Примитивные уровни зла 9 страница

Вы видите, что в данном случае, когда великан склоняется к сотрудничеству, если он не является автономным, то он ведет себя как либидо – как такой всплеск энергии, который дает возможность человеку делать нечто сверхъестественное, достигать того, на что у него не хватает мужества, когда он находится в нормальном психическом состоянии. Можно сказать, что для достижения успеха нужна некая экстатическая энергия, похожая на героический энтузиазм, ибо для этого требуется именно великан, который действует совместно с человеческим сознанием, сотрудничает с ним. Но если он выходит из-под контроля, то совершает все то зло, о котором говорилось раньше.

В нашей сказке великан спускается со скалы, причем без всякой суеты – создается впечатление, что просто от злобы – превращает в камни шестерых принцев и их невест, чтобы они не смогли вернуться домой. Превращение в камень – это следующий шаг после замерзания и оледенения. Если эмоции становятся слишком сильными, человек становится холодным, но если эмоциональное напряжение еще немного повысится, наступает оцепенение, человек превращается в окаменелость. Можно сказать, что пациент находится в кататоническом состоянии, он окаменел под воздействием бессознательных эмоций. При выходе из этого состояния человек впадает сперва в ледяное оцепенение, за которым следует мощная эмоциональная разрядка. Чтобы окончательно выйти из этого трагического окаменения, нужно пройти через все стадии, которые к нему ведут. Существовавшая в греческой мифологии Медуза Горгона, у которой вместо волос были живые змеи, была столь ужасной, что всякий, кто отваживался на нее посмотреть, превращался в камень. Чтобы ее убить, Персею пришлось смотреть на нее не прямо, а через ее отражение в своем щите. Ему пришлось привнести элемент объективной рефлексии[157], чтобы не получить тот эмоциональный шок, который он получил бы, посмотрев на нее прямо. Наши принцы не владели этой мудростью. Они посмотрели на великана в упор и окаменели.

Кроме того, они забыли привезти невесту младшему брату. С другой стороны, если бы они ее нашли и взяли с собой, она бы окаменела вместе с ними. Тогда младший брат уже не повстречал бы свою невесту, поэтому все, что произошло, не оказалось для него злой шуткой. Но вне всякого сомнения, они проявили огромный наивный эгоизм. Они просто взяли себе невест, забыв обо всем остальном, и, соответственно, попались в ловушку великана из-за отсутствия рефлексии и способности задуматься над тем, что происходит.

Когда младший сын хочет отправиться на поиски своих братьев, он находит в конюшне только оставшуюся там жалкую, худую клячу, но принц садится на нее и едет, и это обстоятельство для нас очень важно. Ему не так жалко с ней расставаться, когда позже он отдает ее на съедение волку, а затем садится на волка верхом. В переводе на язык психологии это значит следующее: мы видим, что у короля, воплощающего доминирующее содержание коллективного сознания, осталось не так много инстинктивной энергии. Он потерял жену, возможно, это случилось давно, его шесть сыновей и шесть лошадей превратились в камень. Иначе говоря, речь идет о постепенном оскудении жизненной энергии и утрате жизнеспособности королевской семьи, и эта энергия постепенно накапливается в бессознательном.

Таким образом, младший сын отправился на поиски своих братьев удрученный, в состоянии пониженного жизненного тонуса и совершенно не уверенный в том, что может совершить великий подвиг и стать выдающимся героем. С самого начала проблема заключалась в избыточной маскулинности, поэтому мы видим, почему младшему сыну нельзя становиться героем: это привело бы к восстановлению прежней правящей установки, противопоставлявшей маскулинность живым инстинктам, любви и фемининному началу. Младшему брату лучше взять тощую клячу, которая не дает возможности сформироваться его героической маскулинной установке. Затем ему встречается умирающий от голода ворон, с которым юноша делит небольшой запас еды, которую он взял с собой.

В европейской мифологии ворон в основном является вестником, который приносит людям послания верховного бога. В норвежской мифологии он является аналогом двух вещих воронов Вотана: Хугина и Мунина, один из которых сидел на правом плече Вотана, другой – на левом его плече, и каждый из них рассказывал о том, что видел. Можно сказать, что они представляли собой экстрасенсорное восприятие Вотана или его абсолютное знание, его представление о происходящем. Вóроны всегда знают, когда появится труп, чтобы поесть мертвечины, которой обычно питаются. Раньше вороны сопровождали целые армии в надежде поживиться телами убитых. Они были вестниками Вотана, и направление, в котором они летели, предвещало поражение или победу. Они не только сообщали богу о том, что происходило на земле; тот, кто мог понимать знаки, auguria[158], тот по поведению воронов мог понимать намерения бога.

В христианской мифологии ворону отводится неоднозначная роль. Когда во время потопа Ной плавал по поверхности вод в своем ковчеге, он сначала выпустил ворона, чтобы узнать, есть ли поблизости земля, но ворон все время клевал трупы и забывал возвращаться назад. Тогда Ной выпустил голубя, который принес ему ветвь[159], и таким образом Ной узнал о том, что поблизости находится земля. Исходя из этого в Средние века отцы церкви посчитали, что ворон служит воплощением Дьявола и зла, а голубь – воплощением Святого Духа и Божественной благодати. С другой стороны, святого Иоанна с Патмоса[160] и пророка Илию[161] кормили спускавшиеся с неба вóроны. Отцам Церкви было сложно соединить эти два аспекта, но, наконец, они сказали, что ворон воплощает глубинные, темные и нетрадиционные мысли о Боге, которые были у Иоанна Богослова или которые пришли к нему, когда он находился в ссылке и отшельничестве на острове Патмос. Поэтому в Средние века этот архетипический символ был разделен надвое: на светлый и темный аспекты. Он одновременно является символом Дьявола и темной мистической связи с Богом. Вызывает немалое удивление, что в греческой мифологии ворон является птицей бога солнца Аполлона и одновременно олицетворяет его зимнюю, северную сторону – Борея[162].

Таким образом, ворон является посланцем наименее познанной, наиболее темной, наименее яркой и наименее заметной стороны великого бога. Меланхолия, глубокие мысли и злой умысел находятся бок о бок; воздействие одиночества является предпосылкой одержимости злом, а для отдельных выдающихся людей, которые знают, как с ним справляться, – предпосылкой для достижения внутреннего центра. Ворон может привести и к одержимости злом, или к существенному внутреннему осознанию, которое всегда связано с темной стороной солнечного бога – то есть к мыслям, которые в данный момент не доминируют в коллективном сознании и на которые коллектив смотрит как на зло. Когда некто покидает коллектив и, оставаясь в одиночестве, погружается в свои собственные глубины, им создается новое содержание, которое представляет собой мешающую свету, бездеятельную установку управляющего сознания. Тогда возникает вопрос: либо это содержание действительно является злом, либо это просто темное, скрытое осознание, необходимое на данный момент. В нашем случае ворон воплощает такой полезный аспект человеческой психики, который умирает от голода. Иначе говоря, эта та ее сторона, которой до сих пор пренебрегали и которую оставляли без внимания, но, накормив ворона, младший сын добавил некоторое количество энергии в эту область психики.

Затем ему повстречался лосось, который барахтался на высыхающей речной отмели. В кельтской и норвежской мифологии лосось символизирует то же самое, что ворон, а именно мудрость и знание будущего. В кельтской мифологии герои отправляются именно к мудрому лососю, живущему в ручье, чтобы узнать что-то и об окружающем мире и о Запредельном. Но у лосося есть и другая черта. Ранее в этих странах лосось был основной пищей, а следовательно, он воплощает и подпитывающий аспект. Он придает жизненную силу и сообщает не только о неизвестных процессах, происходящих в основе психики, но и дает приток подпитывающей энергии. Это символ здоровой жизненной силы. Поражает поведение лосося, когда каждый год весной они поднимаются в верховья рек в особые места водоемов, чтобы оставить потомство, некоторые из них погибают от истощения; такое поведение несомненно представляет собой проявление исключительного героизма. Отсюда возникла идея о том, что лосось является символом contra naturam[163], так как он может плыть против течения и демонстрировать крайне неразумное с утилитарной точки зрения поведение. Он воплощает героические усилия в борьбе с ленью или с тем, чтобы делать что-то на скорую руку, ибо и то и другое никогда не позволили бы лососю упорно двигаться в верховья рек. За это время десять-двадцать раз лосось пытается преодолеть речные пороги. Он приходит в полное изнеможение, отплывает от порога, поплавает по кругу, а затем снова пытается преодолеть порог, и так продолжается, пока он не добьется своего. Вполне естественно предположить следующее: чтобы мужчине достичь более высокого уровня сознания, ему нужно приложить точно такие же усилия.

Образ лосося обладает этим в высшей степени символическим смыслом, так как является воплощением божественной мудрости, побуждающей мужчину прилагать усилия к достижению более высокого уровня осознания, но вместе с тем воплощает и эротическую сущность. Лосось прилагает усилия, чтобы доплыть до места нереста. Поэтому он служит воплощением жизнелюбия и любви, и вместе с тем – мудрости, которая включает в себя любовь.

Лосося нужно столкнуть обратно в воду. Его барахтанье на отмели – это обычное положение дел, но пока принц не начал действовать, в королевстве все оставалось в запустении. Даже лосось, символ мудрости, утратил свою связь с водой.

По сравнению с лососем следующее животное еще ближе к человеку. Волк – теплокровное животное и ближайший наш сородич. Он был таким голодным, что едва волочил ноги. Он два года ничего не ел, поэтому умоляет принца, чтобы тот отдал ему на съедение лошадь. В норвежской мифологии волк, как и ворон, является одним из спутников Вотана. Он также сопровождает все сражения, и, куда бы раньше ни отправилась армия, туда по воздуху летели вóроны, а лесами пробирались волки. В прошлом от них исходила угроза смерти, которая сопутствовала угрозе, исходившей от войска. Быть может, вследствие своего родства с собакой, привязанной к человеку, волк не только несет на себе проекцию темного опасного зверя, но и поразительного острого природного ума. Опять же, в греческой мифологии волк принадлежал Аполлону, богу солнца, воплощавшему сознательное начало. Волк по-гречески звучит как lykos, что близко к латинскому lux – свет (по-немецки Licht), возможно, из-за его глаз, которые светятся в темноте. Следовательно, несмотря на свой ночной образ жизни, это животное относится к силам света. У настоящего волка поразительно развит природный ум. Может быть, кроме всего прочего именно это приводит к тому, что он является носителем природного света.

Если рассматривать его отрицательную сторону, то этот зверь представляет смертельную опасность и служит воплощением высшей степени зла. В древнегерманской мифологии конец света и всех богов наступит, когда в конце концов освободится волк Фенрир[164]. Он сожрет солнце и луну, и это станет началом всеобщей катастрофы и конца света. Поэтому волк является крайне опасным демоном, несущим смерть. Существует пословица, что если говорить о волке, то он тут же появится, как и черт[165]. Чтобы не упоминать волка, его назвали Isegrimm[166], что дословно означает «железная ярость»; Grimm – это состояние гнева или ярости, который превращается в холодную решимость. Сказать что-то с Ingrimm – значит сказать это с холодной, непреклонной решимостью, порожденной скрытой яростью или аффектом. Естественно, применительно к случаю, когда человеку нужно проявить безжалостную решимость, порожденную «праведным» гневом, такое поведение может быть позитивным.

Волк также относится к животным, принадлежащим Дьяволу, и является одним из богов войны. Например, в Риме он принадлежал Марсу, одному из основных богов Римской империи; именно поэтому волчица выкормила Ромула и Рема, основателей Рима. Этот зверь был не только тайно связан с темным богом войны и темной стороной солнечного бога, но и с фемининным началом. Например, в сказке «Красная Шапочка» бабушка, Великая Мать, хочет целиком проглотить маленькую Красную Шапочку, но приходит охотник, который также воплощает аспект Вотана, и ее убивает. Там волк становится частью темной фемининной богини и ее темной натуры. В сновидениях современных женщин волк часто символизирует Анимус или ту странную установку, которая появляется у женщин, одержимых Анимусом. Во многих психологических коннотациях волк просто означает голод и жадность. В английском языке есть выражение wolfing food, означающее, что человек голоден, «как волк», и жадно поглощает еду. Именно поэтому есть много сказок и историй, в которых лиса оставляет в дураках волка, играя на его жадности, ибо жадный волк теряет свой острый ум и попадает в ловушку. Голод или жадность приводят его к краху. С нашей точки зрения именно это его слабое место, а потому как раз здесь его можно поймать. В сборнике сказок братьев Гримм есть сказка «Волк и семеро козлят», в которой козлята набивают камнями брюхо жадного волка и бросают его в воду. В данном случае он также становится жертвой своей жадности.

У мужчины волчья натура воплощает это странное неразборчивое желание все и всех сожрать и все получить, которое проявляется в многочисленных неврозах, где основной проблемой у человека остается проблема инфантилизма, порожденная несчастливым детством. Внутри у таких людей растет голодный волк. Обо всем, что они увидят, они говорят: «Я тоже хочу!» Если какой-то человек проявляет по отношению к ним доброту, они от него требуют все больше и больше. Юнг называет это подверженностью влечению (drivenness), которое явно не относится ни к власти, ни к сексуальности. Оно является даже еще более примитивным; это желание иметь и получить все, что можно. Назначьте этим людям одну сессию в неделю, и они попросят две; если вы назначите им две, они захотят три. Они захотят прийти к вам на прием в ваше свободное время, а если вы женитесь на таком человеке (или выйдете за него замуж), то он захочет вас «сожрать» и т.д. Они совершенно зависимы от своего влечения (driven). Это не значит, что этого хотят именно они; этого хочет их оно. Их «оно» никогда не получает удовлетворения, поэтому волк, который живет внутри у таких людей, кроме того, порождает у них постоянное чувство возмущенной неудовлетворенности. Он становится символом постоянной горькой, холодной, ужасной обиды из-за чего-то, чего у человека никогда не было. Он действительно хочет съесть целый мир.

Волк чаще появляется в норвежских сказках, в которых он связан с ведьмами и великой богиней. В Греции связь с фемининностью была не столь возможна, так как волк принадлежал Аполлону, однако существуют папирусы, относящиеся к магии позднего периода Древней Греции, на которых среди собак Гекаты изображен волк. Однако нам не следует забывать связь волка со светом. Если жадность преследует свою истинную цель и направлена на нее, – тогда все в порядке.

В этой сказке мы не находим отрицательных черт у волка, быть может, потому, что жадность и отсутствие самоконтроля уже проявляются у великана. С самого начала сказки волк является животным позитивным, оказывающим помощь. В данном случае волк, вопреки собственной природе, сжирает только лошадь. Тогда он может справиться со своей жадностью, дает себя взнуздать и оседлать и тем самым играет роль коня младшего королевского сына. Теперь его движущей силой становится инстинктивное влечение, которое уже не выходит за собственные границы. У тощей клячи не было героического élan[167], но теперь принца увлекает страстное желание достичь своей цели, найти братьев и их невест. Волк, который знает природные тайны, доставляет его прямо к замку великана и советует просто слушаться принцессу, которая, собственно, и решает всю проблему. Принцу остается только прятаться под кроватью.

Волк-помощник напоминает мне разные психологические версии и полуправдивые рассказы, которые Киплинг сделал бессмертными, написав свою сказку «Маугли» – о ребенке, который с самого раннего возраста лишился контакта с людьми и оказался в волчьей стае, а потом вернулся к людям. Если я правильно помню, такой случай действительно был когда-то в Индии или, по крайней мере, считалось, что такое происходило: в течение долгого времени мальчик жил среди волков. Такие вещи случаются нечасто, но я думаю, что этот миф – или случай – играет огромную роль. Несмотря на то что волки принимали в свою стаю на самом деле всего нескольких детей, на символическом уровне это случалось с миллионами. В родных семьях дети становятся несчастными и теряют человеческий облик. Или, точнее говоря, им не дают стать людьми, ибо у родителей нечеловеческое бессознательное. Таким образом, у детей рождается установка «одинокого волка». Тысячи детей становятся одинокими волками, страдая от изоляции, зависти и невозможности иметь нормальное человеческое общение. Именно поэтому всего несколько историй о том, что это произошло в реальности, производят такое впечатление. Во всем мире есть истории об оборотнях – о людях, которые ночью превращаются в волков и потом причиняют несчастья другим людям. По существу в этих случаях речь идет о том же самом.

Если посмотреть на поведение нашего принца, то окажется, что оно является странно двойственным. Волк, который позволил себя взнуздать и оседлать и проявил не столь безмерную жадность, как в других сказках, говорит принцу, чтобы тот оставался полностью пассивным. А в конце сказки – не забывайте о том, что наша основная тема – это проблема борьбы со злом, – решающую роль в победе над великаном сыграл не принц, а волк, который велел принцу раздавить яйцо. Поэтому имеет место странная двойная установка. Принц совершенно пассивен, прячется у принцессы под кроватью и ничего не делает, только подслушивает разговоры. Всеми действиями фактически руководит волк, поэтому когда в конце сказки великан оказывается побежденным, то эту победу одержал волк. Принц оказывается лишь его орудием действия, он поступает в сказке так, чтобы волк мог одолеть великана.

Тема, связанная с героем, который прячется под кроватью принцессы и подслушивает любовные разговоры, повторится и в другой сказке, поэтому здесь я скажу об этом довольно кратко. Место под кроватью обычно символизирует индивидуальное бессознательное. Если вам люди не очень понятны, загляните к ним под кровать, и вы увидите огромное количество свалявшейся пыли, которая есть везде; там же можно найти ночной горшок, старый шлепанец и все остальное. Именно оттуда можно достать все что угодно, и это обстоятельство является идеальным поводом для того, чтобы назвать это место символом индивидуального бессознательного.

Мне вспоминается, что все мое детство у меня под кроватью жил охотник вместе с желтым карликом. Они протягивали ко мне свои руки, что заставляло меня сжиматься на середине кровати, чтобы они не могли до меня дотянуться. Когда я делилась своими переживаниями с другими детьми, они говорили в ответ, что у них под кроватями живут разные звери, черти и вообще обитает всякая нечисть.

В великой китайской книге мудрости «И-Цзин»[168] гексаграмма 23 «Бо. Разложение и распад» – разложение после смерти, после которого следует воскресение, это и есть образ развалившейся кровати (ложа). У нее отламываются ножки, и в конечном счете вся кровать ломается. В описании говорится, что так представлены силы зла, которым не хватает смелости открыто бороться против сил добра, поэтому они исподтишка подтачивают их так, чтобы сломать кровать. В данном случае опять «под кроватью» находится тайное убежище, где прячутся подавленные комплексы и проблемы, постепенно подрывая процесс осознания и в конечном счете даже состояние отдыха. Именно поэтому плохое осознание проблемы, тревожные мысли или подавленное содержание действительно нарушают сон человека и заставляют его бодрствовать. Это тоже силы зла, которые живут под кроватью.

В нашей сказке принц воплощает спрятавшуюся под кроватью тайную опасную силу, но чтобы победить властного великана, он берет на себя другую роль. Он прячется в укромное место и становится совершенно пассивным; благодаря этому он постепенно узнает, как одолеть великана. Он может лишить его сил и одолеть его, не вступая с ним в открытую борьбу, а лишь добравшись до ядра его сущности, где сосредоточена вся его скрытая энергия.

По существу это означает то же самое, что вступить в конфронтацию с человеком, когда его переполняют эмоции. С ним бесполезно пытаться открыто выяснить отношения. Попытка убедить человека выйти из состояния гнева вызовет лишь обратную реакцию, и он просто вскипит от ярости. Но если добраться до его скрытого ядра, до основного мотива, который человек обычно не осознает, то можно подойти к тому, что гнев человека прекратится. То же самое можно сделать по отношению к самому себе. Если человек по отношению к чему-то становится слишком эмоциональным, это обычно происходит потому, что его бессознательное либидо и жизненные силы направлены не туда, куда следует, или вообще остаются там, где они сформировались.

Самые неудобные наши клиенты – люди с нереализованными творческими способностями. Они делают из мухи слона, суетятся из-за совершенной чепухи, страстно влюбляются в кого-то, кто совсем не достоин такого внимания и т.д. То есть в них присутствует нечто наподобие «свободно плавающего» заряда энергии, не направленной на нужный объект, а следовательно, им свойственно придавать избыточной психодинамике ложное направление. Можно у них спросить, почему эта психодинамика становится у них избыточной, почему она оказывается для них столь важной, но дело в том, что эта сверхзначимость и сверхценность психодинамики, а также их сверхсосредоточенность на ней не являются осознанными. Этот эмоциональный заряд переходит в их индивидуальное дурачество, ибо часть психодинамического центра еще не нашла истинной мотивации и не установила с ней связь. Когда люди начинают заниматься чем-то действительно для них важным, весь избыточный энергетический заряд перетекает в правильном направлении и прекращает эмоционально нагружать объекты, не требующие столь пристального внимания. Подавление и отсутствие реализации творческих возможностей – это одна из наиболее часто встречающихся причин появления неуправляемой эмоциональности, но такая тенденция к односторонней избыточности складывается и из-за подавления религиозной функции психики.

Возможно, религиозная функция является самым сильным внутренним побуждением в человеческой психике. Если она не направлена на свою природную цель, то нагружает другие области жизни, придавая им несвойственную для них эмоциональность. Лоренс ван дер Пост отмечает это в своей книге «Путешествие в Россию»[169], в которой показывает, что из-за того что религиозная функция в психике жителей Советской России была искажена воинствующим атеизмом, эта избыточность энергии иногда принимала очень смешные формы: в некоторых областях советской страны крестьяне сделали электричество своим богом и называли новорожденных мальчиков «ГЭС», а девочку «Электра». Они говорили о новых дамбах, об электрическом токе, о динамо-машинах, которые они создавали с тем же священным трепетом, с которым раньше возводили церкви. Он также описывает патетическую сцену, которую наблюдал, посещая Мавзолей В.И. Ленина. Он был абсолютно поражен тем, что здесь лежит этот плохо набальзамированный маленький буржуа XIX века со своей коротко остриженной бородкой, которого иногда нужно было снова бальзамировать, чтобы черви не съели останки его тела. Он наблюдал, как к нему подошли простые русские люди: крестьянин с дочерью. Мужчина выглядел взволнованным, глядя на этот труп в стеклянном гробу, и снял кепку. При этом он благочестиво посмотрел на дочь, показав ей, что они должны делать. После этого, перекрестившись, они спокойно вышли из Мавзолея. Кого же, если не Бога, мы делаем из мертвого человека!

Когда основной поток энергии при психическом развитии человека блокирован, вы можете употребить метафору, что вода течет по другим каналам, наполняет другие русла, создавая сторонние течения или, при полной блокировке потока, порождает в человеческой психике болото, в котором живут змеи и где выводятся полчища комаров, ибо этот поток не достигает своей истинной цели. Именно поэтому, чтобы преодолеть деструктивные эмоции, принцессе нужно выяснить, как великан связан со своим сердцем. После двух неудачных попыток она узнает, что оно находится «далеко» в океане, в котором есть остров, на острове стоит церковь, в церкви находится колодец, в колодце плавает утка, в утке – яйцо, и в этом яйце – сердце великана.

В некоторых других аналогах этой сказки вместо слова сердце написано слово смерть. В русском варианте колдун (или черный маг) говорит: «На острове есть церковь, в церкви – птица, в птице – яйцо, а в яйце  моя смерть»[170]. В каком-то смысле это одно и то же, ибо, если яйцо находится у вас в руке, значит, у вас в руке находится возможность смерти великана, и, наверное, в этом и состоит связь. В данном случае сердце символизирует функцию чувствования, самое уязвимое место, Ахиллесову пяту, в которую можно поразить эту неуязвимую демоническую фигуру.

Теперь перейдем к символическому значению всего, с чем мы фактически столкнулись: воды, острова, церкви, колодца, утки и сердца. Те, кто хорошо знаком с юнгианской психологией, знают, что все эти аспекты являются теми или иными символами Самости. В мифологии дальний остров несет на себе проекцию потерянного рая; на далеком острове находится сад Гесперид; в кельтской мифологии есть самые разнообразные дальние острова. Во времена Позднего Средневековья остров Фула (Thule)[171] считался далеким утопическим островом – местом отдыха духов, фей и морских богов. В греческой мифологии Кроноса, бога, свергнутого Зевсом, сослали на уединенный северный остров, и он жил там, в стране Борея. Как правило, на таком острове продолжает существовать идеальное прошлое. Например, на тех островах, куда сослали Кроноса, до сих пор существует золотой век.

В Средние века существовало бесчисленное множество историй о мореплавателях, – о странствиях святого Брендана[172] и многих других, – которые во время шторма сбивались с курса и попадали на странный остров, где с ними происходили удивительные приключения. В сказке остров просто символизирует дальнюю область бессознательного, лишенную связи с сознанием. Слово isolation (изоляция, уединение) происходит от латинского слова insula, остров. В переводе на язык психологии остров служит воплощением автономного комплекса, который не связан или почти не связан с остальной сознательной личностью. Он фактически является изолированной областью, о которой человек иногда имеет некоторое представление, но не связывает ее с сознанием.

Мне рассказывали о случае с мужчиной, у которого была ползучая, вялотекущая, хроническая шизофрения. Он жил совершенно замкнутой жизнью вместе со своей матерью, которая не разрешала ему жениться, пока ему не исполнится сорок лет, и он даже не мог вступать в отношения с женщинами. Он мог ходить на работу в офис, но сразу по окончании работы ему следовало идти прямо домой. Он никак не мог избавиться от деспотизма своей старой и совершенно деструктивной матери. Его аналитик принесла мне записи его ужасных сновидений, которые показывали, что этот человек мог совершить самоубийство или в любой момент у него могло возникнуть обострение шизофрении: в его снах были сцены, в которых он распиливал себя на части и т.д., однако в сновидениях снова и снова повторялся мотив, связанный с островом, на котором была буйная тропическая растительность. В его снах были женщины, но каждый раз на острове появлялась ядовитая змея, которая всячески угрожала сновидцу. Я догадалась, что, наверное, он мастурбировал со сладкими фантазиями и в уединении вел свою собственную тайную эротическую жизнь, которая была совершенно изолированной в буквальном смысле слова. В каком-то смысле это было позитивным моментом; по крайней мере, это была какая-то часть нормальной жизни – у него не было другой сексуальной жизни, пока ему не исполнилось сорок пять лет. Но с другой стороны, в этом был и негативный момент, ибо такая жизнь исключала его желание отделиться от матери, которое было бы сильнее, если бы он прекратил мастурбацию. Таким образом, в этом раю мастурбации тоже была своя ядовитая змея. Я рассказала аналитику об этом мотиве сновидения, но потребовался целый год, чтобы о нем рассказал сам пациент. Однажды ему приснилось, что его снова укусила ядовитая змея, которая приползла с острова, и он опасно заболел; кроме того, ему приснилось, что на полу он увидел часть головы змеи и часть ее хвоста, и сказал: «Да. Я должен принести это врачу, чтобы получить сыворотку от змеиного укуса». После этого своего сна он в конечном счете согласился говорить о тропическом острове, на котором он жил по ночам.

Таким образом, остров – это символ отчужденной области психики, так сказать, автономного комплекса. В данном случае нормальная сексуальность была изолирована и отъединена негативным материнским комплексом. Сновидец об этом знал, но убедил себя в том, что ему никогда не следует говорить об этом аналитику. Он жестко отделил эту проблему от других своих жизненных проблем. То есть иногда остров известен, но между ним и областью сознания находится огромное водное пространство бессознательного; иногда же он неизвестен, что значит – есть автономный комплекс, который находится где-то в сфере фантазии, но сознание недостаточно о нем знает, чтобы что-то сообщить.