Ополченец номер шесть (Зеленая птичья маска)

Горячая вода принесла намного больше пользы, чем мы предполагали. Из-за таяния снега некоторые части города затопило, но мы использовали почти всю воду, чтобы наполнять ведра. Февраль расползается по горизонтальным швам. В небе лишь редкие облака. Само небо нежно-синее. Щеки детей пламенеют от солнца.

Горожане сегодня смеются. На склоне холма проклюнулись первые зеленые всходы. Город ожил и вновь готов трудиться. Мы выиграли первое сражение с Февралем, но знаем, что всякое может случиться. К примеру, гонцы привезли сведения, что темные облака нисходят с горных пиков. Люди видели, как медведи гризли застегивают на все пуговицы пальто из оленьих шкур на случай мороза. Плотники забили окна досками и отказываются покидать свои дома. Они бормочут: грусть. Грусть звучит, как пузырьки, медленно поднимающиеся в кипящей воде.

ДЕВУШКА, ОТ КОТОРОЙ ПАХЛО МЕДОМ

и дымком, обожала собирать книги о растениях. Как-то вечером, сидя с Февралем на диване-качалке, стоящем на крыльце, она открыла главу о вьющихся растениях и мхе. На одной странице изображались двенадцать различных вьющихся растений, поднимающихся по кирпичной стене викторианского особняка.

Когда девушка встала, чтобы пройти в дом и проверить, готово ли жаркое, она поцеловала Февраля в лоб. Февраль быстро пролистывал книгу о растениях, пока не добрался до картинки, изображающей скелет оленя в лесу. Белые кости покрывали споры мха.

В статье под картинкой говорилось о том, что за какую-то неделю все кости покроются рыхлым зеленым мхом.

Девушка вернулась на крыльцо. Спросила, нашел ли Февраль что-нибудь интересное. Сказала, что жаркое уже готово. Февраль кивнул. Отметил, что ему понравилась идея со мхом.

Таддеус

Споры мха появились на копытах лошадей, и слои зелени росли на их ногах и спинах. Селах проводила ночи, пытаясь защититься от атаки мха, сдирая зеленые полосы, а потом снимая боль с окровавленной плоти лошадей мокрыми листьями магнолии. Мы продолжали водно-корытные атаки, пока мох не свалил всех лошадей. Темно-зеленое одеяло выросло поверх их глаз.

Селах не могла уничтожать мох руками, потому что он стал слишком толстым. Теперь он стал больше, чем любая лошадь. Селах спала рядом с умирающими лошадьми, пока мох не пробрался им в горло. После смерти лошадей мох двинулся к лесу и к нашему дому, вверх по холму. Колдор Клеменс махал косой, словно косил пшеницу на поле, которое надвигалось на него. Он кричал, проклиная Февраля. Двое жрецов пришли, чтобы побрызгать святой водой вокруг нашего дома. Они пребывали в замешательстве. Небо стало зеленым, потом черным. Снова зеленым. Волк встал на задние лапы, передними разрывая себе брюхо. Муравьи расползались, унося кубики мха.

В конце концов мы устали. Клеменс, и я, и ополченцы ретировались в наш дом и забаррикадировали дверь нашими спинами. Потом мох прополз под дверью и перекинулся на наши башмаки.

Короткий список, найденный в заднем кармане Февраля

1. Я сделал все, что мог.

2. Мне нужно знать, что ты не уйдешь.

3. Я написал историю, чтобы показать любовь, а она превратилась в войну. Какой ужас.

4. Я обернул собой звезды и затолкал луну в такое место, откуда ее не могли достать.

5. Я из тех, кто крадет детей и отнимает полет.

Селах

Наблюдать смерть этих лошадей. Чувствовать судороги, которые пробегали по мышцам под этой мшисто-зеленой шкурой, их дрожь. Пол, и стены, и потолок нашего дома покрыты мхом. Пес покрыт мхом, но он до сих пор жив и бегает вокруг дома, лая на зеленые облака. Таддеус пригоршнями срывает мох со стен. Коса Колдора описывает широкие, низкие дуги.

Селах, сказал Таддеус, начни с пола. Вырви, сколько сможешь, и сожги в печи.

Колдор закричал на меня, потому что я стояла столбом, а руки словно примерзли к бокам. Я думала о том, как умирали лошади. Я думала о смерти и войне и грусти этого когда-то разноцветного города.

Селах, пожалуйста, пол, сказал Таддеус, который стучал ногами, чтобы счистить мох, выросший на мысках его сапог.

Я вернулась туда, где остались лошади.

Опустилась на колени около холодной, тронутой снегом зелени. Содрала мох с их туш. Их глаза вылезли из орбит, языки вывалились изо рта. Их шеи — канаты мышц и мокрый от снега мох, который напоминал теперь зеленую пену.

Я сунула голову в шею лошади. Глубоко внутри этого переплетения плоти, среди органов и костей, я обнаружила миниатюрный город, похожий на наш. Я увидела Таддеуса, и Колдора, и Бьянку, и всех остальных, спящими в гамаках, привязанных к ребрам. Я увидела маленький воздушный шар, в корзине которого находились лошади. Я увидела воздушных змеев, которые заталкивали облака в горящее солнце. А на месте желудка я увидела себя, стоящую на замерзшей реке. Потоки ветра, обдувающие мои ноги, поднимали платье и вскидывали волосы к облакам. Я чувствовала, как лед трещит под моими ступнями. Рыба ела воду и кричала мне, звала спуститься вниз и выпить чая с мятой.

Таддеус

Городские лавочники сказали, что видели Селах, стоявшую на реке. Один из них направился к ней. Протянул ей руку, но она покачала головой и стукнула ногой по льду. Разбила лед и провалилась под него.

Я пытался спасти ее, Таддеус, сказал лавочник, невысокий старичок с согнутой спиной. Он ходил, опираясь на трость, ручка которой напоминала орла, и сейчас держал ее в руке.

Я лег на лед и попытался найти ее в проруби. Извините, сэр, но это все, что я видел. Я не знаю, рассердится на меня за это Февраль или нет. Но возьмите, здесь то, что я видел. Его затрясло, потом он выпрямил спину.

Он протянул мне кусок пергамента. Закричал, призывая к смерти Февраля, несколько других лавочников окружили его, и все вместе они исчезли в харчевне. Снаружи остались груды увядающего мха, умирающие муравьи, мясник, свежующий волка.

Я развернул пергамент. Я думал о Бьянке, о Селах и о продолжающейся войне. Я сел на землю прямо на улице, телеги проезжали мимо меня, их колеса скользили по снегу. На пергаменте я увидел карандашный рисунок. Изображал он женщину. Селах под водой. Коричневые рыбы с лошадиными головами окружали ее. Ее руки превратились в сердитые облака. Нити воздушных змеев опутывали ее тело, и она кричала с набитым снегом ртом.