ШЕЙХ, ИГРАВШИЙ С ДЕТЬМИ

О ТABEPHE

В этой Таверне много вин – зрелых, ароматных, вкусных, красивых; есть греческое вино интеллектуальной мощи, романея истории, кагор духовных песнопений. Человек, войдя сюда, находит разнообразные искушения. Тут прорывается тонкая виноградная кожица, давится сок и начинается брожение. Брожение - одна из старейших литературных метафор созревания человека. Когда все раздавленные виноградины отдают свой сок и надолго запертые в тёмном месте, бродят результат получается потрясающий! Например, двое пьяных могут там встретиться, и, не зная ничего друг о друге, мгновенно стать друзьями. Рассуждения не имеют никакой силы в пьяном мире этой Таверны, с её земляным полом; там царит возбужденное веселье, неосознанные желания, и полное непонимание реальности.

Однако, проведя некоторое время в Таверне, человек созревает и вдруг осознаёт, что у него есть то ли смутное воспоминание, то ли неосознанное желание возвращения к Источнику. И каждый пьяный внезапно покидает Таверну, начинается его возвращение. В Коране говорится: "K Нему мы и вернёмся.*"

Таверна - это своего рода возвышенный ад, в котором некоторые умудряются насладиться, каждый успевает пострадать, и затем все изгоняются отсюда на поиски собственного пути к Истине. Таверна опасное место, в ней иногда полезно надеть маску и никогда не следует отдавать ей своё сердце, по мнению Руми. Тут можно раскрыться, расслабиться, излить душу, заплакать ... Крик на всю улицу начинается в Таверне, отсюда душа начинает свой долгий поиск пути домой.

В 4 часа утра Ходжа Насреддин покинул Таверну и начал бродить по городу. Его остановил ночной страж и спросил: "Почему ты бродишь по улицам ночью?"
"Господин мой", - ответил Ходжа, "Если бы у меня был ответ на такой вопрос, я бы уже давно был дома!"

_____________________
* Koрaн (2 : 156): "Воистину, мы принадлежим Аллаху, и, поистине, к Нему мы и вернемся"

ОТВЕТА НЕТ

Весь день я думаю об этом,
Спросить решаясь только ночью:
Что тянет душу пред рассветом?
К какому тянет средоточью?

Ответа нет.

Душа моя сюда явилась
Из мест иных. Горю желаньем
Быть там! Вымаливаю милость -
Пусть кончится скорей изгнанье!

Ответа нет.

Я начал пить в другой таверне,
Сюда явившись в стельку пьяным.
Я всё пропью к чертям, поверь мне!
Куда ж вернусь с пустым карманом?

Ответа нет.

Хочу лететь над морем, лесом ...
Мне холодно в моём зимовье!
Не птица ль я земли чудесной,
В чужом сидящая гнездовье?

Ответа нет.

И кто послал мне эти мысли?
Кто вдунул эти мысли в душу,
Что звуком в воздухе повисли?
Кто их тебя заставил слушать?

Ответа нет.

Кто на тебя глядит глазами
Моими? Не душа ли это?
Могу я спрашивать часами!
Ужель останусь без ответа?

Ответа нет.

Когда б я мог ответ пригУбить,
Я бы тюрьму разрушил эту,
Которую для наших судеб
Построил ... Кто же? …

Нет ответа!

Но я всего лишь заключённый …
Крепки тюремные затворы.
Кто меня запер в этой тёмной?
Арестовал меня, как вора?

Ответа нет.

Да и поэзия - загадка!
Не знаю, что хотел сказать я.
Опять исписана тетрадка ...
Не лучше ль мне умолкнуть, братья?

Ответа нет.

Из “Антологии Персидской поэзии XI – XX столетий”, сост. и пер. на французский профессор Забихулла Сафа, Галлимар / ЮНЕСКО, 1964, 422 p., ISBN 2070711684.

БОЧКА ВИНА

Осанна! Чудо-бочка вина нам дана!
Ликуем! Чаши нету, но бочка без дна!
Сияем целый день, и горим по-ночам!
Болтают, что грядущее нЕ дано нам.
То правда! И поэтому - пей допьяна!

Рубайат, # 1319

ДУХОВНЫЙ СОЮЗ

В наш духовный союз восходи
И познаешь иные отрады.
Много дивного ждёт впереди,
Если преодолеешь преграды.

Ты по улице шумной пройдёшь
И поймёшь, что был сам этим шумом.
Чашу бурных страстей изопьёшь,
Станешь сам опьяненьем безумным.

Если смежишь слепые глаза,
Мир увидишь насквозь третьим глазом.
Если сможешь ладони разжать,
Ввысь подхватит Вселенная разом.

Сядь в наш круг. Перестань быть лисой.
Как пастух, возлюби это стадо.
Потеряй свой душевный покой,
Быть бездушной скотиной не надо.

Не погань трупным мясом свой рот,
Но смакуй губы девичьи нежно.
Не страдай, если дева уйдёт,
Двадцать новых придут неизбежно.

Все тревожные мысли отринь,
Ты же сам этих мыслей создатель.
Из тюрьмы - в поднебесную синь
Улетай на свободу, приятель.

И, как струи могучей реки,
Неспеша, в тишине, на просторе
Чрез пустыню Времён утеки
В беспредельное Вечности море.

Диван Шамса Тебризи, # 2577

БАЗАР в ГОЛОВЕ

Базар в голове – завертелись частицы,
И сердце вдруг ввысь упорхнуло, как птица!
И я, замирая в надежде, подумал –
Она может здесь находиться!

Рубайат, # 0747

ИГРОК

Пусть пьян, но не боюсь я стражи,
Ведь стражники нетрезвы сами!
Игрок за пьянство не накажет,
Он не следит за мелочами.

Игрок расставил все фигуры,
Он пьяниц двигает и стражу,
Весёлых, пьяных, трезвых, хмурых ...
Его игру я не изгажу.

 

Рубайат, # 0731

ДЕТСКАЯ ИГРА

Мой друг, послушайся совета
Хакима Санаи* - поэта:

- "Когда мертвецки пьян, наверно,
Разумней переспать в таверне."

Коль улицей пойдёшь лукавой,
То станешь дуракам забавой

И в грязь, жестока и тупа,
Толкнёт тебя детей толпа.

Пойми, все трезвые - как дети!
Ведь мало кто на белом свете

На личном опыте знаком
Со сладостным любви вином.

Лишь победивший все желанья,
Вполне освободил сознанье.

Дитя, подумай лучше дважды,
Над тем, что Бог сказал однажды:

- «Этот мир - лишь игра и забава**»,
Знать, людишки - детишек орава.

Бог прав! Коль ты не наигрался,
То так ребёнком и остался.

Желанья - жадность, лень и похоть
В тебя вонзили острый коготь!

Смотри, как в секс играют дети -
Сцепившись, возятся по клети.

Но эти игры - не любовь!
Они не проливают кровь

В боях с картонными мечами,
И это понимают сами.

Мне жалко взрослого солдата,
Взомнившего себя вдруг хватом,

На огненном коне Пророка -
Он скоро грохнется жестоко.

Все твои игрища наивны,
Война и секс бесперспективны.

Ты - как дитя, спустил штанишки
И с песней делаешь делишки.

И, напевая: "Дан-ди-дан,"
Ложишься после на диван.

Не заиграйся так до смерти,
Ты в повседневной круговерти!

Пойми, что ум, воображенье,
Разнообразны ощущенья -

Лишь деревянные лошадки,
Напрасно в них вонзаешь пятки.

Реальна лишь любовь иная,
Мистическая, неземная.

Пойми, земные все науки
Лишь обрекут тебя на муки.

Вон ходит сгорбленный учёный,
Как ослик, книжками гружённый.

Мысль, словно женские румяна,
Смывается. Мысль - род обмана.

Но если знаний выбор верный,
То наслажденье беспримерно.

И не тряси бумажный ворох,
Не будет толку, только шорох.

Прочь прогони мираж желаний,
Строй дом на твёрдом oснованьи.

Не прикрывайся словом Бога,
В ад словом мощенА дорога.

Испытывай Его дыханье,
И добивайся пониманья,

Что все слова - мираж, виденье.
Реальность - с Богом единенье.

* Хаким Санаи (ум. ок. 1150) - суфий, поэт оказавший большое влияние на Руми.
** Коран (29 : 64)

Меснави (1, 3426 - 3454)

РОТ

Упало у вселенной дно,
Исчезли солнце и луна.
Не лей ты в чашу мне вино.
Лей в рот, покуда допьяна

Я не упьюсь, как идиот,
И свой не обнаружу рот.

Рубайат, #1319

НАШЕ ВИНО

Знай, настоящее вино -
Есть собственная кровь!
А бочкой, где бродИт оно,
Ты тело приготовь.

И приготовься всё отдать
За чашу браги той,
Себя, семью, отца и мать.
А за глоток - покой.

Рубайат, # 1306

ВЫБОР ВИНА

Бог дал нам тёмное вино,
Чуть выпьешь - в голове темно.

Гашиш рождает к воле страсть,
Но над душой захватит власть.

Ввергает мак в тяжёлый сон,
И память отшибает он.

Страсть одуряет, как колдун -
Пса к Лейле ревновал Меджнун.

У Бога тысячи отрав,
Что посильней волшебных трав.

В экстазе слепнет ясный ум,
И сердце любит наобум.

Давид пьян Богом среди дня,
Ишак - от торбы ячменя.

Пьяней от мудрости святых!
Не пей вина из чаш пустых.

Хватают люди вещь иль тварь
И строят глупости алтарь.

Будь тонким знатоком вина -
Не напивайся допьяна.

Любое зелье даст полёт ...
Суди вино, как царь - народ:

Не осуждай, коль давит страх,
Осудит и тебя Аллах!

Пей то вино, что поведёт
Тебя как всадника вперёд,

Что снимет путы с ног коня,
Даст сердце полное огня!

Меснави (4, 2683 - 2696)

ПОВАРA

Заметь исчезновенье звёзд,
При появлении светила.
Заметь, что землю бьёт мороз,
Когда листву уже убило.

Заметь движение теней,
И точность звёздных расписаний.
И переборчивость гостей,
И мимолётность их желаний.

Заметь, как много поваров
Любимые готовят блюда.
И сколько каждому даров -
Зверям и птицам, рыбам, люду!

Взгляни на кубок голубой,
В котором плещут океаны.
Взгляни, дружок, на нас с тобой,
Мы солнцем-Шамсом* осиянны!

Взгляни на нас его очами ...
Сквозь влажный драгоценный камень.

____________________
* Шамс (фарси) – солнце. Шамсэддин (Шамс) Тебризи – духовный наставник Руми.

Диван Шамса Тебризи, # 1910

ОБУГЛЕННЫЙ КЕБАБ

Вчера упился огненным вином,
Сейчас - по огненной бреду вселенной!
Вчера я грелся перед очагом,
Сейчас - кебаб, обугленный геенной!

Вчера я жаждал и нашёл родник,
Но выпил только лунную дорожку.
Сейчас - как лев, к самой луне приник,
Алкаю свет любви в небес окошке.

Не задавай вопрос про эту страсть,
Но посмотри в горящее лицо мне!
Душа утратила над телом власть,
И бродит где-то нищенкой бездомной.

И сердце рвётся, словно шалый конь,
Стреноженным свалившийся в болото.
Он бьётся бешено, порвал супонь,
Но всасывает липкая дремота.

Я, голову склонив, щиплю цветок,
Следя за тихим лепестков паденьем.
И на судьбу прогневаться не смог,
Услышав шопот их благословений.

Мне шепчет Бог!

Диван Шамса Тебризи, # 2738

НОВЫЙ ЗАКОН

Послушный древнему закону,
Алкаш бузит и спорит на пиру.
Влюблённый хуже охламона,
Kружится oн и падает в дыру.

Во глубине дыры бездонной
Сокрыт от всех сияющий кристалл,
Свет коего любой влюблённый
Благам земным всегда предпочитал ...

* * *

Вы видели, как прошлой ночью,
Нагой брела по городу луна,
Пьяна? Узрев её воочью,
И я запел и напился вина

Из неба чёрно-звёздной чаши,
И, рухнув, расколол её хрусталь.
Пав, звёзды впились в души ваши,
Но этого нисколько мне не жаль!

Внимай же новому закону!
Когда подует в трубку Cтеклодув,
Лицом разбей сосуд, влюблённый,
Пади, в дыханьи жарком утонув!

Диван Шамса Тебризи, # 1861

СЕРДЦЕ

Oно изранено, устало,
Измучалось оно немало ...
Зачем ломаешь ты ракушку?
Лизни - кровь вкуса не меняла.

Рубайат, # 0190

 

ГЛАВА 02, "ПОТЕРЯННОСТЬ"

"Мне надо высказать сразу пять мыслей" - Руми

O ПОТЕРЯННОСТИ

Когда суфий приближается к стадии "Фана" (исчезновение в Боге), он впадает в необычное переходное состояние - "потерянности в мире".

Это сорт эйфории, сладкое замешательство, растерянность, сопровождаемая ощущениями одновременного пребывания в нескольких местах, и попыток выговорить сразу несколько мыслей.

Растекание тумана, хрупкое, почти неописуемое состояние покоя.
Глубокая отрешённость от окружающего, на фоне которой обычное расслабленное состояние кажется почти нервозностью.

Стихи из данного раздела отражают это состояние, они не изящны, не наманикюрены, не напоминают персидские миниатюры с мелкой прорисовкой деталей.
Известная исследовательница творчества Руми, Аннемария Шиммел сравнила их с миниатюрами туркменского стиля - полными резких движений, странных цветов и растрепанных кустов, демонов и разговаривающих животных.

ПЯТЬ МЫСЛЕЙ

Любимой пробуждён, Ей молится влюблённый:
- "Ты - небо, где рождён мой дух освобождённый!

Любовь во мне горит! Преображенья пламень!
О, взгляд мне подари! Сей драгоценный камень!

Пусть ухом станет то высокое оконце,
Мой дух через него кричит – 'Любовь!', о, Солнце!

Я много раз впадал в беспамятство, Родная.
Не ел, не пил, не спал, лишь о Тебе мечтая!

Молил, чтоб снизошла к моим любовным мукам,
Улыбку подала, закончила разлуку!

Ты, знаю, видишь всё. Все глупости шальные.
Со мною Ты несёшь все тяготы земные!

За всё плачу Тебе фальшивою монетой.
Берёшь её себе и мне прощаешь это!

Простишь любой грешок, претензии и шалость.
Чем расплачусь? Стишок? Тебе! Какая малость!

Давно про пять вещей сказать я не решался,
В честь милости Твоей рублю себе пять пальцев!

Во-первых, был когда в разлуке я с Тобою,
Не родились звезда и солнышко с землёю!

Вторая мысль моя - чего бы я ни жаждал,
Мечтал, чтоб жизнь Твоя слилась с моей однажды!

А в третьих, больно мне до трёх считать, трудиться!
Четвёртая, в огне горит моя пшеница!

Вот пятая - рублю за РабиЮ* я палец!
Ещё один рублю за тех, кто здесь скиталец!

Но что я тут несу? Слова ли, слёзы, стоны?
В рыданиях трясусь! Прости! Ведь я - влюбленный!"

* * *

Вот что сказал Ей он и застонал, рыдая ...
Мы все издали стон, как на пороге рая!

Потом, сойдя с ума, смеялись, как больные,
Да выпили вина и плакали хмельные!

Такая вот любовь - религия свободы!
Все остальные - кровь, да путы, да невзгоды!

Под музыку любви раб пляшет с Госпожою!
Мне слов не уловить, чтоб выразить такое!

Достиг небытия и песню Смерти знаю.
Всю ночь пляшу с Ней я. Над пропастью, по краю.

Душа моя, молчи! Не надо спорить праздно!
Она, как тать в ночи! Войдёт нежданно, властно!

Не знаю, как таить секрет любви я стану?
Не нужно говорить. Он виден без обману.

_________________
* Рабия - святая суфия (ум. 801 Р.Х.) призывавшая любить Аллаха за Его красоту, а не из страха ада или жажды рая.

Меснави (3, 4694 - 4734)

ЗНАКИ ПРИБЛИЖЕНЬЯ

Поведаю про знаки приближенья
Момента твоего преображенья:

- Всю ночь ты плачешь и встаёшь с рассветом,
Желая, чтобы день померк при этом,

Раз ты не получил того, что молишь.
- Рот искривлён от постоянной боли.

- А шея толще у колёсной спицы.
- Ты нищ и волен, как в полёте птица.

- Ты жертвуешь здоровьем, головою.
- В огне горишь, как дерево алоэ*.

- И бой тебе - подённая рутина,
Меч отразишь, как добрый щит старинный.

- Отчаяние сделалось привычкой ...
Таков всегда влюблённого обычай.

Ну, а пока - ты бродишь по базару,
Гоня перед собой вестей отару,

Заглядывая в лица чужестранцам,
И покрываясь от стыда румянцем,

Когда они тебя вдруг огорошат,
- "Что ищешь на базаре, друг хороший?"

Ты отвечаешь: "Потерял я друга..."
Хоть поиски такие - род недуга,

Они всегда кончаются успешно!
Внезапно, к тебе конный или пеший

Друг подойдёт! Ты рухнешь без сознания,
Невнятное промолвив восклицанье.

Непосвященный крикнет: "Ему дурно!"
Что знает он? Ведь этот бред сумбурный -

Святое откровение Пророка,
Профанам непонятное до срока!

 

Вот брызги падают на рыбье тело,
Что брошено на берег опустелый.

Те брызги рыбе, брошеной на сушу,
Есть знаки моря! Море можно слушать,

Не погружаясь в воду с головою,
Достаточно услышать шум прибоя.

Прости же мне невольную нестрогость!
Другая мне неведома дорога

В то царство Хаоса. Познанья скудны.
Порядок и расчёт там - безрассудны.

Неописуема волна прибоя.
И зернышки песка не знают строя.

_____________________
* Алоэ, сгорая, благоухает.

Меснави (2, 1680 - 1708)

НИЩАЯ СУМА

Спаси меня из тьмы безглазых лиц,
Чьи рты бормочут только "я", да "мне"!
Мы заперты внутри своих темниц.
И наши души - тени в глубине.

Всё хрупкое с дороги убери!
Я слеп, во тьме не ведаю путей!
Душа моя измучалась внутри!
Друг, дай же ей свободу, поскорей!

Живу с тобою я одной судьбой:
Хохочешь ты - от смеха гнусь в дугу.
Болеешь - загибаюсь я с тобой.
Я - тень! От кипариса на лугу,

Иль розы тень, что с розой лишь жива!
Нас разлучить - я обернусь шипом!
Пьёт кровь моя слепая голова,
Я упиваюсь ею, как вином!

Я каждую секунду бью бокал
О дверь твою! Я - звон твоих ушей!
Молю, чтобы ты грудь мне разорвал!
Огнём любви рассеяв тьму в душе!

О, Саладин*! Как солнце** красота
Твоей души горит! И тает тьма!
Так кто же я такой? Я - пустота!
Я - Саладина нищая сума!

_________________
* Саладин Заркуб - близкий друг и свояк Руми, златокузнец, сделавшийся его духовником после гибели Шамса Тебризи.
** Солнце - шамс (фарси), имя покойного наставника Руми, Шамса Тебризи.

Диван Шамса Тебризи, # 1397

 

ЛОДКА

Поздно ночью один я. В лодке плыву...
Лодка - тело моё. Я сплю наяву.

Мне темно. И нигде не видно земли.
Густ туман. Утонули все корабли.

Я старался. Не потонуть. Но не смог.
Над моей головой вода. Где я, Бог?

Значит, я уже в океане живу?
Не зная того? Или сплю наяву?

Рубайат, # 0012

 

БЕЗОТВЕТНАЯ ЛЮБОВЬ

Ты безответною горишь любовью.
Рассвет твой - как закат, окрашен кровью.
Напрасно нам орёшь: "Сгораю изнутри!"
Мы все тут погорельцы, посмотри.

 

Рубайат, # 0551
РАСТАЙ, КАК СНЕГ

В дверь постучал мне Смысл Бытия!
Поскольку сам Он был Небытиём,
- "Кто там?", промямлил в страхе Божьем я.
- "То полная Луна вошла в твой дом." *

Услышав про луну, с друзьями мы -
Бегом во двор... Был голос нам: "Я в доме." *
Но, потрясённые, под небом тьмы
Оглохли мы и замерли, как в дрёме ...

* * *

- "Смотри! Повсюду Я с тобой, всегда." *
Влюблённый, это сказано тебе!
В тебе сияет яркая звезда,
Повсюду - в горе, в радости, в судьбе!

 

- "Знай, что ярёмной вены ближе Он!"*
Он ближе сердца у тебя в груди!
Чтоб встретить, не беги из дома вон,
Он в доме, рядом. Внутрь себя гляди.

Стань снегом тающим - омой себя!
Подснежник расцветает в тишине ...
Язык свой прикуси, покой любя.
Расти подснежником сквозь чистый снег.

_________________
* Цитаты из Корана
Диван Шамса Тебризи, # 2172

ТРЕСНУВШАЯ ВАЗА

Мне надобен язык - длинней желанья,
И шире океана шумный рот,
Нечеловеческое сверх-сознанье,
Чтоб описать Творителя щедрот!

Душа моя - фарфоровая ваза,
Была чиста, и до того хрупка -
Не вынесла любовного экстаза!
Разбилась ... Я валяю дурака.

Я, как луна, раз в месяц исчезаю.
Три дня меня нельзя увидеть здесь.
Известно всем в Твоих влюблённых стае -
В календаре такие дыры есть.

Я позабыл, о чём хотел поведать.
А мысль - слоном по Индостану прёт.
Сюжет и ритмика - лишь формы бреда,
Я разрушаюсь! Но несусь вперёд!

Собою меряя Твоё величье,
Я сжался до размеров волоска,
Не видя тут ни сходства, ни различья,
Я сдался! Мысль витает в облаках ...

Я столько сочинил любовных песен,
Что выдумкой считаю сам себя.
Молю, скажи - Тебе я интересен?
Ведь, эти строчки я сложил, любя!

То, как Синай, стою немой горою,
То Моисеем в гору я ползу …
Я - эхо! Сверху слышу неземное,
И отражаю звуки там, внизу.

Гора Синай - лишь холм камней да глины,
Немая, бессловесная земля.
Возвысила на ней Ты исполина!
Пророка нам дала, Поводыря!

Пророк принёс с Синая астролябью,
Для навигации духовных звёзд.
Гляжу через неё на морды жабьи,
И вижу - плыть нам океаном слёз!

* * *

Зачем я этот разговор затеял?
На тему, чуждую всем злобам дня?
Kто злобу выдумал? Твоя идея!
Да, я во гневе! Не вини меня!

То, что к Тебе я одержим любовью,
Одобришь ли? Молю, ответь мне "ДА!"
Ведь откровение всем будет новью!
Такого не слыхали никогда!

На языке любом! Его не слышал
Никто - ни перс, ни турок, ни араб!
Я захмелел. Моя уж едет крыша.
Свяжи меня, я знаю, что не прав!

Любимая, всесильная красою!
Свяжи меня тугой своей косою!

Меснави (5, 1884 - 1920)

ПЕРВОБЫТНАЯ ГЛИНА

«Вот, будь я совершенным человеком,
Я старые носил бы башмаки,
Изношенную куртку, да со смехом
Выслушивал бы глупые стишки!

Я был бы мудр, не забывал о глине,
Той первобытной, из какой слеплён.
Не упивался б допьяна, как ныне,
Тщеславием. И ведал ход времён.»

* * *

«Хоть изучение первичной глины -
Похвальное занятие, мой друг,
Пойми, творение непостижимо!
Из ничего! Не прикладая рук!

Старайся быть, как чистый лист бумаги,
Не буерак, заросший сорняком ...
Никто не станет вспахивать овраги,
Чтоб засевать их Логоса зерном.»

Меснави (5, 1959 - 1964)

ТЕНЬ

Вверху парит невидимая птица,
А по земле несётся образ - тень.
Земное тело - образ и граница;
Лишь тень от тени, что отбросил день.

Тот день был сотворён Его светилом!
Любовью, породившей целый мир!
Спит человечество. Во сне забыло
Про Солнце, приобняв мирской кумир.

Но и во тьме остался отблеск света!
Ум блещет золотою бахромой
На покрывале духа. Помни это,
Во сне метаясь, поглощённый тьмой...

Меснави (6, 3288 - 3295)

 

ЧЕЛНОК

Известно, все изображенья лгут!
Кристалл сей красен - горек он иль сладок?
Горяч ли поцелуй тех алых губ?
Лицо красивое - вуаль загадок!

Острей бывает слово, чем кинжал,
Хоть выглядит обманчиво красивым.
Стихом изящным царь войну почал,
Страну наполнив плачем вдов тоскливым.

Голубка смотрит на своё гнездо,
И повторяет только два вопроса:
- "Ку* - где?", да "Ку - куда?" с восхода до
Заката. Об одном лишь Бога просит!

Где? Там, где лев целуется с луной!
Куда? Туда рыдать уходят вдовы.
Туда идёт с надеждою больной,
И ветр летит, корабль умчать готовый!

Там нету страха, не глядят назад!
Вопросы "Где, куда" там - лишь банальность.
- "Йа Ху!****", встречаясь, люди говорят.
Там верят: "Бог - единая реальность!"

Он ткёт нам время - золотой челнок!
- "Где мы - ма ку**?" Челнок - маку*** летает!
Дыру с краями Запад и Восток,
За ночь, сияя утром, подлатает!
_________________________
* Ку (фарси) - где, куда
** Ма ку (фарси)? - где мы?
*** Маку (фарси) - челнок прядильщика
**** Йа Ху (араб.) - Он Сущий (одно из Имён Божьих); суфийское приветствие.
Тут у Руми повсюду трудно-переводимая игра слов.

Меснави (6, 3306 - 3322)

ЦЕНТР

Вникая в тело в трепетной надежде,
Влюблённый Центр Мира ищет, прежде
Чем выхватить в отчаяньи свой меч
И телo пустотелoе рассечь.

 

Рубайат # 0167

ВИХРЬ

Мне света зёрнышко посеяно внутри,
В душе горит.
Пока его моё питает естество,
Оно живо.
Вихрь ум унёс, укутав душу красотой.
То локон Твой!
Все хладнокровные невольники ума
Сошли с ума!

Рубайат # 0667

ПЕРО

О том, что делать поутру, не ведаю, Бог даст - помру.
Перо, послушное руке, бежит, не зная о строке.
Шар, брошенный рукой вперёд,
Не знает, где покой найдёт.

Рубайат # 1359

 

Глава 03, "Опустошённость и Молчанье"

"Дыханье свежести ночной" - Руми

 

O МОЛЧАНИИ

В Персидской поэзии существует древняя традиция: упоминание поэтом собственного имени в конце поэмы служит своего рода авторской подписью, копирайтом. Руми выделяется и тут, большую часть своих поэм он подписал псевдонимами – именами своих друзей и духовных наставников.

Более тысячи газелей - именем таинственного Шамса Тебризи; после гибели Шамса, Руми начал подписываться именем своего ученика Саладина Заркуба, ставшего ему новым духовником; а потом именем другого ученика - Хусама Челеби, заменившего покойного Саладина.
Кроме того, более 500 газелей Руми подписал псевдонимом "Хамуш" (молчанье по-фарси).

Руми постоянно интересуется вопросом об эзотерическом источнике своей поэзии, куда более, чем чисто лингвистическими вопросами и технической изощренностью стиха, столь важными у персов, которыми он, разумеется, владел в совершенстве. В стихах много раз встречается фраза: "Кто создаёт эту музыку?" Порою Руми даже перестаёт произносить слова и полностью отдаётся самой мелодии стиха, давая невидимому флейтисту вести перформанс: "Пусть музыкант тот завершит поэму."

Слова не столь важны для Руми сами по себе, они лишь инструменты-резонаторы для передачи "вибраций источника смысла". Руми разработал целую теорию языка, основанную на мелодиях камышовой свирели (нея). За каждым звуком и каждой мелодией свирели лежит её ностальгия по потеряной родине - камышовому болоту. Нежная музыка свирели сделалась возможной лишь потому, что камыш много страдал - его живьём отрезали от корня, засушили и выдолбили изнутри, освободив от ненужной трухи, сделали полым резонатором. Согласно Руми, мы подобно свирели, наделены языком только потому, что оторваны от нашего корня и опустошены изнутри. Любая разумная речь - это моление, тоска по дому.

Руми спрашивает, почему у свирели нет обертонов, которые воспели бы искусство сделавшего её мастера-резчика, превратившего простой камыш в элегантный ней с гладкой поверхностью и девятью (как в теле человека) отверстиями, удобными для музыканта.

ПЕСНЯ СВИРЕЛИ

Свирели почему печальны звуки*?
Она, как мы, страдает от разлуки.

Послушай же о чём поет она:
- "Я с камышом родным разлучена.

И потому вы плачете от боли,
Заслышав песню о моей недоле.

Печалуюсь я с теми, кто вдали
От корня своего, родной земли.

Я принимаю в судьбах всех участье,
Кто счастье знал, и кто познал несчастье.

И я особенно тому близка,
В душе которого царит тоска.

Вам не дано постичь моё страданье:
Душа чужая - тайна для познанья.

Плоть ваша от души отделена,
Меж ними непрозрачна пелена.

Мой звук не ветр, но огонь. И всякий раз
Он не морозит, а сжигает вас.

И если друг далек, болит душа,
То я - ваш друг: свирель из камыша.

Мне устранять дано, посредством пенья,
Меж Господом и вами разделенье.

Коль духом слабые в меня дудят,
Я не противоядие, но яд.

Лишь тем, кто следует стезёй неложной,
Могу я быть опорою надёжной.

Я плачу, чтобы вы постичь могли,
Сколь пламенно Меджнун любил Лейли.

Но разуму невнятно откровенье:
Людское сердце - вот ценитель пенья".

Не будь изранена моя душа,
Я бы не понял горя камыша.

Ведь ныне стали скорби да тревоги
Попутчиками и моей дороги.

Ушла пора моих счастливых лет,
Но благодарно я гляжу им вслед.

В воде рыбешки пропитанья ищут,
И нам на суше тяжек день без пищи.

Но жизни для того на свете нет,
Кто жрёт и только, в суете сует.

Кто ищет лишь для плоти пропитанья,
Пренебрегая пищею познанья.

Весьма различны меж собою тот,
Кто истину познал и идиот.

Порвите ж цепь, свободу обретая,
Пусть даже эта цепь и золотая.

И ты умерь свою, учёный, прыть,
Ведь всей реки в кувшин не перелить.

А жадных глаз транжиры и скупца
Ничем нельзя наполнить до конца.

Лишь раб любви, что рвет одежды в клочья,
Чужд и корысти, и пороков прочих.

Любовь честна, и потому она
Для исцеления души дана.

Вернее Эфлатуна** и Лукмана***
Она врачует дух и лечит раны.

Ее дыхание земную плоть
Возносит в небо, где царит Господь.

Любовью движим, Моисей с Синая
Принес и даровал ключи от рая.

Любовь способна даровать нам речь,
Заставить петь и немоте обречь.

Коль Господу поют твои уста,
Старайся, чтобы песнь была чиста.

Кого на веки покидает друг,
Тот, как ни голосист, умолкнет вдруг.

Хотя напевов знает он немало,
Нем соловей в саду, где роз не стало.

Влюбленный - труп, но словно небо днём,
Горит душа его невидимым огнём.

И всякий, светом тем не озаренный,
Как бедный сокол, крыл своих лишенный.

Темно вокруг и холодно в груди.
Как знать, что позади, что впереди?

Для истины иного нет зерцала -
Лишь сердце, что любовью воспылало.

Коль нет в нём отраженья - поспеши
Очистить зеркало своей души.

И то постигни, что свирель пропела,
Чтоб твой отринул дух оковы тела.

________________________
* Перевод Наума Гребнева. - Прим. перев. на русск.
** Эфлатун - арабская форма имени греческого философа Платона. - Прим. перев. на русск.
*** Лукман - легендарный арабский мудрец, аналог Эзопа. - Прим. перев. на русск.

Меснави (1, 0001 - 0018)

 

РЫБА ЖАЖДЕТ

Устал от меня водонос,
Ушёл и кувшины унёс!

Разбилась посуда моя,
Не знаю, как пить буду я!

К Тебе устремляю мольбы,
Молю исправленья судьбы!

Ведь рыба живая во мне
Страдает от жажды вдвойне!

Открой к океану мне путь,
В песках мне не дай утонуть!

Сломай стены этой тюрьмы,
Мираж, что смущает умы!

Пусть дом мой утонет в волне,
Что ночью прихлынет ко мне,

Из моря, что в сердце моём,
Создав во дворе водоём!

Иосиф, подобно луне,
Пусть рухнет в колодец ко мне!

Пусть смоет волна урожай,
Что целую жизнь я стяжал!

Пожар под надгробьем чалмы,
Жгу муть, что слепила умы!

Не нужно достоинства мне,
Всю честь утоплю я в волне!

Хочу лишь музЫку, зарю,
Тебя, с кем сейчас говорю!

Пусть множатся толпы скорбЕй,
Не будет там скорби моей!

* * *

Всегда так - лишь кончу я стих,
Молчу … как ягненок я тих.

Дрожу в исступленье немом,
Дивясь, что молол языком.

Диван Шамса Тебризи, # 1823

ХВАТИТ СЛОВ!

Как может быть не мокрою вода?
Как может тело выпасть из Вселенной?
Кто моет раны кровью, господа?
Как потушить пожар трухою сенной?

Зря не старайся тени убежать,
К тебе она привязана навечно.
И сколько ни плутай, ни бегай вспять,
Тебе от тени не удрать, конечно.

И только солнце днём над головой
Способно приуменьшить наши тени ...
И совесть, как тюремный часовой,
Нас мучит, но хранит от преступлений.

Свечой ума махая пред собой,
Ты освещаешь только стены ночи.
Поверь, никто не борется с тобой,
Из тьмы на свет ты сам уйти не хочешь.

* * *

Я мог бы объяснить всё это, но
Боюсь стеклянную разбить я вазу -
То сердце нежное твоё. Оно,
Разбившись, не сберётся по заказу.

В твоей душе есть всё - и свет и тень.
Пойми же это, наконец, и внемли!
Неси главу свою под Древа сень,
Чей ствол - Копьё, пронзающее землю!

Когда под Древом этим ты сидишь,
Душа твоя отращивает крылья!
Но надо научиться слушать тишь!
Замолкни! Сделай над собой усилье!

Пока лягушка плавает в воде,
Змея её схватить не в состоянье.
Квакушка не окажется в беде,
Пока не квакнет громко, на прощанье.

Но если и научится шипеть,
То даже это не спасёт квакушу,
Змее не важно, КАК кто будет петь,
Не голос нужен ей, а нужно душу!

Вот если квакша вовсе не орёт,
А спит иль тихо ловит насекомых,
Змея впадает в мёртвый сон и ждёт,
Пока не квакнет кто, судьбой влекомый.

Душа растёт в священной тишине.
Ей, как ячменному зерну, необходимы
Покой и влага в тёплой глубине ...
Что ж, ученик, ты смотришь нелюдимо,

И удивлённо поднимаешь бровь?
Неужто я не выразил идею?
Иль, может быть ты хочешь, чтобы вновь
Я повторил всё, время не жалея?

Боюсь, ты ошибаешься во мне,
Пора мне помолиться в тишине ...

Диван Шамса Тебризи, # 2155

ГИМН ПУСТОТЕ

Пою я гимн во славу Пустоте!
B неё погружено Существованье,
Рождённое любовью к Красоте,
Что пробудила в Хаосе желанье!

Болтают эпигоны темноты -
Бытует суеверие в народе,
Что будто бы от ветра Пустоты,
Существованье навсегда уходит.

Как мудрецам забавны иногда
Пустые страхи тёмного народа
И мнимых знатоков белиберда!
И я пою величие ухода!

Своё Существование я сам
Из Пустоты вымучивал годами ...
Теперь я благодарен небесам -
Зажёг меня Любови вечной пламень!

Я стал свободен от всего, чем был!
Свободен от надежды, боли, страха.
Свободен от превратностей судьбы.
Гора моих желаний стала прахом!

Всю эту гору пыльной суеты,
Засохших грёз, затрёпанных мечтаний
В небытиё сдул ветер Пустоты,
Развеявший мираж моих страданий!

* * *

И все слова, что я вам тут болтал,
Практического не имеют смысла.
Пыль, пустота, мечта ... Повыл шакал,
И песнь шакалья на ветру повисла ...

Диван Шамса Тебризи, # 0950

ТИШИНА

В этой новой любви ты умри -
Изнутри.
На другой стороне бытия -
Жизнь твоя.
Уползи через дырку в стене -
В тишине ...
Убеги, раз беда косяком, -
Босиком.
Затаись, как в туман голубок, -
Юркни вбок.
Замолчи. Тишь, подумает враг, -
Смерти знак.
Ты её избегал, как вины, -
Тишины.
В небо радугою поднимись -
Плавно ввысь.
Молчаливо плывёт луна -
Тишина ... Диван Шамса Тебризи, # 0636

МАСТЕР САНАИ

Разнёсся слух, что умер мастер Санаи ...
Такая смерть - нешуточное дело!
Он не был кучкой тусклой рыбьей чешуи,
Ни ветошью, которая истлела!

Он не был вервия оборванным концом,
Иль зернышком, упавшим на дороге!
Нет! Диадемой был! Алмазным был венцом!
Валявшимся у нищих на пороге!

Он этот мир ценил не более, чем прах!
И тело опустил обратно в глину.
Его душа уже давно на небесах,
Я видел вознесения картину!

У Санаи была ещё одна душа,
О ней не ведают простые люди.
Поэты шепчут про неё, едва дыша.
Она избегла замогильных судий!

Как перед Богом, я клянусь, мои друзья,
Что та душа слилась с Душой Любимой!
В конце расплылись два земные бытия -
Душа всплыла, оплыла глина глиной.

Так и купцы ведут шелковый караван:
В Китай толпою - турки, персы, греки.
А на пути домой торговцы разных стран
Расходятся. Различны человеки.

В базарных лавках отделяют гладкий шёлк
От шерсти грубой - ей цена иная ...
И мне пора бы замолчать, чтоб вышел толк,
Как каллиграфу, арабеск кончая.

* * *

О, Санаи! Твой голос человечий
Не слышен боле в рёве нашей речи!

__________________________
* Хаким СанаИ (1044? - 1150?) – oдин из ранних суфийских поэтов, живший в Газне (совр. Афганистан). Руми признал Санаи и Аттара своими предшественниками в суфийской поэзии, сказав: «Аттар – моя душа, а Санаи – два глаза, я иду по стопам Аттара и Санаи.»

Диван Шамса Тебризи, # 0996

ОГАРОК

Душа свечи - огонь горящий!
Другой стихии не щадящий!

Свеча истаяла слезами,
Под ночи тусклыми глазами!

Стояла, не сгибая тела,
Свеченья исполняя дело!

Сгорев, в молчаньи дарит душу,
Всё тело пламенем разрушив!

У свечки нету чёрной тени
В момент свободы обретенья!

Огонь пожрал все вожделенья!
И нету тени сожаленья!

Нету ни сраму, ни гордыни
У светоносной сей рабыни!

В момент последнего привета,
Свеча есть чистый символ света!

У Бога я молю подарка -
Судьбу сгоревшего огарка!

Меснави (5, 0672 - 0682)

ПУСТОТА и МАСТЕРСТВО

Как я уж говорил неоднократно,
Мастеровому, чтоб продать приватно

Клиенту свой товар, необходимо
Искать пустОты в мире нашем зримом.

Строитель ищет в перекрытье нишу,
Что гниль создала и втянула крышу.

А водовозу надобна каверна
На месте переполненой цистерны.

И плотник бродит, ищет дом без двери,
В который могут воры влезть и звери.

Должны работники искать пустОты,
Дабы своей не потерять работы!

* * *

На пустоту возложены надежды,
И пустота не подводила прежде!

Так почему её ты избегаешь?
Навряд ли сам ответ на это знаешь.

Ведь пустота содержит всё, что надо!
Тебе она всегда была отрадой!

При трудностях ты вопрошаешь душу,
Чтоб голос пустоты внутри послушать,

И терпеливо ждёшь её ответа ...
Подумай, как несправедливо это!

На пустоте ты строишь, как на тверди,
Её при этом именуя смертью!

Ведь пустота скрывает бесконечный,
Кормящий всех нас