Наркомания, алкоголизм, порнография

Среди множества социальных зол и источников бед че­ловека эти три играют далеко не последнюю роль. Их объединяет то, что они имеют одинаково социальный и личностный характер, то есть наносят ущерб и обществу, и личности. Наркомания, алкоголизм и порнография порождаются в социальной среде и стимулируются соци­альными причинами. Главной жертвой первых двух является человек, ставший наркоманом или алкоголиком, либо их дети, жестоко распла­чивающиеся за пороки своих родителей. Однако и в самом человеке есть почва для наркомании, алкоголизма и порнографии: страсть к наслаждению. Наркомания и алкоголизм чреваты не только разрушени­ем здоровья, но и смертью, тогда как порнография, как кажется, в этом смысле безопасна. Однако само при­страстие к ней – по меньшей мере признак низкой культуры человека, невоспитанности его чувств, но ино­гда и психических отклонений.

Порнография спутник многих темных сторон жизни: преступ­ности, проституции, половой извращенности, алкоголизма, паразитиз­ма, безответственности, различных форм физического и духовного разврата. В отличие от эротики, естественного компонента и несом­ненной ценности современной культуры, порнография находится за пределами сфе­ры человеческой гуманности, ценностей личной и обще­ственной жизни. Между тем, граница между эротикой и порнографией в значительной мере условна, устанавливается существующими в об­ществе стандартами допустимого и незаконного, приличного и непри­стойного. Как социальное явление порнография может не только оскорблять чувства людей, но и нарушать общественный порядок. Распространение порнографической продукции должно контролироваться демократическим законода­тельством, в частности, предусматривающим ненанесение ущерба де­тям. Тех, кто питает к порнографии отвращение, недопустимо принуждать иметь с ней дело – как это бывает, когда порнопродукция оккупирует телевидение, рекламные щиты и т.д. Вместе с тем и вопросы цензуры должны решаться гибко и демократично. Во всяком случае при опреде­ленных условиях (скажем, обеспечения приватности, ненанесения ущерба детям и т.д.) можно допустить право на потребление порнографи­ческой продукции. Гуманисты убеждены в том, что в той степени, в какой эротика может способствовать человеческому счастью, государ­ство не должно налагать на нее ограничений. Но в той мере, в какой она превращается в порнографию и способна нанести ущерб нравственному здоровью людей или общественному порядку, она должна контролироваться и регулироваться законами.

У людей должны быть и персональные критерии оценки порно­графии. У одного человека она свидетельствует об эмоциональ­ной деградации, сужении и примитивизации личности, огрублении ее чувственности, снижении стандартов красоты и нравственности, гипертрофии низменных и животных инстинктов. У другого она может служить стимулом не только половых отношений, но и иной вполне позитивной деятельности или просто способом психологи­ческой разрядки. Амбивалентный аксиологический статус порногра­фии исключает ее однозначную оценку, но вполне очевид­но, что определенные аспекты и последствия порнографии могут иметь деструктивный антиценностный смысл.

В отличие от порнографии, алкоголизм и наркомания – безус­ловное зло и антиценность. Однако и здесь не все так просто. Если не­которые социальные аспекты алкоголизма и наркомании связаны с на­рушением закона, скажем, спаивание малолетних или распространение наркотиков, то другие, личностные последствия алкоголизма или нар­котической зависимости, квалифицируются как болезнь и беда челове­ка. Это означает, что люди, ставшие алкоголиками и наркоманами, требуют социальной защиты, адекватного лечения и соответствую­щего, гуманного к себе отношения. Но это не избавляет алкоголика или наркомана от личной ответ­ственности и понимания нравственной вины перед собой и обществом, особенно перед родными и близкими, кото­рым он причиняет глубокие нравственные страдания, наносит психоло­гический, либо материальный ущерб. Особое значение имеет профи­лактика алкоголизма и наркомании, устранение социальных и эконо­мических условий их возникновения и распространения. Вместе с тем, и личность должна вырабатывать психологический и нравственный им­мунитет против этих пороков. Воспитание характера, нравственное и физическое совершенствование и укрепление чувства ответственности и долга перед собой, близкими и обществом, осознание каждым тяжких по­следствий отступления в область деструктивного и антиценностного являются испытанными средствами противостояния алкоголю, нарко­тикам и иным соблазнам, вроде порногра­фии, проституции, азартных игр. Впрочем, последнее – это не столь­ко порок, сколько вредная привычка или привязанность, поговорить о которых самое время.

Вредные привычки

По сравнению с теми проявлениями антигуманности, о кото­рых говорилось выше, дурные привычки кажутся мелочью, о которой, может быть, не следовало и упоминать. Но обзор сферы антиценностей должен быть относительно полным, хотя исчерпывающе всесторонним сделать его практически невозможно. К вредным привычкам можно отнести массу погрешностей нашего поведения, стиля мышления, эти­кета. В основе своей они релятивны и отражают общий уровень куль­туры общества или его субкультур. Однако все они символизируют ту нижнюю границу, предел нормального и разумного, нравственно, эмо­ционально-психически, эстетически и социально приемлемого поведе­ния, негласно принятого в данном социуме, за которым начинает­ся неприемлемое и нетерпимое, аморальное или незаконное. Например, ковырять в носу или есть руками макароны – очевидное нарушение правил приличного поведения или этикета. В данном случае этикет не составляет простую, хоть и уважаемую формальность – ведь то и другое возбуждает в окружающих чувство брезгливости, травмирует их, и есть, таким образом, маленькое хулиганство. Немалое число людей про­являют явное пренебрежение к своему туалету, игнорируя не только стандарты эстетического вкуса, даже собственные, но и требования гигие­ны, скажем, не заботясь должным образом о своих волосах или зубах. Дурных привычек видимо-невидимо, поэтому нет смыс­ла составлять их реестр. Важно понять их дурные последствия. С точки зрения социальной, вредные привязанности или привычки, порождая неприязнь или даже чувства отвращения одного человека или группы людей к субъекту этих при­вычек, портят атмосферу общения, понижают ее нравственный, интеллектуальный и эстетический уровень, делают менее эффективной со­вместную деятельность людей. Возможно, худший вред они наносят самому их носителю. Дурная привычка может говорить о многом: о плохом воспитании или само­воспитании, о низкой культуре и недостатке уважения к себе, о внутренней расхля­банности и плохой самодисциплине, о неразвитости нравственного или эстетического чувства либо о простом нежелании задумываться о своем образе жизни. Люди склонны оправдывать такого рода недостатки тем, что они «мелкие» и не наносят никому существенного ущерба, что они в этом смысле «невинные». Возможно, среди сонма вредных привычек существуют и вполне безобидные. Но подавляю­щая их часть едва ли является таковой. Как правило, они –признаки более серьезных человеческих недостатков.

Говорят, «привычка – вторая натура». Это и так, и не так. «Натурой», чем-то естественным наши обыкновения кажутся потому, что человек сжи­вается с ними и затем как бы уступает им, следует им непроизвольно, именно привычно, будто бы и не мог иначе. Но и дурные, и хо­рошие привычки не являются «второй натурой», поскольку возникают в процессе правильного или, наоборот, плохого воспи­тания и опыта жизни, благоприятной или неблагоприятной социальной экологии и т.д. Привычка не заложена в нас от рождения, а нечто ­приобретенное и потому практически всегда поддающееся коррекции или полному устранению.

В целом дурная привычка – это некая распущенность, боль­ший или меньший изъян в образе жизни, психологии и мышлении человека. Мы глубоко убеждены, что в подавляющем большинстве случаев внешний беспорядок определяет или отражает беспорядок в душе человека, снижает адаптивные и продуктивные возможности личности. Жизнь не должна быть механистичной, автоматичной и скучной. Но она должна быть рациональной и максимально осмыслен­ной, особенно в ее внешнем выражении. Быт многих людей запущен не потому, что у них недостает средств, чтобы, скажем, максимально автоматизиро­вать стирку или готовку, а потому, что им неохота всерьез продумать эту сторону нашей повседневности и должным образом орга­низовать ее. Но именно быт, может быть, следует рационализировать в первую очередь, хотя совершенно ошибочно делать из него культ, превращать, как говорят, квартиру в музей и т.д. Как и во всем, здесь нужна мера и здравый смысл.

Правилам истинно хорошего тона и разумного этикета необходимо учить с детства. Они просты, понятны и легко усваиваются детьми, но суще­ственно при этом то, что этикет и хорошие манеры поведения являются исключительно легкой, естественной и эффективной формой, средством нравственного и эстетического воспитания. Этикет – это своего рода преддверие нравственного и эстетического вкуса, интродукция к добру и красоте, к разумному и достойному образу жизни.

Вместе с тем, вредная привычка всегда представляет собой не­который, пусть мелкий, но явный и открытый вызов человеку, его разу­му, воле, организованности, достоинству и многому другому. Поэтому естественным и правильным следует считать принятие этого вызова и борьбу со своими недостатками. Это расценивается как банальность или нечто смешное чаще всего теми, кто скрывает свое бессилие, точ­нее, безволие и готов на заведомое поражение перед собственными вполне иско­реняемыми недостатками. Но именно избавление от той или иной вредной привычки может послужить прекрасным началом более глубокого процесса, – процесса психической и волевой самодетерминации, движения от самокоррекции к совершен­ствованию. Даже путь в тысячу километров начинается с пер­вого шага. Вообще, идти от простого к сложному, от легкого к трудному – правило, годное и в деле нравственного, возвышающего самосозидания.

Вопросы для самоконтроля

1. Назовите основные типы антиценностей?

2. В чем состоят характерные черты жадности, паразитизма, подозрительности и враждебности?

3. Что такое агрессивности?

4. Дайте характеристику насилию и основным формам его выражения?

5. Как насилие связано с терроризмом?

6. Расскажите о биоциде и экоциде как антиценностях?

7. Какова гуманистический ответ на проблему «человек – окружающая среда»?

8. Какие анитценности бытуют в сфере человеческого общения и информационном пространстве?

9. В чем суть позиции гуманизма в отношении СМИ?

10. Почему наркомания, алкоголизм и порнография – это антиценности?

11. Что такое дурные привычки?

12. Приведете примеры дурных привычек и дайте им оценку?

13. Каковы особенности преодоления вредных привычек?

Глава восьмая. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА

Идея прав человека

Гуманизм понимает идею прав человека широко, т.е. не только юридически, как сумму кодифицированных запретов и предписаний, принятых или целесообразных законодательных и социальных норм, но и как нечто объективно существующее, базирующееся на заложенном в самой природе человека и требующем общего признания и уважения чувстве справедливости.

Права человека – это те естественные требования, которые каждый человек в равной мере может предъявить к социуму и каждому другому человеку, отра­жающие его нужды и в том числе тягу к свободе, как и его позитивные качества и ценности. Они получают свое выражение, признание и закрепление в законах, договорах, манифестах, декларациях, конвенциях и соглашениях.

В широком смысле право – это убеждение в том, что все люди обладают определенными неотчуждаемыми и неотъемлемыми свобо­дами.

Права, полномочия и привилегии (так сказать, исключительные права, необходимость в которых диктуется особыми обстоятельствами, в которых может оказаться человек) должны иметь строгие юридические определения. Каждый человек или группа лиц может обра­титься в суд с иском о признании или восстановлении своих прав.

Природа прав человека не юридическая (точнее говоря, не законодательная, то есть не зависящая лишь от воли законотворца), а экзи­стенциальная (жизненная), нравственная, экономическая или социаль­ная, но они должны иметь свое формальное юридическое выражение и интерпрета­цию. Существуют некоторые фундаментальные права человека, кото­рые носят транснациональный, транскультурный и даже трансистори­ческий характер, хотя и можно указать время в истории, когда их, по-видимому, не было, и социумы, где их еще нет. Сознание человеком таких прав отражает определенный уровень его духовного и социального развития. Однако этот уровень достигается людьми закономерно, и потому, раз возникнув, будучи в целом осознанными, такие права обретают общеобязательный характер, независимо от того, признаются они в данном сообществе в данный момент или нет. Это означает, что ряд основополагающих прав имеет общечеловеческий и универсальный статус.

Так, в непреходящей сущности права лежит равенство (именно равенство прав, а не фактических состояний, – как показала история, добиться последнего невозможно без насилия). Такое равенство прав предполагается самой идеей естественного права, ибо естественное – значит такое, что принадлежит каждому человеку уже как представителю рода человек, и в чем никто не отличается от другого.

Все люди равны как таковые, т.е. как люди. Звание человек постулирует в каждом равное достоинство и ценность.

На протяжении тысячелетий равенство существовало как потребность, естественное чувство и стремление лю­дей; предпринимались и многие попытки практического установления равенства, но оно получило юридически и морально адекватную форму только в современных демократических обществах. Это отнюдь не зна­чит, что практика соблюдения прав человека, даже в самых социально развитых странах, совершенна и безошибоч­на. Иначе говоря, объективность идеи прав человека не означает их автома­тического признания всеми и каждым, и, тем более, их реального обеспечения. Их фактические гарантии достигаются далеко не простыми и скорыми политическими, экономическими, культурными путями, требуют борьбы, жертв и компромиссов.

Термин «права человека» предполагает двустороннее взаимо­действие лиц (или групп) на основе соглашения, а также определенную социальную среду, в ко­торой оно заключается, соблюдается и контролируется. Суть этого со­глашения состоит в том, что каждая сторона выражает требование в признании ее прав или, в случае необходимости, их восстановления, а соответственно и выражает готовность к ответному признанию этих требований. Коротко говоря, в право человека включены и требование истца, и обязанность ответчика.

Прогресс в области прав человека – почти всегда болезнен и драматичен как в отношении личности, так и в отноше­нии общества. Иногда права человека признаются в результате рево­люций и кровавых гражданских войн. Ситуация обостряется всякий раз, когда права индивидов или групп воспринимаются большинством как требования меньшинства, в чем-то большом или малом ущемляющие его интересы. Таким нежелательным искателем прав, хотя бы и очевидно справедливых, может быть крепостной, женщина, бомж, обманутый вкладчик, гомосексуалист, беспомощный инвалид или брошенный ребенок. Права, особенно права меньшинств, не обре­тают своего полноценного статуса без осмысления и признания их всем обществом.

Права человека реализуются в социуме и по­тому носят регулятивный характер. Робинзону не нужно заявлять о каких-либо своих правах, он волен делать все, что угодно, но вопрос о нормах и общих предписаниях неминуемо встанет тогда, когда он встретит Пятницу.

Права человека имеют и нормативную, и процессуальную при­роду, они возникают и бытуют в социальном процессе их осмысления, выдвижения, борьбы за них, их признания, отстаивания и защиты. Кроме того, они функциональны и конкретны. Хотя они естественным образом вы­растают из потребностей, убеждений, практики и идеалов людей, так или иначе осно­ванных или ориентированных на идеи свободы и справедли­вости, они укоренены также в историческом развитии цивилизаций. Права не только усматриваются как некие естественные потребности, но и творятся, возникают в ходе нравственного, культур­ного, социально-политического и экономического прогресса.

Права человека утверждают некоторые внутренние, основополагающие качества человека, его свободу, жизнестойкость, тотальность, абсолютность, т.е. практическую безальтернативность жизни человека в его собственных глазах. Но это не значит, что в социальной области, т.е. в пространстве взаимоинтеграции личности и общест­ва, они также имеют абсолютный характер. Их релятивность (относительность) состоит в том, что никакие права не действенны в любой ситуации и для всех людей. Они далеко не всегда могут быть реализованы по чисто практическим соображениям, в силу физической невозможности или заключенной в ситуации коллизии, – случае, когда возникает конфликт правовых ценностей, и мы должны выбирать одну за счет другой. Скажем, во имя сохранения своей жизни человек волен временно пожертвовать каким-либо из своих (и даже чужих) прав или, напротив, он может выбрать смерть во имя утверждения своего человеческого до­стоинства.

Права человека – это не прихоть, каприз и не простая условность.

Основаниями признания и критериями проверки права на подлинность являются реальность требований, которые мы предъяв­ляем себе и другим людям, их справедливость и законность, а также очевидные отрицательные последствия их нарушения личностью или обществом.

Фундаментальные права человека имеют биогенетическую и социогенетическую основу и потому являются всеобщими.

Права чело­века – это моральная совесть мирового сообщества, их уважение и соблюдение стало одним из важнейших показателей культуры человека и цивилизованности общества.

Доктрина общечеловеческих прав со­ставляет новейший и наиболее динамичный блок современных этиче­ских и правовых теорий.

Исторический прогресс в области прав человека отмечен опре­деленными юридическими вехами. К ним следует отнести Великую хар­тию вольностей (1215), Американскую декларацию независимости (1776), Французскую декларацию прав человека (1789), принятую ООН Всеобщую декларацию прав человека (1948). Для России такой вехой является Конституция Российской Федерации, принятая на референду­ме 1993 года.

Право на жизнь

Исходным экзистенциальным или онтологическим правом, т.е. правом на само существование, бытие человека является право на жизнь. Ни у общества, ни у какого-либо лица нет и не может быть права лишать человека жизни. Пра­во на жизнь вытекает из самой универсальности и абсолютности жизни лич­ности. Естественная тайна и чудо жизни человека, ее приоритетность по отношению к самой себе, неясность вопроса о ее происхождении и творении не оставляет места для каких-либо рациональных, моральных и юри­дических аргументов в пользу «законного» убийства – смертной казни. Только в условиях очевидной и неотвратимой угрозы жизни человека или группы людей возможно применение таких средств необходимой обороны, которые могут по­влечь за собой смерть другого человека или лиц – источников этой угрозы. Единственным и абсолютным владельцем жизни является ее носитель – человек, и потому никто, кроме него, не имеет основания претендовать на нее, быть ее хозяином и распорядителем.

Общество имеет право так или иначе ограничить проявления свободы человека (хотя она и является одним из определений жизни вообще), если это преступник и его свобода заключает в себе угрозу для жизни, достоинства или имущества других. Злоупотребивший свободой лишается свободы, в этом и состоит суть законного наказания. Ни унижение преступника, ни физическая расправа над ним, тем паче его крайняя форма – убийство – не могут быть терпимы в цивилизованном обществе.

В ряде стран смертная казнь все еще не отменена. Но там, где она есть, она не должна применяться к политическим преступ­никам, людям, достигшим преклонного (семидесяти-– или восьмидеся­тилетнего) возраста и беременным женщинам. Осужденный имеет пра­во на апелляцию о помиловании или смягчении приговора, и смертная казнь не должна совершаться до рассмотрения апелляции.