Ньюпорт. (Пашка. Взгляд со стороны). Пашка переживал, что их обстреляют свои же и при подъезде к району порта стал

 

Пашка переживал, что их обстреляют свои же и при подъезде к району порта стал притормаживать, высматривая японские дозоры. Сержант тоже какое-то время нетерпеливо ёрзал на сиденье, то и дело высовываясь под встречный поток воздуха, потом успокоился, и видимо зная больше его, сказал, что передовые наблюдатели их уже срисовал и наверняка доложили по цепочке.

Остановили и досмотрели их только через пару кварталов. На взгляд Павла служба велась несколько легкомысленно.

«Так и какая-нибудь «Дельта» матёрая легко просочиться через это сито и покрошит всех нахрен»!

И не преминул поделиться своими мыслями с Савомото. Тот его авторитетно заверил:

- В штабе не дураки – знают что делают. Стационарные посты ставить – у нас людей не так уж и много. Лейтенант при мне распоряжался только о мобильных группах. А спутать наши физиономии с какими-нибудь акачихе…, - он ободряюще улыбнулся,- в общем, не спутаешь.

- Как у тебя всё просто….

Сержант неопределённо пожал плечами, типа: «как есть» и поинтересовался:

- А «Дельта» - это, кстати, что?

- Отряд специальный у янки – натасканные бойцы. Элита, - пояснил Павел.

- Отряд? - Переспросил Савомото, - значит не много их. И бросать элиту на этот занюханный городишко вряд ли станут – у них работы и без нас будет невпроворот.

- Что значит «невпроворот»?

- Демоны тебя забери Мацуда! Я забыл, что ты слегка без памяти, да ещё и контуженный! Да это каждый рядовой знает!

 

«Вот значит как! Японский десант в Нью-Йорке, Вашингтоне и ещё…, названия незнакомые, так и я не прилежный турист, и у Савомото, что с памятью, что с произношением не пойми что. Но круто они за пиндосов взялись! А ещё и флот Императорский где-то устраивает батл!

Нет, он слышал, проскальзывало в солдатских разговорах иногда, но за своими заморочками не придавал тому значения. А с другой стороны – почему бы и нет!? Десант морской откуда возьмётся? Флот - не много ни мало! Самолёты японские видел? Значит самураи и авианосцы к берегу подтянули.

Как только пиндосы со своими системами обнаружения прошляпили – это вопрос. Но не приставать же мне с расспросами к … вон - к лейтенанту Мураками»!?

Они как раз подъехали к зданию штаба, и Савомото, увидев лейтенанта, выпрыгнул ещё на ходу и уже вытянулся перед офицером с докладом.

- Тысяча чертей! Что же я за идиот! Ну точно контуженный, - Пашке хотелось стукнуть самого себя по башке.

Когда они позицию в многоэтажке подбирали, случалось, телевизоры глаза мозолили, но здание было обесточено. Подвернулся даже один ноутбук, но тот (сволочь тормознутая) грузился минут пятнадцать, после загрузки, показал отсутствие сети, что вполне закономерно, да и не настаивал он – не до того, если честно было. Но вот радио!

Ткнул пальцем в такую же старенькую, как и «фольц» магнитолу (неужели кассетная!), сразу попал в нужную кнопку.

«Так! На коротких «белым» шумит, плевать на средние – сразу длинные волны.

Динамики хрипят, волна постоянно плавает, сбивается. Зацепил что-то! Заставка какой-то канадской радиостанции, мотаем дальше, стоп назад, голос прорезался, ага - прогнозы падения доллара…, вот – экстренный выпуск!

- Да что там…? – Снаружи к «чарующим» звукам лающих команд на японском языке, добавился настойчивый стук по куцей морде «фольца». Пришлось оторваться от приёмника. Поднял голову - до этого вполне штатная суета солдат и матросов близ здания штаба, превратилась в сущий…, ну не бедлам - аврал.

«Савомото что ли так всех своим докладом возбудил? Кто это тут»?

Сержант, уже копошился сзади – вывалил что-то прямо на мешки, громким хлопком задвинул заднюю дверь и озабоченно ломился в салон:

- Давай к тем домам, - кивком указал он куда ехать, потом добавил направление жестом, поясняя, - где мы позицию держали.

- Что случилось? – Двигатель Пашка не глушил и тронулся сразу.

- Противник зашевелился. Лейтенант приказал нам….

Где-то действительно пару раз ухнуло, тренькнули малоколиберки, защёлкали «Арисаки», но, так - жиденько.

Да и не особо Пашка прислушивался к далёким выстрелам, он вдруг заметил, что когда разговаривает на японском, строя в уме фразы, переводя ответы, как бы автоматически отключает английскую речь. И теперь захлёбывающийся репортаж ведущего канадской радиостанции просачивались через «бу-бу-бу» пояснений и комментарий Савомото о разгроме американцев на суше и на море.

«Это понятно - лейтенант Муроками зачитал победную военную сводку, что бы поднять боевой дух личного состава, - подметил Пашка, параллельно вникая в полупонятный акцент метрополии канадца, но тут до него допёрло - что он услышал,- «радиоактивное облако»? Янки ответили? Хиросима- 2? Да нет же – где-то в Штатах!

Он непроизвольно потянулся к регулировке громкости, но сержант вдруг заорал:

- Да стой ты, стой!

Ударив по педали тормозов, Пашка качнулся вперёд и нечаянно сбил настройку.

- Что…?

- Нам же туда! – Закрутил головой сержант, - проскочили нужный дом.

Утопив педали, воткнул заднюю и зыркая в зеркала заднего вида, Павел стал осторожно пятиться назад.

- Да бросай ты её, - поторопил Савомото, выскочил, открывая заднюю дверь.

- А машина? – Удивился Павел, притормаживая, - а доллары? Не бросать же здесь! Что сказал лейтенант о нашей находке?

- Не проникся, - коротко отмахнулся сержант, цепляя подсумки, неловко прихватывая под мышку винтовку и замотанную в кусок камуфлированного брезента смутно знакомую длинную штуку, - да плюнь ты на эти бумажки – торчим тут посреди дороги. Ну вот…

К тарахтенью дизеля примешался новый и очень неприятный звук – вертолёты.

- В укрытие!

Под нарастающий микс воя турбин и надрыв лопастей они промчали до входа в здание, и уже в дверях их догнал грохот взрывов, визжание осколков, всё то, что сопровождает ураганный пушечно-ракетный огонь штурмовых вертолётов.

«Плакали мои денежки»! - Раскуроченный «Фольцваген» бесформенным остовом лежал на боку, раскидав вдоль дороги фрагменты кузова. Одна из дверей, оторванная с «мясом» продолжала, грохоча, кувыркаться вдоль дороги. Вокруг кузова растекалась коптящая чёрным дымом солярка, захватывая, воспламеняя кучки некогда таких желанных бумажек.

Савомото рванул было наверх, но Пашка резко одёрнул его:

- Переждём налёт внизу, - угрюмо сказал он сержанту, - ещё успеешь погеройствовать. Наконец он разглядел, что сержант притащил с собой – РПГ-7.

«Ну точно русский РПГ»!

- Ты где это взял?

- Лейтенант дал….

- Ладно, потом, - прервал его Пашка, - не дёргайся пока никуда.

Он уселся у входа прямо на пол, с таким расчётом, что бы быть максимально укрытым от обнаружения сверху, в тоже время иметь возможность оценить обстановку снаружи.

- Да эти автожиры сутки над головой могут висеть, - подобрался неугомонный сержант, - а отсюда прозеваем наземную атаку.

- Это вертолёты, - поправил его Павел, - и надоедать могут действительно долго, но по-моему я мельком разглядел А-10. Уж очень характерные силуэты….

- А это что за бесы?

- Самолёты. Штурмовики, - пояснил Павел, продолжая выглядывать наружу, - смотри…, уж очень они смело, без оглядки на возможных гражданских, бьют по нашим позициям.

Снаружи продолжала бесноваться реактивная авиация. Высотка, где лейтенант Муроками выставлял пулемётчиков полностью лишилась верхних этажей. В районе порта пронеслась серия вспышек, долетел грохот, неторопливо поднимались высокие клубы дыма. Совсем рядом взвыли реактивные снаряды, и сверху над ними что-то лопнуло, затрещало, посыпалась штукатурка, заклубилась пыль.

- Видел, - подкатил глаза к потолку Савомото.

- А я что тебе говорил.

«Может пиндосовским генералам Абамка пистон вставил за ядрён-бомбу, вот они и результат хотят показать? А ведь ты посмотри, гвоздят плотно и избирательно!

А что тут сложного – во время прошлой атаки отсканировали в инфракрасном режиме, обработали, отделили лишнее, забили в бортовые компы. Откуда вёлся огонь – там гражданских наверняка уже нет. Логично»?

Тут в отдалении раздался внушительный грохот. Если сравнивать – это как будто у соседей наверху большой праздник, и они выплясывают, громко топоча, случайно смахивая тарелки со стола, а тут раз – и уронили шкаф.

- Что это было?

- Хочешь пойти взглянуть? - Издевательским тоном спросил Пашка.

 

Однако воздушная вакханалия длилась на удивление не долго. Обработав точечными ударами большинство огневых точек японцев, американская авиация достигла вполне определённых результатов, потрепав несколько домов, часть полностью уничтожив, в том числе и здание где находился временный японский штаб.

Собственно над городом штурмовики свою задачу выполнили, подчищать за «А-десятыми» остались полицейские « Дефендеры», «Кобры», среди которых затесалась пара ударных «Апачей».

В американском штабе при планировании наземной операции посчитали риск излишним – эвакуация мирного населения с использованием транспортных вертолётов показала эффективность и гибкость японских мобильных групп. Поэтому решили выгрузку БМП LAV-25 и часть десанта производить подальше от главной цели - западней Мидлтауна. Три многоцелевых SH-60B «Си Хок» и один CH-46 проследовали дальше к Ньюпорту. Отряд морских пехотинцев ударной спецгруппы имели отдельную задачу.

 

* * *

 

И капли на асфальты,

Крутят своё сальто,

И дождя контральто…

 

 

«А-десятые», оставив город в покое, рыскали по акватории залива Наррагансетт – по-прежнему поступали тревожные сигналы об обнаружении кораблей противника, просто подозрительных судах и даже самолётах с японскими опознавательным знаками. Однако бравые речные капитаны, занимаясь самодеятельностью и выслеживая непрошенных гостей, сами изрядно рисковали (не без прецедентов) попасть под раздачу и от своих и от чужих. Поэтому «Бородавочники» ходили над самой водой, поднимая за собой спутными струями водяную пыль - видимость оставалась скверная и, наводясь на любую тепловую блямбу на инфракрасных сканерах, на любой отзвук локатора, штурмовики буквально рыли своими тупыми носами воду.

 

* * *

Японские гидросамолёты шли под самой кромкой низковисящей облачности, то ныряя в облака, то снова зависая над самой землёй.

Позади в неприметной заводи осталось полыхать вспомогательное судно обеспечения и два менее везучих самолёта, прошитых убийственной очередью, лёгших по самые кокпиты на мелководье.

 

 

Пока американская реактивная машина выходила на второй заход, три гидросамолёта успели взлететь, и едва не касаясь поплавками водной поверхности, сумели ускользнуть из-под удара.

 

Не имея связи и координации, осознавая бесполезность полётных карт (в сложившихся погодных условиях), потеряв все возможности дозаправки и пополнения боекомплекта, для их экипажей это был последний полёт. Полёт наудачу.

Конечно наудачу! Наудачу с расчётом выйти на контрвираж такому стремительному, не смотря на прямые крылья охотнику. Предугадать (в логике пилотирования) его дальнейший манёвр, а значит ещё довернуть. Под крыльями уже лесистый полуостров. Взгляд на компас – примерное направление на этот, как его…, Ньюпорт. Попробуй найди - ещё лёгкий крен. Внизу мелькнула серая полоска. Дорога! Куда ведут дороги? Идём вдоль, стрелка компаса в нужном секторе.

 

Они появились в районе высадки десанта и техники противника неожиданно, для себя самих и для американцев.

На большой высоте, с перспективой обзора, всегда можно заранее обнаружить и оценить расстояние до противника. Но на бреющем полёте, на скорости 330 км/ч, поверхность бешено мелькает, накатывая на вынесенный вперёд кокпит и поплавки. Пилот напряжённо всматриваясь в узкую полоску между облачностью и горизонтом, больше переживает, как бы ни вляпаться в многочисленные высотки, антенны, провода высоковольтных линий. Поэтому стрелок, сидящий позади пилота, развернувшись, так же внимательно следил за горизонтом по носу самолёта.

Серая линия дороги, на которой выстраивалась в колонну техника и три двухвинтовых вертолёта, ещё находящихся под разгрузкой, открылась перед экипажами внезапно.

Но лётчики сработали мгновенно – E16A «Дзуйун» и N1К «Кёфу», довернув на цель, пошли в атаку. Ещё один E16A чуть отстал, случайно нырнув в облачность и потеряв ведомых.

 

В кружащем на восьми тысячах «Орионе» операторы исправно отслеживали обстановку в ИК-диапазоне, но слегка не поспевали и предупредить о приближении противника смогли только в самый последний момент.

 

В сторону бронетехники и вертолётов потянулись трассы огненных шариков с самолётов, со стороны американцев веером расходились смертельные росчерки, компенсируя хаотичность, плотностью огня. Сильный боковой ветер незаметно смещал атакующие самолёты, плюс пилоты слегка зизагировали, поэтому американцы, наводясь вручную, не смотря на шквальный, но беспорядочный огонь умудрились ни разу не попасть в промчавшиеся над самой головой цели. Правда, и две сорвавшиеся с подвесок бомбы в скольжении ушли мимо, в сторону от начала колонны, подняв космы дыма и огня, лишь зацепили осколками крайний CH-46[282].

 

Пилот отставшего «Дзуйун» даже слегка растерялся, когда машина, провалившись в воздушную яму и реагируя на его нервное движение, тут же подскочила выше, встревая в серую пелену нулевой видимости. Возвращаясь на прежнюю высоту, он уже действовал более аккуратно, плавно протянув чуть дальше. Поэтому, когда самолёт выскочил из облачности в зону приемлемой видимости, быстро осмотревшись, экипаж обнаружил противника несколько в стороне. Моноплан резко лёг на крыло, заходя в атаку.

 

Уже опадали разрывы бомб сброшенных с передовых самолётов, круто взяв вверх, они скрылись в облаках и янки моментально переключились на новую угрозу.

 

Стрелок, выглядывая из-за плеча пилота, видел, как стремительно приближаются коробочки техники противника. Казалось, что трассеры зениток направлены только на него. Вцепившись в ручку управления, лётчик, расчётливо слегка водил самолётом, сбивая прицелы вражеских наводчиков, сам дискретно давя на гашетку.

Бомбардировщик потряхивало, к рёву двигателя и дроби двух пушек добавлялись звуки, пробивающих плоскости и фюзеляж пулевых попаданий. Навстречу, с разных направлений, но почти одновременно взметнулись дымные шлейфы. И все на удивление, порой в опасной близости, прошли мимо.

- «Базуки»! Командир! Командир! Сброс! Сейчас собьют, с этих чёртовых гранатомётов! - Не замечая, что вцепился в плечо пилоту, стрелок судорожно хватал пересохшим ртом воздух. Но тот, словно учитывая ошибку коллег всё больше доворачивал самолёт к ветру. Сброс!

Стрелок даже не почувствовал, среди общей тряски, как дрогнул самолёт, избавляясь от бомб. Участвовавший во многих боях, он всегда волновался и переживал неприятные чувства, когда машина, приближаясь к цели, вгрызалась носом в огненный шквал зенитного противодействия. И пусть это не огромные американские авианосцы в Тихом океане в далёких сороковых с убийственным зенитным огнём множества скорострельных пушек эскорта, когда снаряды густо рвутся вокруг самолёта и мелькают тени вражеских истребителей. Это растянувшаяся на шоссе цепочка бронированных машин, кажущихся такими маленькими и незначительными. Всё ровно, ответный огонь был чертовски плотным, и то, что им удалось остаться живыми в этой мясорубке, просто удивительно. Как бы кто не храбрился, как бы тебе не плевать было бы на смерть, к этому нельзя привыкнуть.

Они вылетели из-под огня, пройдясь, буквально над самыми головами американских пехотинцев и с рёвом ввинтились в облака. Стрелок едва увидел вставшие султаны разрывов среди вражеской бронетехники, а его уже вдавила перегрузка. Откинувшись в кресло, он ничего не соображал, лишь двигатель ревел на максимальных оборотах и, казалось, что этому не будет конца, как вдруг его стало бросать из стороны в сторону - самолёт медленно крутил восходящую бочку. Вокруг мелькала, крутилась пелена облаков с более бледными разрывами, где верх, где низ - зацепиться взглядом было абсолютно не за что. Вдруг в груди всё ухнуло вниз, к горлу подкатил комок, ощущение было такое, что самолёт падает.

- Командир! Командир! – Кричал он, но пилот молчал, его голова безвольно болталась.

В кабине запахло дымком, вдоль борта потянулись оранжевые всполохи – двигатель нехотя начинал гореть.

Неожиданно пилот очнулся, на рефлексах заелозив педалями и ручкой управления. Бомбардировщик казалось выровнялся, слегка просел, теряя высоту. Внизу уже мелькали бесформенные пятна – до земли едва сотня метров. Пилот потянул ручку на себя, и с выправил полёт, однако мотор захлёбываясь, ранено выл, а огонь уже лизал фонарь кабины.

- Высота для прыжка с парашютом мала, движок не тянет, подняться выше не могу. Попытаюсь сесть, - неразборчиво донеслось сквозь вой мотора и ветра. С пилотом было что-то не в порядке, судя по его голосу.

Небо вдруг прорвало дождём, захлестав по кокпиту и остеклению фонаря тяжёлыми каплями. Казалось, что стихия поможет потушить расползающийся огонь, но какое там…

Мотор тянул из последних сил, к его рёву добавился звенящий на высокой ноте звук и дребезжание.

Впереди прорезалась серая полоса шоссе окружённого зелёными пятнами растительности. Далее бликовала лазурь какого-то озера, но машина явно не дотягивала до спасительной водной поверхности. Летчик, не задумываясь, предпочел травянистой земляной поверхности с редким кустарником и небольшими деревцами, широкую ленту лоснящегося под дождём шоссе. Горящий гидросамолёт с рёвом прошёл над одиноким автомобилем, водитель которого с испугу, завилял, свернул к обочине и съехал в кювет.

Высекая искры, разбрасывая горящие куски двигателя, чиркнув поплавками по асфальту, моноплан чуть подпрыгнул, но крылья уже не держали его в воздухе, и он начинал давить всей своей четырёхтонной массой на дорожное покрытие. Заскользив на поплавках, проминая, и разрывая их тонкую обшивку, гидросамолёт стало слегка поворачивать боком. Неожиданно правый поплавок надломился и, упав на крыло, крутнувшись в обратную сторону, разворачиваясь хвостом вперёд, аэроплан встал.

Экипаж вывалился на крыло, скатился на дорогу, при этом пилот хватанул на комбинезон огня, и стрелок, сняв свою полётную куртку, помогал ему тушить тлеющую одежду.

Поскольку слегка оглушённый пилот плохо соображал, стрелок теребил его, призывая убраться с дороги – подозрительно завоняло бензином. Горящий самолёт мог вот, вот взорваться. Они отбежали на несколько метров, в изнеможении свалившись у обочины.

 

Казавшийся таким неистовым в небе, летящий навстречу самолёту дождь, на земле лишь шлёпался крупными каплями, разбиваясь об асфальт в мелкие брызги, создавая приятный ровный фоновый шелест. Несмотря на мокрый дискомфорт, лежать вот так расслабившись, было чертовски приятно. Подставив лицо прохладной влаге, лётчики незаметно пришли в себя. Самолёт так и не взорвался, тихо потрескивая, пуская прибитый дождём дымок.

- Надо убираться от сюда, - поднявшись стрелок, осмотрелся и сразу встрепенулся, - командир!

В метрах тридцати, буксуя колёсами, пытался выехать из кювета, автомобиль. Решение напрашивалось само собой - помогая пилоту идти, стрелок взял направление в сторону беспомощной машины. Было видно, как в салоне маячило побелевшее, испуганное лицо водителя.

 

* * *

 

Первые два самолёта, отбомбившись, ушли в разные стороны с набором высоты. Потом «Кёфу», став на крыло, по предварительно согласованности повернул вслед за «Дзуйун».

Повторно атаковать колону техники было бы верхом глупости – их бы ждали и наверняка сбили ещё на подлёте. А значит стрелку компаса на прежнюю метку.

Оба моноплана поочерёдно выходили как раз на группу вертолётов, идущих к Ньюпорту с десантом на борту.

 

Атакованные американцы уже сотрясали эфир о воздушном налёте, и вертолётчики ударной группы в поисковые радиолокационные станции пытались нащупать самолёты противника. Оператор РЛС через минуту доложил о неизвестной воздушной цели, выдавая пеленг и курс объекта. Выходя из облаков «Дзуйун» сходу нарвался на прицельные очереди из пулемётов.

 

Пилот «Кёфу» опустил нос самолёта ещё ниже к земле, как охотничья собака в поисках следа, рискуя задеть ветки немногочисленных деревьев. Крутя головой, он ни как не мог обнаружить бомбардировщик. Думая, что мог опередить его в облаках, лётчик, резко взмыв вверх, заложил вираж, выписывая широкую дугу. И вдруг увидел слева длинные прерывистые огненные дорожки, бьющие прямо из облаков, замыкающиеся на знакомом силуэте. Японскому самолёту серией точных частых попаданий оторвало плоскость. Вспыхнув ярким факелом, перевернувшись, «Дзуйун» нырнул к земле.

Тут же выбрав ручку газа до упора, меняя курс на предполагаемую цель, японский лётчик рискованно ринулся в облачную неизвестность, расширенными зрачками вбирая близкую перспективу, дрожа нервными пальцами на гашетках.

На низких высотах самолёт не мог выдать свои полные 480 км/ч, но раскрутив ротор, рассекая воздух почти на четырёхстах, «Кёфу» промчал, едва не задев огромную мельницу лопастей транспортного вертолёта, успев почти в упор выпустить очередь в его огромный борт.

Ожидая ракетного обстрела, постоянно меняя траекторию полёта, маневрируя, как бешеный, пилот успокоился только через несколько минут, поняв, что ушёл. Разжав побелевшие в костяшках ладони, он обнаружил, что продолжал жать на гашетки давно опустевшего оружия.

Неожиданно прорезалась связь, вывалив среди треска и шума знакомую речь. Ситуация лучше не стала, но перестала казаться безнадёжной. Хотя выход у него всегда оставался. Последний.

Он не знал, что в Гротоне бабахнул ядерный заряд и прихватил всеми поражающими факторами американский самолёт РЭБ, который кружил в районе аэропорта Нью-Лондона, мощностью своей аппаратуры окучивавший обширную территорию вплоть до Ньюпорта.

* * *

 

Полковник, командовавший специальным отрядом морских пехотинцев, был вне себя от ярости.

Группа ещё не успела прибыть на точку развёртывания, а уже понесла потери. Подстреленный, внезапно появившимся самолётом противника, вертолёт можно было возвращать назад – двадцать морпехов из двадцати шести получили либо ранения, либо были убиты. По сути, группа лишилась трети состава, и нужно было срочно менять план действий, на чём, кстати, настаивало и осторожное командование. Тем более что наземная группа на бронетехнике тоже имела раненых и убитых, а из-за неполадок десантное судно «Нассау» ещё торчало на полпути, едва миновав полуостров Кейп-Код.

Но новость о гибели всех вертолётов посланных к Гротону, привела полковника в бешенство. Пока командование переваривало новые данные (старт баллистических ракет ввёл некоторых, даже в больший ступор, чем ядерный взрыв), полковник приказал, наплевав на всякую осторожность, совершить рейдовый бросок.

Тем не менее три «Си Хока» не долетев до места высадки несколько сот метров, повернули обратно. Оперативный штаб всё же решил отменить операцию. Насмотревшись на окровавленных товарищей, рядовой состав и младшие офицеры, хоть и вскипев праведным гневом, облегчённо вздохнули - лезть под пули с автоматами наперевес без поддержки чего-нибудь более весомого и с крупным калибром им не особо улыбалось.

 

* * *

 

Конечно, это нельзя было назвать тишиной, но после выкрутасов «А-десятых» (казалось, они ходили на форсаже прямо по головам), сиплые звуки десятка вертолётов воспринимались как зудящие надоедливые мухи. Впрочем Пашка не питал на их счёт особых иллюзии – воевать, когда над головой висит авиация противника…, а сейчас ещё и танки попрут…?

«Представляю какого было нашим дедам: впереди «Тигры» лязгают, сверху «Юнкерсы» воют, а ты с «мосинкой» на пять патронов. А что имеем мы? Даже винтовочка с оптикой - тю-тю»!

Снова завозился Савомото, тоже прислушиваясь к изменениям снаружи, бросая вопросительные взгляды. Слева от него лежал раскрывшийся брезентовый свёрток, откуда высовывался остроносый конус - граната РПГ. Обычно окрашенная в зеленоватый цвет, эта - матово блестела сталью.

«Словно наконечник средневекового рыцарского копья. Офицеры-самураи тут с мечами носятся, а Савомото копьеносец блин»!

- Ты где его взял?

- Говорил же - лейтенант дал.

- А умеешь?

- Так мы уже стреляли….

«Мы? – Пашка хмыкнул, - к тому же то вроде «Густав» был. Совсем одно и тоже!».

- Дай сюда, - он схватил за край брезентухи и потянул на себя, - я подсумок кстати видел, тоже тащи.

«Так, граната обычная моноблочная, осколочно-фугасная. Хотя для вертушки сгодится! В таком дыму и при таких пожарах хвалённые тепловизоры будут засвечены. Забраться на верхний этаж и устроить им «аллах акбар!», благо наверху тоже вроде бы горит. Вот никогда же не любил стрелять из РПГ, а смотрю как на родного».

Вскрытый Савомото подсумок (кстати не штатный, более вместительный), не порадовал.

«Два выстрела. Всего. С другой стороны я на большее и не рассчитывал. Тут и после двух-то ноги успеть унести».

 

Но пальнуть ему так и не выдалось. Он долго, глотая дым и пыль, выбирал позицию – не хотелось по дурости быть обнаруженным, учёл путь быстрого отхода, а потом вдруг понял, что что-то там не заладилось у американцев с контрнаступлением, лязг коробочек БМП на окраинах притих, вертушки сдуло, как по команде. Копошня какая-то продолжалась, но вне видимости.

 

Японцы получили новую передышку: возможность зализать раны, восстановить управление и скоординировать действия. Связи между огневыми точками почти не было, и между домами стали мелькать вестовые и связисты с катушками проводов.

Потери после авианалёта оказались не особо катастрофическими, если только исключить гибель генерал-лейтенанта Масамо Мураямо и нескольких офицеров штаба. Младшие командиры и рядовой состав успел в большинстве оперативно укрыться, зачастую бросая громоздкое вооружение, но часть станковых пулемётов и даже несколько горных пушек удалось сохранить.

 

Забегая вперёд надо сказать, что, не смотря на ожидание атаки под прикрытием надвигающейся темноты, активности американцы так и не проявляли. Гудели пару раз вертолёты, у аэропорта велась вялая перестрелка, а целом город ещё долго не мог успокоиться. Темнел лишь район порта и отдельные дома, в большинстве по городу неожиданно вполне стабильно появилось электричество, испугано засветились квадраты окон многоэтажек.

Из гражданского населения доставалось одинаково всем, и сидящим в домах, если они попадали под обстрел, и тем, кто пытался вырваться из города. Американские военные, осевшие по окраинам, порой сначала стреляли, а потом разбирались, кто прорывается пешком и на автомобилях, уж больно большой риск был нарваться на хитрых японцев.

Город вонял. В воздухе стоял густой запах горелого фосфора, пороха, жжёной резины. Резко била в нос вонь палёного мяса и человеческих испражнений. Вымотанные японские солдаты выискивали среди убитых товарищей раненых, трупы стаскивали в общие кучи. После боя на улицах снова появились машины скорой помощи. К зданию клиники стекались многочисленные раненые. Часто можно было видеть обряды харакири. Ползающие параллельно гражданские и санитары, смотря на это проявление чужеродной культуры, добавляли к вони ещё и запах блевотины. Нечто подобное происходило и в палатах клиники. Слабые и впечатлительные медсёстры, не смотря на свою стойкость к виду крови зачастую падали в обморок. И без того шокированные происходящим американцы смотрели на злых маленьких азиатов, закопченных, запыленных, измазанных своей и чужой кровью, как на инопланетных пришельцев или выходцев из преисподней.

 

* * *

 

Любая больница помимо автономного электропитания, отдельной системы отопления, имеет и экстренные средства связи независимые от общей сети. Клаус Майер руководил взбудораженной, напоминающей пчелиный улей больницей, постоянно чувствуя внимательный взгляд маленького японского офицера. Он не испытывал особых патриотических чувств к Америке, но его бесило что какие-то варварские азиаты хозяйничают в его клинике. Он давно уже позвонил по номеру 991 и вёл переговоры, давая возможную информацию, в том числе поступающую от водителей машин скорой помощи, какому-то офицеру морской пехоты на другом конце провода.

Поначалу военные без особого энтузиазма восприняли нового невольного союзника, но вероятно вскоре стали строить какие-то планы. Офицер явно темнил, чего-то не договаривал, но по его распоряжениям и рекомендациям Клаус предположил проведение некой боевой операции: высадки спецотряда или ещё чего-то в этом роде.

После полуночи по его приказу медперсонал оперативно покинул крыло больничного здания, где разместились японские раненые. Впрочем, особо уговаривать ему не пришлось.

Понимая, что сейчас будет десант и штурм больницы, все осведомлённые притихли, по возможности укрывшись.

Надо сказать, что симпатий к японские солдатам никто не испытывал, особенно после увиденных обрядов взрезания живота, и что самое ужасное, отсечения головы. Но всё-таки это были врачи, со своими воззрениями на милосердие и клятву Гиппократа. И когда стало понятно, что предприняли военные армии США, многие были потрясены решением американского командования.

 

Госпиталь, носящий название города не был спроектирован по классической Н-образной схеме[283]. Два капитальных корпуса соединённых солидной перемычкой с парадным входом. Задняя сторона утыкана хозпостройками, собственной котельной и генераторной, в правом крыле отдельным аппендицитом выходил ещё один корпус. Именно там и разместились японские военнослужащие.

С высоты пять тысяч метров в густой облачности и сгущающихся сумерках, разглядеть город было совершенно не возможно. Пилоту штурмовика А-10 и не надо было визуально видеть цель. Точная аппаратура выводила машину на радиопеленг передающего устройства, установленного на крыше здания.

Сброшенная управляемая фугасная бомба четко обрезала одну закорючку на несимметричном плане госпитального комплекса, где Клаус Майне распорядился разместить японских раненых.

Подняв облако пыли, корпус рухнул, как карточный домик, погребая под обломками всех раненых, несколько японских санитаров, интеллигентного офицера императорской армии и не успевшую выскочить из прилегающего помещения медсестру.

 

Ньюпорт. Прилегающие акватории.

 

Капитан 1 ранга Ю. Итиномия, командовавший тяжёлым крейсером «Асигара», выйдя в океан из акватории Ньюпорта, приказал взять курс на северо-восток.

Небольшой кильватерной колонной (за крейсером увязались эсминец «Удзуки» и вспомогательный крейсер «Хококу Мару») корабли обогнули остров Мартас-Виньярд, держа его по правому борту, и вошли в пролив Маскегет. Далее лежал просторный пролив Нантакет. Японцы приспустили флаги, маскируясь от случайных свидетелей из попадающихся рыбацких судов. Возможно, это удалось - аборигены привыкшие видеть в местных водах только американские корабли, и мысли не могли допустить обнаружить здесь кого-то другого.

С крейсера катапультой запустили разведывательный гидросамолет. Едва не касаясь волн, «Митсубиси» казалось, растворился среди океана по ходу эскадры и чуть не столкнулся нос к носу с «вертикалками» с десантного корабля «Батаан».

Самоуверенные американские лётчики просвистели плотной смешанной группой в составе AV-8B«Харриер» и новых F-35 «Лайтнинг» над проливом Нантакет. И уже над северной оконечностью острова с одноимённым названием поменяли курс с 180° на 220° и разошлись с набором высоты веером – начиналась охота за японскими кораблями.

 

* * *

 

Универсальное десантное судно «Нассау» было спущено на воду в 1979 году и с того момента подверглось ряду модернизаций. Некоторые новшества, естественно, пошли на пользу боеспособности корабля, а иные подтверждали правоту выражения, что «лучшее - враг хорошему». Неделю назад произошла замена газотурбогенераторов, вырабатывающих переменный ток, и теперь в общекорабельной сети постоянно падало напряжение. Персонал завода изготовителя пытался устранить неполадки, но операторам на центральном посту постоянно приходилось перегружать ЭВМ, вводить заново данные в систему спутниковой ориентации и различные подсистемы.

Но с этим экипаж более, менее справлялся. Основной проблемой оказались новейшие конвертопланы «Оспри»[284], заменившие вертолёты CH-46 «Си Найт». Новые машины не были диковинкой, но видимо морское ведомство, проводя очередную плановую модернизацию, решило обновить авиапарк корабля.

«Нассау» получил новые машины не самым первым. Дурная слава о V-22 уже ходила в войсках и на флоте, недаром вместе с «Оспри» прислали целую дополнительную команду по их техническому обслуживанию. Экипаж корабля с праздным любопытством разглядывал необычную машину, а механики и пилоты, из тех кто уже прошёл курс переучивания на новую технику в Нью-Ривер, не испытывая большой радости. Кто-то кривил нос и провокационно заявлял о предпочтении старушек «лягушек» всяким рыбоедам[285].

Проблемы начались почти сразу, как с новыми газотурбогенераторами, так и с новыми машинами авиакрыла. При тренировочном взлёте у одного конвертоплана отказал двигатель. Машину удалось посадить на одном движке.[286] Следом ещё две машины, при отработки учебной противолодочной атаки оказались неспособны выполнять боевую задачу из-за ряда неисправностей.[287]

Теперь командиру корабля старался максимально ближе подойти к району боевых действий, посчитав, что чем меньше ненадёжные машины будут в полёте, тем больше шансов у десанта добраться до места высадки.

Водоизмещение «Нассау» при полной нагрузке 39967 тонн, меньше чем у полноценного американского авианосца, но, несмотря на ветер, поднявшийся почти до тридцати узлов, судно лишь слегка покачивало на поднявшейся волне. Шум на палубе судна стоял неимоверный: гудели двигателями палубные тягачи, ныли приводами подъёмники, выкатывая на палубу новые летающие машины, наверху в высоких надстройках завывал ветер, свистели турбинами конвертопланы, пытаясь перекричать эту какофонию, раздавали приказы офицеры экипажа и командиры топтавшихся на палубе морских пехотинцев. Срывающийся мелкий дождь лупил косо летящими каплями, заставляя укрывать лицо и шею за воротником форменной одежды. Сидя в уютных каютах тревожные дикие новости с материка воспринимаются совсем в ином свете нежели на открытой всем ветрам, промозглой палубе. Морпехи с неприязнью поглядывали на конвертопланы, испытывая в районе задницы неприятное чувство дискомфорта, техники в последний раз тестировали бортовые системы машин.

«Нассау» обогнул остров Мономай, входя в пролив Нантакет со стороны океана. Командир корабля сразу обратил внимание, что если над всей Атлантикой небо плотно затянуто тучами, то над проливом имеются небольшие просветы, а ветер стал более порывистым. Возможно, полуостров Кейп-Код как-то влиял своей возвышенностью на распределение воздушных масс. Но, не смотря на прояснившееся небо, командир был недоволен - порывистый ветер мог создать немало проблем для взлётающих вертолётов.

Командир как раз поднялся в рубку, собираясь доложить в штаб морских операций, что из десяти V-22 к полёту готовы только семь, как получил кодированное сообщение о ядерном взрыве в Гротоне и о корректировке планов командования. Он тут же отдал новый приказ по кораблю.

 

Наверное, экипажи и пассажиры десантных машин вздохнули с облегчением, услышав новость об отмене операции. Три «Оспри» с 24 десантниками в каждом, уже успели взлететь, переводя двигатели в