Становление сравнительной политологии. Номотетическая традиция

Номотетический подход (номотетический метод) − подход, направленный на выявление общих закономерностей. Согласно классификации наук и методов Г. Риккерта, номотетический метод противополагается идиографическому, направленному на выявление в изучаемом объекте его уникальности (последним, по мнению Риккерта, должны пользоваться науки, исследующие единичные, особенные феномены, такие как, например, история).

Становление сравнительной политологии. Вторая половина XIX в. проходила под знаком внимания к сравнительному политическому исследованию. оказывали влияние на данную отрасль науки вплоть до середины 40-х годов XX в. Это время может быть характеризовано как этап становления сравнительной политологии в качестве самостоятельной отрасли в рамках политической науки. На данном этапе не только формируется понимание значимости сравнительного метода, разрабатываются его теоретические основы. Нередко в европе, но институционализируется именно в США. американская политическая наука и сравнительная политология начиналась с преемственности исследовательских традиций Европы, и, во-вторых, именно в США сравнительная политология оформилась и в дальнейшем стала оказывать все возрастающее влияние уже на европейские исследования.?

Решающее воздействие на сравнительную политологию оказали работы В.Вильсона «Государство» 1889 и Джона Берджеса «Политическая наука и сравнительное конституционное право» 1891, которые продемонстрировали достоинства сравнительной методологии при изучении конституций и государств ведущих стран мира.

Первая, генерационная традиция представлена в книге оксфордского профессора Эдварда Фримена (52). Она включает курс из шести лекций, прочитанный в начале 1873 года перед Королевским институтом, и лекцию о единстве истории, прочитанную в Кембридже.

Предмет курса – «сравнительное изучение политических институтов и форм правления», прежде всего и преимущественно «принадлежащих к временам и странам в высшей степени удаленным (the most remote) друг от друга» (52, с.19), путем установления неочевидных, глубинных

аналогий. «Нужно только немного размышления, – считает оксфордский ученый, – подкрепленного некоторой практикой исследований соответствующего рода, чтобы легко усмотреть действительное сходство, скрытое поверхностным различием» (52, с.20). Для того, чтобы установить не лежащие на поверхности сходства, «политический строй (constitution) должен исследоваться, классифицироваться и маркироваться (studied, classified, and labelled: сохранено правописание автора – Авт.) так же, как исследуется строение здания или животного»

(52, с.23).

Сравнительное исследование, по мысли Фримена, может касаться трех типов сходств. Первые объясняются прямыми заимствованиями, вторые – подобием условий среды, а третьи и наиболее интересные для Фримена – генетической общностью (52, с.24-36). Основной задачей сравнительной политологии он считает эволюционную реконструкцию по типу языковой реконструкции, предложенной сравнительно- историческим языкознанием. Именно эта отрасль знания «полностью утвердилась в качестве науки (is fully established as a science)» (52, с.3).

«Другие приложения сравнительного метода являются более поздними и пока не завоевали столь сильных и неуязвимых позиций» (там же). В чем же собирается следовать за «полностью утвердившейся наукой» британский политолог? «Сравнительная филология поистине открыла

нам несколько стадий доисторического роста человека, о которых у нас нет письменных свидетельств, но она делает их гораздо более надежными, чем многое из того, что имеет письменные свидетельства.

Она учит нас фактам, для которых не находится внешнего доказательства, но есть доказательство внутреннее; при должном установлении (once stated) оно становится абсолютно неопровержимым (absolutely irresistible)» (52, с.5-6).

Сходные методологические позиции намечены в работе М.М.Ковалевского «Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения истории права» (1880). Подобно Фримену Ковалевский убежден, «что из факта случайного сходства или не менее возможного

различия нельзя выводить ровно никаких научных заключений» (3, с.8).

Ковалевский различает два способа сравнений: поверхностные сопоставления и строгое научное исследование. «При просто сравнительном методе, – отмечает русский ученый, – который для меня то же, что метод сопоставительный, сравнение делается между двумя или более произвольно взятыми законодательствами» (3, с.8). Методу произвольных сопоставлений Ковалевский противопоставляет две разновидности историко-сравнительного метода. Первая, генетическая, разновидность включает ставшие уже традиционными сравнительно- исторические исследования политических систем и народов, которые «происходят от одного общего ствола, а следовательно, и способны ... вынести из общей родины общие юридические убеждения и институты».

Другая, стадиальная, разновидность метода предполагает сравнение институтов и норм, отвечающих одинаковым ступеням общественного развития. Этот метод «находит применение себе в трудах тех преимущественно английских и немецких историков и юристов, совокупными усилиями которых удастся, как я думаю, подарить еще XIX век естественной истории общества (3, с.10).

Ковалевский выделяет несколько конкретных методологических принципов или «приемов». Первый составляет «изучение фактов переживаний». «Основание себе он находит в том соображении, что позднейшие по времени появления формы общежития не вытесняют собою сразу всех следов предшествующего им по времени порядка» (3, с.27). Особое знание этот «прием» имеет для отечественных исследователей, так как «после Индии Россия представляет, по всей вероятности, ту страну, которая заключает в себе наибольшее число обычаев, обрядов, юридических поговорок, пословиц и т.п., в которых, как в зеркале, отражаются, по крайней мере, некоторые черты ранних форм общежития, древних, если не древнейших, норм частного и публичного права». Ковалевский также выделяет «прием филологический», основанный на том, «что язык есть та часть народного достояния, которая вправе претендовать на самую глубокую древность»

(3, с.38). Третьим идет изучение сказок и других памятников фольклора. Завершает череду специальных «приемов» исследование археологических памятников.

К числу научных достижений Ковалевского относится установление функции компаративистики как посредника между теорией и эмпирическими разысканиями. «Значение сравнительного метода вовсе не состоит в открытии новых фактов, а в научном объяснении уже найденных» (3, с.23). Описательный подход был характерен для политологов, воспитанных на образцах изучения юридических и исторических фактов. Именно этот подход Ковалевский характеризовал как метод сопоставительный или просто сравнительный метод. Его, например, успешно использовал Фрэнсис Либер, ставший первым профессором истории и политической науки в Колумбийском колледже (впоследствии университете) в 1857 г. Именно с его научной деятельностью обычно связывают внедрение в политические исследования историко- сравнительного подхода. В своей инаугурационной речи он отметил необходимость исторического обзора: (1) всех правительств и систем права; (2) всей политической литературы, представленной наиболее выдающимися авторами – от Платона и Аристотеля до Калхуна; (3) тех моделей государств, которые время от времени изображались политическими философами под названием утопий (74, с.29).

Существенный вклад в сравнительные политические исследования внесли труды Вудро Вильсона «Государство. Элементы исторической и практической политики» (122) и Джона Берджеса «Политическая наука и сравнительное конституционное право» (26). Методология работ В. Вильсона и Дж. Берджеса характеризуется рядом свойств, которые сегодня обычно относят к так называемому «традиционному подходу» в сравнительной политологии (21, с.2). Суть его в формально-легальном описании, идущем от юридической науки. В значительной мере политика описывалась как институциональная сфера, опирающаяся на формализованные нормы и принципы. Однако создатели «традиционного подхода» отнюдь не были нечувствительны к методологическим вопросам. Джон Берджес, например, писал: «Если моя книга имеет какую-либо особенность, то это – ее метод. Она представляет собой сравнительное изучение. Это попытка применить метод, который считается таким продуктивным в области естественной науки, к политической науке и юриспруденции» (26, с. V). Однако следование образцу именно естественных наук заставляло и Берджеса, и Вильсона, и их коллег в духе позитивистского эмпиризма обращать внимание прежде всего на скрупулезное описание фактов и данных, на их индуктивное обобщение с помощью довольно незамысловатых процедур ad hoc сравнения.

К концу столетия появляется все больше работ в духе казусных исследований (case study), основанных либо на позитивистских описаниях, либо на жестком подверстывании фактов под общую схему. Компаративность обеспечивалась за счет чисто механического объединения рядов казусов или же простых сопоставлений «в режиме общего здравого смысла».

В позитивистко-описательном духе выдержаны труды британцев сэра Джона Сили, сэра Фредерика Поллока, их американского коллеги Теодора Дуайта Вулси, а также «атлантиста» лорда Джеймса Брайса. Но самой крупной работой подобного рода стала книга М.Я.Острогорского о политических партиях, демонстрирующая возможность получения масштабных обобщений путем скрупулезного индуктивного собирания и сравнивания фактов политической практики. Однако это труд, лежащий уже на границе этапов развития сравнительной политологии.

При анализе опыта формирующейся дисциплины обращает на себя внимание закономерность, которую, с большей или меньшей отчетливостью, можно отметить и в последующие периоды: всплески теоретических дискуссий сопровождаются последующим падением уровня методологической четкости исследований, когда новые крупные достижения обеспечиваются виртуозным использованием интуиции и индивидуального мастерства.