Главное в опыте — это контроль

Теперь можно было считать доказанным, что ежели человека не кормить, не поить и не лечить, то он, эта, будет, значить, несчастлив и даже, может, помрет.

А. и Б.Стругацкие. Понедельник начинается в субботу

Сюрпризы начались сразу же, с общего описания эксперимента. Как сообщает И.В.Ермакова, для исследования была выбрана ГМ-соя линии Roundup Ready (RR) 40.3.2. Эти растения устойчивы к гербициду «Раундап», потому что в них введен ген бактериального фермента 5-енолпирувилшикимат-3-фосфатсинтазы. Дальше мы будем называть его просто — EPSPS. Вообще-то аналогичный фермент есть и у обычных, не ГМ-растений (поэтому, собственно, не все они одинаково страдают от гербицида), но дополнительная его доза позволяет эффективнее избавляться от отравы. И что сорняку смерть, то RR-сое - здорово.

Самок крыс разделили на группы: одну группу кормили мукой или бобами ГМ-сои в дополнение к лабораторному корму в течение двух недель до спаривания (Ермакова подчеркивает, что в этом преимущество ее эксперимента: другие экспериментаторы начинают кормить крыс соей, когда те уже беременны, так что «крысенка защищает организм матери») и далее — все время, пока крыса вынашивала и выкармливала крысят. Во второй группе крысы получали обычную соевую муку, в третьей - белки, выделенные из ГМ-сои. (Были и другие варианты: ГМ-сою подмешивали в корм в количестве до 14% и кормили крыс таким кормом или еще дополнительно к нему давали ГМ-сою.) Контрольная группа ела стандартный корм: пшеницу, пшеничные отруби, подсолнечник, мясной концентрат, животный жир, ячмень, фуражные дрожжи, микроэлементы и витамины.

Так вот, компания ADM, у которой были закуплены соя и соевая мука, не производит и никогда не производила продукты, на 100% состоящие из RR-сои. Резонный вопрос: а что же ели подопытные крысы? Судя по тому, что ПЦР-анализ, сделанный Ермаковой с соавторами, показал присутствие гена EPSPS в тех пробах, которые они считали ГМ-продуктами, эта была смесь различных коммерческих сортов сои, очевидно, с примесью ГМ-материала. Сколь велика была эта примесь, неизвестно. В качестве «свободной от ГМ соевой муки, имеющей сходный с ГМ-соей состав и пищевую ценность» Ермакова использовала продукт «Arcon SJ 91-330», поставляемый той же фирмой. Но этой торговой марке соответствует не соевая мука, а концентрат: белка в нем 70%, тогда как в соевых бобах — 40—45%. О «сходном составе» тут говорить трудно.

Дальнейшее собеседование выявило многочисленные погрешности экспериментального протокола. Крысы содержались по нескольку особей в одной клетке, не велся учет индивидуального потребления пищи, самцы — папы исследуемых крысят — проводили с будущими матерями достаточно много времени, чтобы самим откушать сои, тогда как предполагалось, что воздействию опасных ГМ-продуктов будут подвергаться только матери. Кроме того, экспериментальные группы были очень небольшими — очевидно, менее десяти самок на каждый вариант рациона (точные цифры не приводятся, но всего в исследовании участвовало 48 самок, 52 самца и 396 крысят), тогда как должно их быть, согласно международным правилам, от 20 до 25. Становится понятным, почему эти данные не были опубликованы в научных журналах.

Еще интереснее оказалось внимательное рассмотрение таблиц с результатами. Журналистам, завороженным чудовищной картиной гибели половины крысят у матерей, потреблявших ГМ-сою, не пришло в голову спросить у доктора наук: а сколько умерло в контроле? Между тем ответ мог бы их удивить.

Цыплят считают по осени, а крысят — к концу третьей недели жизни. К этому сроку в эксперименте Ермаковой умерло 8,1% детенышей контрольных крыс, которые питались обычным кормом и в глаза не видели смертоносной ГМ-сои. Каждый двенадцатый. Потребление обычной (?) сои привело к печальному концу 10% крысят. Для крыс линии Вистар это результат вопиющий: в нормальных условиях содержания у них умирает к 21-му дню не более одного крысенка из сотни. Напрашивается вывод, что у несчастных животных были серьезные проблемы и помимо соевой диеты. А проще говоря, содержали их из рук вон плохо. Вес крысят опять-таки не дотягивал до нормы не только в опыте, но и в контроле.

(На самом деле в статьях по медико-биологическим исследованиям на крысах, которые публикуют в российских журналах, можно встретить похожий уровень смертности в контроле. Но это не пример для подражания. Если жестокая правда эксперимента в том, чтобы крысы умирали, надо точно знать, от чего они умирают, иначе жестокость будет бессмысленной.)

После этого пересказывать другие результаты Ермаковой, такие, как отсутствие потомства у крысят, матери которых получали ГМ-пищу (вот буквально так — полная стерильность во втором поколении!), уже неинтересно. Тем более что и в контрольных группах плодовитость была существенно ниже нормы.

Конечно, эксперты отметили, что «неблагоприятное воздействие на репродуктивную функцию, выживание и скорость роста крыс... резко противоречит результатам всех предыдущих научных исследований и опыту использования ГМ-сои за 10 лет». В том числе и нашим, российским.

Журналистские статьи о Ермаковой производят впечатление, что она была первой россиянкой, исследовавшей воздействие ГМ-продуктов на здоровье, тогда как официальные лица полностью доверились Европе и Америке. Это, конечно, не так. Именно монсантовская RR-соя линии 40.3.2 стала первым ГМ-растением, разрешенным в России. Ее медико-биологические исследования велись в НИИ питания РАМН в 1998—1999 годы как раз на крысах. Продукт исследовали по всем правилам, проверяли и аллергенность, и мутагенность, и влияние на иммунный статус, и «на функцию воспроизводства с изучением эмбриотоксического, гонадотоксического и тератогенного эффектов». С учетом этих результатов Минздрав выдавал разрешение на использование данной линии сои.

Можно сколько угодно ругать российскую науку и чиновников, но если бы в этих исследованиях наблюдалась десятая доля кошмаров, о которых говорит Ермакова — скажем, достоверное повышение смертности крысят на 4, а не на 40%, — ГМ-соя пулей вылетела бы с нашего рынка...