Положительный аргумент

Начнем с положительного аргумента. Каким образом мнение, что различия в природных дарованиях случайны с моральной точки зрения, может служить аргументом в пользу того, что имущественные различия, происходящие из различий в естественных преимуществах, должны быть сведены к нулю? Мы рассмотрим четыре возможных аргумента; первым будет следующий аргумент А.

1. Любой индивид должен морально заслужить свое имущество; не должно быть так, чтобы люди обладали имуществом, которого они не заслуживают.

2. Люди не заслужили морально свои естественные преимущества.

3. Если X индивида частично определяет его У и его X является незаслуженным, то же самое относится к его Y.

Следовательно,

4. Имущество людей не должно частично определяться их естественными преимуществами.

Этот аргумент будет замещать другие, похожие на него, но более сложные³⁹. Однако Ролз недвусмысленно и решительно отвергает распределение в соответствии с моральными заслугами: «Здравый смысл склонен предполагать, что доход, богатство и вообще

³⁹ Например:

1. Различия в имущественных владениях двух любых индивидов должны быть морально заслуженными; морально незаслуженных различий существовать не должно.

2. Различия в естественных преимуществах индивидов являются морально незаслуженными.

3. Различия между людьми, частично определяемые другими, незаслуженными различиями, также являются незаслуженными.

Следовательно,

4. Различия в имущественных владениях людей не должны частично определяться различиями в их естественных преимуществах.

хорошие вещи в жизни должны распределяться в соответствии с моральными заслугами. Справедливость — это счастье в соответствии с добродетелью. Хотя и признается, что этот идеал никогда не может быть полностью реализован, это подходящая концепция справедливости, по крайней мере в качестве prima facic^ принципа, и общество должно пытаться его реализовать, как только это позволят обстоятельства. Справедливость как честность отвергает эту концепцию. Такой принцип не был бы выбран в исходном положении»⁴⁰.

Таким образом, Ролз не мог бы принять посылку, похожую на первую посылку аргумента А, а потому ни один из вариантов этого аргумента не лежит в основе отвержения им различий в долевом распределении, вытекающих из незаслуженных различий в естественных преимуществах. Ролз не только отвергает посылку 1, его теория ей не коэкстенсивна. Он одобряет стимулирование индивидов, если это улучшает положение наименее обеспеченных, а это зачастую будет иметь место именно из-за их естественных преимуществ, так что в результате они получат большие доли. Ранее мы отметили, что концепция справедливости владения имуществом, основанная на титулах собственности, не являясь концепцией, калиброванной по паттерну, также не приемлет распределения в соответствии с моральными заслугами. Любой индивид имеет право отдать любому другому индивиду любое имущество, на которое он имеет титул собственности, вне зависимости от того, имеет ли получатель достаточные моральные заслуги, чтобы быть получателем. Принцип «каждому в соответствии с легитимными титулами собственности, которые были переданы ему легитимным образом» не является калиброванным по паттерну.

Если аргумент А и его первая посылка отвергнуты, не совсем понятно, как построить положительный аргумент. Рассмотрим следующий аргумент В.

1. Имущество должно распределяться в соответствии с паттерном, не являющимся произвольным с точки зрения морали.

2. То, что люди имеют разные естественные преимущества, произвольно с моральной точки зрения.

^ Принимаемый в отсутствие доказательств в пользу противного (лат.). — Прим. науч. ред.

⁴⁰ Rawls, Theory of Justice, p. 310 [русск. пер.: Рол.ч. Теория справедливости. С. 273]. И до конца этого раздела Ролз продолжает критиковать концепцию распределения в соответствии с моральными заслугами.

Следовательно,

3. Имущество не должно распределяться в соответствии с естественными преимуществами.

Но различия в естественных преимуществах могут коррелировать с другими различиями, которые не являются произвольными с моральной точки зрения и которые явно могут иметь моральное значение для вопросов распределения. Например, Хайек доказал, что в условиях капитализма распределение обычно соответствует воспринимаемой полезности для других. Поскольку различия в естественных преимуществах породят различия в способности приносить пользу другим, между различиями в распределении и различиями в естественных преимуществах будет иметь место определенная корреляция. Принципом системы не является распределение в соответствии с естествен -ными преимуществами; но в системе, принцип которой состоит в распределении в соответствии с воспринимаемой полезностью для других, различия в естественных преимуществах приведут к различию во владении имуществом. Если вывод 3 вышеприведенного рассуждения следует толковать расширительно, то, чтобы исключить такую возможность, он должен постулировать это явным образом. Но добавление посылки, согласно которой любой паттерн, который имеет более или менее коэкстенсивное описание, произвольное с моральной точки зрения, сам является произвольным с моральной точки зрения, будет чересчур сильным ходом, поскольку в результате каждый паттерн станет произвольным с моральной точки зрения. Возможно, главное, чего следовало бы избегать, — это не просто коэкстенсивность, но, скорее, некие морально произвольные черты, порождающие различия в долях распределения. Соответственно рассмотрим аргумент С.

1. Имущество должно распределяться в соответствии с паттерном, который с моральной точки зрения не является произвольным.

2. То, что люди имеют разные естественные преимущества, произвольно с моральной точки зрения.

3. Если частью объяснения того, почему паттерн содержит имущественные различия, является то, что иные различия между индивидами порождают эти имущественные различия, и если эти иные различия произвольны с моральной точки зрения, то паттерн также является произвольным с моральной точки зрения.

Следовательно,

4. Различия в естественных преимуществах не должны порождать различий в имуществе индивидов.

Согласно посылке 3 этого аргумента, наличие любой моральной произвольности в основании паттерна заражает этот паттерн и делает его слишком произвольным с моральной точки зрения. Но любой паттерн будет содержать какие-нибудь морально произвольные факты в качестве части объяснения того, как он возникает, и в том числе паттерн, предложенный Ролзом. Принцип различия действует таким образом, что некоторые люди получают большие доли распределения, чем другие; то, какие люди получат эти большие доли, будет зависеть, по крайней мере частично, от различий между этими людьми и другими, различий, которые являются произвольными с моральной точки зрения, поскольку некоторым индивидам с особыми естественными преимуществами будут предложены большие доли в качестве стимула, чтобы они использовали эти преимущества определенным образом. Вероятно, можно сформулировать посылку, похожую на посылку 3, так, чтобы она исключала все, что хочет исключить Ролз, но не исклю-чала его собственного подхода. В любом случае, результирующий аргумент исходил бы из того, что набор имущественных владений индивидов должен следовать какому-нибудь паттерну.

Почему набор имущественных владений должен быть калиброванным по паттерну? Калибровка не является неотъемлемым свойством теорий справедливости, как мы убедились в ходе описания теории, основанной на титулах собственности: теории, которая фокусируется на базовых принципах, генерирующих наборы имущественных владений, а не на паттерне, реализацией которого является такой набор. Если отвергнуть идею, что теория этих базовых принципов является самостоятельной теорией распределительной справедливости, а не просто набором разнообразных соображений из других областей, то данный вопрос превращается в следующий: существует ли какой-либо отдельный предмет «распределительная справедливость», который требует отдельной теории.

В случае описанной ранее модели манны небесной могло бы существовать более убедительное основание для поиска паттерна. Но поскольку вещи уже возникают как чье-то имущество (или при наличии договоренностей о том, кто ими будет владеть), нет необходимости искать паттерн для никому не принадлежащего имущества; и поскольку процесс, в результате которого отношения владения имуществом действительно возникают или приобретают форму, не нуждается в каком-либо конкретном паттерне, нет оснований ожидать, что в результате появится какой-нибудь паттерн. Ситуация не та, чтобы задаваться вопросом: «В конце концов, что должно произойти с этими вещами, что мы должны с ними сделать? » В мире, где нет манны небесной, где вещи должны быть сделаны, произведены или изменены людьми, не существует отдельного процесса распределения, теорией которого могла бы быть теория распределения. Читатель вспомнит наше предшествующее рассуждение, демонстрирующее, что (грубо говоря) любой набор имущественных владений, реализующий конкретный паттерн, посредством добровольных обменов, подарков и других действий, которые совершают люди, владеющие этим имуществом в соответствии с данным паттерном, может быть преобразован в другой набор отношений владения имуществом, который не соответствует исходному паттерну. Мнение, что распределение имущества должно быть калиброванным, возможно, покажется менее убедительным, если осознать, что оно имеет следствием то, что люди не будут иметь права совершать действия, нарушающие калибровку, даже с вещами, которыми они правомерно владеют. Следует, пожалуй, упомянуть еще один путь к концепции справедливости, основанной на паттернах. Предположим, что у каждого морально легитимного факта есть «единое» объяснение, показывающее, что он является морально легитимным, и что конъюнкции попадают в область фактов, для которых должны существовать такие объяснения. Если р и q являются в отдельности морально легитимными фактами с соответствующими объяснениями Р и Q их как морально легитимных, то если^ р _^ q также должно объясняться как морально легитимный факт и если Р л Q не образует «единого» объяснения (а является простой конъюнкцией разных объяснений), то потребуется какое-то другое объяснение. Применяя это к владению имуществом, предположим, что существуют разные объяснения отношений владения, показывающие, что я законно владею своим имуществом, а вы — своим, и задан следующий вопрос: «Почему легитимно то, что я имею то, что я имею, и вы имеете то, что вы имеете; почему этот совокупный факт и все отношения, которые в нем содержатся, являются легитимными?» Если конъюнкция двух отдельных объяснений не признается единообразным объяснением легитимности совокупного факта (легитимность которого не считается образованной легитимностью составляющих его частей), то на первый взгляд возникает необходимость в каких-нибудь калиброванных принципах распределения, чтобы показать его легитимность и легитимизировать любой неединичный [nonunit] набор отношений владения имуществом.

^ Знаком _^ обозначена логическая связка «и», или конъюнкция. Подробнее см., напр.: Символическая логика. СПб.: Изд-во СПб ун-та, 2005. С.11-12. - Прим. науч. ред.

В случае научного объяснения конкретных фактов обычная практика состоит в том, чтобы рассматривать конъюнкции фактов, имеющих объяснение, как не требующие отдельного объяснения, как имеющие объяснение в виде конъюнкции объяснений членов конъюнкции. (Если Е₁объясняет е₁и Е₂ объясняет е₂, то E_{1 ^} Е₂ объясняет е_{1 ^} е₂.) Если бы мы потребовали, чтобы любые два члена конъюнкции и любая п-местная конъюнкция обязательно имели некоторым образом единое объяснение, а не объяснялись просто конъюнкцией отдельных и несопоставимых объяснений, то мы должны были бы отвергнуть большинство обычных объяснений и заняться поисками лежащего в основе паттерна, который единым образом объяснял бы то, что выглядит как отдельные факты. (Ученые, конечно, нередко и предлагают единообразное объяснение разрозненных фактов.) Стоило бы исследовать интересные следствия, вытекающие из отказа рассматривать любые два факта, даже в первом приближении, как факты, которые можно правомерно разделить, как факты, имеющие раздельные объяснения, конъюнкция которых и есть их объяснение. Как выглядели бы наши теории внешнего мира, если бы мы ввели требование единого объяснения всех конъюнкций? Возможно, они представляли бы собой экстраполяцию того, каким внешний мир представляется параноикам. Или, чтобы не выражаться пренебрежительно, мир, каким он представляется людям во время определенного рода наркотических состояний. (Например, таким, каким он иногда кажется мне после выкуривания сигареты с марихуаной.) Такое видение мира фундаментально отличается от того, как мы его видим обычно; сначала кажется удивительным, что к этому приводит простое условие адекватности объяснений конъюнкций, пока мы не начинаем понимать, что такого рода условие адекватности должно приводить к восприятию мира как глубоко и полностью подчиненного паттернам.

Похожее условие адекватности объяснений применительно к моральной легитимности конъюнкций отдельных морально легитимных фактов приводило бы к требованию, чтобы наборы отношений владения имуществом демонстрировали универсальный паттерн. Представляется маловероятным, что найдутся убедительные аргументы в пользу установления такого принципа адекватности. Некоторые могут считать такой единообразный подход убедительным только в том случае, если он применяется в какой-либо одной области, например, в области моральных объяснений владения имуществом, но не в области обычных внеморальных объяснений, или наоборот. В случае объяснения внеморальных фактов разработка такой единой теории стала бы серьезным вызовом. Если бы была создана такая теория, которая вводила бы новые аргументы, но не объясняла никаких новых фактов (за исключением конъюнкций старых фактов), принятие решения о том, приемлема ли она, могло бы оказаться трудным делом и зависело бы преимущественно от того, насколько удовлетворителен в объяснительном аспекте был бы новый способ понимания старых фактов. В случае моральных объяснений и истолкований, которые показывают моральную легитимность различных фактов, ситуация несколько иная. Во-первых, в данном случае, на мой взгляд, еще меньше оснований предполагать, что единое объяснение уместно и необходимо. Здесь меньше потребность в более высокой степени объяснительного единства, чем та, которая имеет место, когда одни и те же базовые принципы генерирования отношений владения имуществом возникают в объяснениях разных фактов. (Теория Ролза, содержащая элементы того, что он называет чистой процедурной справедливостью, не удовлетворяет сильному условию адекватности для объяснения конъюнкций и влечет за собой то, что такое условие не может быть удовлетворено.) Во-вторых, здесь существует большая, чем в случае естественных наук, опасность того, что требование единого объяснения будет формировать подлежащие объяснению «моральные факты». («Невозможно, чтобы каждое из этих двух было фактом, потому что нет единого калиброванного по паттерну объяснения, из которого вытекали бы они оба».) В силу этого успешное открытие единого объяснения для таких «нагруженных» фактов оставит неясным, насколько хорошо обоснована объяснительная теория.

Теперь я перехожу к нашему последнему положительному аргументу, который направлен на логический вывод заключения о том, что доли в распределении не должны зависеть от естественных преимуществ, из утверждения, что распределение естественных преимуществ является морально произвольным. Этот аргумент делает акцент на понятии равенства. Поскольку значительная часть рассуждения Ролза служит тому, чтобы оправдать или доказать приемлемость конкретного отклонения от равенства долей (некоторые могут иметь больше, если благодаря этому улучшается положение наименее обеспеченных), возможно, что реконструкция его базового аргумента, который помещает равенство в центр всей конструкции, будет поучительной. Различия между людьми (такова логика Ролза) произвольны с моральной точки зрения, если отсутствует моральное основание для заключения, что эти различия должны существовать. Не все подобные различия будут вызывать возражения с моральной точки зрения. То, что такого морального аргумента нет, будет представляться важным только для тех различий, которые, по нашему мнению, не должны иметь места до тех пор, пока нет морального основания, которое устанавливает, что они должны существовать. Налицо, так сказать, предубеждение против определенных различий, которое может быть преодолено (а нельзя его просто нейтрализовать?) с помощью моральных доводов; в отсутствие достаточно веских моральных доводов такого рода должно существовать равенство. Таким образом, мы получаем аргумент D.

1. Имущественные владения должны быть равными, если нет (серьезного) морального обоснования того, почему они должны быть неравными.

2. Люди не заслуживают того, что отличает их от других людей; не существует морального обоснования того, почему люди должны различаться в отношении естественных преимуществ.

3. Если не существует морального обоснования того, почему люди различаются по некоторым характеристикам, то тот факт, что они действительно различаются по этим характеристикам, не является моральным обоснованием (и не приводит к нему) того, что они должны различаться по другим характеристикам (например, в отношении имущественных владений).

Следовательно,

4. Различие естественных преимуществ людей не является основанием для того, чтобы их имущественные владения были неравны.

5. Имущественные владения людей должны быть равными, если нет какого-либо иного морального обоснования (такого как, например, улучшение положения наименее обеспеченных) того, почему они должны быть неравными.

К утверждениям, сходным с третьей посылкой, мы обратимся чуть ниже. А сейчас сосредоточимся на первой посылке — посылке равенства. Почему в отсутствие особого морального основания для того, чтобы отклониться от равенства, имущественные владения людей должны быть равными? (Почему следует считать, что должен быть какой-нибудь конкретный паттерн распределения имущества?) Почему равенство является положением покоя (или прямолинейного движения) системы, отклонение от которого может быть вызвано только моральными силами? Многие «аргументы» в пользу равенства просто утверждают, что различия между людьми произвольны и нуждаются в оправдании. Авторы часто высказываются в поддержку равенства примерно в такой форме: «Различия в обращении с. людьми должны быть оправданы»⁴¹. Для демонстрации этой предпосылки излюбленной является ситуация, в которой один человек (или группа) имеет дело со всеми, и при этом не имеет прав или правомочий на то, чтобы обращаться с кем-то особым образом в зависимости от своего желания или прихоти. Но если я иду в один кинотеатр, а не в соседний с ним, нужно ли мне как-то обосновывать то, что я тем самым по-разному обращаюсь с владельцами этих кинотеатров? Не достаточно ли того, что мне захотелось пойти в один из них? Это требование — чтобы различия в обращении были оправданы — действительно уместно в отношении современных правительств. В этом случае имеет место централизованный процесс, затрагивающий каждого, и отсутствуют правомочия на то, чтобы обходиться с людьми в соответствии с прихотью. Но в свободном обществе основная часть распределения происходит не в результате действий правительства, а то, что результаты локализованных частных обменов не переигрываются, не является результатом «действий государства». Когда нет того субъекта, на которого возложено обращение с остальными, и все имеют титулы собственности, позволяющие распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению, то непонятно, почему максиму «различия в обращении должны

⁴¹ «Не нужно никак оправдывать... равное распределение благ, потому что это "естественно" — самоочевидно правильно и справедливо, — и не нуждается в оправдании, поскольку в некотором смысле это воспринимается как нечто, что содержит в себе собственное оправдание [self-justified]. ...Презумпция заключается в том, что равенство, в отличие от неравенства, не нуждается в обосновании; что единообразие, регулярность, сходство, симметричность... не нуждаются в особом объяснении, а вот различия, бессистемное поведение, изменения в поведении требуют объяснения и, как правило, оправдания. Если у меня есть пирог и есть десять человек, среди которых я хочу его разделить, то если я дам каждому ровно десятую часть, это не потребует, во всяком случае, автоматически, оправдания; а вот если я отойду от принципа равного распределения, от меня будут ожидать специального обоснования. Именно это чувство, сколь угодно скрытое, превращает равенство в идею, которая никогда не казалась сама по себе аномальной...» (Isaiah Berlin, "Equality," цит. по: Frederick A. Olafson, ed. Justice and Social Policy (Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, 1961), p. 131). Развивая аналогию с механическим движением, отметим, что это — субстантивная теоретическая позиция, определяющая конкретное состояние или ситуацию как не нуждающиеся в объяснении, тогда как отклонения должны иметь объяснения в терминах внешних сил. См. обсуждение попытки Даламбера дать априорное доказательство первого закона Ньютона в: Ernest Nagel, The Structure of Science (New York: Harcourt, Brace, and World, 1961), pp. 175-177.

быть оправданы» следует применять расширительно. Почему различия между людьми должны быть оправданы? На чем основано мнение, что мы обязаны изменить, исправить или компенсировать любое неравенство, которое может быть изменено, исправлено или компенсировано? Возможно, именно здесь в дело вступает общественное сотрудничество: хотя нет презумпции равенства между всеми (в отношении, скажем, первичных благ или того, о чем люди заботятся), возможно, она есть среди тех, кто сотрудничает между собой. Но доказательства этого найти трудно; разумеется, не все, кто участвует в сотрудничестве, явным образом согласны с этой презумпцией как одним из условий их взаимного сотрудничества. А ее принятие стало бы для обеспеченных индивидов стимулом к отказу от сотрудничества или к запрету для любого индивида из этой группы вступать в сотрудничество с географически удаленными людьми, которые обеспечены хуже, чем любой из них. Ведь согласие на такое общественное сотрудничество, выгодное для тех, кто менее обеспечен, серьезно ухудшило бы положение хорошо обеспеченной группы, создав отношения требуемого презумпцией равенства между ними и менее благополучной группой. В следующей главе будет рассмотрен самый главный из относительно недавних аргументов в защиту равенства, который тоже оказывается неудачным. Здесь нам достаточно отметить, что связь, установленная аргументом D между незаслуженностью естественных преимуществ и неким заключением относительно долей в распределении имущества, предполагает равенство в качестве нормы (от которой можно отойти только по моральным основаниям); а потому сам аргумент D не может быть использован для получения каких-либо выводов такого рода относительно равенства.