Вселенская патриархия смотрит на Запад

Начало падения Греческой Церкви может быть отнесено к 1919 г., когда местоблюститель Константинопольского патриаршего престола, митрополит Дорофей Брусский, ввел два важных и тесно связанных между собою новшества в тактику поведения патриархата по отношению к Оттоманской империи, с одной стороны, и к западным ересям, с другой.

Поражение Оттоманской империи в мiровой войне и появление Греции в числе держав-победительниц, внушила константинопольским грекам мысль о том, что теперь, с помощью западных союзников, "великая идея" (hmegalhidea) возврата всех исконно греческих территорий близка к осуществлению. В этом их поддерживало афинское правительство во главе с критским националистом Елевферием Венизелосом. Так, 21 января 1919 г. митрополит Дорофей, под защитой расположенного в городе Греко-Иритского полка, приступил к отмене преподавания турецкого языка в греческих школах. Затем, 16 марта, в храмах Константинополя была обнародована резолюция об "Объединении с Грецией", после которой патриархия и греки отказались сообщаться с Блистательной Портой. Когда греки также отказались участвовать в ноябрьских выборах, разрыв с турецкими властями оказался полным. Патриархия, в сущности, организовала политический заговор против Оттоманской империи, изменяя тем самым 466-летнюю традицию подчинения мусульманам в области политики (1) .

Поскольку такой дерзкий заговор требовал политической и военной поддержки всех нетурецких сил в регионе, патриархия принялась заводить дружбу с теми, по отношению к кому она с религиозной точки зрения всегда была расположена враждебно. Так, в январе 1919 г. была проведена греко-армянская конференция, с целью координирования деятельности этих двух групп населения в городе (2) . Затем, летом, митрополит Николай Кесарийский от имени патриархии принял приглашение Совместной комиссии Всемiрной Конференции "Вера и Устройство", предтечи Всемiрного совета церквей, принять участие в ее предварительной конференции в Женеве в будущем году. Он сказал, что патриархия "протягивает руку помощи трудящимся на том же поле и в том же винограднике Господнем". Возможно, это было первое недвусмысленно экуменическое высказывание Вселенской патриархии, которым она в действительности признавала, что западные еретики принадлежат к истинной Церкви. И в самом деле, патриархия посылала представителей на все конференции в период между двумя мiровыми войнами: в Женеву в 1920 г., в Лозанну в 1927 г. и в Эдинбург в 1937 г. (3)

Всемiрная Конференция "Вера и Устройство" была организована по инициативе Американской Епископальной церкви, и обращение Совместной комиссии к церквам имело целью просить "все христианские сообщества во всем мiре, исповедующие Господа нашего Иисуса Христа Богом и Спасителем, ...объединиться в подготовке и проведении данной конференции" (4).

Этот проект вызвал первую публичную дискуссию по вопросу о природе единства Церкви и экуменического движения между ведущими представителями Западных церквей и Православной Церкви. В дискуссии принимали участие г-н Роберт Гардинер, секретарь Совместной комиссии, с одной стороны, и архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) и архимандрит Иларион (Троицкий), с другой. В процессе этой дискуссии архимандрит Иларион писал:

"Я могу задать вопрос: принадлежим ли мы с Вами к единой Христовой Церкви? При ответе на этот вопрос Вы, несомненно, упомянете о незначительности догматических разномыслий и о не имеющем почти никакого значения различии в обрядах. Но для меня ответ определяется не соображениями о догматических разномыслиях и о разности в обрядах, но наличным фактом: между нами нет церковного благодатного единения.

Основную истину христианства, его великую тайну — Воплощение Сына Божия — признают все христианские вероисповедания, но одно это не может сливать их в единую Церковь. Ведь и бесы, по апостолу Иакову, веруют (2:19) и веру свою, по свидетельству Евангелия, исповедывали подобно апостолу Петру (Мф. 16:16, 8:29; Мк. 1:24; Лк. 8:28). Но принадлежат ли они к единой Христовой Церкви? С другой стороны, к Церкви принадлежат, несомненно, люди, не знающие догмата Халкидонского собора и умеющие очень мало сказать о своих догматических убеждениях. Если вопрос о принадлежности и непринадлежности к Церкви перевести на почву исключительно теоретико-догматическую, то вопрос этот и не может быть определенно решен. До каких границ должно простираться догматическое единомыслие с Церковью? С чем необходимо должно соглашаться, и какое разномыслие влечет за собой отделение от Церкви? Как на это ответить? И кто настолько авторитетен, чтобы его решение было твердо? Вы, может быть, укажете на веру в воплотившегося Сына Божия как на главный признак принадлежности к Церкви? Но немецкие протестанты будут спорить против необходимости и этого признака, т. к. в этом вероисповедании найдутся даже и пасторы, открыто заявляющие о своем отрицании Божества Спасителя.

Христос не писал курса догматики. Главнейшие догматы христианства точно формулированы были через столетия после земной жизни Спасителя. Чем же тогда-то, в самое первое время исторического бытия христианства, определялась принадлежность к Церкви? Об этом сказано в книге Деяний апостольских: "Спасаемые прилагались к Церкви" (2:47; 5:13–14). Принадлежность к Церкви обусловливается единением с Церковью. Иначе и быть не может уже потому, что Церковь не есть философская школа. Она — новое человечество, новый благодатный организм любви. Она — Тело Христово. Сам Христос единство Своих учеников сравнивал с органическим единством дерева и ветвей. Два рядом стоящих "тела" или два дерева не могут быть в органической связи друг с другом. Что душа в теле, то Дух Святый в Церкви, Церковь — не только единое Тело, но и Единый Дух. Душа не оживляет отсеченного от тела члена, как и жизненные соки дерева не переходят на отрубленную ветвь. Отсеченный член умирает и разлагается. Отрубленная ветвь засыхает. Этими сравнениями необходимо руководствоваться при рассуждении об единстве Церкви. Если же эти сравнения, эти образы дерева и тела приложить к Церкви, то всякое отделение от Церкви, всякое прекращение единения с Церковью окажется несовместимым с принадлежностью к Церкви. Не важно, насколько велико догматическое разномыслие отделившегося; важен и имеет полное значение самый факт отделения, самое прекращение единения с Церковью. Пусть будет отделение лишь на почве церковного мятежа и дисциплинарной непокорности без всякого догматического разномыслия, отделение от Церкви будет иметь все печальные последствия для отделившегося. От Церкви отделяются не только еретики, но и раскольники. Сущность отделения остается одна и та же" (5).

Вселенской патриархии стоило бы внимательно прислушаться к мнению своих русских единоверцев. Однако, прошли те времена, когда Вселенский патриарх всерьез зависел от мнения Русской Церкви. Во всяком случае, Русская Церковь уже находилась под чрезвычайным давлением большевиков и была на пороге модернистского раскола обновленцев-живоцерковников,предоставившегогреческимобновленцам свободу воплощать свои модернистские замыслы, не опасаясь серьезного вмешательства других Православных Церквей...

1) A. ALEXANDRIS, The Greek Minority of Istambul and Greek-Turkish Relations, 1918–1974 (Athens: Centre for Asia Minor Studies, 1983) 54–57 .
2) ALEXANDRIS, The Greek Minority… 58.
3) B. Staypides, ‘Istoria tou Oichoumenichou Patriarcheiou’ (Thessaloniche, 1987)
4) Fr. GEORGE MACRIS, The Orthodox Church and the Ecumenical Movement (Seattle: St. Nectarios Press, 1986) 4–5.
5) Архимандрит ИЛАРИОН (ТРОИЦКИЙ), Христианства нет без Церкви (М.: Православная беседа, 1992) 58–60.