эффективного политического лидерства (на примере президентских выборов в

США)”представил развернутый анализ доминантных характеристик прези-

дента США Б.Обамы. Исследователь также провел сравнительный психо-

логический анализ личностей кандидатов на президентский пост Б.Обамы

и сенатора Дж.Маккейна.

Эффективное политическое лидерство, считает Ирхин, целесообразно

рассматривать как комплексную проблему. Среди его “измерений” можно

выделить лидерство психологическое, социальное, ресурсное, виртуальное,

влияния политического образа и связанного с ним имиджа (бренда). Осо-

бое значение в проблеме эффективного политического лидерства играют

структура образа политика и факторы, влияющие на его формирование.

Ирхин делает вывод: при анализе доминантных характеристик политиче-

ского лидерства президента США Барака Обамы можно заключить, что он де-

монстрирует свою эффективность как политический лидер. Так, Обама ори-

ентируется на систему демократических ценностей. Он имеет богатый поли-

тический опыт, хорошо знает США “снизу”, тонко чувствует расово-этниче-

ские проблемы. Обама блестяще использовал в своей кампании возможности

Интернета (в частности, социальных сетей и интернет-мемов, так наз. вирус-

ной рекламы и пр.), а также новые стратегии фандрейзинга: ставка на первый

этап кампании, на “малых спонсоров”, на пожертвования на сайт кандидата.

Автором был проведен сравнительный психологический анализ личности

кандидатов на пост президента США Дж.Маккейна и Б.Обамы. Мотивация вла-

сти является ведущей потребностью личности и у Обамы, и у Маккейна. У обоих

она в два раза выше потребности в аффилиации и в четыре раза выше потребно-

сти в достижении. Мотивация власти у Обамы несколько выше, чем у Маккейна,

но при этом значительно ниже, чем у Дж.Буша-мл. или Д.Чейни. Это значит,

что Обама в меньшей степени, чем предыдущий, 43-й президент США, ориен-

тируется на силовые решения в международных отношениях, но больше дове-

ряет мнению независимых экспертов, чем лояльных ему “знакомых”.

У Маккейна более высокий уровень подозрительности, недоверия к

людям и фактам и сложности переключения внимания. У Обамы по этим

показателям самые низкие (лучшие) уровни среди всех шести политиков.

Предметом исследования Е.С.Семеновой “Личность и политическая система:

сравнительный анализ Германии, России и США”стал сравнительный анализ

личностей и политических карьер в политических системах Германии, Рос-

сии и США.

Опираясь на проведенное ею исследование, она делает вывод: позиции в

политике и политические мандаты редко достаются тому, кто активно не

старается этот самый мандат получить. Скорее достижение политических

позиций является итогом борьбы между кандидатами, селекторатом и, в слу-

чае репрезентативной демократии, электоратом и тесно связано с пробле-

мой профессионализации политики.

Для эмпирического исследования политических карьер Е.Семенова ис-

пользовала агрегированные данные, полученные из биографий парламен-

тариев трех национальных парламентов – немецкого Бундестага, амери-

канской Палаты представителей и Государственной Думы РФ.

В США политическая карьера четко структурирована и может быть оха-

рактеризована как однолинейная. Американские карьеры являются, в пер-

вую очередь, законодательными карьерами. В целом, успешные политиче-

ские карьеры в Америке характеризуются короткой карьерной лестницей,

измеряемой числом занимаемых позиций (career path), и долгим сроком пре-

бывания в Конгрессе. Карьерные паттерны в американской политике отли-

чаются высокой степенью открытости как для профессиональных полити-

ков, так и для политиков-любителей.

В Германии половина всех депутатов Бундестага – национального пар-

ламента – начинала свою политическую карьеру с позиций на локальном

уровне. В отличие от США, лишь 18% депутатов имели опыт работы в ре-

гиональных парламентах, кроме того, для 10% из них региональный парла-

мент был второй ступенью их карьеры после позиции на локальном уровне.

В сравнении с США и Россией, самой интересной чертой немецкой поли-

тической карьеры является аккумулирование политических позиций. Пар-

тии являются ключевыми акторами рекрутирования политического персо-

нала в Германии и гарантом продвижения по карьерной лестнице.

В целом, в Германии существуют три параллельные карьерные лестницы –

одна ведет в Европейский парламент, вторая – на федеральный и последняя –

на региональный уровни. Карьерные паттерны в Германии изолированы друг

от друга, что является интересным результатом федерализма в данной стране.

Наиболее трудно определить начало карьерной лестницы для российского

политика. В целом, основная часть депутатов начинает свою карьеру на на-

циональном уровне и приходит из неполитических сфер деятельности, как,

например, бизнес и государственная служба. Покинув политику, они воз-

вращаются в бизнес, либо переходят на государственную службу в исполни-

тельную ветвь власти. В России смена политических позиций происходит

медленно. При этом политические карьеры являются краткосрочными.

Мотивация большинства политиков в трех странах направлена на ком-

пенсацию неопределенности электорального поведения избирателей, а, сле-

довательно, на стратегии, представляющие некое подобие прогнозируемо-

сти карьерных продвижений. В США непредсказуемость таких продвижений

влияет на длительность депутатской карьеры, в то время как в России эта не-

прогнозируемость приводит к тому, что позиция депутата воспринимается

лишь как одна из возможностей и может быть заменена на другую политиче-

скую или неполитическую позицию. В Германии возможно комбинировать

две роли одновременно – исполнительную и законодательную. Эти разли-

чия возможно объяснить с точки зрения доступности и „привлекательности“

политических позиций в данных странах. Так, в России с ее „суперпрези-

денской“ структурой политической власти, „привлекательность“ исполни-

тельной власти является более высокой, чем у законодательной.

В целом, институциональные рамки способствуют развитию определен-

ных типов карьер в указанных политических системах, считает Семенова.

“Политико-психологический анализ образа бывшего премьер-министра Украины

Юлии Тимошенко”представила в своем докладе Е.Р.Люльчак. В докладе были

проанализированы биографические предпосылки формирования личности

Ю.Тимошенко, которая с ранней юности испытывала потребность посто-

янно бороться за более высокий социальный статус. Жизненный путь Ти-

мошенко демонстрирует, что она придерживалась не эволюционного, а ре-

волюционного пути. Из-за отсутствия в детстве традиционной модели семьи

у Тимошенко не сформирована патриархальная модель восприятия меж-

личностных отношений, что выражается в отсутствии ощущения доми-

нантности со стороны мужчины. Как следствие, даже свое окружение Ти-

мошенко подбирает, исходя из принципа собственного майората.

Ведущей для Тимошенко является мотивация власти. Основные состав-

ляющие властного мотива, движущие Тимошенко, выражаются в стремле-

нии удовлетворить потребность в доминировании, престиже, статусе. Од-

нако, в отличие от многих политиков с компенсаторной природой мотива-

ции власти, у Тимошенко налицо обратная тенденция – стремление под-

твердить свою избранность и уникальность. Причем в данном случае мы на-

блюдаем так наз. агрессивный нарциссизм.

Кроме мотива власти еще одной движущей силой личности Тимошенко

является мотив достижения, который указывает на некоторый субъективно

понимаемый “стандарт превосходства” над другими людьми.

В когнитивной составляющей личности Тимошенко очевидно превали-

рование опыта над теорией. Мышление Тимошенко скорее тактическое, чем

стратегическое. Суггестивный потенциал, способность к внушению, высо-

кий вербальный интеллект позволяют ей создать образ открытого и честного

политика, “народного трибуна”. Талант оратора – главный козырь Тимо-

шенко в достижении поставленных целей и воздействии на противника.

Как считает Люльчак, поведение Тимошенко в ходе “оранжевой револю-

ции” показывает, что сочетание аналитичности, манипулятивности и высо-

кого вербального интеллекта являются наиболее оптимальным набором в

когнитивной подструктуре личности революционных лидеров. Однако не-

высокая способность стратегически мыслить делают Тимошенко менее ус-

пешной в долгосрочных политических проектах. Так, по окончании рево-

люционной ситуации и с переходом Тимошенко из разряда “борцов за сво-

боду” в разряд “служителей государства” запрос на ораторские способности

и быструю реакцию уступил потребности в стратегическом планировании,

ориентации на перспективу и работу в команде. Доминирующие качества

когнитивного профиля Тимошенко практически не отвечали этим требова-

ниям, из-за чего работа в кабинете министров оказалась проваленной.

Несмотря на внешнюю эмоциональность и открытость, Тимошенко –

интроверт. Ведущие тенденции эмоционального аспекта ее личности прак-

тически противоположны культивируемому Тимошенко образу. Излишняя

эмоциональность, патетичность, напускная горячность и принципиаль-

ность Тимошенко – это всего лишь средства на пути к достижению целей.

В действительности она является скрытной, критичной и конфликтной

личностью. Она обладает жестким характером, недоверчива, склонна во

всем сомневаться, индивидуалистка. Ведущими тенденциями поведения

Тимошенко можно назвать активность, доминантность, целеустремлен-

ность, манипулятивность, энергичность, демонстративность и радикаль-

ность. Поведенческие стратегии Тимошенко крайне разноплановы и мно-

гогранны. Но ее внимание акцентировано на возможностях, а не на данно-

сти. Такая “завышенная планка” политического лидера губительна для го-

сударств, находящихся в кризисных ситуациях. Теория малых дел абсолютно

не вписывается в ее представление о задачах политика. Отвергая принцип

“лучше синица в руках, чем журавль в небе”, Тимошенко способна исто-

щить и без того небогатые ресурсы Украины в погоне за сверхцелями.

О.Г.Овчаровасвой доклад посвятила “Гендерному измерению российского по-

литического лидерства”.Число женщин-политиков в России по-прежнему до-

статочно невелико, и их поведение во власти подчиняется ряду специфиче-

ских неписаных законов.

Очевидно, считает Овчарова, что неравенство женщин во власти проециру-

ется на их поведение. На протяжении долгого периода истории женщины ока-

зывались исключенными из участия в общественной жизни, в том числе и по-

литики. Кроме того, политика более чем какой-либо другой род общественной

деятельности считалась и считается до сих пор элитарным занятием, куда ам-

биции женщин должны быть направлены в меньшей степени. Достаточно от-

четливо гендерные предпочтения выражаются в ходе политической борьбы, а

конкретно, в восприятии женщины-политика в предвыборной рекламе.

Женщин-политиков оценивают по двойным критериям: они обязаны

быть политиками с традиционным, а значит – маскулинным набором ка-

честв, и женщиной, которая обязана сохранять феминность.Следовательно,

заключает Овчарова, женщине при продвижении во власть необходимо до-

биваться здравого баланса сочетания как “мужских”, так и “женских” ка-

честв, демонстрируя электорату свои личностные особенности. Данный тип

позиционирования называется “пульсирующим имиджем”.

Поэтому, даже в случаях уже “завоеванных” женщиной политического

авторитета и доверия граждан, подчеркивание феминности образа стано-

вится необходимым. Стиль “феминного руководства” сыграл значительную

роль в победе В.Матвиенко на “губернаторских” выборах 2003 г. в Санкт-

Петербурге. Феминная направленность рекламы И.Хакамады на прези-

дентских выборах 2004 г. была усилена обращением к маскулинности изби-

рателя: “Если ты настоящий мужчина, голосуй за женщину!”, аналогичные

рекламные технологии традиционно используются и на Западе – например,

когда во время выборов 1982 г. консультант Тэтчер ради смягчения ее суро-

вой внешности уговорил ее высветлить волосы.

Вместе с тем, некоторые составляющие имиджа женщины-кандидата тре-

буют приближенности к гендерному дисплею маскулинности. Среди них –

голос (низкий голос способен создать имидж уверенного профессионала,

высокий ассоциируется с истеричностью и раздражает), одежда женщины-

кандидата (с одной стороны, она не должна выглядеть столь утонченно, как

если бы нуждалась в защите, а с другой – обязана избегать излишне офици-

ального стиля. В данном контексте оптимален гардероб Матвиенко).

К ключевым ориентирам текста программы женщины-кандидата относятся

направленность на ценности базовых и для кандидата, и для электората сег-

ментов (обязательно обращение как к женской аудитории, так и к мужской) и

обозначение достаточной компетентности в различных вопросах политики.

Как заключает Овчарова, залогом успеха политической рекламы в ее ген-

дерном измерении становится демонстрация имиджа политика как соответ-

ствующего социокультурным нормам, определяющим гендерные архетипы.

Вероятность изменения поведенческих стратегий женщин-лидеров, которые

несут в себе очевидные психологические перегрузки, будет зависеть от ряда

факторов: во-первых, от трансформации понимания гендерных отношений в

сознании россиян (реализация возможна, но в долгосрочной перспективе). Во-

вторых, от изменения смысла самого лидерства как формально бюрократиче-

ского, обусловленного статусом занимаемой должности (наблюдающегося в

настоящий момент), что практически снимает вопрос о необходимости про-

явления личностных качеств как у мужчин, так и женщин-политиков.

В докладе А.Е.Чириковой “Региональная политическая элита: поведенческие

стратегии и внутренняя мотивация деятельности”был представлен анализ Я-кон-

цепции и особенностей внутренней мотивации женщин-лидеров в регионах

РФ. Он основывался на материалах исследования региональных элит, про-

веденного автором в 10 российских регионах за последние 10 лет методом

глубинных интервью (158 интервью с мужчинами и 65 интервью с женщи-

нами-руководителями, занимающими высокие статусные позиции в струк-

турах региональной власти, начиная с губернаторов и вице-губернаторов и

заканчивая руководителями ведущих департаментов в региональных инсти-

тутах исполнительной и законодательной власти).

Анализ интервью с руководителями-мужчинами, по мнению Чириковой,

позволяет сделать принципиальный вывод: утилитарный подход к оценке

действующих мотивов региональных элит, и в частности политико-адми-

нистративных элит, неправомерен.

Политические лидеры регионального уровня, не отвергая ценностей ма-

териального благополучия, более важным для себя считают: “видеть кон-

кретные и ощутимые результаты своего труда”, “интерес к работе”. Факти-

чески мотив “результативности труда”, выраженность которого стала осо-

бенно отчетливой в исследовании последних лет, доминирует и над моти-

вом престижа, и над мотивом “принести пользу людям”, хотя последний

вербализуется в интервью довольно настойчиво.

Весьма парадоксальным является тот факт, что властные элиты столь же

открыто заявляют о значимости “материальных факторов труда”, как и

представители бизнеса. Важно, что частотность появления этого мотива не-

сколько возросла в исследованиях 2008-2009 гг., по сравнению с исследова-

ниями более ранними.

Если сравнивать особенности мотивации властной элиты и предприни-

мателей, то и у предпринимателей, и у представителей властной элиты до-

минирующими являются признаки высокой мотивации достижений. Карь-

ерная мотивация, о которой особенно неприлично сознаваться в России,

судя по материалам интервью, остается характерной для среднего уровня

власти, однако “чистых карьеристов” в этой страте обнаружено не было.

Профессиональный рост – и как самостоятельный мотив, и как мотив со-

хранности своей позиции – занимает лишь 7-9 позицию в общей иерархии

мотивов более чем у половины опрошенных представителей властных элит.

Таким образом, в картине мотивационных устремлений лидеров исследо-

вателями явно недооценивается мотив материальных достижений, в то время

как “карьерные” и “патерналистские” компоненты явно переоцениваются.

На примере мотива отношения к деньгам можно говорить о существен-

ной трансформации ценностной сферы лидеров в сторону все большего на-

растания индивидуальных ценностей, в противовес ценностям коллектив-

ным. Ранее процесс индивидуализации ценностей активно шел в предпри-

нимательской элите, теперь он стал характерен и для политических лидеров.

Отличительной особенностью представлений политических лидеров о

своей работе в будущем является то, что они, независимо от иерархического

места в этой власти, испытывают тревожность относительно своего буду-

щего и имеют достаточно разноречивые сценарии своих возможных шагов.

Лидеры-женщины в ходе исследования, как правило, говорили об отсут-

ствии стремления сделать карьеру. При попытке описать свой собственный

“мир внутренних побудителей” они опираются, прежде всего, на “мотива-

цию самореализации”. Второе – мотивация достижения, желание доказать

себе, что все задуманное реализовалось. Третий мотив – интерес к работе.

Четвертый, не менее важный мотив, – доказать первому лицу, что его выбор

при назначении на руководящую должность был правильным. И лишь потом

женщины упоминают о мотивах материального преуспевания и достижения

высокого социального статуса. Но нельзя также исключить, что женщины не

считают возможным обсуждать эти сюжеты в процессе интервью.

У женщин-лидеров креативность как ресурс повседневной управленче-

ской деятельности выгодно противостоит рутинизации, которая нередко со-

провождает работу в других сферах деятельности.

Анализ интервью позволяет заключить, что женщины, оценивая собст-

венные мотивы попадания во власть, в первую очередь говорят о стремле-

нии реализовать себя и ведущей роли профессионального интереса. Ориен-

тированность женщин на результат, высокая мотивация достижений свиде-

тельствуют о том, что женщина как руководитель на высоких постах во

властной иерархии имеет все необходимые личностные ресурсы для дости-

жения поставленных целей.

Ориентация женщин-руководителей на лидера подтверждает, что они яв-

ляются системными игроками внутри управленческих команд, готовыми,

несмотря ни на что, отстаивать внутригрупповые интересы.

Наиболее значимый разрыв характерен для экспертных оценок мотива-

ции руководителей исполнительной власти или депутатов, пришедших из

бизнеса, и собственных оценок женщин, работавших в бизнесе, а ныне за-

нятых на руководящих постах во власти. В восприятии экспертов главный

мотив этих политиков состоит в реализации партикулярных интересов. Кар-

тина мотивации самих этих женщин значимо отличается от экспертной: они

настаивают на ведущей роли мотивации достижения и профессионального

интереса даже в ущерб возможности заработать деньги.

В целом, можно говорить о некоем сложившемся внутреннем мотива-

ционном балансе у женщин-руководителей, где ведущая роль самими жен-

щинами отдается собственно профессиональным, а второстепенные пози-

ции – инструментальным мотивам.

Отличительной чертой мотивации российских представителей власти (за

исключением некоторых депутатов, представляющих демократическую волну

конца 1980-х – начала 1990-х годов), является отсутствие в их структуре мо-

тивации собственно политической составляющей. Не менее тревожным яв-

ляется тот факт, что для многих политических лидеров власть превращается в

бизнес, что не может не приводить к деформации мотивации, при которой

материальный интерес остается самым важным. Исключение в этом ряду со-

ставляют женщины-руководители, которые опережают мужчин по выражен-

ности мотива самореализации и интереса к работе, хотя и материальные мо-

тивы им не чужды. Это означает, что дальнейшее развитие институтов регио-

нальной власти может и должно осуществляться с более широким привлече-

нием женщин на руководящие должности во власти, которые позволят пси-

хологически оздоровить власть и дадут ей толчок для будущего “очищения”.

И.И.Кузнецовпредложил доклад на тему: “Институциональный подход к ис-

следованию политического лидерства в современной России”. Он рассмотрел

взаимосвязь формальных рамок и неформальных практик в развитии ин-

ститута президентства в РФ.

Формальные условия развития института главы государства зафиксиро-

ваны главным образом в Конституции России, а также в некоторых феде-

ральных законах. Однако развитие института главы государства связано

также со становлением целого ряда неформальных политических институ-

тов и практик, которые также разделяются правящей элитой и серьезно до-

полняют существующие правовые механизмы. Причем в целом ряде случаев

это дополнение может носить характер функционального замещения пуб-

личных властных институтов.

Среди таких неформальных политических институтов, усиливающих вес

президента в системе принятия решений, Кузнецов выделил практику не-

формальных совещаний главы государства с руководством фракций Госу-

дарственной Думы, появившуюся еще при первом российском президенте

Б.Н.Ельцине (“правление четверки” и “круглые столы”) и существующую

(хоть и в измененном виде) по сей день. Проследив историю подобных “круг-

лых столов” в разные периоды новейшей истории РФ при президентах Ель-

цине, Путине и Медведеве, Кузнецов заключает: можно констатировать, что

в данном случае мы наблюдаем становление конституционного “обычая”.

При этом сам текст Конституции не претерпевает изменений и дополнений.

Поскольку инициатором и модератором дискуссий на этих встречах является

сам президент РФ, можно определенно отметить расширение его политиче-

ских возможностей в управлении политическими процессами в государстве.

Докладчик особо остановился на анализе той политической роли, кото-

рую в настоящее время играет Администрация президента РФ с ее слабо

определенным конституционным статусом при наличии серьезных ресурс-

ных возможностей. Наиболее опасным и непредсказуемым для развития

всей политической системы, по его мнению, является ситуация превраще-

ния АП в самодостаточный политический институт, приобретающий авто-

номию от своего формального главы – президента и даже в чем-то контро-

лирующий его деятельность, осуществляющий своеобразный надзор. Оста-

ется открытым важный вопрос о роли АП при ограниченной политической

дееспособности президента РФ и о ее функциях при подборе “преемника”.

По мнению Кузнецова, сама подобная ситуация характерна не только для

России. В результате на уровне принятия решений политическая система

функционирует не по принципам правового государства, а в рамках нефор-

мальных правил и институтов, противоречащих ей. Не случайно и появление

определений демократии как “дефектной”, поскольку отдельные структуры

политических элит взаимодействуют с отдельными частями общества через

неформальные, но при этом весьма стабильные патрон-клиен телистские

связи. В итоге конституционно предписанные механизмы представитель-

ства и процедуры взаимодействия ветвей власти выхолащиваются и ча-

стично либо временно утрачивают свою силу.

Д.В.Попоновв своем докладе “Понятие “человеческого капитала” примени-

тельно к российским политическим элитам”1 провел анализ понятия человече-

ского капитала в контексте современной теории политических элит. Фор-

мирование, развитие и воспроизводство человеческого капитала в полити-

ческой сфере – малоизученная, но актуальная проблема, позволяющая опи-

сать и объяснить сквозь призму человеческих способностей и возможностей

многие политические процессы и явления.

Основы теории человеческого капитала были заложены во второй поло-

вине XX в. в работах американских экономистов, лауреатов Нобелевских

премий по экономике 1979 и 1992 г. Т.Шульца и Г.Беккера. Человеческий

капитал, утверждали они, формируется за счет инвестиций в человека, в ка-

честве которых авторы теории рассматривают расходы на образование, здра-

воохранение, поиск информации, смену работы и другие затраты, способ-

ствующие физическому, профессиональному, культурному и интеллекту-

альному развитию личности.

В основе теории человеческого капитала лежит рациональная модель че-

ловеческого поведения, основанная на принципах максимизирующего

поведения, рыночного равновесия и устойчивости вкусов и предпочтений.

При этом подчеркивается, что использование человеческого капитала и по-

лучение доходов контролируется самим человеком, обусловлено его сво-

бодным волеизъявлением, индивидуальными интересами, предпочтениями,

ценностями, мировоззрением и культурным уровнем.

Представители неоинституционального направления экономической мысли

несколько корректируют модель поведения экономических агентов, подчер-

кивая его ограниченную рациональность. В частности, Г.Саймон отмечает, что

“теория рационального поведения должна уделять особенностям поведения ра-

ционально действующих лиц (тому, как они справляются с неопределенностью

и сложностью мыслительных процессов) не меньше внимания, чем объектив-

ным условиям окружающей среды, в которой принимаются решения”.

Методологическая ценность неоинституционального подхода с точки

зрения данного исследования заключается в признании значимости пове-

дения человека в функционировании различных коллективных общностей.

Это позволяет объяснять направленность и динамку процессов, протекаю-

щих в их рамках, через анализ индивидуальных поведенческих стратегий,

которые в свою очередь детерминированы формальными и неформальными

институтами.

Центральным тезисом в работах М.Вебера была идея о множественности

источников социальной иерархии, в качестве которых помимо экономиче-

ского положения и власти рассматривался престиж. Этот критерий лежит в

основе выделения так называемых “статусных групп”, образуемых людьми

с одинаковым статусом. Как отмечает Б.Тернер, статусная группа – это со-

общество индивидов, которые организовались для поддержания или рас-

ширения своих социальных привилегий посредством механизма социаль-

ного закрытия с целью защитить существующие монопольные привилегии

от посторонних. Главным механизмом защиты и воспроизводства привиле-

гий выступает культурный капитал, определяемый как богатство в форме

знания или идей, которое узаконивает обладание статусом и властью.

Концепция статусной группы позволяет существенно пересмотреть по-

веденческие стратегии человека в общественной системе, его способность

самостоятельно на основе своих мотивов и интересов принимать решения

по рациональному использованию и развитию заложенных в нем способно-

стей и навыков.

Процессы воспроизводства статусных групп актуализируют еще одну

форму капитала, также выступающего детерминантой поведения человека в

обществе. Речь идет о социальном капитале. При определении этого фено-

мена за основу можно взять подход Дж.Коулмана, представлявшего соци-

альный капитал в качестве ресурсов, присущих социальным отношениям, в

которые вовлечены индивиды. В интерпретации Коулмана, социальный ка-

питал, воплощенный в отношениях между индивидами, выступает чисто

функциональным понятием. Однако в рамках общностей существующие

нормы и потоки информации могут быть использованы их членами в пол-

ном объеме для получения личных или групповых благ.

Экономическая наука при оценке человеческого капитала делает акцент

на его ликвидности, т.е. способности прямо или косвенно, независимо от

своих предметных форм, превращаться в денежную форму. Для элитологи-

ческих исследований наибольшую значимость приобретает явление кон-

вертации человеческого капитала, его способность постоянно менять

собственную форму. Приоритетными направлениями конвертации чело-

веческого капитала в рамках элитной структуры представляется его пре-

образование в социальный, административный и политический капитал.

Исследовательский интерес представляет проблема структуры человече-

ского капитала.

Различные авторы предлагают свои типологии человеческого капитала.

Так, И.Ильинский выделяет такие структурные компоненты человеческого

капитала, как капитал здоровья, трудовой капитал, интеллектуальный, ор-

ганизационно-предпринимательский капитал и культурно-нравственный.

Г.Бондаренко в качестве основных активов человеческого капитала рас-

сматривает уровень образования, профессиональную подготовку, капитал

здоровья, обладание экономически значимой информацией (информиро-

ванность), мобильность работника.

В числе основных структурных элементов человеческого капитала по-

литической элиты можно выделить: физический капитал (состояние здо-

ровья, уровень работоспособности, физические и психологические каче-

ства); и культурный капитал (практическое знание, навыки социализации,

ценности); образовательный капитал (профессиональные знания, умения,

навыки).

Подобное структурирование человеческого капитала политической

элиты дает возможность провести комплексный анализ личностных харак-

теристик ее представителей. Его можно проводить на трех уровнях: эмоцио-

нальный уровень (настроения, уверенность); когнитивный уровень (навыки,

знания, ценности); поведенческий уровень (мотивация, стиль межличност-

ных отношений, стиль политического лидерства). Методологической осно-

вой такого комплексного многоуровневого анализа человеческого капитала

политической элиты могут выступить различные качественные подходы и

методы, в числе которых можно выделить биографический метод, дистант-

ные методы, метод глубинного интервью.

Таким образом, теория человеческого капитала позволяет существенно

расширить границы исследования политической элиты, предоставляя воз-

можность анализировать не только текущее качественное состояние элит-

ных групп, но и тенденции его изменения в перспективе.

Тема человеческого капитала получила развитие в докладе В.В.Трофимовой

“Основные каналы рекрутирования современной российской политической элиты”.

Материалом для анализа послужили биографические особенности действую-

щих депутатов Государственной Думы, глав субъектов Российской Федерации,

а также членов кабинета министров В.В.Путина. Главный интерес представ-

лял профессиональный опыт членов элиты, предшествующий их парламент-

ской, министерской или губернаторской деятельности, а именно профессия,

которая стала определяющей в их жизни (не обязательно тот род деятельно-

сти, которым они занимались непосредственно перед приходом в парламент).

На сегодня основным каналом рекрутирования в федеральную законо-

дательную власть является бизнес – именно в нем строила свою карьеру

большая часть нынешних депутатов Государственной Думы. В то же время

число представителей бизнеса в губернаторском корпусе минимально,

а в правительстве бывшие бизнесмены и вовсе отсутствуют.

Трофимова делает вывод: есть несколько основных каналов рекрутирова-

ния современной российской политической элиты. Но при этом существуют

различия в рекрутировании в разные ветви и эшелоны власти. В правительстве

преобладают бывшие чиновники, силовики и профессионалы в различных

областях. Среди губернаторов помимо этих типов встречаются также бывшие

бизнесмены, главы государственных промышленных предприятий и партий-

ные руководители советской эпохи. Депутатский корпус отличается большим

числом каналов рекрутирования по сравнению с правительством и губерна-

торским корпусом: спорт, сцена, профсоюзные и общественные организации

являются каналами рекрутирования именно в Государственную Думу.

Очевидно, что для назначения на пост министра или выдвижения канди-

датуры губернатора предшествующий опыт работы в государственных струк-

турах является ключевым. Поэтому в правительстве и среди губернаторов

бывших чиновников подавляющее большинство. Бывших бизнесменов по-

литические партии охотно включают в предвыборные списки потому, что

они могут оказать финансовую поддержку в ходе предвыборной кампании,

а также обладают обширными связями. Активное включение силовиков в

различные органы власти является вполне объективной закономерностью

последних лет. Профессионалы в различных областях могут быть полезны

для профильных министерств и комитетов Государственной Думы. Бывшие

“партийцы” представлены, в основном, в Государственной Думе, во фрак-

ции КПРФ, что является вполне привычным. Для “Единой России” при-

влечение публичных персон и общественных деятелей позволяет расширить

электорат партии, а также обеспечить представительство в Государственной

Думе самых разных типов депутатов.

В рамках того же проекта “Человеческий капитал”, осуществляемого ка-

федрой психологи и социологии политики при поддержке РНГФ, Ирина Ро-

гозарь-Колпаковав своем докладе “Министр как политическая роль и влияние на

нее личностного фактора”исследовала личностно-ситуативные особенности

правительства Владимира Путина, пытаясь определить сущность россий-

ского исполнительного лидерства через изучение его основных компонен-

тов и анализ влияния личности министра на роль исполнительно-распоря-

дительного характера.

Теоретической основой для исследования послужила “личностно-ситуа-

тивная теория”, в рамках которой политическое лидерство рассматривается

как система взаимоотношений, таких компонентов лидерства, как черты и

мотивы лидера, образ лидера и мотивы его последователей, характеристики

его роли, а также “институциональный контекст” – те официальные и пра-

вовые параметры, в которых работает лидер.

Как заключает Рогозарь-Колпакова, рам<