ЛУКОМОРСКИЙ ДЕТЕКТИВ АЛЕКСАНДРА ТУТОВА КАК ОБРАЗЕЦ СОВРЕМЕННОГО СЕВЕРНОГО ТЕКСТА ДЛЯ ДЕТЕЙ И ВЗРОСЛЫХ: ЖАНРОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ

А.Ю. Полторацкая

 

Современный архангельский писатель Александр Тутов создал оригинальный образец северного текста, адресованный одновременно как юным, так и взрослым читателям; произведение называется «Потапыч и Миша» и имеет подзаголовок «Лукоморский детектив для детей и взрослых».

Это произведение оригинально во многих отношениях, прежде всего, в жанровом. Эпитет «лукоморский», характеризуя геокультурное пространство повествования, несёт многомерную семантику. Место действия – Лукоморье – выбрано неслучайно: оно не только изначально ориентирует читателя, предваряя жанровую заданность повествования, апеллирующего, по словам Н.М. Теребихина, «…к сказочной стране детства, святая чистота и зачарованная география которого была воспета А.С. Пушкиным…»[1], но содержит и иные смыслы, имеющие глубокие корни. Лукоморьем маркируется универсализм авторского замысла: распространение описываемых событий в рамках художественной реальности на всю Русь. Как было отмечено Н.М. Теребихиным, «Топос Лукоморья принадлежит к числу архетипических, центральных элементов пространственной картины мира русского народа»[2].

Определение «лукоморский» заключает ещё один этико-философский смысл, о котором будет сказано дальше, при рассмотрении соответствующего аспекта произведения. Вернёмся к проблеме жанра.

Обозначенный самим автором в подзаголовке жанр – «детектив», отчасти получивший определение сказочного благодаря эпитету, характеризует лишь внешнюю архитектонику повествования, созданную с учётом причинно-следственных связей. Собственно предметно-содержательный план произведения Тутова строится на основе синтеза переосмысленных и обретающих оригинальную интерпретацию различных сюжетов, мотивов и образов народных и авторских сказок, причём как отечественных, так и зарубежных. Эту авторскую – «лукоморскую» – трактовку знаменует само геосакральное место событий повествования – Лукоморье, имеющее сказочную литературную историю.

Тутов конструирует художественную реальность, совмещая в ней жанр детектива, народной и авторской сказок (волшебной и сатирической), приключенческой фантастической повести, а также включает элементы (мотивы и образы) героического эпоса и загадки. Границы между названными жанрами размываются, но при этом сохраняется органическое единство произведения.

В литературном наследии некоторых предшественников Тутова – С. Писахова, Б. Шергина, Н. Пришвина тоже имеются произведения, носящие переходный, пограничный жанровый характер. Прежде всего речь идёт о своеобразном синтезе сказки и реальности. Так, к примеру, М. Пришвин, описывая путешествие по Русскому Северу, объединяет сказку, реальность и сатиру. По словам Е.Ш. Галимовой: «Сам характер движения, путешествия по Поморью задан Пришвиным одновременно как реальный и сказочный, причём поначалу на первый план выходит фантастическое, сказочное начало»[3]. Но если, как замечает Е.Ш. Галимова, у Пришвина политическая сатира – аллегория в духе сказок Салтыкова-Щедрина «…получает развитие в отдельных эпизодах и размышлениях повествователя, однако жанровая природа «Колобка» <…> определяется <…> слиянием очерковости – жанров путевого дневника, записок путешественника и сказочной фантастики…»[4], то у Тутова сказка пронизана сатирической аллегорией и обретает реалистичные интерпретации. У Пришвина в качестве сюжетообразующего выступает мотив пути, у Тутова – мотив поиска справедливости.

Рассмотрим подробнее художественные особенности «Лукоморского детектива». При порождении этого сложного литературного текста Тутов использует принцип постмодернистского плюрализма, а также руководствуется некоторыми приёмами эстетики постмодернизма, такими как: эклектика, интертекстуальность, деконструкция сказочных сюжетов, смысловая многозначность, игра, ирония и др.

Создавая художественное целое, объединённое детективным сюжетом, Тутов населяет своё произведение самыми разными персонажами. В его образной системе фигурируют сказочные, фантастические, мифологические, исторические, литературные, кинематографические и реальные персонажи:

персонажи русских народных сказок: Бабка с Дедом, Колобок, Серый Волк, медведь Михайло Потапыч, Кошка, Мышка, Курочка Ряба, Баба Яга, Кощей Бессмертный, Иванушка дурачок;

персонажи авторских сказок: Сивка-Бурка, три поросёнка, Мальчиш-Плохиш, Красная Шапочка, Вий, Карабас-Барабас, Буратино, папа Карло, Кот Базилио, Лиса Алиса, Чиполлино, черепаха Тортилла, Дуремар, Карлсон, Старик Хоттабыч, Емеля;

представители русского героического эпоса: богатыри (Илья Муромец, Алёша Попович, Добрыня Никитич), Соловей-разбойник, Змей Горыныч, Идолище Поганое;

герои зарубежного эпоса: Одиссей, Циклоп;

фольклорные и мифологические персонажи (как отечественные, так и зарубежные): Геракл, Медуза Горгона, Лернейская гидра, Кот Баюн, а также лешие, кикиморы, русалки, ведьмы, бесы, черти, джинны, дэвы, шайтаны, тролли, гномы и др.;

персонажи зарубежной фантастики: Саурон, Горлум, Фродо, Бильбо;

упоминаются реальные исторические персонажи: Ермак Тимофеевич, Стенька Разин.

В качестве персонажей выступают также носители видоизменённого сознания: зомби.

Наряду с персонажами, имеющими литературное прошлое, главными героями в произведении Тутова являются авторские вымышленные представители животного мира: медвежонок Миша, лягушонок Петя и зайчонок Хвостик, олицетворяющие силы добра и справедливости; а также выступающий в противовес им один из героев-антагонистов – Рыжий Лис.

Присутствует и вымышленный персонаж Долгонос, владелец лесного бизнеса.

В художественной системе присутствуют и как бы «вторичные» образы лиц, чьи роли в ходе задуманной «двойной игры» примеряют на себя персонажи Тутова, апеллируя к героям литературных произведений и кинофильмов: Шерлок Холмс, Доктор Ватсон, Штирлиц…

При построении художественного мира Тутов широко использует различные виды интертекстов. В «Лукоморском детективе» наряду с вышеназванными имеют место аллюзии из басен («Волк и Ягнёнок» А.И. Крылова), из песен (о Стеньке Разине «Из-за острова на стрежень…», В. Высоцкого песни о капитане «Капитан, никогда ты не станешь майором…»), а также детской песенки «Вместе весело шагать по просторам…»; не раз цитируется комедия Н.В. Гоголя «Ревизор»; звучат поговорки («топает, как медведь»; «ломится, как медведь»); упоминается Конан Дойл, Честертон, Фаберже; печатные издания – реальные (журнал «Мурзилка») и вымышленные («Самая настоящая правда»).

В качестве интертекстов в произведении Тутова присутствует цитация таких сказочных мотивов и образов, как: избушка на курьих ножках, ступа как средство передвижения, чёрный кот – обязательный помощник Бабы Яги, «зелено вино», яйцо – хранилище смерти Кощея Бессмертного, а также мотив колдовства, крика петуха, меловой линии, волшебных средств.

Отмеченные приёмы постмодернизма автор использует при построении сюжета: единого текста с участием героев с разной литературной историей. Отдельные эпизоды отсылают к их предыстории, художественно переосмысленной Тутовым (например, история Курочки Рябы, снесшей отнюдь не золотое яичко, а получившей его в результате подмены, или история взаимоотношений трёх поросят с Серым Волком).

Подобные эпизоды, составляющие художественную ткань произведения, образуют своего рода острова, связанные между собой сюжетообразующей сквозной детективной нитью, и в свою очередь объединяющие разные литературные пространства. В отдельных эпизодах автор «дописывает» сказку, владея определённой информационной составляющей (например, используя мотив смерти Кощея Бессмертного, как известно, хранившейся в яйце, Тутов развивает сюжет с похищением этого яйца из Лукоморского музея). Автор также обращается к языковой игре: так, в его произведении появляются герои-«двойники»: ювелир царя Гороха – Фаберджек («двойник» упоминающегося мастера Фаберже) (так реализуется принцип языковой игры, основанной на созвучии); Мальчихиш-Плохиш – «двойник» (он же – одно лицо) Мальчиша-Плохиша, как и Карабайс-Барабайс (он же – Карабас-Барабас) (добавляется один слог); журналист Шарль с Пером (обыгрывается фамилия зарубежного писателя); папа Карло – дон Карлоне; игра с аббревиатурами: ОСПГ – «организованные сказочные преступные группировки», ДНД – «добровольная народная дружина», ЛГУ – «Лукоморский государственный университет».

Образ Колобка получает иносказательную трактовку.

В отличие от большинства представителей отечественного постмодернизма, Тутов прибегает к литературной эклектике как к художественному приёму, сохраняя при этом живой образ, а не симулякр, а также богатое идейное и этико-философское содержание.

Проблема нравственного выбора в борьбе Добра и Зла, идея справедливости как высшей ценности, приоритет общественного блага над частным являются ключевыми составляющими этико-философского плана в произведении Тутова. Автор активно обращается к иронии и сатире, что придаёт его «детективу» актуальный и злободневный характер. События, происходящие в «Сказочном лесу», проецируются на современность. Используя жанровый синтез, тяготеющий к детективно-сказочному началу, Тутов создаёт художественную модель современности конца ХХ – начала XXI веков. В «сказке» фигурируют: «лесной народ», лесной криминал, законодательный орган в виде «Лесной Лукоморской Думы», судебные инстанции; тюрьма, мафиозная структура, потерпевшие, «Лесной уголовный кодекс»; герои былин – богатыри представляют «богатырский спецназ», имеют воинские звания и служат на «богатырской заставе», а Соловей-разбойник, оправдывая свою литературную предысторию, имеет репутацию «злостного террориста лесных дорог».

Повествование строится таким образом, что в нём присутствует двойная мотивировка: «реалистичная» и волшебная; при этом волшебная служит в качестве художественного средства. Испытания, через которые проходят герои, происходят как реальными, так и сказочными способами (хитросплетённая интрига, похищение Золотого Яйца из музея, штурм избы участкового Михайло Потапыча с применением колдовства и др.).

Вопрос этического выбора героев возвращает нас к семантике авторского определения места действия – «лукоморский».

Собственно говоря, как замечает Теребихин, Лукоморья два: северное и южное: «…священная география лукоморской России поляризуется, становится биполярной. В ней выделяются два противостоящих сакральных центра, два полюса, наделённых позитивной и негативной семантикой – Север и Юг»[5]. В повествовании Тутова можно предположить два символических пространства: «Северное Лукоморье» – мир добра, справедливости, истинных ценностей, и «Южное Лукоморье» – связанное с коварством, подлостью, несправедливостью, ложью, коррупцией, существующими в Сказочном Лесу. Примечательно, что органы власти в Сказочном Лесном государстве Тутова («Лукоморская Лесная Дума») принадлежат именно к этому «антагонистическому» пространству, которое можно назвать антимиром. По словам Н.М. Теребихина, «Лукоморская Южная Русь – это перевёрнутый изнаночный антимир настоящей Святой Руси, поэтому вход в Лукоморье и выход из него возможны только в колдовской топологике оборотничества»[6], что обусловливает второй глубинный смысл, помимо развлекательного, сказочного начала в произведении.

Помимо общественно-политических и нравственных проблем, автор поднимает такие актуальные проблемы действительности, как проблему ухода деревень: «Хороший, сказывают, домовой может и уму-разуму научить, и сильно не обидеть. <…> Таких профессионалов среди домовых теперь очень мало осталось. Да и настоящих деревенских изб, в которых приятно было бы жить домовым, почти нет»[7]; проблему экологии: «<…> Ему (Мише – главному герою) больше всего не нравился мусор на улице. Очень уж неопрятно выглядело всё это»[8] и др.

По ходу повествования и по мере его приближения во второй части «Лукоморского детектива» к концу иронические и мрачные интонации усиливаются. Но в то же время автор не поддаётся пессимизму: его герои – борцы, избравшие своим делом защищать слабых и добиваться справедливости, хотя бы в определённых масштабах. И хотя не удаётся решить проблему кардинально (раз и навсегда справиться со злом, наказав всех отрицательных героев), зло в определённой мере победимо: добродетель частично торжествует. Частично, ибо Тутов в этом отношении остаётся реалистом. Согласно сюжету «Лукоморского детектива», подпольных главарей преступного сказочного мира выпускают на свободу с извинениями; наказанными остаются их менее авторитетные пособники.

Согласно авторскому замыслу, произведение имеет сложную композиционную структуру, образованную при помощи сюжетных кругов, «расходящихся» в сторону увеличения по мере поступления информации к главным героям: медвежонку Мише, лягушонку Пете и зайчонку Хвостику, которые, играя в детективов, берутся всерьёз расследовать «уголовные дела» в Сказочному лесу, помогая Мишиному дяде – участковому Михайло Потапычу, и при этом строго соответствуют избранным ими ролям: Шерлока Холмса, Штирлица и Доктора Ватсона.

В отличие от писателя-постмодерниста, Тутов сохраняет строгую логику в отдельных сюжетах, объединённых в общий сюжет повествования.

Каждый из сюжетов обладает собственной внутренней логикой и завершённостью. Наряду с детективным сюжетом, объединяющим мелкие сюжетные «острова» в единое повествование, как было отмечено выше, Тутов существенно опирается на сказку, отчасти сохраняя её черты, но в значительной мере выступает новатором. Рассмотрим подробнее сказанное.

Используя героев и сюжеты сказок, в том числе народных, Тутов, с одной стороны, отдаёт дань традиции, ибо, по наблюдению В.Я. Проппа: «Сказки обладают одной особенностью: составные части одной сказки без всякого изменения могут быть перенесены в другую. <…>, например, Баба Яга может встречаться в самых разнообразных сказках, в самых различных сюжетах. Эта черта – специфическая особенность сказки»[9].

Но Тутов не складывает сказку из готовых сюжетов, а трансформирует их, деконструируя некоторые сюжеты и образы.

Так, сюжет о «деле трёх поросят», отсылающий к истории с Серым Волком, обыгрывается особым образом: двое младших поросят оказываются марионетками в интриге коварных злоумышленников, членов организации под названием «Лукоморское Единство», которые пытаются использовать их в своих целях, равно как и Серого Волка: при помощи поросят спровоцировать его на преступление (разрушение их жилищ с угрозой жизни), чтобы устранить последнего, заключив под стражу, ибо он становится случайным свидетелем готовящегося преступления, увидев, как Рыжий Лис гримируется под Чёрного Кота.

Принимая во внимание предыстории сказочных персонажей, Тутов сохраняет их характерные черты и с учётом своего видения образа добавляет и углубляет оные. К примеру, подчёркивается трудолюбие старшего из поросят Наф-Нафа и леность, недалёкость и трусость младших братьев. Вместе с тем, Тутов не лишает их и некоторой доли чувства справедливости, гуманизма, сочувствия: поросята не хотели, чтобы Серый Волк пострадал безвинно.

Серый Волк также наделён индивидуальным характером. Он прямолинеен, дерзок, склонен к хулиганству, но по-своему наивен. Благодаря далеко небезупречной репутации, он вызывает подозрения правоохранительных органов и оказывается жертвой интриг, и только стараниями юных детективов, проведших самостоятельное расследование, ему удаётся избежать незаслуженного наказания.

Образ Серого Волка получает авторскую трактовку. В отличие от расхожих представлений о том, что он – злой, кровожадный, неумный отрицательный герой, у Тутова Волк оказывается оклеветан. Писатель очень тонко подмечает характерные черты этого сказочного персонажа. Серый Волк – не злой (кстати, достаточно вспомнить известную картину Васнецова, чтобы в этом удостовериться). Волку также присуще чувство справедливости, что побуждает его сделать свой выбор и стать на сторону Добра, помогая юным детективам.

Сложнее дело обстоит с Кощеем Бессмертным: он тоже переходит на сторону Добра и сражается против злодеев, правда, сперва руководствуясь в своём решении сугубо личным мотивом: спасения собственной жизни. После же прекращает творить злые дела (хотя бы даже на время), как философски замечает автор: «…Зло может надоесть даже Злу».

Таким образом, герои Тутова не статичны: они способны к нравственному росту и внутреннему перевоплощению.

Каждый из главных героев также наделён индивидуальными чертами характера. Михайло Потапыч Топтыгин – дотошный, ответственный, строгий, прямой, добрый в душе, основательный.

Его племянник Миша наделён обострённым чувством справедливости, природным умом, смелостью.

Хвостик, как и положено зайцу, пунктуальный, шустрый, но не столь отчаянный.

Лягушонок Петя – находчивый, сообразительный, исполнительный.

Особое внимание заслуживает образ бабы Яги. Персонаж очень сложный, неоднозначный. Собственно говоря, в произведении фигурирует её «двойник» в лице внучатой племянницы – бабки Ёжки. Как и Яга, Ёжка – ни в коем случае не отрицательный персонаж, не ведьма, не колдунья и не злая старуха. Она – «хранительница границы между Добром и Злом», наделённая сообразительностью и волшебными чарами.

Обратимся вновь к художественной стороне произведения Тутова.

Примечательно, что в сказочном мире «Лукоморского детектива», вследствие действий героев, нередко происходит разрушение фантастической составляющей и замена её составляющей реалистичной, что, в принципе, нарушает законы сказочного жанра, согласно которым, в сказке всегда возможно то, что невозможно в жизни. Подвергая сказочную реальность анализу и «проверке» «реалистичными способами», Тутов фактически «выворачивает сказку наизнанку». Так, доказать невиновность Волка Мише удаётся только, применив дедуктивный метод: с точки зрения законов физики и логики, разрушить жилища поросят, подув на них, Волк не мог, что и доказывает Миша, применяя реальную логику, не требующуюся в культурном пространстве сказки.

На протяжении всего повествования реальная и волшебная мотивировки перемешиваются.

Ещё одним примером может послужить случай «реалистичной» интерпретации истории с Золотым яйцом: Курочка Ряба это яйцо не сносила; Чёрный Кот подложил Курочке Рябе яйцо, покрашенное золотой краской. А Золотое яйцо, в котором спрятана смерть Кощея, было похищено из Лукоморского музея, где оно хранилось.

Отметим ещё одну важную особенность произведения Тутова. В нём прослеживается оригинальное литературное явление: постмодернизм проникает в сказку. Автор использует обнажение приёма: «Но ведь какой настоящий мир – такой и сказочный. Увы, даже сказка страдает от того, что происходит в нашем мире <…>. Наш мир свои порядки и на сказочный мир проецирует».

Оригинальный авторский сюжет связывает многие произведения. Развязка происходит в конце, как и положено в соответствии с детективным жанром. Добро побеждает Зло. Тёмные силы в лице нечистых на руку и нечестных представителей Лукоморского правительства (в первую очередь Мальчихиша-Плохиша и Карабайса-Барабайса), используя перекрашенного Чёрным Котом Рыжего Лиса, похищают из музея яйцо, в котором находится смерть Кощея Бессмертного, дабы потом им манипулировать в своих целях.

Пытаясь докопаться до истины и доказать невиновность Серого Волка, Миша со своими соратниками распутывает этот сложный клубок, составляющий основную сюжетную интригу повествования.

Литературным новаторством Тутова является не только переосмысливание образов некоторых героев (Бабы Яги, Серого Волка) и традиционных сказочных сюжетов (как, например, сюжета о Курочке Рябе), но объединение многих сказочных героев, традиционно имевших сомнительную репутацию отрицательных (Серый Волк, Кощей Бессмертный), встающих на сторону Добра, объединяющихся в борьбе с силами Зла, воплощением которых оказывается, в том числе, внешний враг Лукоморья, олицетворённый в образах заморских монстров, гоблинов, вампиров и прочей нечисти. Особо ценной и новой нам видится идея единения русских сказочных героев в борьбе с врагом в критической ситуации; причём это единение касается как положительных, так и героев, традиционно имеющих сомнительную или даже отрицательную (как в случае с Кощеем Бессмертным) репутацию. Эта идея, идея единства в трудный момент, на наш взгляд, оказывается весьма созвучна русскому менталитету.

Во второй части «Лукоморского детектива», затрагивая при помощи обнажения приёма злободневную нравственную проблематику, включающую проблему воспитания личности, Тутов изображает распространяющийся, согласно его художественному замыслу, на сказочный мир процесс переворачивания этических ориентиров и ценностей – истинных и ложных: «…нерадостная жизнь началась в сказочном царстве-государстве. И с каждым днём она становилась всё страшнее и страшнее[10]. <…> Заказное сказковидение мозги сильно жителям Лукоморской страны промыло. <…> вновь избранная Лесная Дума закон такой придумала, в котором предписывала всем на всех доносить»[11]. Как видим, автор прибегает к сатире, иронии, сарказму. В сказке отражается ситуация социально-политического абсурда: «Вначале были наивные правдоборцы, которые о настоящих преступниках рассказывали. Не подумали, что большинство преступников теперь в Лукоморской Лесной Думе и в Лукоморском правительстве сидят. Им же эти письма для ответа и поручали. <…> Зато другие любители грамотки строчить быстро поняли, что гораздо лучше кляузу на соседа, а не на бандита или чиновника-бюрократа, жулика-казнокрада написать». Абсурдный характер носят и сами доносы, например: «На Илью Муромца от Идолища Поганого и Соловья-Разбойника. Превысил полномочия, обидел несчастных! <…> Ермака Тимофеевича обвинили, что он Сибирь у хана Кучума забрал. <…> Циклоп жалобу на Одиссея прислал»[12] и пр.

В следующем фрагменте текста Тутов использует обнажение приёма в двойной проекции: сказочный герой Михайло Потапыч, рассуждая над этой сложившейся ситуацией, не только сознаёт, что действие происходит в сказке (к которой причастен он сам, как один из героев), но вдобавок к этому из его рассуждений следует, что сказка отстраняется от самой себя: сказочные герои, фигурирующие в повествовании, осмысляются и как литературные персонажи!

«Почитал, почитал Потапыч и задумался. Если так пойдёт, то тех, кто со злодеями и преступниками в сказках боролся, всех пересажают. Положительных героев, которые со злом сражаются, всегда можно посадить по какой-нибудь уголовной статье»[13].

Голос автора сливается с голосом Михаила Потапыча: «Сказки наоборот получаются! Все злодеи разом в невинно пострадавших превращаются! Скоро добьются, что во всех библиотеках сказки будут переделывать. И злодеев в героев невинно пострадавших превращать, а героев, соответственно, в злодеев».

Далее Тутов доводит ситуацию до абсурда, достигая высокого саркастического накала: «Михайло Потапыч попытался представить, как будет выглядеть русская сказка «Колобок».

«Как попало и из чего попало слепили Дед с Бабкой Колобка. Поставили после изготовления на подоконник охлаждаться. Вот отморозок и получился. Воспитанием его никто не занимался. Сбежал Колобок из дома и отправился бродяжничать да прохожих по дороге обманывать. Мошенничать этот Колобок с раннего детства научился. Обманул Зайца, Волка, Медведя. Хорошо хоть умный и отважный Лис попался, который прервал преступную деятельность Колобка»[14].

Такое опрокидывание с ног на голову традиционных ценностей, смена местами порока и добродетели – служат предметом сказочного сюжета второй части «Лукоморского детектива». Так, к примеру, такой герой как Буратино оказывается с точки зрения официальных властей сказочного государства «хулиганом и разбойником», столяр Джузеппе – «буйным драчуном и алкоголиком», а Змей Горыныч – «борцом за правду». Правда, в конце второй части последний, действительно, добровольно приходит к юным детективам, дабы послужить им в борьбе со злом.

Подведём краткий итог. Как видно из проведённого анализа, жанр авторской сказки (на примере творчества Тутова) претерпевает художественную трансформацию, в ходе которой обнаруживает способность к развитию и обновлению с учётом изменяющейся реальности – как в художественном отношении, так и в этико-философском. В своём произведении Тутов репрезентирует нравственно-патриотическую позицию, в основе которой лежат гуманистические идеалы добра и справедливости.

 

 

[1] Теребихин Н.М. Метафизика Севера, Архангельск, 2004 г. С. 123. Далее – Теребихин Н.М.

[2] Теребихин Н.М. С. 123.

[3] Галимова Е.Ш. Поэзия пространства: образы моря, реки, леса, болота, тундры и мотив пути в Северном тексте русской литературы, Архангельск, 2013 г. С. 121. Далее – Галимова Е.Ш.

[4] Галимова Е.Ш. С. 121.

[5] Теребихин Н.М. С. 131.

[6] Теребихин Н.М. С. 131.

[7] Тутов А. Потапыч и Миша. Лукоморский детектив для детей и взрослых. М., 2014. С. 72. Далее – Тутов А.

[8] Тутов А. С. 73.

[9] Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки, М., 2001. С. 9.

[10] Тутов А. С. 64.

[11] Тутов А. С. 67.

[12] Тутов А. С. 68.

[13] Тутов А. С. 68.

[14] Тутов А. С. 69.