Отраслевая характеристика Судебников

I. Судебная система и процессуальное право

 

Судоустройство

Как уже указывалось, создание Судебников было обусловлено объединительной задачей и, прежде всего, задачей централизации судебной системы. Поэтому содержание данных правовых сборников в основном процессуально: большая часть норм Судебников посвящено судоустройству и судопроизводству.

Центральными государственными судебными органами являлись великий князь (позже царь), Боярская дума и приказы.

Великий князь в качестве суда первой инстанции рассматривал дела по отношению к жителям своего домена, особо важные дела или дела в отношении лиц, имеющим привилегию на суд великого князя. Ограничивая удельный княжеский суд, Судебник 1550 г. указывает, что в случае тяжбы московитянина с волостелем московского села, принадлежащего удельному князю, судит сам царь и великий князь (ст. 100). Постепенно право обращения к великому князю как суду первой инстанции сохранялось лишь для особо привилегированных лиц, а с XVII в. становится даже наказуемым.

Наряду с самостоятельным рассмотрением дел великий князь мог поручить разбор дела различным судебным органам или специально назначенным князем лицам – путным боярам и другим чинам, ведавшим отдельными отраслями дворцового управления.

В качестве суда первой инстанции Боярская дума судила своих собственных членов, должностных лиц приказов и местных судей, разбирала споры о местничестве и иски служилых людей, не пользовавшихся привилегией великокняжеского суда.

Великий князь и Боярская дума являлись высшей апелляционной инстанцией по делам, решенным нижестоящими судами. Апелляции в современном смысле не существовало, но перенос дела из низшей судебной инстанции в высшую был известен Судебникам. Например, дело переходило из наместничьего или приказного суда «подокладу» (ст. 16 Судебника 1497 г.) в высший суд князя и Боярской думы при разногласии судей, их некомпетентности, сомнениях в способах решения дела, отсутствии законодательной нормы. При разногласии судей дело могло быть рассмотрено Боярской думой без обращения к великому князю. В случаях же, когда требовались объяснения по законодательству, доклад направлялся князю или обсуждался Боярской думой в присутствии великого князя, который определял и утверждал решение по данному делу: «А которого жалобника а непригоже управити, и то сказати великому князю…» (ст. 2 Судебника 1497 г.). Приговор записывался дьяком на самой докладной выписке и становился новым источником права – «новоуказной статьей». Кроме того, великий князь и Боярская дума осуществляли «пересуд» решений нижестоящих судов по жалобе одной из сторон на судью в умышленном неправосудии (ст. 64 Судебника 1497 г.).

Вопросами суда и управления ведали высшие чины Боярской думы: бояре и окольничие. Судопроизводство осуществлялось дьяками: «Судити суд боярам и окольничим. А на суде бытии у бояр и у окольничих диаком…» (ст. 1 Судебника 1497 г.).

Приказы как судебная инстанция намечаются в Судебнике 1497 г. (приказ – «поручение»). Уже в XIV-XV вв. отдельные дела поручались, приказывались какому-либо боярину или дьяку, которые разрешали их самостоятельно. В княжеском Судебнике приказной суд пока выступает в виде своего рода дополнения к старому боярскому суду; суд по приказам применяется лишь в тех случаях, когда дело не может быть разрешено обычным порядком. Согласно ст. 2 Судебника 1497 г. судья обязан принимать к производству дело в пределах его компетенции; если дело выходит за эти пределы, то судья, а не великий князь отсылает истца к надлежащему судье. В Судебнике 1550 г. суд по приказам превращается в основную форму центрального суда. Ст. 7 Судебника свидетельствует о закреплении судей за определенными приказами: «А к которому боярину придет жалобник его приказу».

Дела должны были решаться единогласно. В случае недостижения единогласного решения и о наиболее важных делах следовало докладывать государю. За несоблюдение этих обязанностей устанавливалась ответственность. Одновременно с ответственностью судей за отказ в правосудии вводится наказание для жалобника, который «бьет челом не по делу», т. е. приносит жалобу на судей, отказавших ему в иске ввиду его незаконности. Определение в отказе иска, вынесенное с соблюдением установленной подсудности, считалось окончательным (ст. 7 Судебника 1497 г.).

Местные судебные органыдо середины XVI основывались на системе «кормления». Для осуществления управления и суда на территории города с уездом вместо князя ставился наместник. В волостях и промысловых слободах административно-судебные функции осуществляли волостели. Помимо наместников и волостелей судебные функции осуществляли государевы или боярские тиуны, дворецкие, слободчики, приказчики, посельские, недельщики, доводчики (ст. 65 Судебника 1497 г.; ст. ст. 67, 75 Судебника 1550 г.).

По мере упорядочения порядка кормления, усиливается и контроль над деятельностью провинциальных судей. Первоначально это выразилось в установлении двух видов кормлений: кормление с боярским судом и кормление без боярского суда. Наместники и волостели, державшие кормление с боярским судом, имели право окончательного решения по ряду наиболее важных дел (о холопах, татях, разбойниках). Эти должности получали обычно лица, занимавшие привилегированное положение в системе аппарата управления, а также наместники и волостели наиболее отдаленных от центра областей. Наместники и волостели, державшие кормление без боярского суда, а также государевы и боярские тиуны не имели права окончательного суда по этим делам и обязаны были «докладывать» (утверждать) свое решение в вышестоящем суде (ст. 43 Судебника 1497 г.; ст. 71 Судебника 1550 г.). Этим судом являлась Боярская дума, для государевых тиунов – великий князь, а для тиунов боярских – соответствующий наместник с боярским судом.

В отличие от сложившейся практики вызова наместников в центральный суд лишь по окончании срока их кормления, статьи 13, 45 Судебника 1497 г. обязывают злоупотребившего своей властью наместника предстать перед великим князем «на срок», т. е. незамедлительно, в противном случае на него выдавалась бессудная грамота. Судебник 1550 г. увеличивал число случаев немедленной явки наместников, волостелей и их тиунов в центральный суд. А именно при нанесении ими «обидных дел», т. е. разного рода насилий и несправедливости, «иногородцам» - жителям других городов, не подсудных наместникам (обычно это были купцы, ездившие с товарами из города в город); при обвинении по «ведомым разбойным делам», разбираемым в порядке следственного процесса; по «приказным», т. е. служебным, делам, связанным с отправлением «высших государственных обязанностей», а также по уголовным делам, рассматриваемым обычным порядком, но обжалованным истцом в вышестоящую инстанцию (ст. ст. 24, 75 Судебника 1550 г.).

Постепенно правительственный контроль над деятельностью кормленщиков дополняется новой формой контроля – привлечением к участию в судебном разбирательстве представителей местного населения, «добрых», «лучших» (благонадежных) людей общины. Ст. 38 Судебника 1497 г. запрещает наместникам судить без участия дворского, земского старосты и «лучших людей», избираемых общиной. Норма о необходимости повсеместного избрания представителей населения в суд наместников закреплена в ст.ст. 62, 68 Судебника 1550 г.: «… а в которых волостях наперед сего старост и целовальников не было, и ныне в тех во всех волостях бытии старостам и целовальникам». Последние были обязаны участвовать в суде наместника по искам, предъявляемым жителям их волостей. В случае принадлежности сторон к разным волостям, на суде должны были присутствовать старосты и целовальники из каждой волости, составляя иногда целую коллегию. Имея своей целью «правду стеречь», целовальники подтверждали судный список (протокол судебного заседания) при докладе, определяли величину жалованья по разметным книгам, контролировали наместников и волостелей в правильности производства ими ареста и дачи на поруки местных жителей.

Институт участия представителей населения в суде наместников получил различную трактовку в русской историографии. М. М Михайлов, например, рассматривал его как проявление коллегиального устройства русских судов. По мнению И. Д. Беляева, он являлся «законом скрепленным подтверждением» исконных прав крестьянкой общины. Л. В. Черепнин, И. И. Смирнов, Б. А. Романов, Н. Е. Носов отмечают, что введение данного института имело целью не только осуществление контрольных функций над деятельностью наместников, но и постепенное их упразднение. Начиная с Судебника 1550 г., дела о холопах, татях и разбойниках как особо опасные для государства изымались и из подсудности наместников с боярским судом.

Помимо системы светских судов, Судебники фиксируют и церковно-судебные полномочия. Судебная власть русской православной Церкви осуществлялась посредством судов епископов или назначенных ими наместников и посредством монастырских судов. Юрисдикции духовного суда подлежали духовенство, церковные и монастырские крестьяне, а также люди, бывшие под патронатом Церкви (ст. 59 Судебника 1497 г.; ст. 91 Судебника 1550 г.). По подсудности дела делились на церковные и светские. К первым относились «греховные» дела духовных и светских лиц – преступления против православной христианской веры, нравственности, основ христианской семейной жизни. Эти дела рассматривались на основании церковных правил – по Номоканону. К светским делам относились гражданские и некоторые незначительные уголовные дела духовных лиц. Споры между лицами, подлежащими разной подсудности, разбирались так называемым «сместным» или «вопчим» судом, состоящим из представителей обоих судов, которым были подсудны спорящие (ст. 30 Судебника 1550 г.).

 

Судопроизводство

 

Развитие социально-экономических отношений, централизация административного и судебного аппарата обусловили изменение порядка судопроизводства, усложнение его форм, сосредоточение всех дел в органах государственного суда. Судебники предписывают «давать суд всем жалобникам», запрещают судьям брать «посулы» (взятки) и решать дела исходя из личных выгод судей: «А судом не мстити, не дружити никому» (ст. ст. 1, 2 Судебника 1497 г; ст. ст. 1-8 Судебника 1550 г.).

Важнейшей чертой Судебников является регламентация, помимо состязательной формы процесса, характерной для древнерусского права, розыскной процессуальной формы, которая развивается по мере усиления роли государства в борьбе с особо опасными для общества лицами.

Состязательный процесс («суд») велся как по гражданским искам, так и по некоторым уголовным, не тяжким, преступления.

Суд начинался иском («челобитьем») истца и на любой стадии процесса мог быть закончен мировым соглашением. Сторонами, которые до Судебника 1497 г. не подразделялись на истцов и ответчиков (ст. 49), а именовались «истцами», «суперниками», «сутяжниками» (ст. 17 Русской Правды; ст. ст. 11, 13 Новгородской судной грамоты; ст. ст. 58, 62 Псковской судной грамоты) могли быть как свободные люди, так и холопы. Подробную регламентацию получает в Судебниках институт судебного представительства, введенный впервые Новгородской и Псковской судными грамотами: для проведения судебного поединка («поля») некоторые лица – женщины, старики, больные, несовершеннолетние, священнослужители, монахи, монахини – могли нанимать бойцов – «наймитов» (ст. 52 Судебника 1497 г.).

После подачи искового заявления в суд, оно рассматривалось дьяком с целью разрешения вопроса, принять иск или отказать, в зависимости от стоимости иска (ст. ст. 28, 30 Судебника 1497 г.). Челобитная подавалась в соответствии с подсудностью, которая определялась местом жительства или поимки ответчика, а также в соответствии с судебной привилегией или родом занятий. Так, согласно ст. 100 Судебника 1550 г., княжеские служилые люди независимо от места жительства были подсудны своему князю. Вместе с тем, Судебник 1550 г. определил в качестве общерусской нормы, что исковые требования рассматривает судья, «у кого в присуде тот, на ком ему искати», т. е. по подсудности ответчика. Истец лишь брал у своего судьи «сторожа» - лицо, следящее за исправным получением пошлин, положенных судье истца, и шел просить пристава к судье ответчика (ст. 30).

В случае принятия иска судом, в дело вступали судебные приставы – недельщики (менялись понедельно), или ездоки, в Москве и доводчики в провинции, помогающие сторонам разыскивать и доставлять ответчиков на суд, сообщать сторонам о месте и времени рассмотрения дела, добывать доказательства и добиваться признания обвиняемых. Однако недельщик давался стороне только в случае, если сумма иска превышала стоимость «езда», т. е. издержек, которые потребуются для ведения дела: «А будет в приставной иск менши езду, и дияку тех приставных не подписывати» (ст. 28 Судебника 1497 г.).

Судебник 1550 г. уточнил условия принятия челобитных во избежание подачи подложных исков и разного рода «ябедничества». В этих целях дьяк должен был проверить, соответствует ли иск, поданный посадскими людьми или крестьянами, ценности их имущества и податному состоянию, которые фиксировались в разметных книгах (составлялись ежегодно выборными старостами и целовальниками). При отсутствии разметных книг создавалась особая комиссия «из лутчих людей, да целовальника одного или двух, посмотря по делу» для определения права истца на иск в предъявленной им сумме. Если иск превышал доходы истца, последний должен был доказать, что во время хищения у него были «чужие животы». Только после подтверждения обыскными людьми того, что «животов его столко есть, на колко ищет», дьяк подписывал «приставную грамоту» и, по получении пошлины, отдавал ее приставу. Если сумма иска превышала ценность имущества истца, иск не принимался судом, а истец наказывался штрафом (ст. 72 Судебника 1550 г.).

В «приставной грамоте», которая выдавалась судом приставу для вызова в суд ответчика, указывались: ответчик, место его жительства, предмет иска, которым могли быть деньги или вещи (ст. 31 Судебника 1497 г.). Помимо приставной, давалась «срочная грамота» с указанием срока явки в суд, которую недельщик обязан был вручить сторонам и либо собственноручно доставить ответчика в суд, либо взять его на поруки (ст. ст. 36, 37 Судебника 1497 г.). Ответчик обязан был выдать приставу «поручную запись», что он явится к указанному сроку в суд. Поручителями обычно являлись лица, связанные с ответчиком какими-либо юридическими отношениями, например, родственники или соседи. Если ответчик не являлся к сроку в суд, поручители уплачивали исковую сумму, пошлины и государеву пеню. В этом случае поручители становились кредиторами и могли предъявить через суд к ответчику, который их выдал в «поруке», регрессный иск.

Если ответчик «порук по себе не сберет», он подлежит аресту до суда (впервые о «железной» как пошлине, взимавшейся при аресте и заковывании в кандалы, упоминается еще в договоре 1229 г. с Ригой, а позже в Псковской судной грамоте). В XVI веке в связи с усилением контроля за действиями наместников и волостелей вводится обязанность явки арестованного лица соответствующим выборным властям, исполняющим судебные или административные обязанности. Агенты наместников и волостелей, виновные в незаконном аресте, выплачивали арестованному бесчестье «посмотря по человеку» и возмещали в двойном размере нанесенный ущерб (ст. 70 Судебника 1550 г.).

Таким образом, недельщик давался судом по просьбе истца для помощи ему в отыскании ответчика и обеспечении его явки в суд. За розыск ответчика в пределах одного города недельщик получал вознаграждение – «хоженое», в размере 10 денег. Если для отыскания ответчика недельщику приходилось выезжать в другие города, он получал «езд», размер которого определялся дальностью расстояния и колебался от 10 алтын до 8 рублей. Недельщик, помогающий стороне в отыскании «правды», т. е. в расследовании дела на месте, сборе доказательств, получал двойное вознаграждение (ст. ст. 29, 30 Судебника 1497 г.; ст. ст. 45, 46 Судебника 1550 г.). Недельщик должен был осуществлять свои функции не только по требованию стороны, но и по инициативе суда, когда суд сам через своих должностных лиц принимал меры к розыску преступника и расследованию дела. Недельщикам запрещалось брать «посулы от суда или от поруки», т. е. взятки со сторон за производство суда или поручительства, попустительствовать татям, для отыскания которых они были посланы, использовать их в хозяйстве или иным каким образом распоряжаться ими, отдавать на поруки, «продавати» истцу до отработки долга (ст. ст. 33-36 Судебника 1497 г.; ст. ст. 50-54 Судебника 1550 г). Судебник 1497 г. предписывал недельщикам выполнять свои обязанности лично или с помощью своих «племянников и людей», т. е. родственников и холопов. Запрещалось перепоручать свои обязанности «урочникам», т. е. посторонним людям, нанятым для выполнения определенного дела, за действия котороых недельщик не мог нести полной отвественности.

Усложнение должностных функций недельщика как одного из звеньев системы государственного управления и суда привело к появлению специального аппарата недельщиков. Судебник 1550 г. уже запрещает недельщикам посылать для вызова ответчика своих родственников и вводит должности «ездоков» и «заговорщиков» (ст. 47). Ездоки нанимались недельщиками на срок своего кормления, поэтому их могло быть не больше семи. Они записывались в особые книги у дьяков и вызывали в суд ответчиков и свидетелей из других городов. Заговорщики, т. е. лица, вступившие с недельщиком в «заговор» с целью совместного несения его служебных обязанностей и получения соответствующего вознаграждения, составляли товарищество («а без заговорщиков недель не делати»). Круговая порука заговорщиков, отвечавших за неправильные действия одного из них своим имуществом совместно, гарантировала возмещение нанесенного стороне ущерба.

Оповещенные судебным приставом стороны обязаны были явиться на суд в срок, указанный в срочной грамоте, либо в срок, определенный законом. Это относилось к кормленщикам, явка которых в суд наступала лишь после окончания срока кормления, за исключением некоторых оговоренных законом случаев (ст. ст. 24, 75 Судебника 1550 г.). Срочная грамота обычно вручалась ответчику, который в случае солидарной ответственности обязан был сообщить об этом всем остальным. В противном случае по «безсудной грамоте», выданной на неявившихся, отвечал тот, «кто им срочныя не явил».

Стороны имели право отложить разбирательство дела – «отписать срок», отсрочить (до 3-х раз), предварительно сообщив об этом и уплатив дополнительную пошлину (хоженое или езд). Им выдавалась «срочная память» (ст. 26 Судебника 1497 г.; ст. 41 Судебника 1550 г.). Убытки, причиненные отсрочкой судебного разбирательства, взыскивались с виновного «на день по три деньги» (ст. 48 Судебника 1497 г.).

Неявка ответчика в суд в назначенный срок влекла за собой признание его виновным без разбора дела и выдачу истцу на восьмой день после назначенного срока «безсудной грамоты» (ст. 27 Судебника 1497 г.; ст. 41 Судебника 1550 г.). Неявка истца влекла за собой прекращение дела.

Дело могло быть прекращено или отклонено, помимо незначительности иска, также в силу истечения срока давности, смерти стороны или обмана, лежащего в основе иска. Судебник 1497 г. впервые в законодательстве вводит два срока исковой давности, а именно трехлетнюю давность по искам частных лиц и шесть лет для изъятия великокняжеских земель у незаконного владельца. В случае подачи иска срок исковой давности приостанавливался, а земли до разрешения спорного вопроса судом передавались под наблюдение пристава, который должен был следить за тем, чтобы эти земли не подвергались захватам и наездам: «А которые земли за приставом в суде, и те земли досуживати» (ст. 63 Судебника 1497 г.). Спорные земли находились временно в распоряжении великого князя и часто отдавались для обработки их той или иной стороне до разбора дела. Давность в течение 40 лет устанавливалась впервые Судебником 1550 г. для дел о выкупе родовых, проданных или заложенных, вотчин (ст. 85).

 

При принятии челобитной судом и явки ответчика начиналось разбирательство дела. Если первоначально вся тяжесть доказывания ложилась на стороны и роль судьи в процессе была достаточно пассивна («за ними идет, своего прибытка смотрит»), то, начиная с XVI в. влияние судьи было расширено. Усложняется и система судебных доказательств, хотя их взаимоотношения, значимость и безусловная сила еще не получили четкой регламентации в Судебниках.

Основные виды судебных доказательств в состязательном процессе: собственное признание, показания свидетелей, судебный поединок, присяга, жребий, письменные доказательства.

Собственное признание или отказ от всего или части иска могло произойти как до начала судебного разбирательства, так и на любой стадии рассмотрения дела, что влияло лишь на размер судебной пошлины. Например, если стороны приходили к примирению до начала судебного поединка, пошлина взыскивалась в пользу лиц, ведущих судебное разбирательство, - боярина и дьяка. При примирении сторон во время судебного поединка наряду с пошлиной боярину и дьяку взыскивалась пошлина в пользу должностных лиц, организующих «поле» и наблюдающих за поединком (ст. ст. 4, 5 Судебника 1497 г.). Если в вызове сторон участвовал пристав, стороны выплачивали ему «хоженое» и «езд» (ст. ст. 29, 30 Судебника 1497 г.). Примирение допускалось, однако, лишь по делам, непосредственно не затрагивающим интересы государства: при обвинении «в бою, в лае или в займах», и считалось действительным только после утверждения его судьей.

Введение Судебником 1497 г. пытки знаменовало начало розыскного процесса. Этот вид доказательства применялся судом не только для получения собственного признания как бесспорного доказательства, но и для определения общественной опасности преступника (ст. 56 Судебника 1550 г.)

Свидетельские показания в отличие от Русской Правды не разделялись на «видоков» - очевидцев и «послухов» - свидетелей доброй славы, пособников сторон. Однако Судебники не развивают нововведений Псковской судной грамоты, именующей очевидцев «свидетелями» (ст. ст. 27, 56), а напротив, рассматривают послухов и как свидетелей доброй славы (ст. ст. 48, 49 Судебника 1497 г.), и как свидетелей факта, очевидцев: «… а послухам не видев, не послушествовати» (ст. 67 Судебника 1497 г.). Смешения признаков свидетелей и послухов мы не наблюдаем в ст. ст. 46 и 47 княжеского Судебника, указывающих настоящих свидетелей, очевидцев – «добрых людей», показания которых в процессе имели решающее значен6ие: «А кто купит на торгу что ново, опроче лошади, а у кого купит, не зная его, а будет людям добрым двум или трем ведомо и поимаются у него, и те люди добрые скажут по праву, что пред ними купил на торгу, ино тот прав, у кого поимались и целования ему нет» (ст. 46).

Свидетель должен был явиться в суд в определенный ему должностными лицами (доводчиками, праветчиками, ездоками, недельщиками) срок. За неявку в суд независимо от того, мог ли свидетель дать показания по делу или нет, он нес материальную ответственность в размере суммы иска, убытков и пошлин. Если неявка свидетеля вызывалась неверным указанием срока явки, ему предоставлялось право оспаривать перед судом правильность срока явки, определенного ему лицом, вызывающим на суд (ст. 50 Судебника 1497 г.). Свидетель, давший ложные показания, помимо возмещения ущерба, подвергался торговой казни.

Судебный поединок («поле») впервые упоминается в договоре смоленского князя Мстислава Давидовича с Ригой в 1229 г. Судебники во многом заимствуют нормы Псковской судной грамоты, касающиеся проведения судебного поединка (ст. ст. 10, 13, 17, 18, 21, 36 ПСГ). «Поле» допускалось как в гражданских делах: «заемном деле», в спорах о недвижимых имуществах, так и в уголовных, не затрагивающим интересы государства: «бое», «поджоге», «душегубстве», «татьбе», «разбое» (ст. ст. 6, 7 Судебника 1497 г.; ст. ст. 11, 14 Судебника 1550 г.). Поединок мог происходить как между истцом и ответчиком, так и между их свидетелями (ст. ст. 4 - 7 Судебника 1497 г.). Для проведения судебного поединка некоторые лица – «женка, или детина мал, или кто стар, или немощен, или чем увечен, или поп, или чернец, или черница» – могли нанимать бойцов – «наймитов» (ст. 52 Судебника 1497 г.). Ими могли быть любые наемные лица и даже профессионалы. Но согласно оговорке, сделанной Судебником 1550 г., замена послуха наймитом допускалась лишь в том случае, когда послух «будет увечен без хитрости» (ст. 17).

Место поединка – «поле» - обносилось недельщиком веревкой или цепью, за что он получал специальную плату – «вязчее». Недельщик же вызывал стороны в суд и следил за организацией судебного поединка. За порядок при проведении «поля» отвечали окольничий и дьяк, которые следили за тем, чтобы стряпчие и поручники польщиков не держали у себя «доспеху, и дубин, и ослопов», а посторонние люди у «поля» не стояли. В противном случае на последних следовало «исцово доправити и с пошлинами» (ст. 68 Судебника 1497 г.; ст. 13 Судебника 1550 г.).

Присяга, также как и «поле», которое она постепенно заменяла, применялась при отсутствии других, более достоверных видов доказательств. В исках между иноземцами право принять или предложить присягу принадлежало ответчику, а в исках между иноземцами и русскими право принесения присяги решалось жребием. Вынувший жребий, «поцеловав, свое возьмет» или даст целовать крест своему противнику (ст. 58 Судебника 1497 г.). Жребий как вид судебного доказательства получает после Судебников не только вспомогательное, но и самостоятельное значение в исках между духовенством и с иноземцами.

В отличие от Псковской судной грамоты, письменные документы в Судебниках указываются достаточно редко. Их можно подразделить на две группы: договорные акты, заключенные частными лицами, и акты официальные, выдававшиеся от имени государства, например, судебные решения: «полные», «докладные», «отпускные», «правые» грамоты (ст. ст. 15, 16, 18, 22, 24, 42, 66 Судебника 1497 г.).

 

Разбор дела был словесным, однако все, что происходило на суде (обвинение со стороны истца, оправдание со стороны ответчика, показания свидетелей) записывалось тиуном или дьяками и, таким образом, составлялся «судный список» - протокол судебного заседания. Он служил судье основанием для вынесения решения (приговора) –«правой грамоты». В ней определялись права и обязанности сторон и устанавливались взыскания в пользу стороны, выигравшей процесс. Если эти взыскания приходились на ответчика, они назывались «исцовой гибелью». Сюда входил как иск истца со всеми убытками, так и оплата всех судебных расходов, включая «проезд» и «волокиту» (ст. 32 Судебника 1497 г.; ст. 50 Судебника 1550 г.).

Ограничительная тенденция наместничьего суда выражалась в том, что уже по Судебнику 1550 г. запись всего происходящего на суде осуществлялась земским, а не наместничьим дьяком и судный список обязательно подписывался выборными от общины – дворским или старостой, а уже затем с него можно было снимать копию наместничьему дьяку. Подлинник списка хранился у наместника, а копия, заверенная печатью наместника, отдавалась на хранение дворскому или старосте. По желанию стороны, ей могла быть выдана копия этого списка, включавшего и протокол судебного разбирательства.

 

Важной чертой судебного процесса является его финансовый характер, установление многочисленных судебных пошлин за все судебные действия: за обращение в суд, за розыск ответчика и обеспечение его явки в суд, за производство недельщиком расследования по делу, за назначение судом срока разбора дела или перенесения дела на другой срок, за проведение судебного поединка и др. Судебной пошлиной оплачивались все виды выдававшихся судом грамот – правой, бессудной, отпускной. Дополнительной пошлине подлежал «пересуд», который в отличие от «доклада», наступал лишь по жалобе стороны, если она «оболживит», т. е подвергнет сомнению судный список, а также при решении дела «полем» («а с поля со всякого пересуд»). По делам «менши рубля», а также в исках о холопах и земле пересуд не назначался. За пересмотр дела в порядке пересуда с лица, признанного виновным, взыскивалась пошлина. Она именовалась «правый десяток» и поступала в пользу «подвойского» - пристава, вызывающего ответчика в суд (ст. 64 Судебника 1497 г.; ст. 51 Судебника 1550 г.).

При обращении в суд пошлины взимались с той стороны, которая была наиболее заинтересована в исходе дела. Если сторона, платившая пошлину, выигрывала дело, она «искала» ее на «виноватом». Размер судебных пошлин был тем выше, чем выше была судебная инстанция. Вместе с тем, Судебник 1550 г. впервые в русском законодательстве вводит положение о том, что закон обратной силы не имеет, запрещая подавать иски по решенным делам в связи с изменением в законодательстве (ст. 97).

 

Следственная, или инквизиционная, форма процесса (розыск,«сыск») противопоставляется состязательной форме процесса в Судебнике 1497 г., который впервые упоминает главный способ «сыска» - пытку: «…а пытать татя безхитростно» (ст. 34). Более четко различие между двумя процессуальными формами отражено в Судебнике 1550 г., где ст. 52 гласит: «И назовут его в обыску лихим человеком, ино его пытати, а скажут в обыску, что он добрый человек, ино дело вершити по суду».

Следственна форма применялась при расследовании дел, особо опасных для государства и общества: дел о душегубстве, разбое, татьбе с поличным, совершенных «лихими» людьми, т. е. неблагонадежными, потенциальными преступниками, или любых «лихих» дел, направленных на подрыв основ государственности. В отличие от состязательного процесса, розыск не предполагал обязательного участия сторон в суде и наличия жалобы для возбуждения дела. При этой форме процесса расследование того или иного дела и привлечение к ответственности виновного или подозреваемого могло начинаться по инициативе самого суда, который в таком случае являлся истцом от имени государства.

Порядок расследования дел также отличался от состязательного процесса.

Розыск начинался не с челобитной, а с вызова подозреваемых с помощью «зазывных грамот» или «записи», т. е. привода приставом. Возможность отдачи на поруки ограничивалась и обычно заменялась предварительным арестом (ст. 35 Судебника 1497 г.). «Запись» давалась на лиц, приведенных с поличным; названных «лихими» либо обвиненных в каком-либо противогосударственном преступлении; оговоренных под пыткой и обвиненных «погонными» людьми в отказе поимки преступника.

Дело, начатое стороной, не могло закончиться примирением сторон без согласия на то государственных органов. При этом требования частного лица уступали уголовным требованиям государства: «…а не будет у того татя статка с исцеву гибель (т. е. имущества для возмещения убытков истца), ино его истцу в гибели не выдати (не отдавать для отработки долга), а казнити его смертною казнью» (ст. ст. 8, 11 Судебника 1497 г.).

В ходе розыска ни «поле», ни присяга не допускались. Судоговорение, состязание сторон заменялись допросом обвиняемого судьей. В розыске сам суд изыскивал доказательства, допрашивал обвиняемого, пытал, устраивал очную ставку.

Основные средства розыска: поличное, обыск, пытка, целью которой было получение собственного признания и указания на соучастников.

Повальный обыск применялся в целях отыскания «лихих» людей, проверки свидетельских показаний и репутации оговоренного, при решении спорных земельных дел. По мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, повальный обыск ведет свое начало от обязанности общин ловить преступников. Оговор или «облихование» (признание «ведомо лихим», т.е. потенциально опасным) подозреваемого 5–6 «добрыми», т. е. благонадежными людьми (детьми боярскими или крестьянами), даже при отсутствии доказательств в виновности, приобретал доказательную силу: «…на том взяти исцеву гибель (взыскать убытки истца) без суда» (ст. 12 Судебника 1497 г.). Если в ходе розыска обнаруживались доказательства вины в конкретном деле, то независимо от тяжести совершенного преступления, «лихой» человек подлежал смертной казни (ст. 13 Судебника 1497 г.).По Судебнику1550 г. для «облихования» требовались показания уже большего количества людей «добрых»: 10 - 15 боярских детей или 15 -20 крестьянских (ст. 58).

Главным доказательством розыскного процесса являлась пытка. Однако, процедура пытки Судебниками не регламентируется. Известно только, что недельщики должны были пытать татя «безхитростно» (ст. 34 Судебника 1497 г.), т. е добросовестно, без предвзятого мнения и злого умысла, и доносить по инстанции о сделанном в ходе пытки оговоре. Судебник 1550 г. усиливает значение собственного признания как цели пытки (ст. 56).

Приговор по делам, расследуемым розыском, приводился в исполнение самим государством, интересы которого превалируют над интересами истца.

(Продолжение следует)