Love, Life, Luck, Light. 5 страница

Наиболее древние круглые пряслица, орнаментованные спиралевидной свастикой, обнаружены в Хассуне (Cеверная Месопотамия) и датируются VI тыс. до н.э. [53 с. 117]. В Ригведе прядение связано с созданием вселенной, земли и актом зачатия человека [128, с. 19]. Появившаяся на веретёнцах свастика обозначала не только осевое движение веретена в пряслице (которое очевидно), но указывала на его высший прообраз - движение вселенной вокруг Оси Мира. Техника прядения, равно как и сопровождающий её знак осевого движения, тысячелетиями оставались одинаковыми, а круглые пряслица разбросаны по всему земному шару. Раскапывая троянские поселения на Гиссарлыке эпохи бронзы, Г. Шлиман собрал десятки пряслиц с неизменным знаком свастики (см. ниже). Доколумбовые пряслица той же формы найдены в Северной и Южной Америках [548, р. 134-135, fig. 361-366], на некоторых из них стоит равноконечный крест с боковыми отростками, напоминающий недоделанную свастику [548, р. 135, fig. 361].

Памятники неолитических культур Малой Азии и Месопотамии подробно анализируются в зарубежной литературе, посвящённой символизму свастики, поэтому гораздо интереснее обратиться к свастикам земледельческой цивилизации неолита обнаруженным на территории России-СССР, которые менее изучены.

Крупнейшей цивлизацией Восточной Европы, в рамках которой происходит выделение свастики в особый знак, является неолитическая культура Триполья-Кукутени (VI-III тыс. до н.э.). Она берёт начало от племён «линейно-ленточной керамики».

Как единый культурный комплекс Триполье впервые было осмыслено дореволюционным археологом В.В. Хвойко. С тех пор произведены сотни раскопок, однако до сих пор эта величайшая цивилизация, раскинувшаяся на территориях России-СССР (Молдавия, Правобережная Украина), Румынии, Польши, Болгарии, слабо знакома нашим современникам. Трипольская цивилизация существовала три тысячи лет и оставила в наследие не только полные очарования памятники искусства, но и пример гармоничного существования развитого человеческого общества в естественной природной нише. «В истории первобытной Европы трипольская культура была тем, чем была эпоха Ренессанса для средневековья. Здесь полнее всего проявились творческие возможности и сложность мировоззрения индоевропейских земледельцев той эпохи», пишет Б.А. Рыбаков [288, с. 174].

Правда, слово «первобытный» для профессионального историка значит нечто иное, чем для простого человека, не знакомого со специальной терминологией. Здесь нужно пояснить, что «первобытные» трипольцы были высокотехнологичной (по тому времени), земледельческой цивилизацией. Преобладающим антропологическим типом трипольцев считается средиземноморский, с признаками влияния со стороны племён степной полосы Восточной Европы. Они освоили горячую ковку и сварку. Для поточного обжига керамики использовали гончарные печи с двухъярусными горнами, стоявшие в специальных мастерских. У них существовало разделение по ремёслам и профессиям. Уже на раннем этапе (5250-4250 л. до н.э.) трипольцы обладали надёжным семенным фондом. «Первобытные» выращивали пшеницу, ячмень, просо, бобовые, даже занимались виноградарством, скрещиванием и селекцией плодовых деревьев [390, с. 223, 233, 235-238].

Трипольцы жили как небольшими поселениями, так, особенно в поздний период, в энеолитических городах, насчитывавших до 20-24 тыс. обитателей. Постройки могли включать несколько этажей, иметь над входом балкон [390, с. 248]. Поэтому диковато смотрятся их реконструкции, где на 2-й этаж ведёт не удобная лестница, а суковатое бревно (!) [390, таб. LIX.1]. Огромные (относительно тогдашнего населения Земли) города трипольцев обнаружены на Уманщине и занимают по 400 Га (Тальянки), 300 Га (Майданецкое), 250 Га (Доброводы) [ 390, с. 240, 300]. Эти поселения (они могли быть и небольшими [390, с. 234]) одни из древнейших на Евразийском континенте, где читается строгая циркульная планировка, при которой дома расположены концентрическими кругами, прорезанными улицами-радиусами.

Рис. 22-1. Трипольские города с циркульной планировкой и незастроенным участком в центре [390, с. 300, таб. LXXIX.1-3]: 1) Доброводы, Уманщина (Украина). Пл. 250 га; 2) Майданецкое, Уманщина (Украина). Пл. 300 га; 3) Петрены. Северная Молдавия (междуречье Прута и Днестра). 3750-3000 л. до н.э.

Центр при циркульной планировке, как правило, не застраивался [390, с. 236]. Пустой участок имел явно культовое назначение. Вероятно, там стоял городской алтарь, наподобие тех крестовидных жертвенников, какие находят в домах-святилищах Триполья-Кукутени [390, с. 236, 246, 248]. Так же как жертвенник был сакральным центром жилища, ориентированным по четырём сторонам света (крестовидность), так и алтарь в центре города освящал его жизнь. Всё поселение приобретало, таким образом, вид монополярной розетки с центром, выключенным из круговерти существования*, но, словно невидимая ось, соединявшим общество людей с небесными силами. Четырёхсторонняя ориентация и вращение вокруг центральной оси, вошедшие в число сакральных архетипов в арктический период, продолжали с тех пор многократно воспроизводиться (и переосмысляться), дожив до нашего времени. Символ свастики соединяет два эти принципа.

*Жители трипольских поселений, выстроенных по циркульной схеме, ходили не только по радиусам, но и по окружностям, буквально кружась вокруг центра.

Чёткая прямоугольная свастика нарисована чёрными и белыми красками по красному фону на днище сосудов из урочища Обоз у с. Кошиловцы (междуречье Серета и Стрыпа, последняя четв. V 2 пол. IV тыс. до н.э.), Фрумушики I (Молдавское Прикарпатье, 4500-3750 л. до н.э.) и Дрэгушени (Румыния, 4250-3250 л. до н.э.) [390, с. 286, таб. LXVIII.4,6]. В дальнейшем мы почти не будем касаться свастик, возникающих при взгляде на сосуды сверху, однако, учитывая важность трипольских свастик, немного отступим от этого правила... Число интересующих нас знаков тогда значительно возрастает. При взгляде сверху на многих трипольских сосудах становятся видны 4-конечные и другие свастики: сосуд из Траян-Дялул Вией (Молдавское Прикарпатье; 1 половина раннего Триполья, 5250-4250 л. до н.э.) 4-конечная зооморфная свастика; сосуд из Брынзен IV (междуречье Прута и Днестра; поздний период, 3750-3000 л. до н.э.) 4-конечная свастика и т.д. [390, с. 267, 299, таб. LIV.18, LXXVIII.185].

Свастика в Триполье: Рис. 22-2. 4-5) свастики на днищах сосудов из урочища Обоз у с. Кошиловцы (междуречье Серета и Стрыпа, последняя четв. V — 2 пол. IV тыс. до н.э.), Фрумушика 1 (Молдавское Прикарпатье, р-н слияния с Сиретом Быстрицы и Молдовы, 4500-3750 л. до н.э.) и Дрэгушени (Румыния, 4250-3250 л. до н.э.) [390, с. 286, Ta6.LXVIII.4,6]; 6-7) 4-конечные свастики, видны при взгляде на сосуды сверху [390, с. 267,299, таб. LIV.18, LXXVIII.185]: керамика из Траян-Дялул Вией (Молдавское Прикарпатье; 1 половина раннего Триполья, 5250-4250 л. до н.э.) — вид сбоку, при виде сверху; орнаментальный бордюр выглядит как свастика(6); сосуд из Брынзен IV (междуречье Прута и Днестра; поздний период, 3750-3000 л. до н.э.) (7); 8-9) спиралевидные свастики на раннетрипольских сосудах (вид сверху) [390, с. 267, таб. LIV.II,7]: Рогожаны (Ceверная Молдавия, 4750-4000 л. до н.э) (8); Тыр-пешти III (Молдавское Прикарпатье, 4500-3750 л. до н.э.) (9); 10) «змеиная» волюта — женские груди: статуэтка из Кукутени-Четэцуя 1 (Румыния). Среднее Триполье, 4370-3500 л. до н.э. [390, с.270, таб. LVI.4]. Древнейшие наображения свастики на одежде: II) балканская неолитическая статуэтка в «сарафане» с ромбо-меандровым орнаментом [288, с. 169]; 12) греческая статуэтка «Афродитм-Ариадны». Найдена в 1885 г. окало Polistis Cbiysokon [507, p. 677, fig. 10] 13) кипрская статуэтка «Афродиты-Астарты» со свастиками на плечах и запястьях. Терракота [507, p. 678 fig. 8; 548, p. 7, fig. 180]

В эпоху неолита свастика приобретает спиралевидность, часто сливаясь с изображением змей, либо иных стилизованных животных. Спиралевидные свастики видны при взгляде на сосуды найденные в Рогожанах (Северная Молдавия; 1 пол. раннего пер., 4750-4000 л. до н.э), Тырпешти III (Молдавское Прикарпатье; 2 пол. раннего пер., 4500-3750 л. до н.э.) и т.д. [390, с. 267-268, таб. LIV.11,7; LV.18-19 и др.]. Знаменитая «трипольская спираль»*, составленная из змеиных клубков, обегает тулова едва ли не большинства керамических сосудов культуры. Этот изгибающийся орнамент зародился ещё в эпоху «линейно-ленточной керамики» [288, с. 191].

*На самом деле подобную орнаментацию следует называть не спиралями, которые являются асимметричными фигурами (см. II гл.), а волютами или спиралевидными свастиками.

Предполагают, что волнообразные линии и змеи ассоциировались с водой, падающей с неба, важность которой для земледелия трудно переоценить. Весьма распространено изображение двух змей, соприкасающихся головами, обращёнными в разные стороны и образующими спиральную волюту [288, с. 170] (т.е. двухконечная спиралевидная свастика). Волюты из двух свернувшихся змей украшали фигурки трипольских «венер» [390, с. 270, таб. LVI.4; 288, с. 182]. «Змеиная» волюта обозначала женские груди, а трипольские сосуды нередко имели форму набухших от молока и обвитых спиралью четырёх грудей [см.: 288, с. 166-167]. Молоко питающее младенца и вода дающая жизнь растениям в сознании трипольцев имели магическую связь. Их религиозные эмоции были во многом определены психологическим состоянием «напряжённой пассивности» (термин Б.А. Рыбакова), когда сделавший всё возможное человек ожидал исполнения природных сроков, молясь высшему началу и уповая на благополучный исход [ср.: 288, с. 170].

Высшее начало представало людям неолита в обличьи Великой Богини (если только не предположить, что они дошли до мысли о невозможности изображать верховное Божество, что маловероятно). Как пишет известная исследовательница неолита Восточной Европы, Мария Гимбутас, «хотя шумеров обыкновенно принимают за изобретателей письменного языка, письмо на востоке Центральной Европы появилось двумя тысячами лет ранее, чем где бы то ни было. В отличие от шумерского шрифта, письмена древних европейцев были придуманы не для экономических, законодательных или административных целей. Вместо этого они развились из длительного употребления графических символов, возникающих из контекста разработанного до тонкостей поклонения Богине. Надписи появляются только на предметах культа, обозначая, что эти знаки должны читаться подобно священным иероглифам» [452, р. 314, 320-321].

В том же контексте продолжал существовать в неолите и обычай ритуальной татуировки, о чём свидетельствуют сохранившиеся штампы. К свастико-меандровому орнаменту [390, с. 272, таб. LVIII.31,43] добавляется спиралевидный [390, с. 272, таб. LVIII.35,42,44,45]. Вопрос о применении штампов требует, однако, дальнейшего исследования. Б.А. Рыбаков полагает, что ими по-прежнему должно было татуироваться женское тело (да ещё непременно нагое), в точности как у орнаментованных «венер». Хотя рядом он отмечает, что «уже тогда начался переход ромбического узора на ткани, закрепивший этот архаичный рисунок на несколько тысячелетий» [288, с. 160] (см. балканскую неолитическую статуэтку в сарафане, покрытом свастическим меандром [288, с 169]). Тут уж, как говорится, дело вкуса: кому-то нравятся нагие женщины, кому-то нарядно одетые...

Рис. 20.4) неолитические печати для нанесения протосвастического орнамента (по Б.А. Рыбакову) [288, с. 91].

Справедливости ради, следует заметить всё же, что сфера применения штампов-пинтадер могла быть гораздо шире. Так, нанесение штампованного узора на ткань сохранялось в русском традиционном костюме вплоть до середины XX века. Часто подобная технология имела ритуальную подоснову. Так, в некоторых областях России на умершую зажиточную женщину надевали яркий цветной сарафан, а на бедную «печатный сарафан», узоры на котором отпечатывались особыми штампами [181, с. 240]. Печатный узор должен был компенсировать недостаток украшений. То, что трипольцы штамповали именно тело, представляется нам, как раз, сомнительным: вряд ли глиняные «венеры» дублировали живых - традиционная обрядность избегает лобового повтора и прямолинейных наложений. Зато свастике-меандровая и свастико-спиральная сетки могли применяться в самых разных обрядах, и не только для маркировки людей. Учитывая предназначение более поздних свастических пинтадер V-IV вв. до н.э., найденных в кавказской Албании (см. ниже), которыми штамповали священные хлебцы, можно предположить, что подобную же роль они могли играть у трипольцев (а возможно ещё в Чатал-Гуюке и Хасиларе), тем более что хлебопечение у них приравнивалось к священнодействию, и ритуальный хлеб пёкся в больших количествах [см.: 288, с. 175-176]. Впрочем, где бы и как бы ни применялись печати со свастическим орнаментом, несомненно одно: сам он продолжал нести ту же обобщённую идею Блага, что и в верхнем палеолите.

Рис. 29: 5) пинтадеры (глиняные штампы для орнаментации священных хлебцов) из албанского храма в Сарытепе (около г. Казаха, Азербайджан). V-VI вв. до н.э. [114, с. 47, 131, таб. XVII.14,15]

Вот ещё несколько примеров использования свастики неолитическими культурами, выявленными на территории СССР в 1975 году на стоянке Кубек-Сор (Северный Прикаспий) экспедиция А.Н. Мелентьевой обнаружила осколки керамики с бордюром из центробежных четырёх-конечных свастик со скруглёнными углами и точечным контуром; техника исполнения накольчатая и прочерченная. Находка датируется VI/V 1-й пол. IV тысячелетия до н.э. и принадлежит к так называемой сероглазовской культуре, распространённой на Прикаспийской низменности от долины р. Урала до Кумо-Манычской впадины. Если рассматривать бордюр как переход от сетки к отдельному символу, то эта находка условно является промежуточным звеном между свастике-меандровым орнаментом и свастиками неолита. Сероглазовская культура входит в днепроволжскую общность. С этими племенами связано распространение на юге Восточной Европы домашних животных, керамического производства и прочих атрибутов неолитической культуры [231, с. 66-67, 72, рис. 19.10].

Рис. 23: 1) схема распространения свастики в археологических культурах по Гобле д'Альвьелле [548, ch.l]. Свастика в неолите: 2) бордюр из свастик на ранненеолитической керамике (сероглазовская культура). Стоянка Кубек-Сор (Северный Прикаспий). VI/V — 1-й пол. IV тыс. до н.э. [231, с. 67, рис. 19.10]; 3) свастическая плетенка на керамике энеолита Томско-Чулымского региона. Самуський могильник, 2-й пол. IlI — нач. II тыс. до н.э. [392, с. 372, рис. 93.15]; 4) хараппская свастическая печать. Долина Индостана. 2300-1700 до н.э. [447, p. 74]; 5-7) свастические знаки на хараппских находках. IV-III тыс. до н.э. [602; 609].

Гребенчатый орнамент в виде свастической плетёнки часто встречается на неолитических стоянках Прикамья и Северного Поволжья IV тыс. до н.э.: Сауз II, Кюнь II, Старо-Бурткжово, Лебедино II, Имерка I, Подлесное IV, Жуковка и др. [73, с. 73-77, рис. 1-4,8]. Создателей неолитической гребенчатой керамики лесного Волго-Камья одни исследователи относят к протофиннам (А.Х. Халиков), другие к протобалтам (Д.А. Крайнов) [73, с. 63, там же лит.]. Такая же плетёнка характерна для керамики энеолита Томске-Чулымского региона (Самуський могильник 2-й пол. III нач. II тыс. до н.э.) [392, с. 264-266, 372, рис. 93.15]. Если происхождение свастики, как нам представляется, может быть удовлетворительно решено в рамках «полярной» теории, то с путями её распространения дело обстоит сложнее. Уже в начале XX столетия наиболее беспристрастные исследователи поняли, что их не выяснить с помощью «теории влияний». Таблицы гипотетического распространения символа, которые пытались строить Гобле д'Альвьела и другие [см.: 548, chart I], скоро устарели под наплывом новых открытий. Хотя свастика продолжает служить археологическим индикатором для определения передвижек индоевропейцев, однако связывать её с одними лишь ариями в настоящее время невозможно.

Тот факт, что свастика встречается среди памятников хараппской, протоиндийской цивилизации был известен достаточно давно - см., например, печать 2300-1700 гг. до н.э. найденную в долине Индостана [447, р. 74]. Такая же сворачивающаяся прямоугольная свастика стоит на хараппской («импортной») печати из Алтын-Депе [207, с. 66, рис. 6.1]. Свастика и «бесконечный узел» наносились на изделия IV-III тыс. до н.э. [602].

Некоторые индийские авторы (Дэвид Фроули, Н.С. Раджарам, Н. Джа и др.) всерьёз обсуждают возможность того, что в хараппской культуре свастика воспринималась в ведической перспективе, следовательно Веды были известны в Индии до арийского вторжения. Впрочем, и самого вторжения, как утверждают эти исследователи, не было, no-крайней мере в том виде, как его до сих представляли... Д-р Н.С. Раджарам из Бангалора приводит расшифровку (весьма спорную, заметим) надписи te svasti ahuh на одной из печатей, которая означает «они читают молитву свастики». По его мнению это относится к знаменитой «мантре свастики» из Ригведы, которая начинается со слов: svasti nah indrah uriddhashravah (см. статью «Научное обоснование изучения Древней Индии» [609], а также [513-515]). В академической среде данная теория воспринимается как курьёз, но постепенно набирает обороты в силу политической подоплёки. Её сторонники стремятся нивелировать следы европейского влияния во взгляде на древнюю историю Индии, а это не может не вызывать симпатии населения.

Данная теория, независимо от шаткости ряда аргументов, выявляет важное обстоятельство: на стыке неолита и бронзового века происходили не просто столкновения между расами или народами, но между двумя типами цивилизаций. Повсюду наблюдается захват власти военной знатью, которая вытесняет жрецов и подобных им духовных лидеров. Культура и общее направление человеческой деятельности милитаризуются. Вслед за длительным периодом относительно мирного сосуществования неолитических сообществ, с которым связан расцвет земледельческих культур, наступает эпоха битв, металлического бронзового лязга. И знак свастики обогащается новыми смысловыми оттенками.

Аркаим: город-свастика.Летом 1987 года на юге Челябинской области у слияния степных рек Утяганка и Караганка, экспедицией местного университета было обнаружено одно из древнейших поселений ариев на территории России (XVII-XVI вв. до н.э.). По имени расположенной рядом горы его назвали Аркаимом [134, с. 36-41]. Поселение оказалось круглой свастикообразной крепостью, структура которой напоминает трёхстенный протогород Вару из Авесты, универсального семенного фонда растений, животных и людей [4, с. 178-179, 196]. По характерному набору металлических и костяных изделий Аркаим соответствует археологическому слою Троя VI; он современник пирамид Среднего царства Египта, дворцов крито-микенской цивилизации. Площадь городища 2 000 кв. м, оно замечательно сохранилось: стены поднимаются на 1 м над поверхностью земли, хорошо «читаются» башни, рвы, центральная площадь, а ведь при строительстве его ритуально не использовали камень, это грунтовая архитектура в чистом виде.

Рис. 24-1: 1) Аркаим — арийский город-храм XVII-XVI вв. до н.э. На реконструкции Л.Л. Гуревича показан как центробежная свастика [18, с. 25];

Схема Аркаима так же как трипольские неолитические города относится к циркульному типу. Осевые линии зданий, «улицы», выходы из жилищ, в виде поделённого на сектора круга, охватывают небольшую свободную площадку. Там располагался алтарь и проходило богослужение под открытым небом. Раскопки показали наличие зольников. Следовательно, в центре Аркаима горел огонь - некий аналог родового огня vi pati из Ригведы.

Рис. 24-2: 2) идеализиpoвaннaя градостроительная схема Аркаима;

После описания трёхстенного Вара в Авесте говорится о самостоятельных и сотворённых светах, звёздах, Луне и Солнце по подобию которых освещается город Иимы (Видевдат, фрагард II: 39-41) [4, с. 179-180; 341, с. ЮЗ-104]. Если вспомнить о происхождении арийских традиций, то Вару можно принять за аллегорию полярной прародины. Поднимаясь по небосклону Арктики, Солнце несло с собой свет и огонь, которые рассеивали мрак и холод полярной ночи. Его высочайшая и центральная точка на небесной сфере (солнцестояние), служила прообразом для священных огней, которые люди стали возжигать затем в своих поселениях и жилищах. Вероятно, отсюда же берёт начало ведический обычай добывать огонь при помощи свастиковидных устройств арани и прамата (см. II гл.).

Отступление 3. Священный огонь.В XVII главе книги Ясна из Авесты говорится: «Тебя Огонь, сына Ахура Мазды, Святого, Владыку Закона почитаем мы. Огонь Bereziasavanha почитаем мы. Огонь Vohu-fryana почитаем мы. Огонь Urvarishta почитаем мы. Огонь Vaizihta почитаем мы. Огонь Spendishta почитаем мы» (62-67). Из пехлевийского комментария видно, что Огонь, считавшийся порождением Бога и единый по своей внутренней сущности, различается в проявлениях: Urvarishta, «этот в растении (дереве)»; Vohu-fryana, «этот в теле людей»; Spendishta, «этот в раю пред Ахура Маздой в духовной сфере пребывает» [243, с. 2]. Здесь прослеживается восходящая последовательность.

Особый огонь, Фарно, точнее божественная сущность, невместимая полностью ни одной земной стихией, почивает на царе Ирана (Гимн Фарно, яшт 19, «Замйад-яшт»). В более поздних воззрениях особый огонь присущ каждому из трёх сословий ариев [243, с. 6-7].

Несколько с иной стороны изложено учение об Огне в Ригведе. К огненному проявлению Божества в веде Гимнов обращена формула: Agnir vicvebhir agnibhih «Агни (со) всеми огнями» (I. 26. 10; III. 24. 4 и т.д.). Среди священных огней (agnayas) на земле к Божеству наиболее приближен Vaicvanara - огонь племенного союза: «Прочие огни суть твои именно ветви, о Агни... Ты - пуп (средоточие) племён, о Vaicvanara (= принадлежащий всем народам)» (I. 59. 1; ср. VIII. 19. 33). Огнём племенного союза становился в разные периоды чей-то родовой (vi pati), а в первоначале домашний или семейный огонь (grhapati). Вождь-владелец такого огня становился у ведических ариев кем-то похожим на великого князя, а священник алтаря племени верховным жрецом, первосвященником [243, с. 41-43]. Слово raja, означавшее царь, говорило о сиянии, световой сущности носителя чина. Svaraj соответствовало самодержцу и также являлось одним из эпитетов Огня (Ригведа I. 36. 7).

Изначальный божественный Огонь, по мере нисхождения в тварный мир, дробится на более мелкие священные огни, но все они несут в себе творческую энергию первообраза. Символика свастики индуизма, выросшего из религии древних ариев, в значительной мере объясняется подобными представлениями. Арии глубоко осознавали священный смысл этого знака и, как указывают Ст. и Р. Фриды, «в любом случае свастика более всего идентифицируется с говорящими на индоевропейских языках, чем с другими народностями, и нашла свое наибольшее распространение между ними» [447, р. 74].

«Гораздо реже встречаем мы знак этот у семитов, к которым он мог перейти от соседних арийцев..,» заметил А. фон-Фрикен [363, с. 161]. А Ариэль Голан категорически заявляет: «Семиты во все периоды их истории этот символ не применяли» [84, с. 120]. Тем не менее в Библии сохранились иносказания, поразительно близкие к арийской метафизике, сохранились и иудейские изображения свастики (см. далее).

Огонь в Библии - вид творческой энергии Господа, который «творит вестниками своими духов и слугами своими огонь пылающий» (Пс 103:4); «Которому с трепетом предстоят воинства Ангелов, служащих в "ветре и огне"» (3 Езд 8:21). В Апокалипсисе, использующем символику Ветхого Завета, один из высших Ангелов, обладает властью над огнём (Отк 14:18) [11, с. 118].

Также как в Авесте, огонь в Библии окружает Божество (точнее престол Господень): «...и вот, бурный ветер шёл от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из середины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырёх животных... И лица у них и крылья у них — у всех четырёх: крылья их соприкасались одно к другому; во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего... И шли они каждое в свою сторону, которая пред лицем его; куда Дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались. И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходила из огня. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния» (Иез 1:4-5,9,12-14). Трудно не сопоставить вращение тетраморфа, т.е. Четырёх Животных, с динамикой свастики и схемой Вары, размеренного также на четыре стороны (Видевдат II: 33). В другом месте пророк Иезекииль говорит о животворящем Духе, возникающем из четырёх ветров (Иез 37:9).

Описания престола Божия одни из самых загадочных в Библии. С нашей точки зрения, они свидетельствуют о том, что символ свастики в какой-то момент получил ещё более высокий архетип в структуре представлений о космосе. Древние люди не думали, что Солнце и звёзды вращаются вокруг точки полюса на Земле. Скорее в этой точке они видели проекцию невидимой оси, уходящей в небесную высь (ср. образ Мировой Горы). Так же как Веды и Авеста, Библия выделяет эту ось как неподвижную для человеческого сознания и рассматривает её как изображение Божественного Престола.

Рис. 30. 4) свастичный меандр обрамляет иудейский семисвечник. Развалины древнего здания в районе Тивериадского озера [550, s. 445, taf.171.2];

Огненное обращение вокруг престола Божия - постоянный мотив Писания: «...престол Его как пламя огня, колёса Его - пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила перед Ним...» (Дан 7:9-10; ср.: Отк 4:2-5 и др.). Конечно, ветхозаветный монотеизм (впрочем, как и ведическая традиция), далёк от того, чтобы приписывать пламени роль единственного прообраза божественной энергии. Огонь всё-таки материальная, земная стихия, которая отражает божественное действие лишь частично.

Судя по находкам, Аркаим был религиозно-научным центром, где апробировали передовые для той эпохи и региона технологии. Там постоянно находился контингент, состоявший из воинов и жрецов, занимавшихся металлургией, в тайну которой допускались только избранные.

Если бы кто-то задумал взять крепость штурмом, ему пришлось бы изрядно потрудиться. Посёлок имел три линии оборонительных сооружений и четыре входа. Как упоминалось, закручивающиеся «улицы», радиальные перемычки и проходы придают Аркаиму явное сходство со свастикой.

Главный западный вход отмечен разрывом кольца внешней стены. Стена и ров резко поворачивают в глубину городища, смыкаясь с конструкциями цитадели. Устройство северно-западного входа было весьма изощрённым. Обводная стена и ров делали прогиб, обращённый внутрь посёлка примерно на 7-8 м. Однако на участке наибольшего излома ров отнюдь не прерывался, а наоборот расширялся и углублялся. А по другую сторону рва, со стороны поселения, высилась надвратная башня. Это был ложный вход и штурмующие, устремившиеся в прогибы стен в поисках прохода в крепость, попадали под стрелы, летящие с 3-х сторон при хорошо продуманной системе навесного и подошвенного боя.

Подлинный вход располагался с торца западного отрезка оборонительной стены, где стена и ров резко поворачивали на юго-восток. Этот проход совпадал со входом в туннель, проложенным внутри оборонительной стены. Проход имел форму лабиринта. Только преодолев этот участок, входящие могли попасть на открытую площадку у основания предвратной башни. Площадка была обращена единственной стороной к широкому проходу, ведущему вдоль радиальной оборонительной стены на круговую улицу. Однако по этому проходу можно было передвигаться лишь тогда, когда его перекрывали деревянным настилом, так как в реальности это была система ям-ловушек, не уступавших по изощрённости средневековому европейскому замку [18, с. 24,27].

Стену цитадели опоясывала кольцевая улица и чтобы попасть на территорию внутреннего круга поселения, нужно было пройти по всей её длине. Лишь в конце улицы через особые ворота можно было проникнуть к центральной площади. Другого пути не было, поэтому извилистый маршрут имел не только оборонительное, но (как в Триполье) и ритуальное значение. Входящие-въезжающие в Аркаим постоянно вычерчивали свастико-образные маршруты.

Как показывают археологические исследования, геометрия протогорода - результат продуманной в деталях схемы, сориентированной на ритуальный центр [18, с. 30-31]. По предположению Г.Б. Здановича, структура Аркаима и образ жизни его населения соответствовали арийскому понятию вриджана. В Ригведе так называется «огороженное место», «загон для скота» (в Аркаиме содержали коней и др. скот), «жилище», «совокупность жилищ», «все люди, проживающие на одном месте», «армия», «посёлок» [18, с. 35; 135]. Словосочетание Su Vastu тоже переводится как «хорошее жительство», что, по мнению Садхира Биродкара (Sudheer Birodkar) свидетельствует о градостроительной этимологии слова «свастика» [585].

Рис. 24-2: 2) идеализиpoвaннaя градостроительная схема Аркаима; 3) гипотетическая схема в форме лабиринта [585]; 4) схема чакра-вьюги (Chakra-vyuha), упоминаемой в Махабхарате [585];

Современный индийский исследователь С. Биродкар полагает, что символ свастики служил планом некой фортификационной структуры, все части которой невозможно штурмовать одновременно, так как она имеет четыре входа, ведущие в лабиринтообразный коридор (что явно напоминает структуру Аркаима).