Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 4 страница

Блестящими от возмущения глазами она посмотрела в его глаза. В них таилась чертовщинка. Корина отступила, не поддаваясь на провокацию, и торжественно произнесла:

— Я очень рада, что нравлюсь миссис Баллантайн, потому что очень ценю ее дружбу. Ее и Ли.

— А между нами такие взаимоотношения невозможны? — поинтересовался он.

— Это зависит от многих обстоятельств, мистер Баллантайн. — Корина посмотрела на него так же пристально, как и он.

— Кайал, — мягко поправил он.

— Кайал, — повторила она за ним, потому что услышала нотку недовольства в его голосе.

— Так-то лучше, — заметил он, — а иначе вы бы завтра остались дома.

Она с интересом глянула на него, и открыла было рот, чтобы задать вопрос, но он рассмеялся.

— Если вы сможете придержать свой бойкий язычок до завтра, то я возьму вас с собой после полудня на верховую прогулку по песчаным холмам.

— На прогулку? — Она положила на стол листки бумаги. — Правда, Кайал, я действительно очень признательна вам за предложение, но у меня много работы…

Он улыбался.

— Если вы действительно так трудолюбивы, Корина, я, возможно, влюблюсь в вас.

— Неужели? — Она растерянно улыбнулась ему в ответ.

— Я всего лишь впечатлительный мужчина, а вы так прекрасны. — Глаза его замерли на красивом изгибе ее губ.

Корина не вспыхнула, не вспылила, как он ожидал, а сохранила безмятежный вид.

— Пожалуйста, приходите завтра в половине третьего к конюшне. Возможно, мне не удастся увидеть вас до этого времени, так что не забудьте. Осмотр скота занимает почти все мое время.

Корина молча кивнула и, не отрывая глаз, смотрела, как он удалился, высокий, сильный мужчина, уверенный в себе. Прошло минут десять, пока она смогла снова сосредоточиться на своей работе.

Кайал Баллантайн становился опасным или ей это только показалось?

 

Едва утренний свет проник в комнату, как Корина проснулась, но еще долго лежала, слушая бесконечное щебетанье птиц. Никогда в жизни ей не приходилось слышать такого разнообразия птичьих голосов. Теперь девушка поняла, почему Окраина так славится своими изумительными птицами. Наконец она встала и распахнула окно.

Среди цветущих пионов мелькали суетливые ласточки, стряхивая на землю бесчисленные розово-лиловые лепестки. Их неутомимый щебет доставлял ей несказанное удовольствие и наполнял душу тихим счастьем.

От излучины реки донесся пронзительный голос какой-то птицы «пан-пан-пан-лел-ле», ему откликнулась другая птичка, потом пересмешник. Корина слушала их перекличку и наслаждалась этим утром, чувствуя, как ее наполняет умиротворение. Она радовалась, что утро для нее больше не было началом мучений. Первозданный покой очертил ее магическим кругом, и великая боль отступила.

Она не сомневалась, что отец был бы рад за нее. Казалось, тяжкий груз свалился с ее плеч, и она встречала наступающий день с радостным ожиданием, как маленькая девочка.

Ли в маленькой столовой готовила тосты.

— Привет, Смоляной шарик! Я тебя жду.

Корина улыбнулась.

— Меня никогда раньше не называли Смоляным шариком.

Ли отвернулась, чтобы положить на тарелки омлет.

— А теперь будут! У всех красивых девушек должны быть смешные прозвища. Это не дает им зазнаваться. — Ли явно развлекалась.

— А как ты называешь свою двоюродную сестру? — лукаво поинтересовалась Корина, поглядывая на нее поверх стакана апельсинового сока.

Ли расхохоталась.

— Какая ты все-таки вредная девчонка!

— Неужели ты мне не скажешь? — настаивала Корина.

— Дело не в этом, — смущенно пробормотала Ли. — Я просто не хочу, чтобы у тебя заранее создалось предубеждение против нее. Вообще-то, — добавила она, противореча сама себе, — я могла бы назвать ее настоящей маленькой леди, ласковым и милым ребенком, золотой нежной феей с железной волей и таким же характером.

— Господи Боже мой! — Корина подняла на нее глаза. — Что за странная фантазия?

— Ты просто ее не знаешь. — Ли села за стол и начала завтракать. В голосе ее звучали шутливые нотки. — Полагаю, что тебе надо заранее знать, с кем ты столкнешься. Джилл, скажем так, теперь не вполне соответствует розовому маминому представлению о ней, как о крестнице, которую мама любит с тех пор, как та была маленьким прелестным ребенком. Между той девочкой и сегодняшней Джилл огромная пропасть. — Ли говорила сухо и довольно резко. — Ты ей не понравишься, Рина.

— Но почему? У меня очень мирный характер, я доброжелательна и всегда готова уступить… — улыбнулась Корина.

— Не обольщайся, дорогая, а лучше поверь мне на слово. Я знаю Джилл, как облупленную, она далеко не простушка. Но, к счастью, она приедет ненадолго. Полагаю, что мама уже рассказала тебе, какой у нее ужасный муж? По словам Джилл, так просто чудовище. Возможно, конечно, так и есть. Но на свадьбе он выглядел великолепно и произвел прекрасное впечатление. Он тогда был безумно влюблен в нее.

— Никто точно не может знать, что происходит в семье, — заметила Корина. — Это ведь все такое личное, скрытое от чужих глаз. Не исключено, что он действительно устроил ей ужасную жизнь. Может быть, твоя двоюродная сестра изменилась с тех пор, как ты ее видела в последний раз, повзрослела. Знаешь, это бывает.

Ли любовно посмотрела на Корину.

— Ты трезво смотришь на вещи, милая. И мне хочется верить, что ты права. Но Джилл обладает поразительной способностью обращать любую ситуацию себе на пользу. — Она лукаво глянула на Корину. — Короче, подружка, у нас с тобой будет время в этом разобраться.

Корина замолчала и налила себе в чашку кофе.

— Почему бы тебе не послать Джилл доброе, хорошее письмо?

Ли искренне засмеялась.

— Корина верна себе: всегда предложит что-нибудь миротворческое в любой ситуации. Ты мне не поверила, да? — Она положила локти на стол. — Знаешь, что я тебе скажу? Только чтобы доставить тебе удовольствие, я пошлю ей самое доброе, самое ласковое и милое письмо, какое ты когда-нибудь читала.

Корина подняла бровь, продолжая мазать маслом гренки.

— Я поверю, когда увижу сама, — беспечно ответила она.

Ли огорченно посмотрела на нее.

— Ты что думаешь, я тебя обманываю? Я сегодня же напишу письмо, пока не передумала. А теперь прошу тебя, давай поговорим о чем-то более приятном.

Девушки стали вспоминать школьные годы, и завтрак продолжался среди шуток и взрывов смеха.

 

 

После полудня Корина отправилась с Кайалом на прогулку. Ей казалось, что все это происходит во сне. Было очень душно, воздух был неподвижен, даже птицы замолчали. Они ехали рядом. Он легко сидел в седле, и на загорелом лице его ясно было видно, как он доволен.

— О чем думаете? — прервала молчание Корина, чувствуя непривычное ощущение согласия, возникшего между ними.

— Я просто наслаждаюсь вашим обществом и нашим перемирием, мисс Брент.

— Вы считаете, что мы заключили договор о мире? — серьезно спросила она с милой улыбкой.

— Теперь мне кажется, что да. Правда, я до конца не уверен. Как я уже говорил, в вас, Корина, есть какая-то загадка.

— Женщина должна быть загадкой. Прочитанная книга — это всегда скучно.

— Вы так думаете? — Он с любопытством посмотрел на нее.

— А вы что, думаете иначе?

Кайал решил сменить тему.

— Вам нравится здешняя природа? — Он показал на склоны, заросшие цветами. — Сейчас мы едем к холмам, на границу пустыни. Вообще-то это не настоящая пустыня. После дождя эта местность покрывается необъятным морем великолепных цветов и тянется более чем на сорок миль. Вон с тех холмов открывается изумительный вид. На север от нас лежит каменистая равнина. Она просто засыпана валунами.

Он слегка улыбнулся, увидев выражение прилежной ученицы на ее лице.

— О, эта земля хранит много тайн. Она загадочна, могуча, от нее веет стариной. Мальчишкой, бегая по этим холмам, я находил здесь доисторические окаменелости, остатки жизни великого внутреннего моря. Здесь у каждого камня своя история, только как нам узнать о ней? Здесь, где мы сейчас находимся, раньше росли непроходимые леса, они покрывали равнину и окаймляли внутреннее море. Когда Стерт в 1845 году отправился из Аделаиды в свою экспедицию, он знал о море в центре материка. Он даже тащил с собой лодку. Каково же было разочарование путешественника, обнаружившего только пустынную равнину, которая по мере его продвижения становилась все более странной и загадочной. Джон Эйр, сын викария из Йоркшира, был первым, кто своими глазами увидел съеденные временем останки того, что было океаном, — озеро Эйр, с мерцающей гладью ненужной соленой воды.

Впереди голубая дымка в мареве дня сгустилась в мираж. Перед ними заблестела ровная поверхность воды. Сейчас при их приближении вода растает в воздухе. Корина смотрела зачарованными глазами, но мираж не рассеивался.

— Завораживает, правда? — спросил он. — Гигантские озера чистой воды, манящие неосторожного спутника. А теперь запомните — никогда никуда не отправляйтесь без воды, все равно, близко или далеко вы едете. Постарайтесь не уезжать из дома одна. Вы не знаете местность, а эта природа обманчива. Как раз в тот момент, когда вы решите, что она мирно спит, беда хватает вас за горло. Солнце и сильная жара убивают человека в течение сорока восьми часов. И всегда помните, Корина, это суровая страна, но убийца не она, а невежество. Тут много родников, и вы должны знать, где и как их найти. Вы никогда не услышите об аборигенах, умерших от жажды. Но этого нельзя сказать о белых, и доказательством этому служит множество смертей.

Корина не отрываясь смотрела на его строгий профиль.

— Я запомню.

Пологими склонами они поднялись выше в горы. Далеко с правой стороны по дороге шло стадо с пастухом во главе. Время от времени одна из коров останавливалась ухватить кустик травы, и тогда пастух ударами палки быстро загонял ее в стадо. Большая ящерица перебежала им дорогу, спасаясь в кустарнике. Она была чудо как хороша, необыкновенно яркая и пестрая.

Неожиданно гнедая кобыла Кайала испугалась и с резким фырканьем поднялась на дыбы. Всадник легко усмирил ее. Несмотря на свой непокорный нрав, кобыла сразу подчинилась его властной руке. Лошадь под Кориной тоже забеспокоилась, и она с трудом сдержала ее, завидуя ловкости Кайала.

Корина заметила, что поддается его обаянию все больше и больше. Этот человек стал занимать в ее жизни не последнее место.

Обернувшись к Корине, Кайал насмешливо сказал:

— Порывистая и непредсказуемая, как все женщины.

Кобыла махнула своим серебристым хвостом и с пофыркиванием возобновила свой пружинистый бег. Из-под копыт лошадей отлетали кусочки камней, горящие на солнце бутылочно-зеленым блеском. Корина попыталась рассмотреть их.

— Какие красивые камешки. Что это, Кайал?

— Обсидиан, стекловидная лава. Его много у подножия холмов. Еще там встречаются опаловые жилы. Если вас интересуют камни, хотя, разумеется, интересуют, как и всякую женщину, я покажу вам несколько очень красивых опалов. Они принадлежали моей матери. — Он скользнул взглядом по ее матово-белой коже. — У нее был такой же цвет лица, как и у вас. К вам бы тоже подошли опалы… — Казалось, его мысли на какое-то время улетели далеко-далеко.

— Вы очень любили свою мать. — Корина сказала это очень просто, как утверждение, а не как вопрос.

Кайал замолчал. Она почувствовала его напряжение и решила, что сказала что-то не то. Он повернулся к ней, и ее в который раз поразил необыкновенный взгляд его сине-зеленых глаз.

— Вы правы, Корина. Она была такой же красивой, как и вы. Но эта земля уничтожила ее красоту и силу. Борьба была жестокой и долгой. Она умерла, когда мне исполнилось двенадцать лет.

Корина почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Ее собственное горе было слишком свежим, и она приняла сказанное Кайалом близко к сердцу. Неожиданно для нее он протянул руку и, приподняв ей подбородок, заглянул в мерцающие от слез глаза.

— Нежные цветы не выживают в Великой стране, Корина. Чтобы это понять, мне пришлось многое пережить.

Она проглотила слезы.

— Я вас не понимаю. Ваша мачеха и Ли счастливы, что живут здесь. Они считают это место Раем. Мне тоже здесь понравилось, и я не понимаю, почему вы все время меня пугаете. Наверное, вы просто не хотите, чтобы я оставалась в Бал Бала.

Он прервал ее.

— Конни и Ли правильно рассчитывают свои силы. Они проводят время поблизости от дома и не ищут приключений. Я обеспечиваю им безбедное житье. Они имеют гораздо больше, чем другие. Когда им становится скучно, они едут развлекаться в столицу. А вот некоторым женщинам требуется, чтобы им все объясняли и запрещали. Вы одна из них. Моей матери тоже нужны были советы, но, к сожалению, ей их никто не мог дать. Она шла за отцом, несмотря на трудности. Это убило ее: борьба за выживание. Упрямство и невежество погубило и отца, смелого и решительного человека.

— Вы остались сиротой? — тихо спросила она.

— Я к двенадцати годам стал мужчиной, малышка. Жизнь крепко взяла меня в оборот. Приходилось рассчитывать только на себя. У нас суровая земля, но если ты сумел понять ее, то награда высока. После смерти матери отец встретил Конни. Эта женщина оказалась для него подарком судьбы, но жизнь распорядилась иначе. Он пренебрег простой царапиной и умер от заражения крови. Конни потеряла мужа, Ли — отца. Я остался единственным мужчиной в доме.

Корина протянула к нему руку.

— Я… Мне очень жаль, Кайал!

— Не расстраивайтесь понапрасну. Это дела давно минувших дней. Давайте остановимся здесь.

Дул ласковый ветер. Кайал привязал коней к кусту акации и дал ей руку. Корина легко спрыгнула на землю, а он поддержал ее, чтобы она не упала.

— Вы неплохая наездница, мисс Брент.

— Вы шутите? — Она удивленно подняла на него глаза.

— Но вас учили модной езде, — продолжил он. — Это входило в программу вашей городской жизни?

Под его насмешливым взглядом Корина вспыхнула, но решила ничего не отвечать. Не дождавшись ответа, Кайал повернулся и погладил рукой поверхность скалы.

— Окаменелые волны. Не надо много воображения, чтобы представить огромное доисторическое внутреннее море, правда? — Он указал вниз на идущие вдаль холмы и склоны, покрытые зеленой, колышущейся под ветром травой, похожей на морские волны.

Корина подошла и встала рядом.

— Боже, какая красота, — легко вздохнула она. — Такое впечатление, что находишься в волшебной стране.

В тот момент, когда они стояли и глядели на равнину, оттуда поднялась стая птиц и с криком полетела выше, выше, выше, как зеленый смерч. Солнечный свет отразился зеленым и золотым блеском от их крыльев и спин.

— Эта красота обманчива. Когда наступает засуха — жизнь круто меняется. Засуха — это смерть, а смерть — последний ответ природы на все вопросы. Австралия не дает шанса на ошибку. За все ошибки — смерть. Вот сейчас Бал Бала сочится молоком и медом, однако в одну ночь все может измениться. И все же эта земля — моя судьба, моя жизнь и я навсегда останусь тут. — Он произнес это так убедительно, что Корина сразу ему поверила.

Вдали через равнину, следуя изгибам реки, двигалась часть большого стада. Взмахом руки Кайал показал на дальние плоскогорья, где мирно паслись крупные кенгуру.

С широкой улыбкой Кайал обернулся к Корине.

— Видите этих зверюшек? Брату Конни принадлежит большая овцеводческая станция, находящаяся на северо-востоке отсюда, так ему приходится держать профессиональных стрелков, чтобы уменьшить их поголовье.

— Зачем он это делает? Они такие милые! — возмутилась Корина.

— Я вижу, что вы не знакомы с этой проблемой, — ответил он. — Кенгуру поедают лучшую траву на пастбищах, и с ними приходится бороться. Здесь водятся крупные кенгуру. Длина их тела может достигать трех метров, а вес 80 килограммов, в лесах живут лесные, а на равнинах — рыжие кенгуру. Их убивают ради мяса и шкуры. Охотятся на этих зверей на машинах. Кенгуру не могут бежать с большой скоростью и скоро падают от изнеможения. Для охоты туземцы используют динго, а мы своры собак. Большинство профессионалов презирают мощные ружья. Они губят шкуру. Мелкокалиберной винтовки достаточно, чтобы свалить самого крупного кенгуру.

— Полагаю, что вы необыкновенно меткий стрелок, — процедила сквозь зубы Корина.

Он прищурился.

— Для каждого дела необходима сноровка. Но не стоит бояться. Кенгуру не грозит опасность полного истребления, их здесь тысячи. Давайте сделаем привал, отдохнем, полюбуемся всем этим великолепием. Здесь недалеко есть ключ с холодной водой. Вы подождите меня, я найду это место и быстро вернусь. Мне кажется, что вы немного устали. Или это не так?

Он быстро двинулся прочь, время от времени щелкая хлыстом, чтобы создать вокруг побольше шума.

Корина осталась одна. Прошло пять минут. Высоко в небе в воздушных потоках парил мощный орел. Корина подобрала несколько камешков и стала бросать их в ветку акации. Потревоженный хамелеон высунул из листьев свою головку и возмущенно посмотрел на нее. Она невольно отступила от маленького уродца. Он сидел неподвижно и глядел на нее большими и печальными глазами.

Внезапно налетевший ветерок зашуршал листвой, и Корина вдруг почувствовала себя одинокой и брошенной. Она оглянулась в поисках Кайала. Его не было видно, и она решила взобраться на холм, за которым он скрылся. Она ловко, словно кошка, добралась до плоского уступа и стала громко звать его. В ответ — тишина. Ну вот, подумала она. Бросил ее здесь, а сам скрылся неизвестно куда.

Начиная беспокоиться и не зная, куда дальше идти, Корина сняла шляпу и стала поправлять волосы.

Вдруг рядом, около ее ног, раздалось шипение и характерное шуршание травы.

Сердце у нее дрогнуло и остановилось. Руки и ноги мгновенно стали ватными. Леденящий душу звук привел ее в состояние шока. От страха отнялись ноги, она поняла, что не может двинуться с места.

Корина стала звать Кайала так громко, что не слышала сама себя. Внезапно из-за деревьев показался Кайал, увидев его, Корина закричала так, что он бросился к ней бегом.

— Боже правый! — Голос его едва доходил до ее сознания. — Не двигайтесь. Стойте и не шевелитесь.

Теряя сознание, Корина упала на траву и тут же почувствовала удар в руку.

Как сквозь туман, она услышала выстрелы, и крепкие руки Кайала подхватили и подняли ее. Открыв глаза, Корина увидела змею, все еще дергающуюся в предсмертных судорогах.

Она прижалась к его телу и понемногу стала успокаиваться. В этих мужских руках было ее спасение, теперь она ничего не боялась. Внезапно Корина почувствовала пульсирующую боль в руке. У нее закружилась голова, потемнело в глазах. Кайал увидел, что она побледнела, а лоб покрылся капельками пота.

— Господи! Она вас укусила!

Он рванул тонкий шелк ее блузки, открывая беззащитную белизну ее тела. На внутренней стороне предплечья четко выделялась легкая покрасневшая припухлость, два укола, две капельки крови. Борясь с дурнотой, Корина с ужасом смотрела на свою руку, не до конца осознавая происшедшее.

Сколько раз за последние месяцы она думала, что жизнь ей больше не нужна. Как она ошибалась! В эту минуту, как никогда, ей страстно захотелось жить. Ее пылающие черным глаза молили о спасении.

— Кайал, пожалуйста… Мне плохо, плохо! Скажите, скажите мне — я умираю?

Он подхватил ее и понес в тень.

— Успокойтесь. Ничего страшного не случилось. Тихо, тихо, сейчас я помогу вам. — Придерживая Корину одной рукой, он другой сорвал ленту, которая поддерживала ее волосы, и они рассыпались по плечам. Ловко и умело он перетянул руку Корины выше укуса. Кайал нашел ее пульс и с облегчением отметил, что он почти нормальный.

— Это была гадюка. Не хочу вас огорчать, но мне придется сделать одну неприятную вещь. Не надо бояться. Мне приходилось делать это не раз, и все кончалось хорошо. Ну, не надо так дрожать. Лучше-ка отверните голову и не смотрите. Потерпите, потерпите! Ну вот, умница.

Корина почувствовала резкую боль — Кайал надрезал место укуса. От пережитого страха все плыло у нее перед глазами. Корину мутило. Губы Кайала приникли к ране, высасывая яд. Когда он отвернулся, сплевывая его на землю, вид у него был очень решительный.

Сердце Корины билось с перебоями, она боялась снова упасть в обморок. Через несколько минут он снял повязку, чтобы почти сразу снова ее затянуть. Его беспокойный взгляд скользил по ее бледному лицу, рот был сурово сжат. Он поднял девушку на руки и стал спускаться на равнину.

 

 

Когда Корина открыла глаза, то увидела два взволнованных лица, склонившихся над ней.

— Слава Богу, дорогая. Вы очнулись! — Конни Баллантайн погладила Корину по щеке. Рука ее дрожала.

— Как это все случилось, Корина? — Голос Ли звучал напряженно. — Мы чуть с ума не сошли. Я никогда в жизни не видела Кайала в таком состоянии. Ведь чуть не случилась беда. Он, конечно, во всем винит себя.

— О, нет, нет! Мистер Баллантайн совсем не виноват!

Корина попыталась сесть, но Конни мягко придавила ее плечи к подушке. Все тело девушки наполняла неизвестная ранее легкость, покалывало в руке, болела голова. Она чувствовала себя тряпичной куклой. — Во всем виновата я сама, — решительно настаивала она. — Мистер Баллантайн велел мне оставаться на месте, а я не послушалась. Он первым увидел змею и приказал мне не двигаться, а я растерялась. Я раньше никогда не видела змеи, и от страха мне стало плохо.

— Все позади, дорогая моя. — Голос Конни звучал успокаивающе. — Это ужасное испытание и горько, что оно досталось именно на вашу долю. Кайал связался с базой Летучего Доктора, и вам ввели специальную сыворотку. Теперь все будет хорошо. Слава Богу, Кайал был рядом и действовал так умело. Я содрогаюсь от мысли… — Она не закончила и замолчала.

— Может быть, съешь что-нибудь, Рина? — Ли участливо склонилась к Корине.

— Благодарю Ли, нет.

— Ну, может быть, чай или ломтик поджаренного хлеба? — настаивала Ли, поглаживая ее руку.

— Ну, хорошо. — Корина попыталась улыбнуться, но губы еще не слушались ее. Неожиданно она почувствовала страшную усталость, и веки ее опустились сами собой.

— Вам надо больше спать, — ласково проговорила Конни. — Мы скоро снова заглянем к вам. Поспите, станет легче.

Оставшись одна, Корина задремала. Из сада доносились чудесные тихие трели какой-то ночной птицы. От них на душе становилось спокойно и тихо.

Она проснулась внезапно от золотого света настольной лампы. Кайал поправлял на лампе абажур.

— Как вы? — Вопрос прозвучал неожиданно мягко.

— Я в порядке. — Корина говорила почти шепотом. Он подошел к постели и внимательно посмотрел ей в глаза. Руки его были глубоко засунуты в карманы узких джинсов. Корина благодарно посмотрела на него и прошептала:

— Я хочу сказать спасибо за все то, что вы сделали для меня, — начала она хрипловатым голосом. — И еще хочу попросить прощения за доставленное беспокойство. Я постараюсь никогда больше так не делать.

— Вы просто как ребенок.

— Спасибо за утешение. — Корину слегка трясло.

Он ничего не ответил, а продолжал разглядывать ее, как редкую бабочку под увеличительным стеклом.

— Вы безжалостный человек, да, мистер Баллантайн? — Корина с трудом выговаривала слова.

Этот вопрос ему не понравился, она увидела, как окаменело его лицо.

— Что вы имеете в виду? Да, я не слабак и не трус. Что в этом плохого, Корина? Эта земля не для слабых женщин. Вам надо вернуться домой, ведь вы совсем дитя. Опасность будет подстерегать вас на каждом шагу.

Она осторожно выговаривала слова, пытаясь остаться спокойной.

— Почему вы не любите меня, мистер Баллантайн?

Он удивленно поднял брови.

— А почему вы решили, что именно я должен любить вас?

— Может быть, вы вообще не любите женщин? — Она сама не ожидала этого вопроса.

Он улыбнулся уголком рта.

— Ну отчего же. Женщины — это красота, а я люблю все красивое. — И он окинул взглядом ее лицо и голые плечи. Корина почувствовала смущение и крепко прикусила губу, взволнованная его выражением лица. — Однако можно обойтись без женщин.

Корина посмотрела на Кайала и поняла, что он забавляется.

— Самый замечательный, самый разумный человек, которого я знала, не говорил таких пошлостей! — отчаянно вырвалось у нее. Она вспомнила отца.

— Так почему тогда вы здесь, а не с ним? Вам разонравилось, чтобы с вами обращались как с принцессой?

Корина возмущенно поднялась на локте. Алые пятна загорелись на скулах, глаза в свете лампы болезненно сверкали.

— Вы мне совсем не нравитесь, Кайал Баллантайн, — тихо произнесла она. — Ничуть. В вас есть что-то ужасно неприятное. С того момента, как я увидела вас, я не знаю покоя, вы беспокоите меня. Разве я вам нужна? Оставьте меня, пожалуйста!

— Ах, вот как вы заговорили? Тут, мне кажется, вы ошибаетесь. Я бы сказал, что в некоторых вещах мы очень гармонируем друг с другом. — Он приблизился к краю постели.

Задыхаясь от гнева, Корина отвернулась от него и зарылась лицом в прохладные подушки. Сердце молотом застучало в ее груди, когда она почувствовала на волосах его руку. Он осторожно, но властно погладил ее по голове и жестким тоном произнес:

— Не надо бояться меня, я не опасен. А ненавидеть меня — это уже очень плохо. — В голосе его звучала насмешка. — Успокойтесь, я ухожу. Мы выясним наши отношения, когда вы будете здоровы. Сейчас не время и не место для подобных разговоров.

Захлопнулась дверь, и Корина поняла, что осталась одна. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Противоречивые чувства обуревали ее. Она чувствовала, что к ее стыду и горю ей безумно хочется, чтобы Кайал Баллантайн поцеловал ее. Она страстно желала почувствовать его губы на своих губах, его руки на своем теле.

Корина очнулась от грез и поняла, что с сегодняшнего дня Кайал Баллантайн овладел всеми ее чувствами. Она могла думать только о нем, мечтать о нем, ей хотелось постоянно видеть его. Боже, к чему все это приведет. Не станет ли она послушной игрушкой в его руках? Может ли этот человек сломать ей жизнь, оставив только боль и разочарование?

Он совсем не был похож на ее мужской идеал, но Корину безудержно влекло к нему. Он царил в ее разуме и крови.

 

 

Пять дней спустя приехала Джилл Маркхэм. За обедом Корина внимательно рассмотрела ее и решила, что Ли была права, когда описывала Джилл как «золотую фею». Это была миниатюрная женщина, изящная, как дрезденская статуэтка, с тонкими хрупкими щиколотками и запястьями. Белокурые локоны цвета меда обрамляли личико с бледно-голубыми глазами, слегка приподнятыми к вискам. Она выглядела хрупкой и беспомощной, но при более внимательном рассмотрении становилось ясно: Джилл Маркхэм была взрослой женщиной, и совсем не такой наивной, какой казалась.

Войдя с дороги в комнату, она осыпала градом поцелуев свою тетю, тепло поприветствовала Ли и наградила Корину милой улыбкой и быстрым оценивающим взглядом. Но основное свое внимание она обратила на Кайала. Ее глаза почти все время следили только за ним.

Вечером за чаем Кайал, сидя во главе стола, казался необыкновенно раскованным и открытым. Корина просто не узнавала его. Она решила, что такое поведение связано с присутствием Джилл. Казалось, эти двое понимали друг друга с полуслова, что, в общем-то, было неудивительно. Они, наверное, знают друг друга добрый десяток лет.

Действительно, как она узнала, разница в их возрасте составляла всего пять лет, что сразу раскрывало возраст Джилл: где-то под тридцать.

Склонив в его сторону белокурую головку, она с очаровательной улыбкой промурлыкала:

— Кайал, я надеюсь, что не нарушила ваш покой своим приездом? — Густые золотые ресницы притушили ее взгляд.

Кайал улыбнулся, белые зубы сверкнули на загорелом лице.

— Ни один мужчина, если он в здравом уме, не будет возражать против общества хорошенькой женщины. — При этом он посмотрел на Корину, но она отвела глаза.

С удивлением девушка увидела, что Джилл внимательно изучает ее, словно оценивая. Ее глаза напомнили Корине немигающий взгляд сиамских котят.

Конни Баллантайн наклонилась вперед и похлопала свою племянницу по руке.

— Нам очень приятно, что ты здесь, дорогая. Я уверена, что вы, девочки, не будете скучать. Может быть, Кайал сможет отвезти вас в Элис, ведь Корина никогда не видела Красный Центр. Я помню, что ты там была, дорогая, но разве тебе не хотелось бы побывать там еще раз?

Джилл посмотрела на Кайала, и ее изящное личико выразило полный восторг.

— О, это было бы замечательно!

— В таком случае я к вашим услугам! — Он беспечно улыбался.

Скорее всего, отметила Корина, ему нравятся вот такие беспомощные на вид женщины.

Конни, улыбаясь, радовалась обществу Джилл.

— После обеда нам, женщинам, о многом надо поговорить. — Ее синие глаза с любовью смотрели на племянницу.

— Непременно, — сухо проговорила Ли, подмигивая Корине. Джилл странным немигающим взглядом посмотрела на свою кузину, и Корина почувствовала, что от этого взгляда у нее мурашки пробежали по коже. Внезапно Джилл улыбнулась, и напряжение растаяло. Подруги молча сидели за столом, предоставив Джилл блистать безраздельно.

После кофе Кайал извинился, что должен привести в порядок бумаги, и ушел к себе, а женщины уютно устроились в гостиной, решив послушать новые пластинки, которые привезла Джилл.

Случайно подняв глаза, Корина увидела, что Джилл опять пристально ее разглядывает. Почему-то выражение этих прозрачных глаз показалось ей неприятным.