертити равной себе (ей поклонялись как самому Эхнатону), и тем самым произвел переворот в общественных отношениях и в искусстве. Именно с этого момента в искусстве Египта наметился поворот к натурализму, чего не было прежде, т.е. к светскому восприятию мира, сходному с поворотом в Древней Греции и Древнего Рима к Античной культуре. К сожалению, г. Амарна просуществовал недолго. Всего двадцать лет спустя после смерти Эхнатона он был предан забвению. Египет опять возвратился к 2000 богам и сделал это Тутанхамон…

[3]Диалектическое понимание взаимосвязи возможности и действи­тельности имеет большое значение для человека. Через познание открываются возможности мышления для практического преобразования действи­тельности, для выдвижения из своей среды политиков, способных заняться политикой как искусством возможного, т.е. организовать людей на создание таких условий, при которых нежелательные возможности не могут превра­щаться в действительность, а желательные возможности превращаются в эту действительность.

[4] Льюис Морган - американский историк и этнограф. Исследуя первобытное общество, утверждал идею прогресса и единства исторического пути человечества. Первым показал значение рода как основной ячейки первобытного общества; обосновал положения о развитии собственности от коллективных форм к частным и об эволюции семьи и брака от групповых форм к индивидуальным. По словам Энгельса, Морган "в границах своего предмета самостоятельно вновь открыл марксово материалистическое понимание истории" (СЭС, 829).