Алексей Алексеевич: ни в коей мере

Он взял ее руку и, нагнувшись, поцеловал несколько раз, и, когда целовал в последний, ее рука перевернулась ладонью к его губам, легко сжала их и выскользнула.

Мария: - Неужели вы не могли найти жены и подруги, не полюбили женщину, а предпочли мечту бездушную какую-то? Вы неопытны и наивны... Вы не знаете - какой ужас ваша мечта...

Алексей Алексеевич: Почему же ужас? Что грешного, если я мечтаю о том, чего в жизни нет?

Мария: Тем более... В такое утро - нельзя, нельзя мечтать о том, чего быть не может,- повторила она, и глаза ее снова налились слезами.

Алексей Алексеевич : (придвинулся ближе и взял ее за руку) Я чувствую - вы несчастны.. (шепотом) Кто заставляет вас страдать?

Мария: Я боюсь... я ненавижу моего мужа... Он - чудовище, каких не видал еще свет... Он мучает меня... О, если бы вы знали... Во всем свете нет близкого мне человека... Многие добивались моей любви,- что мне в том... Но ни один участливо не спросил - хорошо ли мне жить... Мы с вами не успели встретиться - и расстанемся, но я навеки буду помнить эту минуту, как вы спросили.- У нее задрожали губы, видимо, она делала большое усилие, преодолевая застенчивость, и вдруг залилась румянцем.- Едва я увидала вас, мне сердце сказало: доверься...

Алексей Алексеевич :- Ради бога... этого нельзя вынести... Я убью его! - воскликнул, стискивая рукоять шпаги.

И сейчас же за спиной сидящих громко кто-то чихнул. Мария воскликнула слабо, как птица. Алексей Алексеевич вскочил и между стволов лип увидел Калиостро.

Алексей Алексеевич, держа руку на рукояти шпаги, глядел в упор на этого дивного человека. Тогда Калиостро, раздумав чихать, протянул табакерку:

Калиостро: Угощайтесь.

Алексей Алексеевич невольно отнял было руку от шпаги, но сейчас же вновь схватился за рукоять.

Калиостро: А не хотите нюхать, так и не надо. Графиня, я вас искал по всему саду, мой чемодан уложен, но ваших вещей я не касался. И он обратился к Алексею Алексеевичу: - Итак, если наш экипаж починен,- мы едем.

Калиостро, округлив локоть, подставил его Марии; она покорно, не поднимая головы, взяла мужа под руку, и они удалились по дорожке между густых трав к дому.

Алексей Алексеевич закрыл лицо руками и опустился на скамью.

Алексей Алексеевич: Это утро разбило мою жизнь. Нет больше безнадежной мечты, нет идеальной любви. О эти глаза –два синих озера - омуты, два синих луча, они проникли в мое сердце… Нет… Они разбудили меня… Но что мне в том… Она уезжает… Мария… Мария… Мы не встретимся никогда… И сон и явь его разбиты,- каких очарований ждать еще от жизни?

Но нет… я остановлю его…

Вбегает Фимка и Федосья Ивановна

Фимка: Барин, сейчас был кузнец и сказал, мошенник, что раньше как через два дня графский экипаж не починит.

Алексей Алексеевич: Ах, Боже мой! Боже мой! Боже мой!

Федосья Ивановна:Алексис, Не послать ли в таком случае в соседнее село за кузнецами?

Алексей Алексеевич: (кричит)Ни под каким видом! Ни за какими кузнецами посылать не смейте! (усмехнулся) Нет, Федосья Ивановна, пусть гости поживут у нас два дня... А вот, тетушка, вы, чай, и не разобрали, кто таков наш гость.

Федосья Ивановна: Фенин какой-то.

Алексей Алексеевич: В том-то и дело, что не Фенин, а граф Феникс,- сам Калиостро.

Федосья Ивановна (с омерзением): Бусурман, нехристь, прости господи, всю посуду теперь святой водой мыть придется и комнаты святить заново... Вот, не было заботы... Она тоже волшебница?

Алексей Алексеевич: Да, тетушка. Графиня - волшебница.

Федосья Ивановна: Так ведь им, проклятым, чай, пища другая совсем нужна... Ах, Алексис... Ведь они, может, нашего и не едят, а ты не догадался... Поди спроси,- чего они желают к завтраку...

Алексей Алексеевич (рассмеялся и пошел в библиотеку и начал расхаживать) Вызвать графа на дуэль, убить и бежать с Марией за границу... Но повод к дуэли?.. Э, не все ли равно...

(вытащил шпагу из ножен и начал осматривать лезвие). Но можно ли драться с гостем?

"Нет, придется подождать, когда они отъедут, догнать их за речкой и там уж завязать ссору" (Он остановился у окна и, слушая, как стучит сердце, проследил взглядом весь путь, пройденный им давеча с Марией, от беседки, вдоль озера, и до скамьи) О, милая…

Сцена 8

Настал час завтрака. Алексей Алексеевич ожидал в столовой прихода гостей. Когда послышались их шаги, у него потемнело в глазах. Вошла Мария с опущенными ресницами, сделала тетушке глубокий реверанс и села к столу. Лицо ее было бледно и припудрено, точно весь огонь души ее погас. Калиостро, развертывая салфетку, молча покосился на Алексея Алексеевича и сидел весь завтрак надувшись и неприятно, громко жуя. Федосья Ивановна шепотом отдавала распоряжения Фимке и сама не ела.

Напрасно Алексей Алексеевич горячими взглядами старался вызвать краску, хотя бы едва заметное движение на лице Марии: она была как восковая, а взгляды его каждый раз встречались с ответными взглядами мужа, внимательными и твердыми. И Алексей Алексеевич со свойственной ему внезапностью впал в отчаяние.

Завтрак кончился. Мария, не поднимая глаз, удалилась во флигель. Калиостро, пропустив вперед себя Алексея Алексеевича, выразил желание выкурить трубку в библиотеке.

Развалившись во вчерашнем кресле, он некоторое время сопел чубуком, поглядывал из-под косматых бровей на Алексея Алексеевича, томившегося у окна, и вдруг громко и повелительно сказал:

Калиостро: Я обдумал и решил, я исполню ваше желание: я произведу совершенную и полную материализацию портрета госпожи Тулуповой.

Алексей Алексеевич: К… ккак? Но я… ( дико взглянул на него и облизнул пересохшие губы)

Калиостро, вынув из кармана оправленную в серебро лупу, начал разглядывать портрет, прищелкивая языком и посапывая.

Калиостро: Маргадон! Все приготовь!

Маргадон: Портрет снять! Пыль! Ковер! Кресло! Барина раздеть! Не есть! Не пить! Началось!

Музыка.

Калиостро: Дышите не слишком сильно и не слишком слабо. Дыхание должно происходить без зевоты, всхлипов, кашля, одышки и чихания, ибо магнетическая субстанция толчков не терпит.

усаживая Алексея Алексеевича в низкое и покойное кресло перед портретом.

Калиостро отточенным мелом очертил около кресла, где сидел Алексей Алексеевич, большой круг.

Калиостро: Повторяювы должны напрячь все воображение и представить эту особу без покровов, то есть нагую... От силы вашего воображения будут зависеть все подробности ее сложения...

Маргадон: Я помню,- в тысяча пятьсот девятнадцатом году, в Париже, герцог де Гиз просил Графа материализировать мадам де Севиньяк, умершую от желудка... Я не успел предупредить, герцог был слишком нетерпелив, и мадам де Севиньяк оказалась под платьем как бы набитым соломою мешком... Граф потерял восемь тысяч ливров, и ему стоило большого труда загнать это разъяренное чучело обратно в портрет.

Калиостро: Итак, вообразив со всею тщательностью сложение желаемой вами особы, вы представьте ее затем в одежде,

Маргадон:Но и в этом случае поступайте не горячась, ибо, как это было в тысяча двести пятьдесят первом году, когда Граф вызывал, по просьбе вдовы покойного, дух французского короля Людовика Лысого, он появился одетый лишь на передней половине тела, задняя же половина была неодетая и возбуждала удивление...

Калиостро: Маргадон, поди и позови графиню.

Алексей Алексеевич: Не не надо… Графиню..

Калиостро: Она будет петь, а Вы - будете иметь совершенный образец моего искусства,- способность речи, пищеварение, все отправления органов и чувствительность будут у нее такие же, как и у человека, рожденного от женщины.

Мария входит и поет.

Вокализ Марии.

Калиостро: Не шевелитесь, сосредоточьтесь, следуйте моим указаниям... Я начинаю… Я замкнут. Я крепко защищен всеми знаками. Я силен. Я приказываю, О духи воздуха, Сильфы, вас призываю именем Невыразимого, которое выговаривается как слово Эша... Делайте ваше дело... Духи земли, Гномусы, - Делайте ваше дело. - Духи вод, Нимфы, Придите и делайте ваше дело... Духи огня, Саламандры- Делайте ваше дело согласно законам натуры, не отступая от формы, не глумясь и не выходя из моего повиновения...