Заговор против патриарха

Идея устроить раскол в церковной иерархии появилась, кажется, в 1921 г. у Луначарского, который с начала 1900-х гг. занимался развитием более утонченного, не столь грубо конфронтационного подхода к проблеме устранения религии (65). Затем она была заново подхвачена Троцким в начале 1922 г. (66).То, что большевики планировали использовать внутренних врагов Церкви одновременно с усилением внешнего давления через конфискацию ее ценностей, явствует из проекта, представленного Троцким сессии Политбюро, на которой присутствовали Каменев, Сталин и Молотов 20 марта / 2 апреля.

Там стояло: "Агитация не должна быть связанной с борьбой против религии и Церкви, но должна всецело быть направлена на помощь голодающим" (пункт 5); "мы должны взять решительную инициативу в создании раскола среди духовенства, беря священников, которые выступают в поддержку принимаемых советской властью мер, под защиту государственной власти" (пункт 6); "наша агитация и агитация лояльного к нам духовенства ни в коем случае не должны смешиваться", но коммунисты должны обращаться к "значительной части духовенства", выступающей против бесчеловечности и алчности "князей Церкви" (пункт 7); необходим шпионаж, "чтобы гарантировать полное знание всего, что происходит в различных группах духовенства, верующих и т. д." (пункт 8); вопрос должен быть сформулирован правильно: "лучше всего начать с нескольких церквей, руководимых лояльным священством, а если таких церквей не существует, тогда с наиболее значительных церквей после тщательной подготовки" (пункт 9); "представителям лояльного духовенства должно быть разрешено регистрироваться в провинциях и в центре, после того как население будет должным образом проинформировано о том, что они будут иметь все возможности проверить, что ни одна часть церковного достояния не идет куда-либо, кроме как на помощь голодающим" (пункт 13). В действительности же, согласно секретной инструкции, все церковные ценности, изъятые у "врагов советской власти", должны были быть переданы не в Помгол или голодающим, а в финансовое управление ОГПУ (67).

Большевики рассчитывали, что модернистская или "обновленческая" группировка, существовавшая в Русской Церкви, обеспечит их "лояльным" духовенством. Уже в революционные 1905 и 1917 гг. будущие обновленцы вылезли на поверхность с длинным списком требований модернистских реформ в Церкви, а в марте 1918 г. профессор Титлинов, ставший позднее одним из главных идеологов обновленчества, основал в Петрограде газету, раскритиковавшую патриаршее анафематствование советской власти (68). Но чтобы захватить власть в Церкви, заговорщикам пришлось ждать до весны 1922 г., когда и патриарх Тихон, и митрополит Вениамин оба были в тюрьме в связи с конфискацией церковных ценностей.

Духовный уровень обновленцев или "Живой церкви", как называлась их главная фракция, можно оценить, исходя из карьеры их, возможно, самого умеренного лидера, епископа Антонина (Грановского). В революцию 1905 г. он был для Церкви до такой степени бельмом в глазу, что Святейший Синод отправил его на покой. После этого он отказался поминать имя Царя за богослужениями, а в 1907 г. даже объявил царский режим сатанинским. В 1921 г. он был вновь отстранен от служения патриархом Тихоном за самовольные новшества в богослужении. В 1922 г. он принял приглашение советских властей стать членом Помгола, и в том же 1922 г. он выступил свидетелем со стороны правительства в суде над пятьюдесятью четырьмя шуйскими христианами, сопротивлявшимися конфискации церковных ценностей.

Но даже Грановский характеризовал своих со-заговорщиков как "сточную канаву Православной Церкви", как жаждущих власти священников, преследующих свои классовые интересы, восставших против епископов и монахов (69). И действительно, этот антимонашеский уклон вместе с их социализмом был одной из главных отличительных черт обновленцев — "протестантов восточного обряда", как назвал их о. Георгий Флоровский (70). Так, например, Титлинов писал, что главной задачей "Живой церкви" было "освободить церковную жизнь от влияния монашеского епископата и передать управление церковными делами в руки белого духовенства" (71).

Так советская власть оправдала свои расчеты, если не в чем другом, так в этом, по слову Е. Лопешанской, "на классически марксистские "внутренние противоречия" и "классовую борьбу", которая, согласно ее идеологии, необходимо должна возникать повсюду, — в том числе и в Церкви, между черным и белым духовенством, между архиереями и священниками из-за церковных доходов" (72 ).

Первые залпы этой битвы прогремели в Петрограде, который был оплотом обновленчества, также как и большевицкой революции. Согласно А. Левитину и В. Шаврову, инициатива исходила от тамошнего партийного босса, Зиновьева, который намекнул протоиерею Александру Введенскому, что его группа может оказаться подходящей для возможного конкордата между государством и Церковью. Тогда Введенский объединился с протоиереем Владимiром Красницким и епископом Антонином (Грановским) в заговоре по свержению патриарха.

В то время патриаршую Церковь в Петрограде возглавлял митрополит Вениамин, который сумел придти к соглашению с местными властями о добровольной передаче церковных ценностей. Эти власти, очевидно, еще не вполне понимали, что реальной целью советского декрета была не помощь голодающим, а разрушение Церкви. Однако, посовещавшись с центральными властями, петроградские пересмотрели свое соглашение с митрополитом.

После этого в "Петроградской Правде" от 24 марта появилось письмо за подписью двенадцати лиц, включая будущих обновленческих лидеров Красницкого, Введенского, Белкова, Боярского и других. В нем авторы защищали мероприятия советского правительства и отмежевывались от остального духовенства. Последнее весьма отрицательно отреагировало на это письмо на собрании, во время которого Введенский произнес наглую и угрожающую речь. Митрополит сумел, однако, в конце концов угасить страсти, так что было решено вступить в новые переговоры с властями, вести которые было поручено Введенскому и Боярскому. Они продолжали добиваться соглашения, по которому оставшуюся часть церковных ценностей было бы позволено возместить деньгами.

Стяжав себе через это некоторое доверие и укрепив отношения с советскими властями, группа обновленцев приступила к захвату власти во всей Церкви, воспользовавшись чрезвычайными трудностями, которые испытывал патриарх в Москве.

Ибо патриарх, кроме своего пребывания под домашним арестом с 19 марта, был еще вызван в качестве свидетеля защиты на процесс пятидесяти четырех. Стараясь спасти обвиняемых, он взял всю ответственность на себя (73). И на одном из заседаний он выразил сущность отношений между Церковью и государством.

Председатель: — Законы, существующие в государстве, вы считаете для себя обязательными или нет?

Патриарх: — Да, признаю, поскольку они не противоречат правилам благочестия.

Солженицын замечает: "Все бы так отвечали! Другая была б наша история!" (74).

65 Ibid. 338.
66 Ibid. 359.
67 Н. А., Не бо врагом Твоим тайну повем... 17.
68 ГРАББЕ, Русская Церковь перед лицом господствующего зла... 32.
69 См.: J. SWAN, A Biography of Patriarch Tikhon (Jordanwille–N.-Y.: Holy Trinity Monastery, 1964). См. также: D. POSPIELOVSKY, The Russian Church under the Soviet Regime, 1917–1982 (Crestwood–N.-Y.: St. Vladimir’s Seminary Press, 1982) Vol. 1. 55, 54.
70 Цит. по: POSPIELOVSKY, The Russian Church under the Soviet Regime... 45.
71 Цит. по: ГРАББЕ, Русская Церковь перед лицом господствующего зла… 32.
72 Е. ЛОПЕШАНСКАЯ, Епископы-Исповедники (Сан-Франциско, 1971) 68.
73 ГРАББЕ, Русская Церковь перед лицом господствующего зла... 31, 32.
74 СОЛЖЕНИЦЫН, Архипелаг ГУЛАГ... Т. 1. 342. Полный текст допроса Патриарха на суде см.: ГУБОНИН, Акты... 195–212.